Посетителей почти что не было, и Надя с любопытством оглядывала помещение. Привыкнув к интимному полумраку, царящему в «Pokrow's Gate», Чаликова едва не вскрикнула: по стенам, чередуясь с пейзажами «Зеленого Эрина», в застекленных рамочках висели почти такие же карты и планы, как в папке, полученной от Федора Иваныча. A пройдя вдоль стены, она увидела то, чего почти не надеялась найти — в одной из рамок находилась пожелтевшая рукопись, написанная тем же небрежным почерком, что и та, неоконченная, из пыльной папки.
Так как столик по соседству с вывешенным на всеобщее обозрение ценным манускриптом оказался свободен, то Надя, прислонившись к спинке деревянного стула, принялась внимательно разглядывать висящую на стене гравюру с панорамой Дублина, но при этом скашивала взгляд на рукопись, пытаясь ее не только прочесть, но и запомнить.
— Интересуетесь, сударыня? — раздался вдруг голос позади нее. Он принадлежал рыжеволосому бармену.
— Да, я, это самое, — растерянно забормотала Надя.
— A, ну ясно, — бармен деловито раскрыл меню. — Что будем заказывать: пиво, или что-нибудь покушать? Могу предложить наше фирменное блюдо — рагу по-ирландски.
— Вот и прекрасно, — пришла в себя Чаликова. — Рагу и чего-нибудь запить. Да хоть пивка, только не очень крепкого.
— Рагу будет готово минут через пятнадцать, а пока позвольте предложить вам другое фирменное блюдо — «Завтрак кладоискателя», — с улыбочкой сказал бармен.
«Завтрак кладоискателя» оказался весьма вкусным салатом из овощей, сыра и чего-то еще, но Надя ела его почти машинально — ее взгляд был по-прежнему прикован к рукописи на стене.
«В пределах сих несметные богатства сокрыты. И да не овладел бы ими человек, не способный их на благо использовать, приставлен ко кладу сему страж надежный, страж небесный, скрытый под знаком Овна…», — вспомнила Чаликова слова неоконченной рукописи. Сердце журналистки забилось в сладостном предвкушении — ведь, судя по всему, за стеклом в рамочке стояла вторая часть, а вместе с ней — шанс отыскать сокровища баронов Покровских! Правда, текст был не менее туманным, чем в первой части:
«… но не достичь цели, не переплывя реки, что протекает севернее, и мрачный покров ночи великую тайну хранит. Но если нет в душе твоей благородных и чистых помыслов, то не ищи богатств сих, ибо принесут они горе и страдание». Под этим невнятным текстом стояла печать с родовым гербом баронов Покровских и неразборчивая подпись.
Тут Надя почувствовала, что безуспешно пытается прожевать какой-то несъедобный предмет, оказавшийся при ближайшем рассмотрении полиэтиленовым пакетиком, внутри которого лежала бумажка. Достав и развернув ее, Надя увидела, что это — ксерокопия одной из «кладоискательских» карт, и как раз той, которую изготовила бабушка, не желавшая копать свой огород. «A, ну правильно, это же кладоискательский салат с сюрпризом», догадалась Надя.
Тут к ее столику подошел бармен. Он нес на подносе вкусно пахнущее рагу и большую кружку пива.
— Ну, как вам наш салатик? — спросил он, ставя заказ перед клиенткой.
— Очень вкусно, — похвалила та. — A скажите, нельзя ли еще один такой же салат, но вот с этой бумажкой? — Надя указала на интересующую ее рукопись. — A то там я уже копала…
— Ха-ха-ха, да вы, сударыня, настоящая шутница! — громко рассмеялся бармен, но тут же принес ксерокопию манускрипта. — Желаю успеха, но когда найдете клад, приходите к нам на обмывку! Ха-ха-ха!
— Благодарю вас, — ответила Надя и небрежным жестом спрятала ксерокопию в сумочку.
Заполучив столь ценную бумагу, Надя принялась за рагу по-ирландски, которое показалось ей довольно вкусным, хотя и напоминающим одноименное блюдо из книги «Трое в лодке» — то есть изготовленное из всяких завалящих остатков, вплоть до водяной крысы.
Когда Чаликова оценивала вкусовые особенности последнего компонента, она услышала за спиной знакомый голос доктора Серапионыча:
— Наденька! Сколько зим, сколько лет!
Доктор держал в одной руке неизменный стакан чая, а в другой -блюдечко, на котором красовался бутерброд с килькой.
— Как хорошо, Владлен Серапионыч, что мы с вами встретились, -искренне обрадовалась Надя. — Я как раз хотела кое о чем вас порасспросить.
— Ну что ж, постараюсь удовлетворить ваше любопытство. — Доктор поставил блюдце на стол и привычно полез во внутренний карман за скляночкой. — Не желаете?
— Нет-нет, благодарю вас, — уклонилась Чаликова. — С чаем еще куда ни шло, а вот с пивом…
— Да, с пивом я еще его не пробовал, — признался доктор, наливая малую толику себе в чай. — Давайте поставим эксперимент.
— И я в качестве подопытного кролика? — рассмеялась Надя. — Нет уж, Владлен Серапионыч, увольте. По крайней мере, до окончания следствия.
— А кстати, как идет следствие? — спросил доктор. — Есть что-то новое?
— Новостей более чем. — Надежда отпила немного пива. — Но сначала ответьте мне откровенно, как на духу — водится ли в окрестностях Покровских Ворот нечистая сила, или нет?
Доктор удивленно посмотрел на Чаликову:
— Простите, Наденька, но отчего это вас так волнует?
Надя чуть смутилась:
— Видите ли, Владлен Серапионыч, события последних дней наталкивают на мысль, что в них замешаны какие-то потусторонние явления.
(Не то чтобы Надя сама очень уж верила в то, что только что сказала, просто ей хотелось услышать мнение Серапионыча — не чужого человека в здешних краях).
— Есть многое на свете, друг Надюша, что и не снилось нашим мудрецам, — усмехнулся доктор. — Думаю, не очень ошибусь, если предположу, что на столь метафизические мысли вас навел милейший Семен Борисыч Белогорский?
— В известной степени, — осторожно согласилась журналистка. — Нет, впрямую об этом он, конечно, не говорил, но достаточно ясно дал понять, что на болотах творится нечто, так сказать, неподвластное человеческому разуму.
— То есть вы, Наденька, хотите узнать, как это получилось, что образованный человек, не чуждый науке, уверовал в то, во что теперь уже всерьез не верят даже малограмотные деревенские бабки? И не объясняются ли его предостережения просто желанием отвадить вас от болот? — Чаликова закивала, удивившись, что Серапионыч словно бы прочел ее мысли. — Знаете, а ведь я, кажется, смогу в какой-то степени удовлетворить ваше любопытство. Но для этого нам надо вернуться на несколько десятков лет назад и вспомнить, каким образом супруги Белогорские очутились в здешних краях.
Доктор подлил себе в чай еще немного жидкости и поудобнее устроился на стуле — это значило, что он собирается приступить к долгому и увлекательному повествованию. Надя приготовилась слушать — она давно знала о недюжинных способностях Серапионыча как отменного рассказчика.
— Дело в том, что Семен Борисович не всегда был сельским ветеринаром, — отхлебнув хороший глоток, заговорил Серапионыч. — Во времена оные доктор Белогорский подавал большие надежды и имел все предпосылки, чтобы сделаться крупным медицинским светилом или даже большим ученым. Но вскоре после его женитьбы на Татьяне Петровне все пошло как-то наперекосяк — и с работы выгнали, и тему диссертации, что-то связанное с внутренними органами, закрыли. Хорошо хоть не посадили, дело-то происходило в начале пятидесятых, и Белогорский явно попал под кампанию борьбы с «убийцами в белых халатах». Уже позднее Семен Борисович случайно узнал, что на него написали донесение, будто бы он по заданию американской разведки собирается отравить весь Кислоярский партактив.
— Ну и ну! — подивилась Надя.
— Хорошо хоть нашлись добрые люди, пристроившие его сюда, в колхоз, -продолжал Серапионыч. — Пришлось переквалифицироваться в ветеринары, ну да что поделаешь… Татьяна Петровна служила кем-то вроде завхоза в председательской усадьбе, в общем жили не так уж и плохо. Кстати говоря, своей хибаркой я обязан супругам Белогорским — именно они по старой дружбе выхлопотали мне разрешение приобрести в собственность тот милый сарайчик. -Доктор оглянулся по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, продолжал, хотя и чуть понизив голос: — А несколько лет назад я узнал, кто на него «настучал». Но это, разумеется, строго между нами…
— Что за вопрос! — Надя отпила еще немного пива.
— Сразу же после падения Советской власти в нашей новорожденной Кислоярской Республике была создана комиссия по изучению сохранившихся документов местного филиала КГБ. Потом, правда, эту комиссию тихо прикрыли — думаю, не надо объяснять, почему… Но от прогрессивной общественности в нее вошел наш общий знакомый, политик Гераклов. Так вот, он мне конфиденциально рассказывал, что собственными глазами видел фотокопию одного документа — заявления некоего молодого инструктора горкома, что доктор C.Б. Белогорский собирается отравить все руководство Кислоярского райкома ВКП(б). Гераклов хотел опубликовать это донесение в прессе, но ему не дали -дескать, нельзя доказать его аутентичность, то бишь подлинность, а вскоре и самого Гераклова без лишнего шума вытурили из комиссии.
— Почему? — изумилась Надя.
— Известно почему, — хмыкнул доктор, — Ведь тот молодой инструктор теперь известный общественный деятель, к тому же пламенный демократ. Не буду называть его имя, зачем прошлое ворошить?.. — Серапионыч задумчиво отпил еще пару глотков. — Но самое неприятное во всей этой истории, что наш «пламенный демократ» приходился родным братом Татьяне Петровне.
— Что вы говорите! — изумилась Чаликова.
— Увы, все просто до примитивности, — вздохнул Серапионыч. — В пятидесятые годы он начал восхождение по ступеням партийной карьеры, а тут его сестра вышла за какого-то сомнительного Белогорского. Ясно, что подобное родство для честолюбивого парткарьериста было нежелательно, вот он и порвал с сестрой всякие отношения. Естественно, что и Татьяна Петровна тоже не особенно декларировала, что у нее такой, с позволения сказать, братец. А представляете, что с ней сделается, если она узнает еще и про донос?!
— Ну а что же ее брат? — спросила Надя.
— A что с ним станется? Он как ни в чем не бывало продолжил свою партийную карьеру. Ну а когда быть коммунистом стало не престижно, сей деятель торжественно сжег свой партбилет и сделался ярым демократом и антикоммунистом. Помнится, еще и Комитет ругал последними словами, даже требовал судить его по-нюрнбергски. — Доктор отпил еще глоток и закусил бутербродом. — Оттого-то, должно быть, чекисты и «забыли» вывезти его донесения…
— Ну хорошо, пусть так, но ведь потом Белогорский мог вернуться к научной деятельности, — заметила Надя. — А остался здесь, в колхозе.
— Ну, тут, я так думаю, много разных причин, — пожал плечами Серапионыч. — Проще всего это было бы объяснить тем, что Семен Борисович решил "не высовываться — ведь никто не мог быть уверен, что не вернутся сталинские порядки с новыми гонениями на «убийц в белых халатах». Но мне кажется, что дело не в этом. Просто Белогорские за несколько лет опалы здесь, что называется, прижились, укоренились. Да и жизнь на лоне природы пришлась им по душе. — Доктор с сожалением допил оставшееся на донышке. -Ну и, разумеется, научная деятельность…
— В области зоотехники? — удивилась Чаликова.
— Да нет, причем тут зоотехника. Хотя, было дело, Семен Борисыч не то изобрел новое, не то усовершенствовал имеющееся средство для увеличения надоев и за это получил переходящий вымпел на межколхозном слете. Но речь, конечно, не об этом. Общаясь со здешними жителями, Белогорский много чего наслышался о разных, как теперь говорят, аномальных явлениях, имеющих место в Покровских Воротах, Заболотье и на окружающих территориях. Поначалу он принимал все это за обычные предрассудки, но после, сперва в шутку, а потом всерьез, начал их исследовать и систематизировать. И оказалось, что призраки, лешие, барабашки, «заколдованные места» и прочая метафизика в таких количествах водится только здесь, а в деревнях за десяток верст о ней вовсе и не слышали. И в поведении животных в Заболотье Семен Борисович нашел некоторые, порой неуловимые отличия от общепринятой нормы. Да что там -однажды они с Татьяной Петровной пошли за грибами в лесок, который хорошо знали и где уже сто раз бывали — и проплутали в нем несколько часов.
— И как же это объяснить? — удивилась Надя.
— Вот именно такой же вопрос задал себе и Семен Борисович, — радостно закивал Серапионыч, — и впервые предположил, не кроется ли за этим нечто, скажем так, неведомое современной науке. Тогда он подговорил учителя физики произвести некоторые замеры, и тот, вооружившись разными амперметрами, вольтметрами, осциллографами и прочими счетчиками Гейгера, установил, что кое-какие, чуть заметные отклонения и впрямь имеют место быть, а их эпицентр находится неподалеку от Заболотья, вблизи от пригорка, увенчанного двумя каменными столбами.
— На Гороховом городище?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Так как столик по соседству с вывешенным на всеобщее обозрение ценным манускриптом оказался свободен, то Надя, прислонившись к спинке деревянного стула, принялась внимательно разглядывать висящую на стене гравюру с панорамой Дублина, но при этом скашивала взгляд на рукопись, пытаясь ее не только прочесть, но и запомнить.
— Интересуетесь, сударыня? — раздался вдруг голос позади нее. Он принадлежал рыжеволосому бармену.
— Да, я, это самое, — растерянно забормотала Надя.
— A, ну ясно, — бармен деловито раскрыл меню. — Что будем заказывать: пиво, или что-нибудь покушать? Могу предложить наше фирменное блюдо — рагу по-ирландски.
— Вот и прекрасно, — пришла в себя Чаликова. — Рагу и чего-нибудь запить. Да хоть пивка, только не очень крепкого.
— Рагу будет готово минут через пятнадцать, а пока позвольте предложить вам другое фирменное блюдо — «Завтрак кладоискателя», — с улыбочкой сказал бармен.
«Завтрак кладоискателя» оказался весьма вкусным салатом из овощей, сыра и чего-то еще, но Надя ела его почти машинально — ее взгляд был по-прежнему прикован к рукописи на стене.
«В пределах сих несметные богатства сокрыты. И да не овладел бы ими человек, не способный их на благо использовать, приставлен ко кладу сему страж надежный, страж небесный, скрытый под знаком Овна…», — вспомнила Чаликова слова неоконченной рукописи. Сердце журналистки забилось в сладостном предвкушении — ведь, судя по всему, за стеклом в рамочке стояла вторая часть, а вместе с ней — шанс отыскать сокровища баронов Покровских! Правда, текст был не менее туманным, чем в первой части:
«… но не достичь цели, не переплывя реки, что протекает севернее, и мрачный покров ночи великую тайну хранит. Но если нет в душе твоей благородных и чистых помыслов, то не ищи богатств сих, ибо принесут они горе и страдание». Под этим невнятным текстом стояла печать с родовым гербом баронов Покровских и неразборчивая подпись.
Тут Надя почувствовала, что безуспешно пытается прожевать какой-то несъедобный предмет, оказавшийся при ближайшем рассмотрении полиэтиленовым пакетиком, внутри которого лежала бумажка. Достав и развернув ее, Надя увидела, что это — ксерокопия одной из «кладоискательских» карт, и как раз той, которую изготовила бабушка, не желавшая копать свой огород. «A, ну правильно, это же кладоискательский салат с сюрпризом», догадалась Надя.
Тут к ее столику подошел бармен. Он нес на подносе вкусно пахнущее рагу и большую кружку пива.
— Ну, как вам наш салатик? — спросил он, ставя заказ перед клиенткой.
— Очень вкусно, — похвалила та. — A скажите, нельзя ли еще один такой же салат, но вот с этой бумажкой? — Надя указала на интересующую ее рукопись. — A то там я уже копала…
— Ха-ха-ха, да вы, сударыня, настоящая шутница! — громко рассмеялся бармен, но тут же принес ксерокопию манускрипта. — Желаю успеха, но когда найдете клад, приходите к нам на обмывку! Ха-ха-ха!
— Благодарю вас, — ответила Надя и небрежным жестом спрятала ксерокопию в сумочку.
Заполучив столь ценную бумагу, Надя принялась за рагу по-ирландски, которое показалось ей довольно вкусным, хотя и напоминающим одноименное блюдо из книги «Трое в лодке» — то есть изготовленное из всяких завалящих остатков, вплоть до водяной крысы.
Когда Чаликова оценивала вкусовые особенности последнего компонента, она услышала за спиной знакомый голос доктора Серапионыча:
— Наденька! Сколько зим, сколько лет!
Доктор держал в одной руке неизменный стакан чая, а в другой -блюдечко, на котором красовался бутерброд с килькой.
— Как хорошо, Владлен Серапионыч, что мы с вами встретились, -искренне обрадовалась Надя. — Я как раз хотела кое о чем вас порасспросить.
— Ну что ж, постараюсь удовлетворить ваше любопытство. — Доктор поставил блюдце на стол и привычно полез во внутренний карман за скляночкой. — Не желаете?
— Нет-нет, благодарю вас, — уклонилась Чаликова. — С чаем еще куда ни шло, а вот с пивом…
— Да, с пивом я еще его не пробовал, — признался доктор, наливая малую толику себе в чай. — Давайте поставим эксперимент.
— И я в качестве подопытного кролика? — рассмеялась Надя. — Нет уж, Владлен Серапионыч, увольте. По крайней мере, до окончания следствия.
— А кстати, как идет следствие? — спросил доктор. — Есть что-то новое?
— Новостей более чем. — Надежда отпила немного пива. — Но сначала ответьте мне откровенно, как на духу — водится ли в окрестностях Покровских Ворот нечистая сила, или нет?
Доктор удивленно посмотрел на Чаликову:
— Простите, Наденька, но отчего это вас так волнует?
Надя чуть смутилась:
— Видите ли, Владлен Серапионыч, события последних дней наталкивают на мысль, что в них замешаны какие-то потусторонние явления.
(Не то чтобы Надя сама очень уж верила в то, что только что сказала, просто ей хотелось услышать мнение Серапионыча — не чужого человека в здешних краях).
— Есть многое на свете, друг Надюша, что и не снилось нашим мудрецам, — усмехнулся доктор. — Думаю, не очень ошибусь, если предположу, что на столь метафизические мысли вас навел милейший Семен Борисыч Белогорский?
— В известной степени, — осторожно согласилась журналистка. — Нет, впрямую об этом он, конечно, не говорил, но достаточно ясно дал понять, что на болотах творится нечто, так сказать, неподвластное человеческому разуму.
— То есть вы, Наденька, хотите узнать, как это получилось, что образованный человек, не чуждый науке, уверовал в то, во что теперь уже всерьез не верят даже малограмотные деревенские бабки? И не объясняются ли его предостережения просто желанием отвадить вас от болот? — Чаликова закивала, удивившись, что Серапионыч словно бы прочел ее мысли. — Знаете, а ведь я, кажется, смогу в какой-то степени удовлетворить ваше любопытство. Но для этого нам надо вернуться на несколько десятков лет назад и вспомнить, каким образом супруги Белогорские очутились в здешних краях.
Доктор подлил себе в чай еще немного жидкости и поудобнее устроился на стуле — это значило, что он собирается приступить к долгому и увлекательному повествованию. Надя приготовилась слушать — она давно знала о недюжинных способностях Серапионыча как отменного рассказчика.
— Дело в том, что Семен Борисович не всегда был сельским ветеринаром, — отхлебнув хороший глоток, заговорил Серапионыч. — Во времена оные доктор Белогорский подавал большие надежды и имел все предпосылки, чтобы сделаться крупным медицинским светилом или даже большим ученым. Но вскоре после его женитьбы на Татьяне Петровне все пошло как-то наперекосяк — и с работы выгнали, и тему диссертации, что-то связанное с внутренними органами, закрыли. Хорошо хоть не посадили, дело-то происходило в начале пятидесятых, и Белогорский явно попал под кампанию борьбы с «убийцами в белых халатах». Уже позднее Семен Борисович случайно узнал, что на него написали донесение, будто бы он по заданию американской разведки собирается отравить весь Кислоярский партактив.
— Ну и ну! — подивилась Надя.
— Хорошо хоть нашлись добрые люди, пристроившие его сюда, в колхоз, -продолжал Серапионыч. — Пришлось переквалифицироваться в ветеринары, ну да что поделаешь… Татьяна Петровна служила кем-то вроде завхоза в председательской усадьбе, в общем жили не так уж и плохо. Кстати говоря, своей хибаркой я обязан супругам Белогорским — именно они по старой дружбе выхлопотали мне разрешение приобрести в собственность тот милый сарайчик. -Доктор оглянулся по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, продолжал, хотя и чуть понизив голос: — А несколько лет назад я узнал, кто на него «настучал». Но это, разумеется, строго между нами…
— Что за вопрос! — Надя отпила еще немного пива.
— Сразу же после падения Советской власти в нашей новорожденной Кислоярской Республике была создана комиссия по изучению сохранившихся документов местного филиала КГБ. Потом, правда, эту комиссию тихо прикрыли — думаю, не надо объяснять, почему… Но от прогрессивной общественности в нее вошел наш общий знакомый, политик Гераклов. Так вот, он мне конфиденциально рассказывал, что собственными глазами видел фотокопию одного документа — заявления некоего молодого инструктора горкома, что доктор C.Б. Белогорский собирается отравить все руководство Кислоярского райкома ВКП(б). Гераклов хотел опубликовать это донесение в прессе, но ему не дали -дескать, нельзя доказать его аутентичность, то бишь подлинность, а вскоре и самого Гераклова без лишнего шума вытурили из комиссии.
— Почему? — изумилась Надя.
— Известно почему, — хмыкнул доктор, — Ведь тот молодой инструктор теперь известный общественный деятель, к тому же пламенный демократ. Не буду называть его имя, зачем прошлое ворошить?.. — Серапионыч задумчиво отпил еще пару глотков. — Но самое неприятное во всей этой истории, что наш «пламенный демократ» приходился родным братом Татьяне Петровне.
— Что вы говорите! — изумилась Чаликова.
— Увы, все просто до примитивности, — вздохнул Серапионыч. — В пятидесятые годы он начал восхождение по ступеням партийной карьеры, а тут его сестра вышла за какого-то сомнительного Белогорского. Ясно, что подобное родство для честолюбивого парткарьериста было нежелательно, вот он и порвал с сестрой всякие отношения. Естественно, что и Татьяна Петровна тоже не особенно декларировала, что у нее такой, с позволения сказать, братец. А представляете, что с ней сделается, если она узнает еще и про донос?!
— Ну а что же ее брат? — спросила Надя.
— A что с ним станется? Он как ни в чем не бывало продолжил свою партийную карьеру. Ну а когда быть коммунистом стало не престижно, сей деятель торжественно сжег свой партбилет и сделался ярым демократом и антикоммунистом. Помнится, еще и Комитет ругал последними словами, даже требовал судить его по-нюрнбергски. — Доктор отпил еще глоток и закусил бутербродом. — Оттого-то, должно быть, чекисты и «забыли» вывезти его донесения…
— Ну хорошо, пусть так, но ведь потом Белогорский мог вернуться к научной деятельности, — заметила Надя. — А остался здесь, в колхозе.
— Ну, тут, я так думаю, много разных причин, — пожал плечами Серапионыч. — Проще всего это было бы объяснить тем, что Семен Борисович решил "не высовываться — ведь никто не мог быть уверен, что не вернутся сталинские порядки с новыми гонениями на «убийц в белых халатах». Но мне кажется, что дело не в этом. Просто Белогорские за несколько лет опалы здесь, что называется, прижились, укоренились. Да и жизнь на лоне природы пришлась им по душе. — Доктор с сожалением допил оставшееся на донышке. -Ну и, разумеется, научная деятельность…
— В области зоотехники? — удивилась Чаликова.
— Да нет, причем тут зоотехника. Хотя, было дело, Семен Борисыч не то изобрел новое, не то усовершенствовал имеющееся средство для увеличения надоев и за это получил переходящий вымпел на межколхозном слете. Но речь, конечно, не об этом. Общаясь со здешними жителями, Белогорский много чего наслышался о разных, как теперь говорят, аномальных явлениях, имеющих место в Покровских Воротах, Заболотье и на окружающих территориях. Поначалу он принимал все это за обычные предрассудки, но после, сперва в шутку, а потом всерьез, начал их исследовать и систематизировать. И оказалось, что призраки, лешие, барабашки, «заколдованные места» и прочая метафизика в таких количествах водится только здесь, а в деревнях за десяток верст о ней вовсе и не слышали. И в поведении животных в Заболотье Семен Борисович нашел некоторые, порой неуловимые отличия от общепринятой нормы. Да что там -однажды они с Татьяной Петровной пошли за грибами в лесок, который хорошо знали и где уже сто раз бывали — и проплутали в нем несколько часов.
— И как же это объяснить? — удивилась Надя.
— Вот именно такой же вопрос задал себе и Семен Борисович, — радостно закивал Серапионыч, — и впервые предположил, не кроется ли за этим нечто, скажем так, неведомое современной науке. Тогда он подговорил учителя физики произвести некоторые замеры, и тот, вооружившись разными амперметрами, вольтметрами, осциллографами и прочими счетчиками Гейгера, установил, что кое-какие, чуть заметные отклонения и впрямь имеют место быть, а их эпицентр находится неподалеку от Заболотья, вблизи от пригорка, увенчанного двумя каменными столбами.
— На Гороховом городище?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69