Ну вот теперь все понятно…
Потом наступила тишина…
Утром в кабинете “Дмитрия Алексеевича” раздался телефонный звонок. И неизвестный мужчина назначил встречу. В субботу, в пять…
Глава 45
Президенты стран Евросоюза, каждый в своей резиденции, в разное время, с разной периодичностью, но обязательно все отсматривали текущую информацию по России. Слишком она была большой, и слишком маленькой была Европа, чтобы не держать руку на пульсе русских событий.
Внешняя разведка, МИД, Минобороны и прочие работающие на “внешнем рынке” госструктуры докладывали о встречах с агентами влияния — высокопоставленными российскими чиновниками, которые из-за денег или европейского паспорта соглашались оказать содействие в “наведении справок”, в лоббировании того или иного проекта. Но не все из-за денег и паспортов, многие за продвижение по служебной лестнице, которому способствовали их хозяева.
Агенты влияния информировали о имеющих место в российской политике и экономике тенденциях, не о тех, о которых заявляли официальные лица и СМИ, об истинных — о том, кто с кем и против кого дружит, кто с кем ведет войну, под кого роет и кто будет следующей жертвой в бушующих в России криминально-политических разборках.
Каждый из них подвирал, рисуя себя в лучшем свете, но подвирали все, и усредненная информация получалась более-менее объективной.
Резидент французской разведки в Швейцарии сообщал о встрече с “Пигмеем”, который был одним из руководителей Единых энергетических систем, и прикладывал распечатку разговора.
— Мы очень дорожим нашей с вами дружбой…
— Я очень благодарен…
Обычные, которые ничего не значат и ни о чем не говорят, взаимные расшаркивания.
Далее шел “обмен мнениями”. “Пигмей” информировал, что Единый энергокомплекс переживает не лучшее свое время, что идет борьба за контроль над российской энергетикой на самом высоком уровне и что на самом деле это борьба не за энергоресурсы, а за власть…
Британский МИД сообщал, что посол США в Москве имел беседу с руководителем одной из думских фракций и лидером известной партии, на которой обсуждались внутриполитические проблемы России.
— Мы смотрим телевизор и видим, как плохо живется вашему народу Ему не платят зарплаты и отключают тепло в домах, — сожалел посол.
— Что есть, то есть, — соглашался руководитель фракции.
— Это плохо, это не есть настоящая демократия. Настоящей демократии не бывает на голодный желудок и в холодной комнате. Мы сильно озабочены жизнью вашего народа, который, если будет мерзнуть, захочет обратно в коммунизм.
Мы думаем, как можно помочь вашей экономике. Мы знаем, как надо помочь. Ваши государственные монополии — их слишком много. Они не могут поворачиваться. Нужно как у нас — много мелких компаний, которые будут продавать людям услуги и вступать в конкуренцию.
Я хочу думать, что ваши конгрессмены это понимают.
— Не все, — сожалел руководитель фракции. — Но наша фракция…
Значит, будет клянчить доллары.
— Если бы наша фракция смогла занять в Думе более достойные позиции…
Посол считал целесообразным выделить необходимые средства, заверял, что русские много не попросят, и предлагал определиться с суммой, которую он может пообещать…
В ряде отчетов был упомянут российский Премьер, который во время неофициальных встреч с “официальными лицами” намекал, что ищет возможности для положительного решения вопроса об отсрочке долгов и поддержке ряда внешнеполитических инициатив.
Премьеру обязательно нужно было решить эти вопросы положительно, чтобы удержаться в кресле. Ему не требовались деньги, он бы не взял деньги. И не нужен был европейский паспорт. Ему нужна была его должность. А для этого необходимо было продемонстрировать успехи.
Ему имело смысл помочь. Чиновникам такого уровня всегда имеет смысл помогать. Даже в одностороннем порядке, бескорыстно. Прикармливая впрок…
Президенты перечитывали документы, отчеркивали заинтересовавшие их абзацы, ставили галочки и крестики. И двумя галочками и крестиками отмечали строчки, касающиеся очередной, муссируемой в российских верхах, реорганизации экономики.
Отношение к ресурсам говорит о перспективах внешней и внутренней политики куда больше, чем сиюминутные заверения политиков-временщиков. И любое изменение в системе управления монополиями может вызвать социально-политическую сдвижку в стране и бумерангом ударить по Европе. И дело вовсе даже не в поставках газа и нефти, без них Запад как-нибудь проживет, дело в ста пятидесяти миллионах россиян, которые, если их перестанет кормить их государство, побегут в Европу. И дело в ядерных ракетах, которые могут остаться без надзора…
Хорошо Штатам, которые смело раскачивают европейскую лодку, потому что сами непотопляемы. Европе приходится быть более осмотрительной. До Европы все ближе — и баллистические ракеты, и дешевая сибирская нефть, и взрывающиеся русские атомные станции.
Надо поаккуратней с ними.
И надо активно наращивать между Западной Европой и русскими буфер в лице недавних стран соцлагеря и Прибалтики.
И помнить об экономическом и военном потенциале России.
И учесть…
Европе много о чем надо помнить и много чего надо учесть, потому что хватит с нее войн. Навоевались…
И еще нельзя забывать про бывшие республики СССР.
И про то, что там, за Россией, есть еще миллиардный Китай.
И еще…
И еще…
Вот и попробуй покрутись…
И только попробуй не покрутись!..
Глава 46
В шестнадцать пятьдесят семь на пустырь выехала машина.
“Двадцать первая” “Волга”, серого цвета, номерной знак… — автоматически отметил про себя Резидент. — Хотя наверняка не их, наверняка угнанная полчаса назад…”
И минутой позже показался служебный “Мерседес” директора филиала опытного завода НИИ “Мехточмаш”. “Мерседес” “Дмитрия Алексеевича”.
Из “Волги” выбрался крупный, выше среднего, особые приметы… мужчина.
Из “Мерседеса” долго никто не выходил. “Дмитрий Алексеевич” боялся.
“Ну давай же, давай!.. — подгонял его мысленно Резидент. — Ну не тяни резину!”
Дверца приоткрылась.
— Всем приготовиться! — скомандовал Резидент.
В убежища к стрелкам была протянута проводная связь, чтобы исключить радиопеленгацию. Провод он хоть и архаичней мобильной и радиосвязи, но надежней будет.
Снайперы дослали в стволы патроны, сняли с объективов прицелов пластмассовые заглушки…
Мужчина подошел к “Дмитрию Алексеевичу” и протянул навстречу ему руку. Но не для того, чтобы поздороваться. В руке у него была красная папка. В папке — документы, где директору филиала опытного завода НИИ “Мехточмаш” предстояло проставить росписи и печати.
Он раскрыл папку и сказал:
— Здесь и здесь.
И дал ручку.
“Дмитрий Алексеевич” взял ручку и склонился над папкой. Его пальцы тряслись, и ручка ходила вкривь и вкось.
— Не получается, — виновато сказал он. Мужчина скомкал и сунул в карман первый, испорченный, лист. И расправил второй.
— Здесь и здесь, — повторил он. Процедура смены собственника должна была закончиться быстро. И надо было торопиться.
— Теперь печать.
“Дмитрий Алексеевич” вытащил из кармана печать и припечатал ее к странице…
— “Первому” и “Третьему” работать, — приказал Резидент.
“Первый” и “Третий” положили винтовки на специальные деревянные козлы, вытолкнули палками заглушки, закрывавшие амбразуры. Из груды строительного мусора выпали несколько кирпичей и кусков штукатурки, из кучи сваленных горой бытовых отходов вывалился какой-то сор. Открылись узкие щели бойниц.
Снайперы припали к окулярам прицелов. Увидели “Волгу”, увидели “Мерседес”, стоящих возле них двух мужчин.
— Тот, что в пиджаке, — на всякий случай напомнил голос в наушниках. — Раз.
Снайперы нашли цели. Сделали глубокий вдох. Выдох. Задержали дыхание.
— Два, — продолжил отсчет голос. Указательные пальцы легли на спусковые крючки, выбрали “холостой ход”, встав на упор.
Стрелять следовало на счет “три”. Стрелять разом. “Дмитрий Алексеевич” поставил очередную роспись. Мужчина перевернул лист…
— Три!
Два выстрела прозвучали практически одновременно.
Две пули ударили в цель.
Правая нога мужчины дернулась, словно он пнул невидимый мяч. Но он ничего не пинал, ногу толкнула вперед ударившая чуть ниже коленной чашечки и перерубившая надвое кость пуля. Вторая пуля попала в правое плечо, опрокинув жертву навзничь.
“Дмитрий Алексеевич” замер с ручкой в пальцах над упавшим телом. Он ничего не понял…
Хорошо сработали “пулевики”, прямо как на чемпионате Европы. Так попасть могли только они — точно в “десятку”!
— “Второму” и “Четвертому” приготовиться…
Мужчина, несмотря на внезапность атаки, на два ранения и страшную боль, сориентировался очень быстро — он откатился на два шага в сторону, выхватил из-за пояса левой, неповрежденной, рукой пистолет, с ходу, не целясь, выстрелил в застывшего столбом “Дмитрия Алексеевича”, перехватил падающее тело, направил, завалил его перед собой и, прикрывшись им, как мешком с песком, и выставив вперед оружие, приготовился к обороне.
И в то же самое мгновение, откинув плиты дерна, из-под земли, из стрелковых окопов встали пулеметчики. И из ближайшего леса выкатился грузовик, который должен был принять раненого…
Противник не отличался изобретательностью, противник пользовался типовым, сто раз проверенным и откатанным сценарием. Который стопроцентно проходил на заводской охране и “братках” и только однажды дал сбой…
— Огонь по машине! — приказал Резидент. Три пули ударили в ветровое стекло, и водитель ткнулся лицом в баранку.
Пулеметчики дали длинные очереди над землей, наугад, надеясь зацепить невидимого противника или хотя бы сбить его с прицела. Они действовали вслепую, но действовали очень грамотно.
— “Второму” и “Пятому” работать по пулеметчикам. Только аккуратно, так, чтобы не наповал.
“Второй” и “Пятый” выцелили пулеметчиков и, выждав момент, когда они опасно высунутся, нажали на спусковые крючки. Пулеметчики с перебитыми плечами осели на дно окопов.
— “Первый”.
— Я!
— Видишь мужика за трупом? Выбей у него из рук оружие. Сможешь?
— Попробую…
Пуля попала мужчине, который залег за “Дмитрием Алексеевичем”, точно в середину тыльной стороны кисти, пробила насквозь ладонь и со страшной силой ударила в рукоять пистолета, выбив его из сжатых пальцев, деформировав и заклинив в обойме патроны.
Теперь противник был лишен возможности защищаться и не мог покончить с собой.
Но вряд ли это был конец боя… Они не оставят своих людей без помощи. Или не оставят в живых. Так было тогда. И так должно быть теперь.
И надо успеть вытащить пленных в безопасное место до того, как засевший вон в той рощице, в тех руинах или еще где-нибудь наблюдатель вызовет помощь. Для чего прикрыть тылы…
— “Сотый” вызывает “Двадцатого”, — четко проговорил Резидент, поднеся к лицу радиостанцию. Теперь не имело смысла скрываться. Теперь незачем было скрываться…
— Слышу тебя.
— Действуй, “Двадцатый”…
“Двадцатый” не был снайпером и даже не был отдельным человеком, позывным “Двадцатый” обозначалось целое подразделение.
С дороги на заброшенную, полузаросшую грунтовку свернул тентованный “КамАЗ”, в кузове которого в камуфляже с автоматами на коленях, кинжалами на поясах, с гранатами и запасными рожками, рассованными по карманам жилетов, сидели нанятые Резидентом чеченские боевики.
То, что предстояло сделать им, могли сделать только они — никакие офицеры-отставники на такую работу никогда бы и ни за какие деньги не согласились.
Не доезжая полкилометра до места, “КамАЗ” притормозил, сбросив первую партию боевиков. Через сто метров снова сбавил ход Чеченцы группами по два-три человека выпрыгивали в полураскрытые двери, разбегались по местности, залегали, беря под прицел все дороги и тропы. У них был приказ останавливать всякого, кто попытается проникнуть в охраняемую ими зону. И был приказ открывать огонь на поражение, если они увидят людей в форме или увидят милицию.
Офицеры не стали бы стрелять в милиционеров. Чеченцам терять было нечего, они все, что можно, уже потеряли…
— “Тридцатый”.
На пустырь выскочили офицеры-отставники и побежали к машинам и пулеметным окопчикам. Двое, с ходу, навалились на раненного в ногу и обе руки мужчину, еще несколько, ухватив за камуфляж, потащили из окопов пулеметчиков.
— Давай, давай ползи, гад…
Они уже почти вытащили их, но тут вдруг из одного окопа вверх ударил сноп огня и осколков. Два отброшенных взрывом офицера корчились в предсмертных судорогах. Им разворотило осколками лица, иссекло шеи и руки.
Раненый пулеметчик не захотел сдаваться и подорвал себя и пытавшихся вытащить его наверх врагов.
Но это было не самое страшное.
Где-то там, в стороне, в небе, над полосой горизонта, над далекими холмами появились две еле видимые точки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48