Они попытались было выйти на след сына, но все усилия оказались тщетными, приведя лишь к потере драгоценного времени, в течение которого Этан сумел адаптироваться к новому положению и начал разбрасывать ядовитые споры, способные в конечном итоге поразить сознание людей идеями новой веры и нового бога.
Именно исходя из этого неблагоприятного расклада лорды Хаоса приняли непростое и болезненное для себя решение – уничтожить светлые расы (в основном из-за человеческих особей), а их жалкие остатки вытеснить с плодородных равнин, загнав в норы подземелий. Там у людей уже ни на секунду не возникнет сомнений, нужны ли им новые неизвестные боги, ввергнувшие непокорных в пучину вечного мрака, или все-таки лучше остаться верными старым проверенным идолам, которые соблюдали равновесие между светлой и темной стороной, позволяя всем жить в меру сил и возможностей.
Законы мироздания были заложены задолго до рождения этой и всех прочих вселенных, поэтому, когда начинали воевать между собой боги, само время меняло свою сущность – и становилось практически невозможно заглянуть в будущее. Отчасти это объяснялось тем, что будущего могло и не существовать, ведь если в бой вступают высшие силы, это чревато уничтожением не только какой-нибудь из сторон, но и самого мира...
«Та, что вечно не спит» не могла увидеть в искривленном зеркале времени даже слабого намека на дальнейшее развитие событий и оттого чувствовала себя до предела раздраженной, что бывает с богами не так уж часто. Впрочем, войны небесных титанов случаются тоже не столь уж часто, будучи приятной разрядкой от бесконечного однообразия вечности. Конечно, при условии, что ты победишь...
Фаса же прекрасно отдавала себе отчет в том, что Этан слишком умен и талантлив, ибо впитал в себя лучшие качества обоих родителей, поэтому, несмотря на численное преимущество и потерю мятежным сыном божественного статуса, чаши весов предстоящего противостояния находились в относительном равновесии. Малейший просчет одной из сторон – и груз поражения стремительно и неотвратимо потянет проигравших вниз. В беспросветный мрак абсолютного ничто, где нет места ни живым, ни мертвым, ни богам, ни смертным, нет места вообще ничему и никому, потому что даже самого его (пресловутого «мрака абсолютного ничто») по большому счету не существует в этой реальности. По крайней мере, для лордов Хаоса он до сих пор оставался загадкой, которую они были не в силах решить, несмотря на все свои знания.
Однако сейчас было не время предаваться подобным бессмысленным размышлениям, поэтому Фаса сконцентрировалась на текущем моменте отбросив в сторону все лишнее и не имеющее отношения к делу.
Для более эффективных поисков предателя лорды Хаоса разделились. Светловолосая богиня пошла своим путем, а ее муж Алт своим. Супруги ничего не знали о планах друг друга, и это практически исключало возможность одинакового подхода. Несмотря на то, что они жили очень и очень долго – так долго, что даже забыли, родились ли вообще когда-нибудь на свет или существовали со времен создания вселенной, – эти двое мыслили и даже чувствовали по-разному. Если бы лорды Хаоса были людьми, то их союз можно было бы назвать единством и борьбой противоположностей. Но они были богами, поэтому такое определение описывает их отношения лишь приблизительно...
– Посмотрим, что из всего этого в конечном итоге получится, – задумчиво произнесла вслух красавица с пепельной кожей, и эхо, будто только и ждавшее этого момента, стремительно разнесло ее слова по всему залу, гулко отозвавшись причудливым переплетением звуков от высоких потолков.
Она вытянула вперед руку ладонью вверх и призвала файта, заколдованное существо, некогда бывшее кем-то – человеком или демоном, который навлек на себя ее гнев, за что попал в абсолютную зависимость к могущественной хозяйке. Этот файт имел тело огромной двухголовой собаки, больше похожей на оживший кошмар, нежели на животное, появившееся из утробы живородящей матери. Но размеры, так же как и все остальное, совершенно не играли роли в сфере Хаоса, поэтому вызванный монстр легко и непринужденно поместился на хрупкой с виду ладони богини.
– Найдешь этого человека. – Фаса приложила ко лбу собаки перстень, в котором заключались осколки всех душ, присягнувших на верность Хаосу, одновременно вызвав в сознании нужный образ. – И определишь, Истинный он или нет. Если человек окажется Истинным, – продолжала «Та, что вечно не спит», – лично отвечаешь за его жизнь. В противном случае он мне не нужен...
Выражение «он мне не нужен» в устах этой красивой женщины означало смертный приговор, и файту, который уже не раз и не два исполнял подобного рода поручения, не нужно было больше ничего объяснять. Громадная собака спрыгнула с ладони хозяйки и растворилась в воздухе, даже не долетев до каменных плит, вымостивших полы этого огромного замка. Она уже взяла след, который приведет ее на поле боя, где в смертельной схватке сойдутся два непримиримых противника, чтобы выяснить, кому предстоит победить, а кому – бессмысленно умереть.
* * *
Ближе всех к лесу находились три когорты гоблинов. Затем шли зомби и в некотором отдалении – моя тысяча стрелков вместе с пятьюдесятью копейщиками и тремя некромантами, замаскированными под обычных людей. Разумеется нелепый наряд зловещих чернокнижников не мог никого обмануть вблизи, но лучники и не собирались подпускать врага на расстояние полета стрелы (около ста метров), поэтому все же имелась вероятность, что некромантов не обнаружат. А это позволит связке зомби и лучников если не решить какие-то глобальные наступательные задачи, то, по крайней мере, успешно отбиться от атак противника.
К тому же в некотором отдалении от нас стоял Мгхам со своей гвардией – гоблинами, которым он больше всего доверял. Всем своим видом он демонстрировал врагам, что именно он охраняет некромантов. Хотя... В самом определении «гвардия гоблинов» слышалось что-то неестественное. То же самое, что «образцово-показательные части гиен» или нечто подобное. Не знаю, о чем думал этот несостоявшийся философ, волею судеб ставший предводителем стаи изгоев и трусов, но в моей душе не было твердой уверенности, что эта хваленая «гвардия» хоть чем-то отличается от остальных своих соплеменников. Да, перерезать горло истекающему кровью врагу или добить беспомощного раненого они, безусловно, умели чуть ли не лучше всех, но встретиться лицом к лицу с равным или, что наиболее вероятно в нашем случае, превосходящим противником у гоблинов не хватило бы духу.
– Они побегут словно стая шакалов, спасающих свои шкуры, как только станет по-настоящему опасно. – Незаметно подошедший сзади Свен, казалось, прочитал мои невысказанные мысли. Он даже не пытался скрыть презрения. – В жизни не видел более нелепого воинства.
Отчасти мой заместитель был прав. Гоблины действительно выглядели неказисто. Маленькие – едва достающие до груди человеку, – сухопарые и вертлявые, они скорее походили на детей, напяливших на себя карнавальные костюмы, чтобы поиграть в войну, нежели на настоящих бойцов. Однако малый рост с лихвой компенсировался неимоверно быстрой реакцией, помноженной на рефлексы, превосходящие рефлексы людей и эльфов, не говоря уже об огромных, но медлительных орках.
Если бы в телах этих юрких созданий бились отважные сердца, а не пряталось тускло поблескивающее дно выгребной ямы, они могли бы стать настоящими воинами...
Но они были тем, кем были, и даже при всем желании с этим ничего нельзя было поделать. Если ты от рождения трус, то трусом и будешь всю оставшуюся жизнь, а если нет... Тогда тебе крупно не повезло, что ты родился гоблином, так как век белых ворон недолог – или они принимают законы стаи, или умирают в одиночку. Другого выхода нет.
– Думаешь, наши противники купятся на эту примитивную уловку с переодеванием некромантов? – решив отбросить в сторону проблему «союзников», спросил Свен.
– Не знаю, – совершенно искренне ответил я. – Все может быть. Но что бы ни произошло, скажи людям, чтобы ни в коем случае не бежали. Пока мы твердо стоим на ногах, ощетинившись частоколом копий, у нас еще есть хоть какие-то хотя и призрачные, шансы отбиться даже от тяжеловооруженной конницы. Но если побежим... Это будет концом всему.
– Все понял. – Он был явно недоволен тем, что я в очередной раз повторяю изъеденные до дыр и старые как мир вещи.
– Я знаю, что ты все понял, – жестко, чуть ли не грубо, ответил я. – Но у нас в общей сложности около ста бойцов, которым еще нет и восемнадцати, а когда ты молод и на тебя неукротимо, словно громадная океанская волна, накатывает лавина тяжеловооруженных всадников, можно забыть о доводах разума и, бросив все, побежать. А паника...
– Паника, словно чума, тут же распространяется на всех, – с нарочито показным смирением закончил предложение мой заместитель.
Свен был только немногим старше меня, имел острый ум, мог быстро ориентироваться в мгновенно меняющейся ситуации и являлся одним из лучших охотников. Собственно говоря, именно благодаря этим качествам я и сделал его своим заместителем. Но, несмотря на все эти неоспоримые достоинства, в душе он все еще оставался большим ребенком, время от времени не отказывавшим себе в удовольствии подтрунить или по-доброму посмеяться над товарищами.
– Вижу, ты все правильно понял. – На него невозможно было сердиться. – Иди и займись очередным инструктажем... Что-то подсказывает мне, что он может кое-кому пригодиться.
– Ты имеешь в виду гоблинов?
– Еще одно слово – и я отправлю тебя к ним в качестве советника!
– Иду, иду!!! – в притворном испуге воскликнул Свен и с неизменной улыбкой на устах (как будто ему предстояла встреча с любимой девушкой, а не кровавая бессмысленная резня) направился в распоряжение части, чтобы донести до подчиненных последние указания их командира.
Несмотря на легкую дружескую беседу, на душе было тревожно. А как только мой жизнерадостный заместитель удалился на достаточное расстояние, унеся вместе с собой частичку солнечной радости, на сердце упала огромная душная тень отвратительной жабы. Краски дня моментально померкли, и перед внутренним взором предстала мерзкая тварь. У нее были металлически поблескивающие глаза, в глубине которых мерцали отсветы такой жгучей ненависти, что становилось не по себе.
– Кто ты? – хотел было спросить я, но не смог.
Острая, как наконечник стрелы, боль пронзила сердце, так что на какое-то время я даже перестал дышать. А когда спустя несколько секунд судорожный вздох все же прорвался сквозь обжигающе холодную боль, отвратительная жаба пропала, оставив после себя лишь смутное ощущение чего-то очень плохого. Чего-то, о чем лучше вообще не думать, потому что от этих мыслей станет только хуже.
«Проклятье!!!» – в сердцах выругался я про себя, почувствовав, что эта безумная война неотвратимо, медленно, но верно начинает сводить меня с ума.
– Проклятье!!! – уже вслух повторил я с единственной целью – сбросить напряжение и невидимый груз, отягощавший мое сердце.
Но слова – это всего лишь пустые звуки, которые абсолютно ничего не решают в этой жизни. Выплеснув наружу злость, скопившуюся внутри, я не испытал облегчения, а лишь выплюнул в пространство частицу негативной энергии, переполнявшей меня до краев.
Впрочем, на поле битвы вообще не бывает положительной энергии – она вся засасывается в бездонно глубокую воронку, над которой кружатся стаи пожирателей падали. Чтобы спустя некоторое время навсегда раствориться в мутных потоках трупного яда, стекающегося в этот ужасный жертвенный колодец войны.
Все шло согласно расписанию, или, точнее, согласно заранее выработанному плану. Наступление наших армий началось с массированного удара в центре, который, несмотря на всю свою решительность и большое количество войск, задействованных в атаке, являлся не более чем пробным шаром – попыткой выявить сильные и слабые стороны противника.
Решение разбить ворота крепости тараном только с первого взгляда может показаться наиболее простым и действенным методом для проникновения внутрь замка. На самом же деле это всего лишь маневр, цель которого – стянуть в одно место максимальное количество защитников, чтобы ослабить оборону периметра, после чего обрушиться на врага с неожиданной стороны.
Так же было и в начале этой битвы – прямой, лишенный тактических изысков удар по центру стал началом сражения. Полководец двинул шахматную пешку в середину, поскольку это было самым простым и логичным решением, и не более того.
Широкий фронт войск с выдвинутым вперед центром чем-то похож на клин, вбиваемый в оборону противника. Предельно сконцентрированное давление на острие и слабые, не способные выдержать серьезного давления фланги. Не знаю, как обстояли дела на левом крыле нашей огромной армии, но правый фланг, где сосредоточилась группа лучников, медлительных зомби и трусливых гоблинов, прекрасно вписывался в описанную концепцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Именно исходя из этого неблагоприятного расклада лорды Хаоса приняли непростое и болезненное для себя решение – уничтожить светлые расы (в основном из-за человеческих особей), а их жалкие остатки вытеснить с плодородных равнин, загнав в норы подземелий. Там у людей уже ни на секунду не возникнет сомнений, нужны ли им новые неизвестные боги, ввергнувшие непокорных в пучину вечного мрака, или все-таки лучше остаться верными старым проверенным идолам, которые соблюдали равновесие между светлой и темной стороной, позволяя всем жить в меру сил и возможностей.
Законы мироздания были заложены задолго до рождения этой и всех прочих вселенных, поэтому, когда начинали воевать между собой боги, само время меняло свою сущность – и становилось практически невозможно заглянуть в будущее. Отчасти это объяснялось тем, что будущего могло и не существовать, ведь если в бой вступают высшие силы, это чревато уничтожением не только какой-нибудь из сторон, но и самого мира...
«Та, что вечно не спит» не могла увидеть в искривленном зеркале времени даже слабого намека на дальнейшее развитие событий и оттого чувствовала себя до предела раздраженной, что бывает с богами не так уж часто. Впрочем, войны небесных титанов случаются тоже не столь уж часто, будучи приятной разрядкой от бесконечного однообразия вечности. Конечно, при условии, что ты победишь...
Фаса же прекрасно отдавала себе отчет в том, что Этан слишком умен и талантлив, ибо впитал в себя лучшие качества обоих родителей, поэтому, несмотря на численное преимущество и потерю мятежным сыном божественного статуса, чаши весов предстоящего противостояния находились в относительном равновесии. Малейший просчет одной из сторон – и груз поражения стремительно и неотвратимо потянет проигравших вниз. В беспросветный мрак абсолютного ничто, где нет места ни живым, ни мертвым, ни богам, ни смертным, нет места вообще ничему и никому, потому что даже самого его (пресловутого «мрака абсолютного ничто») по большому счету не существует в этой реальности. По крайней мере, для лордов Хаоса он до сих пор оставался загадкой, которую они были не в силах решить, несмотря на все свои знания.
Однако сейчас было не время предаваться подобным бессмысленным размышлениям, поэтому Фаса сконцентрировалась на текущем моменте отбросив в сторону все лишнее и не имеющее отношения к делу.
Для более эффективных поисков предателя лорды Хаоса разделились. Светловолосая богиня пошла своим путем, а ее муж Алт своим. Супруги ничего не знали о планах друг друга, и это практически исключало возможность одинакового подхода. Несмотря на то, что они жили очень и очень долго – так долго, что даже забыли, родились ли вообще когда-нибудь на свет или существовали со времен создания вселенной, – эти двое мыслили и даже чувствовали по-разному. Если бы лорды Хаоса были людьми, то их союз можно было бы назвать единством и борьбой противоположностей. Но они были богами, поэтому такое определение описывает их отношения лишь приблизительно...
– Посмотрим, что из всего этого в конечном итоге получится, – задумчиво произнесла вслух красавица с пепельной кожей, и эхо, будто только и ждавшее этого момента, стремительно разнесло ее слова по всему залу, гулко отозвавшись причудливым переплетением звуков от высоких потолков.
Она вытянула вперед руку ладонью вверх и призвала файта, заколдованное существо, некогда бывшее кем-то – человеком или демоном, который навлек на себя ее гнев, за что попал в абсолютную зависимость к могущественной хозяйке. Этот файт имел тело огромной двухголовой собаки, больше похожей на оживший кошмар, нежели на животное, появившееся из утробы живородящей матери. Но размеры, так же как и все остальное, совершенно не играли роли в сфере Хаоса, поэтому вызванный монстр легко и непринужденно поместился на хрупкой с виду ладони богини.
– Найдешь этого человека. – Фаса приложила ко лбу собаки перстень, в котором заключались осколки всех душ, присягнувших на верность Хаосу, одновременно вызвав в сознании нужный образ. – И определишь, Истинный он или нет. Если человек окажется Истинным, – продолжала «Та, что вечно не спит», – лично отвечаешь за его жизнь. В противном случае он мне не нужен...
Выражение «он мне не нужен» в устах этой красивой женщины означало смертный приговор, и файту, который уже не раз и не два исполнял подобного рода поручения, не нужно было больше ничего объяснять. Громадная собака спрыгнула с ладони хозяйки и растворилась в воздухе, даже не долетев до каменных плит, вымостивших полы этого огромного замка. Она уже взяла след, который приведет ее на поле боя, где в смертельной схватке сойдутся два непримиримых противника, чтобы выяснить, кому предстоит победить, а кому – бессмысленно умереть.
* * *
Ближе всех к лесу находились три когорты гоблинов. Затем шли зомби и в некотором отдалении – моя тысяча стрелков вместе с пятьюдесятью копейщиками и тремя некромантами, замаскированными под обычных людей. Разумеется нелепый наряд зловещих чернокнижников не мог никого обмануть вблизи, но лучники и не собирались подпускать врага на расстояние полета стрелы (около ста метров), поэтому все же имелась вероятность, что некромантов не обнаружат. А это позволит связке зомби и лучников если не решить какие-то глобальные наступательные задачи, то, по крайней мере, успешно отбиться от атак противника.
К тому же в некотором отдалении от нас стоял Мгхам со своей гвардией – гоблинами, которым он больше всего доверял. Всем своим видом он демонстрировал врагам, что именно он охраняет некромантов. Хотя... В самом определении «гвардия гоблинов» слышалось что-то неестественное. То же самое, что «образцово-показательные части гиен» или нечто подобное. Не знаю, о чем думал этот несостоявшийся философ, волею судеб ставший предводителем стаи изгоев и трусов, но в моей душе не было твердой уверенности, что эта хваленая «гвардия» хоть чем-то отличается от остальных своих соплеменников. Да, перерезать горло истекающему кровью врагу или добить беспомощного раненого они, безусловно, умели чуть ли не лучше всех, но встретиться лицом к лицу с равным или, что наиболее вероятно в нашем случае, превосходящим противником у гоблинов не хватило бы духу.
– Они побегут словно стая шакалов, спасающих свои шкуры, как только станет по-настоящему опасно. – Незаметно подошедший сзади Свен, казалось, прочитал мои невысказанные мысли. Он даже не пытался скрыть презрения. – В жизни не видел более нелепого воинства.
Отчасти мой заместитель был прав. Гоблины действительно выглядели неказисто. Маленькие – едва достающие до груди человеку, – сухопарые и вертлявые, они скорее походили на детей, напяливших на себя карнавальные костюмы, чтобы поиграть в войну, нежели на настоящих бойцов. Однако малый рост с лихвой компенсировался неимоверно быстрой реакцией, помноженной на рефлексы, превосходящие рефлексы людей и эльфов, не говоря уже об огромных, но медлительных орках.
Если бы в телах этих юрких созданий бились отважные сердца, а не пряталось тускло поблескивающее дно выгребной ямы, они могли бы стать настоящими воинами...
Но они были тем, кем были, и даже при всем желании с этим ничего нельзя было поделать. Если ты от рождения трус, то трусом и будешь всю оставшуюся жизнь, а если нет... Тогда тебе крупно не повезло, что ты родился гоблином, так как век белых ворон недолог – или они принимают законы стаи, или умирают в одиночку. Другого выхода нет.
– Думаешь, наши противники купятся на эту примитивную уловку с переодеванием некромантов? – решив отбросить в сторону проблему «союзников», спросил Свен.
– Не знаю, – совершенно искренне ответил я. – Все может быть. Но что бы ни произошло, скажи людям, чтобы ни в коем случае не бежали. Пока мы твердо стоим на ногах, ощетинившись частоколом копий, у нас еще есть хоть какие-то хотя и призрачные, шансы отбиться даже от тяжеловооруженной конницы. Но если побежим... Это будет концом всему.
– Все понял. – Он был явно недоволен тем, что я в очередной раз повторяю изъеденные до дыр и старые как мир вещи.
– Я знаю, что ты все понял, – жестко, чуть ли не грубо, ответил я. – Но у нас в общей сложности около ста бойцов, которым еще нет и восемнадцати, а когда ты молод и на тебя неукротимо, словно громадная океанская волна, накатывает лавина тяжеловооруженных всадников, можно забыть о доводах разума и, бросив все, побежать. А паника...
– Паника, словно чума, тут же распространяется на всех, – с нарочито показным смирением закончил предложение мой заместитель.
Свен был только немногим старше меня, имел острый ум, мог быстро ориентироваться в мгновенно меняющейся ситуации и являлся одним из лучших охотников. Собственно говоря, именно благодаря этим качествам я и сделал его своим заместителем. Но, несмотря на все эти неоспоримые достоинства, в душе он все еще оставался большим ребенком, время от времени не отказывавшим себе в удовольствии подтрунить или по-доброму посмеяться над товарищами.
– Вижу, ты все правильно понял. – На него невозможно было сердиться. – Иди и займись очередным инструктажем... Что-то подсказывает мне, что он может кое-кому пригодиться.
– Ты имеешь в виду гоблинов?
– Еще одно слово – и я отправлю тебя к ним в качестве советника!
– Иду, иду!!! – в притворном испуге воскликнул Свен и с неизменной улыбкой на устах (как будто ему предстояла встреча с любимой девушкой, а не кровавая бессмысленная резня) направился в распоряжение части, чтобы донести до подчиненных последние указания их командира.
Несмотря на легкую дружескую беседу, на душе было тревожно. А как только мой жизнерадостный заместитель удалился на достаточное расстояние, унеся вместе с собой частичку солнечной радости, на сердце упала огромная душная тень отвратительной жабы. Краски дня моментально померкли, и перед внутренним взором предстала мерзкая тварь. У нее были металлически поблескивающие глаза, в глубине которых мерцали отсветы такой жгучей ненависти, что становилось не по себе.
– Кто ты? – хотел было спросить я, но не смог.
Острая, как наконечник стрелы, боль пронзила сердце, так что на какое-то время я даже перестал дышать. А когда спустя несколько секунд судорожный вздох все же прорвался сквозь обжигающе холодную боль, отвратительная жаба пропала, оставив после себя лишь смутное ощущение чего-то очень плохого. Чего-то, о чем лучше вообще не думать, потому что от этих мыслей станет только хуже.
«Проклятье!!!» – в сердцах выругался я про себя, почувствовав, что эта безумная война неотвратимо, медленно, но верно начинает сводить меня с ума.
– Проклятье!!! – уже вслух повторил я с единственной целью – сбросить напряжение и невидимый груз, отягощавший мое сердце.
Но слова – это всего лишь пустые звуки, которые абсолютно ничего не решают в этой жизни. Выплеснув наружу злость, скопившуюся внутри, я не испытал облегчения, а лишь выплюнул в пространство частицу негативной энергии, переполнявшей меня до краев.
Впрочем, на поле битвы вообще не бывает положительной энергии – она вся засасывается в бездонно глубокую воронку, над которой кружатся стаи пожирателей падали. Чтобы спустя некоторое время навсегда раствориться в мутных потоках трупного яда, стекающегося в этот ужасный жертвенный колодец войны.
Все шло согласно расписанию, или, точнее, согласно заранее выработанному плану. Наступление наших армий началось с массированного удара в центре, который, несмотря на всю свою решительность и большое количество войск, задействованных в атаке, являлся не более чем пробным шаром – попыткой выявить сильные и слабые стороны противника.
Решение разбить ворота крепости тараном только с первого взгляда может показаться наиболее простым и действенным методом для проникновения внутрь замка. На самом же деле это всего лишь маневр, цель которого – стянуть в одно место максимальное количество защитников, чтобы ослабить оборону периметра, после чего обрушиться на врага с неожиданной стороны.
Так же было и в начале этой битвы – прямой, лишенный тактических изысков удар по центру стал началом сражения. Полководец двинул шахматную пешку в середину, поскольку это было самым простым и логичным решением, и не более того.
Широкий фронт войск с выдвинутым вперед центром чем-то похож на клин, вбиваемый в оборону противника. Предельно сконцентрированное давление на острие и слабые, не способные выдержать серьезного давления фланги. Не знаю, как обстояли дела на левом крыле нашей огромной армии, но правый фланг, где сосредоточилась группа лучников, медлительных зомби и трусливых гоблинов, прекрасно вписывался в описанную концепцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43