А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Я мог бы купить билет в первый класс, встретиться с капитаном и… – Вадим замялся.
– И что?
Нижегородский повернулся и с жаром заговорил:
– Если рассказать ему все, назвать имена, факты из его собственной биографии, характеристики «Титаника» (а у тебя в очешнике наверняка есть планы палуб и много чего еще), напомнить ему, что переборки недостаточно высоки, описать, в конце концов, в красках и подробностях, как все может произойти, он наверняка отреагирует. Пускай не поверит. Пускай всю оставшуюся жизнь считает меня сумасшедшим, но он не останется совершенно равнодушным. Достаточно лишнего градуса в повороте руля или сброса скорости на одну десятую узла, и встреча с айсбергом не состоится. В конце концов, зная точное время столкновения, я могу сам за минуту до этого подать сигнал тревоги, и удар будет другим, не смертельным. Что, не так?
Наступила долгая пауза. Каратаев ушел в столовую. Звякнуло горлышко бутылки.
Он вернулся с двумя бокалами и протянул один Нижегородскому.
– Выпей. Нам обоим надо успокоиться и собраться с мыслями. Выпей, Вадим, и пойми наконец, что мне не жалко этих денег. А что до людей… Вот скажи: живя еще там, четыре месяца назад, ты много думал о жертвах «Титаника»? А ведь через два с половиной года начнется мировая война. Ты и ее собираешься отменить? За четыре года и три месяца, по самым скромным подсчетам, погибнет десять миллионов человек. Это почти по шесть с половиной тысяч в день! Четыре с лишним «Титаника» ежедневно на протяжении тысяча пятисот пятидесяти дней! И еще. Не будь этой катастрофы, Вадим, были бы другие, может быть, еще более страшные. Она дала урок всем. Всему человечеству. Я скажу даже более: этот случай принес людям скорее пользу, нежели зло. Да, да. Не мотай головой. Самый совершенный корабль утонул в первом же рейсе! Такое невозможно представить. Какая оплеуха от природы! Сколько капитанов помнили об этом потом десятки лет и впредь не допустили подобного. Я уж не говорю о конструкторах и владельцах пароходных компаний.
Четвертого числа за обедом Нижегородский задал Каратаеву вопрос:
– Из какого порта «Титаник» отправится в океан?
– Ровно через пять дней, в полдень, он выйдет из английского Саутгемптона, – обстоятельно отвечал Савва, ковыряя вилкой котлету. – В девять вечера заберет пассажиров во французском Шербуре, а на следующий день, в два часа пополудни с последними желающими и почтой отчалит из ирландского Квинстауна. С этого момента его судьба будет окончательно вверена океану. Кстати, ты знаешь, во сколько обошлась постройка этого лайнера англичанам? В один миллион пятьсот сорок тысяч фунтов. Наши оппоненты поставили на карту почти столько же! Нет, Вадим, я все больше убеждаюсь, что они не смогут расплатиться.
– Поеду в Висбаден, – сказал Нижегородский вечером. – Попью тамошнюю минералку и погреюсь в ваннах. Когда начнется вся эта газетная свистопляска, мне лучше тут не светиться. Если будут звонить, скажешь: отправился закупать русскую мануфактуру или что-нибудь еще.
– А как же Густав?
– Оставляю на вас с фрау Парсеваль. Инструктаж по кормлению я еще проведу утром. Следите за температурой в помещениях. В случае чего звоните в клуб мрпсолюбов господину Пферцу.
– Не забывай, что двадцатого ты должен быть здесь. Утром следующего дня Вадим вызвал такси и уехал.

* * *
Первые тревожные сообщения о «Титанике» появились уже пятнадцатого. Европейская пресса вынуждена была довольствоваться информацией из американских газет, передаваемой по трансатлантическому кабелю из Нью-Йорка.
«Титаник» столкнулся с айсбергом и просит о помощи!»; «Суда спешат на выручку „Титанику“; „Все пассажиры спасены“; „Титаник“ буксируется в Галифакс» – запестрели немецкие газеты путаными американскими заголовками. И только «Нью-Йорк таймс» выстрелила в мир жестокой правдой: «Титаник» тонет. Женщины эвакуируются в шлюпках». И вечером того же дня: «Титаник» утонул».
Это было как удар цунами. Но за первой волной последовал откат: мол, ничего еще не ясно, пассажиры спасены все до одного, такой пароход просто не может утонуть.
Биржа отреагировала моментально. Перестраховочные премии на груз «Титаника», поднявшиеся было до шестидесяти процентов, снова упали до двадцати пяти. Курс акций радиокомпании «Маркони» взлетел в четыре с половиной раза. Ценные бумаги синдиката, в состав которого входила «Уайт стар лайн», сначала резко ослабли, затем вернули себе прежнее достоинство. Но все это ненадолго. Точку поставило официальное сообщение линии «Белая звезда»: в два часа двадцать минут пятнадцатого апреля сего года пароход «Титаник» затонул в районе 41 градуса 46 минут северной широты и 50 градусов 14 минут западной долготы. Имеются многочисленные жертвы. Между королями и президентами начался обмен соболезнованиями. Со словами сочувствия к ним присоединился и германский кайзер, которого весть о гибели парохода застала на греческом острове Корфу. Он тут же распорядился отослать телеграммы британскому королю, правительству и компании «Уайт стар лайн», после чего бегал по своей вилле «Ахиллейон» и бросался на всех, включая прислугу, со словами: «Страшная весть, жуткая катастрофа, я просто не в себе! Представляете, „Титаник“ потонул!»

* * *
Двадцатого апреля Вадим вернулся в Берлин. Выглядел он так, будто приехал не с курорта, а с проигранной войны, где получил хорошую взбучку.
– Ты там не переусердствовал с рислингом и сексом? – спросил его Каратаев. – Как развлекся? Где теплее вода: в бассейнах Опельбад или в Аукаммтале? Между прочим, в следующем году в Висбадене открываются знаменитые Термы Кайзера Фридриха. Надо будет обязательно съездить. Как продвигается строительство?
– Тебя беспокоит, успеют ли они к сроку, Савва? Не знаю, я не интересовался.
– Ну а игра? То, что ты продулся, я вижу. Можешь также не прятать правую руку, на которой нет твоего траурного перстня. Я спрашиваю: как вообще?
– Да так. Сейчас не сезон.
Нижегородский явно избегал разговоров, связанных со своей поездкой. И Савва это заметил.
– Ну расскажи хоть что-нибудь интересное, – приставал он. – Кого видел, что слышал. Я тут, понимаешь, с его мопсом вожусь, а он…
– Я же говорю, не сезон.
– Слушай, Нижегородский, а ведь ты не был в Висбадене, – с пристальным прищуром посмотрел на него Каратаев.
– С чего ты взял? – В глазах Вадима мелькнула тень беспокойства.
– С того самого. Если ты там был, то не можешь не знать, что произошло в «Лотосе» третьего дня.
– Опять что-то вычитал в своем газетном архиве? По-твоему, я только и делал, что торчал в «Лотосе»? Там и других мест хватает, где поиграть или натрескаться местным шампанским.
– Чтобы знать, что в этом казино на глазах у всех застрелился венский студент Бруно Пукспаум, не надо торчать в нем безвылазно, – вкрадчивым полушепотом произнес Каратаев. – Об этом случае я прочитал не в своем архиве, а вот в этой «Лейпцигер иллюстрирте», – Савва показал рукой на лежавшую на диване газету. – Вот, можешь полюбопытствовать. А уж в Рулетенбурге про это должны были говорить в каждой забегаловке. Так где ты был?
– Это допрос? – Выгадывая время, Вадим стал не спеша раскуривать сигару. – Уж не думаешь ли ты, что я ездил спасать «Титаник»? Или ты все еще не в курсе, что он благополучно утонул? Как ты и хотел.
– Я в курсе, но мне неприятно, что ты что-то скрываешь. И не нужно иронизировать.
Нижегородский вдруг резко поменял тон на доверительно-дружеский.
– Да успокойся ты, Савва. Ну что, я обязан докладывать тебе обо всех своих… ну о похождениях, что ли? Ты уже мог, кажется, заметить, что я не любитель подобной трепотни. Да, последние четыре дня я провел во Франкфурте. Это совсем рядом, в тридцати километрах от Висбадена. Еще в свой первый приезд туда я познакомился с одной женщиной и теперь гостил у нее. Тебя интересуют подробности? А о самоубийстве… Да, действительно, что-то такое я слышал.
«Все врет», – окончательно решил Каратаев, придумавший историю с венским студентом в качестве ловушки.

* * *
– Нижегородский, ты не спишь?
Каратаев постучал в дверь и вошел. В руках он держал газету. Вадим лежал на диване и смотрел в потолок.
– Хватит, Савва. Я уже не воспринимаю все эти подробности.
– Но это касается нас.
– Нас? Что, кто-то уже проболтался?
– Наоборот. Похоже, дал вечный обет молчания.
Нижегородский сел.
– Кто?
– Джеймс Джереми Холлоу, член совета директоров банка «Ройял Бэнк оф Скотлэнд», – Каратаев посмотрел на товарища и помахал газетой. – Это «Франкфуртер цайтунг», статья «Еще одна жертва „Титаника“.
– Что там?
– В субботу вечером Холлоу был найден дома с пулей в голове. Рядом валялся его револьвер. Никакой предсмертной записки не обнаружили и связывают факт самоубийства с гибелью единственной дочери. Она была пассажиркой «Титаника» и накануне вместе со своей гувернанткой попала в официальный список погибших. – Савва сложил газету. – Мне кажется, Нижегородский, мы потеряли двадцать миллионов. Когда у тебя встреча с Бергманом?
Вадим снова лег, заложив руки за голову и прикрыв глаза.
– Завтра в час дня. – Он помолчал. – Потом уеду к чертовой матери. Месяца на полтора. Отпускаешь?
– Это куда, если не секрет?
– Сначала в Вену: давно хотел там побывать. Заодно утрясу кое-какие дела с документами. А в начале июня махну в Англию. В Эпсоме – это недалеко от Лондона – состоится ежегодное Дерби и Оукс. Просто развлекусь.
– Могу дать призеров. В нашей июньской прессе есть достаточно подробные отчеты…
– Не надо. Я же сказал – просто развлекусь.
– Ну, как знаешь.
На следующий день, когда Нижегородский вошел в кабинет главы нотариальной конторы «Бергман», его ожидали пятеро человек. Сам Иосиф Бергман, барон фон Летцендорф, шведский аристократ и два немца – участники и свидетели пари, состоявшегося в клубе «Галион» третьего апреля. Кивнув собравшимся, Вадим сел в предложенное нотариусом кресло.
– Начнем? – Бергман обвел взглядом присутствующих.
– А чего тянуть? – с долей вызова спросил Нижегородский. – Я только не вижу здесь господина из солнечной Шампани или хотя бы его представителя.
Барон фон Летцендорф хрустнул газетой и сделал вид, что поглощен чтением.
– Господин Жувиль прислал телеграмму. Он болен. Что касается господина Холлоу…
– Я знаю, – Вадим жестом руки остановил нотариуса. – Мне жаль, что так вышло.
Бергман, невысокий человек с большими рыхлыми губами, густыми черными бровями и равнодушным взглядом, как бы говорившим: кроме вашего дела, господа, у меня куча других забот, – открыл папку.
– Тогда позвольте зачитать текст вашего договора…
– Не имеет смысла, господин Бергман, – сложив газету, сухо заметил барон. – Все всем ясно и так. «Титаник» на дне, так что не будем тянуть резину. Выдайте ему наши векселя и покончим с этим делом.
– Остальные того же мнения? – спросил невозмутимый еврей.
Швед со вздохом кивнул, свидетели тоже (но без вздоха). Нотариус достал из стола ключи и направился к сейфу. Через минуту на журнальном столике перед Нижегородским лежали пять векселей. Свой собственный и четыре остальных он аккуратно сложил пополам и сунул в боковой карман.
– Господин Бергман, вы не согласитесь принять на себя бремя по окончательному урегулированию вопросов, связанных с этим глупейшим спором? – спросил он.
Еврей пожевал губами, украдкой посмотрел на барона.
– Что ж, я готов.
– Тогда сегодня же пошлите этим господам, – Нижегородский кивком головы указал на двух аристократов, – письменное уведомление о том, что я выставляю их векселя к оплате и жду до двадцать пятого мая. То же самое и в отношении месье Жувиля.
При этих словах барон встал, откланялся и вышел. Следом удалился швед и оба свидетеля, миссия которых на этом исчерпывалась.
– Желаете начать процедуру истребования долга с наследников Джеймса Холлоу? – спросил Бергман. – Должен предупредить, что в этом случае суть спора неизбежно станет достоянием гласности. К тому же мы должны быть готовы к опротестованию векселя покойного родственниками. И еще, – нотариус понизил голос до таинственного полушепота, – насколько мне удалось выяснить, все движимое и недвижимое имущество банкира вкупе с его финансами и ценными бумагами не покроют и трети суммы долга.
– Предлагаете отказаться? Я подумаю. – Нижегородский попросил разрешения закурить. – Да, глупо все получилось. Кто бы мог подумать. Интересно, когда он купил билет для своей дочери: до нашего спора или после?
– Я запустил поисковую программу по газетам и биографическим словарям и навел справки о твоем бароне, – сказал как-то, выходя из своей комнаты, Каратаев. – Ты не заметил у него шрама на левом виске между глазом и ухом?
– Вроде что-то такое выглядывает из-под бакенбарда.
– Тогда это точно он: Георг Иммануил барон фон Летцендорф, генерал пехоты в отставке, участник войны 1870–1871 годов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов