На всем берегу.
– Да нет, на берегу-то еще кто-нибудь есть. Даже живут некоторые.
– Живут… где им положено. А как ты думаешь, эти нас чуют?
– Еще бы… По-моему, я их тоже.
– Слушай, давай лучше молчать.
– Да разве они по голосу…
– Ну все-таки.
– Ладно.
Они взялись за руки и пошли дальше, и легкое движение ночного воздуха казалось им – или было на самом деле? – ощупывающим прикосновением незримых пальцев.
Они прошли более двух кварталов немощеной улицы мертвого города, на которую их вывела тропа.
– …Инери! Ты видишь там… слева?
В одной из гробниц был свет.
LIV
Свет был неярок. Его рыжеватые отблески падали сквозь дверной проем на ведущие вниз ступени.
– Это просто рабочие забыли огонь или припозднился художник, – шепнул Инери.
Неферт ничего не ответила, крепче сжав его руку. Живой огонь в яме пугал ее.
Очень медленно, мысленно отмечая каждую ступень, они спустились и вошли в гробницу.
…В простом глиняном светильнике, стоявшем прямо на полу, еще оставалось достаточно масла для того, чтобы разглядеть три голые стены и изображение двух девушек на четвертой. Одна девушка играла на лютне, другая забавлялась, лаская ручную газель. По другую сторону от двери в этой стене было нарисовано еще несколько газелей. Кусок стены выше двери оставался еще совсем не закрашен – только размечен клеткой. Таблички с образцами и связки кистей в беспорядке валялись около светильника.
– Точно, художник, вон даже передник на стремянке! Здесь никто не живет, Неферт! Это совсем новая гробница!
– Посмотрим другие комнаты, – неуверенно предложила Неферт, поднимая светильник.
– Так там вообще ничего нет, – Инери шагнул к внутренней двери. – Свети!
Огонь в руках Неферт неровно озарил завал битого камня на полу и неотделанный свод потолка.
– Даже каменщики не кончили. А это еще что такое?
В конце дальней стены чернела дыра, наполовину заложенная кирпичной кладкой.
– …Ход?
– Да нет, какое там. Просто рыли гробницу, да и наткнулись на старые каменоломни. Такое часто бывает. Видишь, закладывают, – Инери сердито заходил по гробнице. – Ничего не понимаю! С дороги мы сбились, что ли? Ну здесь-то нам что делать?..
– Ничего, – Неферт попробовала протиснуться в незаложенную часть проема. – Нам ведь есть куда идти дальше, так?
– В каменоломни?
– Да.
– Пошли!
LV
Огонь – как было когда-то в пустых переходах – сразу превратился в маленького желтого светлячка, бессильного перед простором окружающей тьмы.
Огромный коридор с медленным наклоном уходил вниз.
– Слушай, а почему это я несу огонь? Возьми светильник, пожалуйста.
– Ну нет, – Неферт услышала, как Инери нашаривает что-то в складках своей одежды. – Свети ты. Мои руки сейчас должны быть свободны.
– Это почему?
– А если наскочим на грабителей?
– С чего это мы вдруг на них наскочим?
– А они должны здесь шастать. Знаешь, куда мы идем?
– Нет. Не больше, чем ты.
– Меньше, – Инери отчего-то развеселился. – В Долину Царей.
– …В Долину Царей? Откуда ты знаешь?
– Я всегда чувствую направление. Ну так, как ты видишь в темноте. Вот будет весело, если нас стражники зацапают, – Инери замолчал, и Неферт поняла, что он думает не о стражниках.
– Знаешь… Иногда ни капельки не страшно, вот как сейчас… А иногда…
– Как волны.
– Да.
– Мы скоро придем. Я чувствую. Уже совсем скоро.
Поток воздуха неуловимо устремился вверх, показывая, что они проходят под высокой шахтой. Почти одновременно с этим что-то рассеянное по стенам закопошилось над головами с пронизывающим тьму многоголосым писком, соединясь в плещущее облако, устремившееся на Инери и Неферт.
Что-то голое и липкое, плашмя ударив Неферт по лицу, убило огонь. Прикосновение это было омерзительно. Копошащаяся, беснующаяся туча поглотила их в темноте.
– Неферт!
Неферт метнулась к Инери, находя его, как когда-то в колодце, по родному, золотистому ощущению тепла… Гибкие руки Инери обняли ее и прижали так крепко, что тепло его тела укрыло Неферт спасительным плащом.
Некоторое время они стояли, переплетая руки, изо всех сил прижимаясь друг к другу.
Влажное хлопанье крыльев смолкло, отдаляясь.
– Это были те демоны, что похожи на птиц с голыми крыльями, – дрожа, шепнула Неферт. – Я думала, они нас убьют.
– Я тоже, – руки Инери ослабли, но не выпустили Неферт. – Знаешь, я когда тебя обнимал, я тебе этим говорил – не бойся. Это будет недолго. А потом мы станем одно.
– А мы почти были одно. Совсем немножечко оставалось.
– Смерть для нас – тигль, я понял.
– И я.
– А у меня есть палочки для огня.
– Нет, пошли пока так. Масла ведь мало.
– Ты в порядке?
– Ага.
– Я тоже. Давай руку!
– Пошли!
Потолок постепенно снижался, это ощущалось даже в темноте. Воздух сделался сырым.
– Стена!
– Где?
– Впереди.
– Ох! Неужели тупик?
– Не знаю. Давай зажжем огонь.
– Сейчас…
Они стояли в огромном квадратном зале с очень низким, почти в рост человека, потолком.
– А ведь мы прямо под гробницей. Какая огромная!
…Узкая лестница, заложенная в кладке стены, вела вверх.
LVI
Лестница вилась в камне, словно змея. Ступени ее были непомерно круты.
– Неферт! Ты еще можешь идти? Хочешь, я тебя понесу?
– Не надо, – ответила Неферт, беззвучно плача. – Я же иду…
– Здесь до нас много-много столетий никто не ходил.
Бесконечные изгибы лестницы вызывали головокружение. Округлые стены тянулись друг к другу, словно желая сомкнуться. Еще немного – и так хорошо будет свернуться в комочек там, где пошире выбита ступень, и остаться там навсегда…
Нет, с ней Инери… Он все равно не даст ей остаться здесь… Надо идти. И откуда-то снова приходят силы…
Лестница неожиданно кончилась небольшой дверью, через которую они вошли в невысокую комнату, по двум стенам которой были расположены открытые входы в другие комнаты и помещения. Все выглядело здесь почти жилым: белый камень, из которого были сложены стены, напоминал домашнюю побелку; синим плиткам, обрамлявшим дверные проемы, был придан вид циновок из тростника. Единственным рисунком была тоже синяя закрытая дверь, изображенная на третьей стене.
– Он здесь живет? Покойник? – странно глотнув воздух, спросил Инери.
– Да нет же, что ты! – ответила Неферт, отчего-то уже совсем не испытывая ни страха, ни усталости, и не глядя протянула Инери руку: пальцы их, в который раз за эту ночь, тепло и надежно переплелись. – Разве ты не знаешь, что к тому, кто живет здесь, и к его сокровищам не может быть незамурованных входов? Покойник должен быть очень далеко отсюда. Это обиталище его Ка. Видишь нарисованную дверь? Он через нее входит.
– Через эту… Смотри, а тут тоже какие-то вещи стоят.
В правом углу комнаты стоял квадратный столик из непонятного, словно запылившегося изнутри дерева, с расположенным на нем ониксовым прибором из четырех бокалов и высокогорлого узкого кувшина. Посуда из гладкого и блестящего желтоватого камня с коричневыми разводами казалась совсем новой – будто кто-то пил из нее недавно.
В другом углу стояли несколько каменных ларцов разного размера – один на другом.
– Мне кажется, что мы когда-то пили с тобой вино из этих бокалов, и оно просвечивало через их камень, – сказал Инери: дыхание его сделалось ровным.
– И был яркий свет, и ночь вокруг. А мы были старше.
Светильник в руке Неферт неожиданно вспыхнул и разгорелся ярче, когда откуда-то из внутренних помещений послышался шорох сандалий, настолько легкий, что его можно было скорее угадать, чем услышать, и им навстречу вышла высокая стройная женщина в одеждах угодного Сетху рыжего цвета. Черные прямые волосы падали на ее плечи.
Нельзя было понять, старым или молодым было ее лицо. Оно двоилось – сквозь ветхие черты старухи проступал торжествующе юный лик девушки… Неизменным оставалось одно – бездонные, как колодец, глаза, во мраке которых мерцали далекие пляшущие огни.
Добро и Зло были одинаково чужды исходящей от нее силе.
– Вот вы и пришли, – сказала она голосом, черным и мягким, как ночь.
– Нам было страшно, – негромко ответил Инери.
– Я посылала на вас этот страх, – сказала женщина. – Но у вас уже не было выбора дороги. Сроки сбылись.
– Но какие сроки, Миу… – Неферт замолчала, поняв, что уже не знает имени той, которая стояла перед ними.
– Моего земного пребывания с вами, – женщина приблизилась еще на шаг. – Я – Бастет, богиня полной луны, воплощающаяся в священной кошке.
Ее ничем не украшенные руки накрест протянулись вперед. Левая рука легла на голову Неферт, правая – одновременно с ней – на голову Инери.
Дети преклонили колени.
– Вы держались за руки, идя ко мне, – вновь заговорила женщина. – Соедините ваши руки теперь.
Инери и Неферт взялись за руки – не чувствуя ни своего тела, ни тепла.
– Дети с темной кровью, вы по праву пришли этой ночью в мертвый город.
Человеческая жизнь осталась за черными водами реки.
За этими стенами – сон ночи.
Там, внизу, во мраке, спит царь в семи золотых саркофагах. Сон его глубок.
Так же глубок будет тысячелетний сон Египта.
Царства падут и поднимутся, но Египет пребудет Спящим Царем Миров.
Спите!
Сон и Смерть едины. Едины Смерть и Любовь. Ложе утомившихся влюбленных окутывает сон – трепетное подобие Смерти. Спите под этим пологом, пока он не станет плотнее!
Ваше грядущее пробуждение – холодная серая страна, каменную колыбель которой еще качают морские волны…
Любовь поведет вас дорогой тайны.
Я обручаю вас на теневое владычество.
Из детской памяти сотрется ночь мертвого города.
Но на челе моих детей начертаны золотые знаки.
Ваши руки найдут друг друга, ваши уста сольются, покоряясь этому начертанию.
Для моих детей невозможна любовь к чуждой плоти.
… Женщина сняла руки, и Инери и Неферт ощутили, как она провела над их склоненными головами линии невидимого им знака.
– Мы не можем забыть, мы ничего не забудем, – упрямо прошептал Инери.
– Ты придешь… ты еще придешь, скажи? – тихо спросила Неферт.
– Приду я или нет, вам все равно суждена встреча со мной, – сказала женщина, отступая к нарисованной двери. Пусть не иссякнет темная кровь, несущая в жилах тайное знание! Вам будут сниться царские сны. Спите!
…Неферт и Инери, не поднимаясь с колен, обернулись друг к другу, сливаясь взглядом. Лик Бастет, явственно увиденный каждым в распахнутой черноте зрачков другого, потерял четкость, убывая, как убывает в небе луна.
Небо стало безлунным.
май-ноябрь 1988
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Да нет, на берегу-то еще кто-нибудь есть. Даже живут некоторые.
– Живут… где им положено. А как ты думаешь, эти нас чуют?
– Еще бы… По-моему, я их тоже.
– Слушай, давай лучше молчать.
– Да разве они по голосу…
– Ну все-таки.
– Ладно.
Они взялись за руки и пошли дальше, и легкое движение ночного воздуха казалось им – или было на самом деле? – ощупывающим прикосновением незримых пальцев.
Они прошли более двух кварталов немощеной улицы мертвого города, на которую их вывела тропа.
– …Инери! Ты видишь там… слева?
В одной из гробниц был свет.
LIV
Свет был неярок. Его рыжеватые отблески падали сквозь дверной проем на ведущие вниз ступени.
– Это просто рабочие забыли огонь или припозднился художник, – шепнул Инери.
Неферт ничего не ответила, крепче сжав его руку. Живой огонь в яме пугал ее.
Очень медленно, мысленно отмечая каждую ступень, они спустились и вошли в гробницу.
…В простом глиняном светильнике, стоявшем прямо на полу, еще оставалось достаточно масла для того, чтобы разглядеть три голые стены и изображение двух девушек на четвертой. Одна девушка играла на лютне, другая забавлялась, лаская ручную газель. По другую сторону от двери в этой стене было нарисовано еще несколько газелей. Кусок стены выше двери оставался еще совсем не закрашен – только размечен клеткой. Таблички с образцами и связки кистей в беспорядке валялись около светильника.
– Точно, художник, вон даже передник на стремянке! Здесь никто не живет, Неферт! Это совсем новая гробница!
– Посмотрим другие комнаты, – неуверенно предложила Неферт, поднимая светильник.
– Так там вообще ничего нет, – Инери шагнул к внутренней двери. – Свети!
Огонь в руках Неферт неровно озарил завал битого камня на полу и неотделанный свод потолка.
– Даже каменщики не кончили. А это еще что такое?
В конце дальней стены чернела дыра, наполовину заложенная кирпичной кладкой.
– …Ход?
– Да нет, какое там. Просто рыли гробницу, да и наткнулись на старые каменоломни. Такое часто бывает. Видишь, закладывают, – Инери сердито заходил по гробнице. – Ничего не понимаю! С дороги мы сбились, что ли? Ну здесь-то нам что делать?..
– Ничего, – Неферт попробовала протиснуться в незаложенную часть проема. – Нам ведь есть куда идти дальше, так?
– В каменоломни?
– Да.
– Пошли!
LV
Огонь – как было когда-то в пустых переходах – сразу превратился в маленького желтого светлячка, бессильного перед простором окружающей тьмы.
Огромный коридор с медленным наклоном уходил вниз.
– Слушай, а почему это я несу огонь? Возьми светильник, пожалуйста.
– Ну нет, – Неферт услышала, как Инери нашаривает что-то в складках своей одежды. – Свети ты. Мои руки сейчас должны быть свободны.
– Это почему?
– А если наскочим на грабителей?
– С чего это мы вдруг на них наскочим?
– А они должны здесь шастать. Знаешь, куда мы идем?
– Нет. Не больше, чем ты.
– Меньше, – Инери отчего-то развеселился. – В Долину Царей.
– …В Долину Царей? Откуда ты знаешь?
– Я всегда чувствую направление. Ну так, как ты видишь в темноте. Вот будет весело, если нас стражники зацапают, – Инери замолчал, и Неферт поняла, что он думает не о стражниках.
– Знаешь… Иногда ни капельки не страшно, вот как сейчас… А иногда…
– Как волны.
– Да.
– Мы скоро придем. Я чувствую. Уже совсем скоро.
Поток воздуха неуловимо устремился вверх, показывая, что они проходят под высокой шахтой. Почти одновременно с этим что-то рассеянное по стенам закопошилось над головами с пронизывающим тьму многоголосым писком, соединясь в плещущее облако, устремившееся на Инери и Неферт.
Что-то голое и липкое, плашмя ударив Неферт по лицу, убило огонь. Прикосновение это было омерзительно. Копошащаяся, беснующаяся туча поглотила их в темноте.
– Неферт!
Неферт метнулась к Инери, находя его, как когда-то в колодце, по родному, золотистому ощущению тепла… Гибкие руки Инери обняли ее и прижали так крепко, что тепло его тела укрыло Неферт спасительным плащом.
Некоторое время они стояли, переплетая руки, изо всех сил прижимаясь друг к другу.
Влажное хлопанье крыльев смолкло, отдаляясь.
– Это были те демоны, что похожи на птиц с голыми крыльями, – дрожа, шепнула Неферт. – Я думала, они нас убьют.
– Я тоже, – руки Инери ослабли, но не выпустили Неферт. – Знаешь, я когда тебя обнимал, я тебе этим говорил – не бойся. Это будет недолго. А потом мы станем одно.
– А мы почти были одно. Совсем немножечко оставалось.
– Смерть для нас – тигль, я понял.
– И я.
– А у меня есть палочки для огня.
– Нет, пошли пока так. Масла ведь мало.
– Ты в порядке?
– Ага.
– Я тоже. Давай руку!
– Пошли!
Потолок постепенно снижался, это ощущалось даже в темноте. Воздух сделался сырым.
– Стена!
– Где?
– Впереди.
– Ох! Неужели тупик?
– Не знаю. Давай зажжем огонь.
– Сейчас…
Они стояли в огромном квадратном зале с очень низким, почти в рост человека, потолком.
– А ведь мы прямо под гробницей. Какая огромная!
…Узкая лестница, заложенная в кладке стены, вела вверх.
LVI
Лестница вилась в камне, словно змея. Ступени ее были непомерно круты.
– Неферт! Ты еще можешь идти? Хочешь, я тебя понесу?
– Не надо, – ответила Неферт, беззвучно плача. – Я же иду…
– Здесь до нас много-много столетий никто не ходил.
Бесконечные изгибы лестницы вызывали головокружение. Округлые стены тянулись друг к другу, словно желая сомкнуться. Еще немного – и так хорошо будет свернуться в комочек там, где пошире выбита ступень, и остаться там навсегда…
Нет, с ней Инери… Он все равно не даст ей остаться здесь… Надо идти. И откуда-то снова приходят силы…
Лестница неожиданно кончилась небольшой дверью, через которую они вошли в невысокую комнату, по двум стенам которой были расположены открытые входы в другие комнаты и помещения. Все выглядело здесь почти жилым: белый камень, из которого были сложены стены, напоминал домашнюю побелку; синим плиткам, обрамлявшим дверные проемы, был придан вид циновок из тростника. Единственным рисунком была тоже синяя закрытая дверь, изображенная на третьей стене.
– Он здесь живет? Покойник? – странно глотнув воздух, спросил Инери.
– Да нет же, что ты! – ответила Неферт, отчего-то уже совсем не испытывая ни страха, ни усталости, и не глядя протянула Инери руку: пальцы их, в который раз за эту ночь, тепло и надежно переплелись. – Разве ты не знаешь, что к тому, кто живет здесь, и к его сокровищам не может быть незамурованных входов? Покойник должен быть очень далеко отсюда. Это обиталище его Ка. Видишь нарисованную дверь? Он через нее входит.
– Через эту… Смотри, а тут тоже какие-то вещи стоят.
В правом углу комнаты стоял квадратный столик из непонятного, словно запылившегося изнутри дерева, с расположенным на нем ониксовым прибором из четырех бокалов и высокогорлого узкого кувшина. Посуда из гладкого и блестящего желтоватого камня с коричневыми разводами казалась совсем новой – будто кто-то пил из нее недавно.
В другом углу стояли несколько каменных ларцов разного размера – один на другом.
– Мне кажется, что мы когда-то пили с тобой вино из этих бокалов, и оно просвечивало через их камень, – сказал Инери: дыхание его сделалось ровным.
– И был яркий свет, и ночь вокруг. А мы были старше.
Светильник в руке Неферт неожиданно вспыхнул и разгорелся ярче, когда откуда-то из внутренних помещений послышался шорох сандалий, настолько легкий, что его можно было скорее угадать, чем услышать, и им навстречу вышла высокая стройная женщина в одеждах угодного Сетху рыжего цвета. Черные прямые волосы падали на ее плечи.
Нельзя было понять, старым или молодым было ее лицо. Оно двоилось – сквозь ветхие черты старухи проступал торжествующе юный лик девушки… Неизменным оставалось одно – бездонные, как колодец, глаза, во мраке которых мерцали далекие пляшущие огни.
Добро и Зло были одинаково чужды исходящей от нее силе.
– Вот вы и пришли, – сказала она голосом, черным и мягким, как ночь.
– Нам было страшно, – негромко ответил Инери.
– Я посылала на вас этот страх, – сказала женщина. – Но у вас уже не было выбора дороги. Сроки сбылись.
– Но какие сроки, Миу… – Неферт замолчала, поняв, что уже не знает имени той, которая стояла перед ними.
– Моего земного пребывания с вами, – женщина приблизилась еще на шаг. – Я – Бастет, богиня полной луны, воплощающаяся в священной кошке.
Ее ничем не украшенные руки накрест протянулись вперед. Левая рука легла на голову Неферт, правая – одновременно с ней – на голову Инери.
Дети преклонили колени.
– Вы держались за руки, идя ко мне, – вновь заговорила женщина. – Соедините ваши руки теперь.
Инери и Неферт взялись за руки – не чувствуя ни своего тела, ни тепла.
– Дети с темной кровью, вы по праву пришли этой ночью в мертвый город.
Человеческая жизнь осталась за черными водами реки.
За этими стенами – сон ночи.
Там, внизу, во мраке, спит царь в семи золотых саркофагах. Сон его глубок.
Так же глубок будет тысячелетний сон Египта.
Царства падут и поднимутся, но Египет пребудет Спящим Царем Миров.
Спите!
Сон и Смерть едины. Едины Смерть и Любовь. Ложе утомившихся влюбленных окутывает сон – трепетное подобие Смерти. Спите под этим пологом, пока он не станет плотнее!
Ваше грядущее пробуждение – холодная серая страна, каменную колыбель которой еще качают морские волны…
Любовь поведет вас дорогой тайны.
Я обручаю вас на теневое владычество.
Из детской памяти сотрется ночь мертвого города.
Но на челе моих детей начертаны золотые знаки.
Ваши руки найдут друг друга, ваши уста сольются, покоряясь этому начертанию.
Для моих детей невозможна любовь к чуждой плоти.
… Женщина сняла руки, и Инери и Неферт ощутили, как она провела над их склоненными головами линии невидимого им знака.
– Мы не можем забыть, мы ничего не забудем, – упрямо прошептал Инери.
– Ты придешь… ты еще придешь, скажи? – тихо спросила Неферт.
– Приду я или нет, вам все равно суждена встреча со мной, – сказала женщина, отступая к нарисованной двери. Пусть не иссякнет темная кровь, несущая в жилах тайное знание! Вам будут сниться царские сны. Спите!
…Неферт и Инери, не поднимаясь с колен, обернулись друг к другу, сливаясь взглядом. Лик Бастет, явственно увиденный каждым в распахнутой черноте зрачков другого, потерял четкость, убывая, как убывает в небе луна.
Небо стало безлунным.
май-ноябрь 1988
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15