— Славных людей, жаждущих жениться, всегда будет предостаточно. Их тысячи, их миллионы!
— К счастью, — заключил доктор Брюно. — Ведь в противном случае человечество перестало бы вскоре существовать!
И разговор продолжался еще более оживленно, правда, не представляя никакого интереса ни для месье Эсташа Орьянталя, попивавшего кофе на другом конце стола, ни для Агафокла Дезиранделя, занятого десертом.
Марсель, вспомнив вдруг раздел восьмой гражданского кодекса, задал вопрос из области правоведения:
— Месье Дардантор, когда человек вознамерится кого-то усыновить, ему необходимо соблюсти определенные условия.
— Я это знаю, месье Лориан, и думаю, что уже соблюдаю некоторые из них.
— Да, действительно, — подтвердил Марсель, — поскольку вы и так являетесь французом мужского или женского пола...
— В особенности мужского, если вы соблаговолите поверить мне, господа.
— Мы верим вам на слово, — успокоил его Жан, — и ничуть не удивлены вашей принадлежностью именно к этому полу.
— Более того, — продолжил Марсель, — закон обязывает особу, желающую стать приемным отцом или приемной матерью, не иметь ни детей, ни законных наследников.
— Это как раз мой случай, господин юрист, — заявил перпиньянец, — и добавлю, что у меня нет никаких родственников по восходящей линии.
— Родственники по восходящей линии — не помеха.
— И у меня вообще никаких родственников нет.
— Но существует еще одно условие, которому вы, месье Дардантор, не соответствуете!
— Какое именно?
— Вам еще не исполнилось и пятидесяти! Нужно дожить до этого возраста, чтобы закон позволил усыновить.
— Через пять лет мне будет пятьдесят, если даст Господь, а почему бы ему и не дать?
— Он будет неправ, не сделав этого, — поддержал Жан. — Ему не найти лучшего места для капиталовложения, чем ваша особа.
— И я так думаю. Поэтому дождусь полных пятидесяти, чтобы составить акт усыновления, если, конечно, представится такая возможность, или, как выражаются деловые люди, подходящий случай.
— Но вы сможете сделать это лишь при условии, что тот или та, на ком остановится ваш взгляд, будет не старше тридцати пяти, поскольку закон требует, чтобы усыновитель был старше усыновленного как минимум на пятнадцать лет, — заметил Марсель.
— Неужто вы думаете, — вскричал месье Дардантор, — что я мечтаю осчастливить себя холостяком или старой девой?! Да нет же, черт подери! Ни среди тридцатипяти-, ни среди тридцатилетних я искать не буду. Я поищу человека, стоящего на пороге совершеннолетия, если уж кодекс требует совершеннолетия усыновляемого.
— Все это хорошо, месье Дардантор, — произнес Марсель. — Мы установили, что вы соответствуете этим условиям... Но и тут я испытываю досаду по поводу ваших усыновительских планов, ибо существует еще одно условие, недостающее вам. Готов пойти на пари...
— Как будто я не пользуюсь хорошей репутацией! Может ли кто-нибудь усомниться в порядочности Кловиса Дардантора из Перпиньяна в Восточных Пиренеях, коснись это хоть моей частной, хоть общественной жизни?
— Никто! — воскликнул капитан Бюгараш.
— Никто! — присоединился к нему доктор Брюно.
— Никто! — провозгласил Жан Таконна.
— Наверняка никто, — заключил Марсель Лориан. — А это значит, что не об этом я хотел сказать вам.
— А о чем же? — удивился месье Дардантор.
— Об одном определенном условии, которого требует закон, и им-то вы без сомнения пренебрегли.
— Каким же?
— Тем, чтобы усыновитель заботился об усыновляемом в течение шести лет до его совершеннолетия.
— Так гласит закон?
— Безусловно.
— Какая же тварь включила это в кодекс?
— Дело не в твари.
— А теперь скажите, месье Дардантор, — настойчиво спросил доктор, — заботились ли вы когда-нибудь таким образом о ком-то из ваших юных друзей?
— Насколько припоминаю, нет.
— В таком случае, — сделал вывод Жан, — у вас есть только одна возможность использовать ваше состояние — создать благотворительное заведение, которое будет носить ваше имя.
— Этого тоже требует закон? — решил уточнить перпиньянец.
— Да, — подтвердил Марсель.
Кловис Дардантор нисколько не скрывал разочарования, вызванного подобным предписанием закона. Если бы ему заранее было известно об этом, он легко смог бы выполнить данное требование, заботясь на протяжении шести лет о юноше или девушке! Как же плохо не знать законов! Правда, нельзя быть уверенным в хорошем выборе, когда имеешь дело с чересчур юными существами: ведь в таком случае нет никаких гарантий относительно того, какими они станут в будущем.
Впрочем, говоря откровенно, наш перпиньянец никогда не задумывался всерьез об условиях усыновления. Теперь же встревожился.
Действительно ли необходимо все то, о чем говорил Марсель Лориан? Не ошибся ли этот парень?
— Вы можете меня заверить, что гражданский кодекс?.. — переспросил он.
— Да, могу, — ответил Марсель. — Загляните в раздел об усыновлении, статья триста сорок пятая. Там сформулировано это как необходимое условие... если только...
— Если только — что? — переспросил Кловис Дардантор. И лицо его просветлело. — Говорите! Говорите же! — торопил он. — Не томите меня недомолвками! Если только — что?..
— Если только, — растолковал Марсель, — кандидат в приемыши не спасал жизнь своему вероятному усыновителю, будь то в сражении, во время пожара или в бушующем море... Так гласит закон.
— Но я не тонул и не собираюсь тонуть! — воскликнул разочарованно месье Дардантор.
— И все же это может случиться вами в любое время, как каждым смертным! — заявил Жан.
— Я также очень надеюсь, что и дом мой никогда не загорится.
— Ну и напрасно, дом ваш может сгореть не хуже любого другого. А если не дом, так театр, где в это время вы вдруг будете находиться... И даже наше судно не застраховано от такого...
— Ладно, господа, насчет воды и огня я согласен. Что же касается сражения, то меня сильно бы удивило, если бы я ввязался в него! И еще надеюсь, что, имея пару крепких рук и пару ног, не буду нуждаться в чьей бы то ни было помощи!
— Кто знает! — философски заметил Жан.
Что бы там ни произошло в дальнейшем, но Марсель Лориан четко изложил все требования закона из восьмого раздела гражданского кодекса. Что же касается остальных условий, то он не стал говорить о них, поскольку в том не было нужды. Например, так как Кловис Дардантор был холостяком, юноша не сообщил перпиньянцу, что если усыновитель женат, то усыновление возможно лишь при отсутствии возражений со стороны супруги. Не упомянул он также и о том, что для усыновления несовершеннолетнего, то есть не достигшего двадцатипятилетнего возраста, следует предварительно заручиться согласием его родных.
Вряд ли в ближайшее время месье Дардантор смог бы осуществить свою мечту — создать семью из приемных детей. Но, безусловно, у него было еще время выбрать юношу и заботиться о нем положенные шесть лет, а затем наделить приемыша своим именем вкупе со всеми правами законного наследника. Ну а если перпиньянец все же не решился бы взять на воспитание чужого ребенка, то ему для усыновления более зрелого человека пришлось бы иметь дело с одним из трех случаев, предусмотренных законом. Иначе говоря, необходимо было бы что-то предпринять, чтобы его спасли от нападения или не дали ни сгореть, ни утонуть. Но возможно ли, чтобы такой респектабельный гражданин, как Кловис Дардантор, попал в подобные передряги? В это, представлялось ему, не поверили бы ни он сам, ни кто-либо иной.
Обедавшие обменивались репликами, то и дело подымая бокалы с шампанским. И наш друг не собирался уворачиваться от шуточек и потому первый откликался на них веселым смехом. Но сознание перпиньянца сверлила одна и та же мысль: поскольку он не собирался сделать своим единственным наследником государство и не желал, чтобы его состояние превратилось в выморочное имущество, то ему следовало по совету Жана Таконна использовать свое богатство для учреждения благотворительного заведения. Или же назначить своим наследником первого встречного! Но нет, месье Дардантор был стоек в своих убеждениях!
Наконец этот достопамятный обед, затянувшийся сверх всякой меры до семи часов, был завершен, и сотрапезники поднялись на ют.
Чудный вечер предвещал прекрасную ночь. Тент был убран. Люди вдыхали свежий воздух, волнуемый бризом. Берег, погружаясь в сумерки, проступал на западном горизонте как расплывчатая акварель.
Месье Дардантор и его спутники, продолжая беседовать, прогуливались по палубе, окутанные дымом первоклассных сигар, которыми перпиньянец угощал всех с трогательной щедростью. И когда они разошлись, условившись о завтрашней встрече, было уже около половины десятого.
Кловис Дардантор помог месье Дезиранделю добраться до каюты супруги, а затем направился к своей, где ни шум, ни пароходная суета не могли потревожить его сон.
Что же касается юных парижан, то Жан обратился к кузену:
— У меня возникла замечательная идея.
— Какая?
— А что, если мы заставим этого добряка усыновить нас?
— Нас?!
— Тебя и меня... Или либо тебя, либо меня!
— Жан, ты в здравом уме?
— Утро вечера мудренее. И потому завтра сообщу тебе о совете, что нашепчет мне ночь.
ГЛАВА V,
в которой Патрик по-прежнему считает, что его хозяин лишен утонченности.
К восьми утра на юте еще не появилось ни одного пассажира. Между тем море не было настолько беспокойным, чтобы вынудить их сидеть по каютам. Невысокие средиземноморские волны мягко покачивали «Аржелес». Мирную ночь сменял солнечный день. И только из-за лени путешественники остались на своих койках, вместо того чтобы встретить восход светила. Одни не могли стряхнуть с себя остатки сна, другие предавались неясным мечтаниям. И всех их зыбь укачивала, словно младенцев в колыбели.
Речь здесь, конечно, идет только о тех счастливчиках, что даже в шторм не страдают от морской болезни, а не о бедолагах, чувствующих себя всегда плохо, даже в хорошую погоду. К последним относились супруги Дезирандель и некоторые другие, кто смог бы восстановить свое физическое и душевное равновесие лишь по прибытии судна в порт.
На редкость прозрачный чистый воздух прогревался сияющими лучами. Подрагивала блестками мелкая морская рябь. «Аржелес» шел на скорости десять миль в час, держа курс на юго-юго-восток, по направлению к Балеарским островам. Мимо корабля проплыло несколько судов, украшенных султанами дыма или сверкавших на фоне чуть затуманенного горизонта белизной своих парусов.
Поглощенный своим делом, месье Бюгараш расхаживал по капитанскому мостику. Когда же у входа на ют показались Марсель и Жан, капитан спустился к ним пожать руки:
— Надеюсь, ночь прошла спокойно, господа?
— Да, вполне, — ответил Марсель, — лучше не может быть. Не знаю ни одного гостиничного номера уютнее каюты на «Аржелесе».
— Я того же мнения, месье Лориан, — заявил Бюгараш, — и не могу себе представить, что можно жить где-то, кроме как на борту парохода.
— Скажите об этом месье Дезиранделю, — посоветовал молодой человек, — и если он разделяет ваш вкус...
— Нет, такое я не скажу ни этой рептилии, ни остальным, подобным ему, поскольку сия публика совершенно неспособна оценить радость морского плавания! — воскликнул капитан. — Это же настоящие сундуки, и место им — в трюме! Такие пассажиры просто срам для судов! Впрочем, если платят за проезд...
— Да-да! — смеясь подтвердил Марсель.
Жан, обычно разговорчивый и экспансивный, выглядел чем-то озабоченным и на этот раз ограничился тем, что пожал морскому волку руку, участвовать же в разговоре не стал.
Но Марсель не отставал от капитана.
— Как вы считаете, когда покажется Мальорка?
— Мальорка? Около часу дня. Вскоре мы увидим самые высокие из гор на Балеарских островах.
— А мы сделаем остановку в Пальме?
— Да, где-то до восьми вечера, на то время, какое нам потребуется на погрузку товаров для доставки в Оран.
— Надеюсь, мы успеем осмотреть остров?
— Остров — нет, но город Пальму, который, как говорят, того заслуживает, вероятно.
— Что значит «как говорят»? А вы сами разве не бывали на Мальорке?
— Бывал. Раз тридцать, если не сорок.
— И вы никогда не осматривали остров?
— А время, месье Лориан, время? Разве оно у меня есть?
— Ни времени... и, быть может, ни охоты?
— И правда, нет охоты! Есть люди, которые скверно чувствуют себя на море. А вот мне не по себе на суше!
И тут Бюгараш расстался с собеседником и вернулся на капитанский мостик.
Марсель повернулся к двоюродному брату:
— Жан, что это ты сегодня с утра молчалив, как Гарпократ?
— Потому что думаю, Марсель.
— О чем?
— О том, что я тебе сказал вчера.
— А что ты мне сказал?
— Что у нас появилась единственная в своем роде возможность сделать так, чтобы этот господин из Перпиньяна усыновил нас.
— И ты все еще размышляешь об этом?
— Да, признаться, всю ночь я ломал над этим голову.
— Жан, ты это серьезно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— К счастью, — заключил доктор Брюно. — Ведь в противном случае человечество перестало бы вскоре существовать!
И разговор продолжался еще более оживленно, правда, не представляя никакого интереса ни для месье Эсташа Орьянталя, попивавшего кофе на другом конце стола, ни для Агафокла Дезиранделя, занятого десертом.
Марсель, вспомнив вдруг раздел восьмой гражданского кодекса, задал вопрос из области правоведения:
— Месье Дардантор, когда человек вознамерится кого-то усыновить, ему необходимо соблюсти определенные условия.
— Я это знаю, месье Лориан, и думаю, что уже соблюдаю некоторые из них.
— Да, действительно, — подтвердил Марсель, — поскольку вы и так являетесь французом мужского или женского пола...
— В особенности мужского, если вы соблаговолите поверить мне, господа.
— Мы верим вам на слово, — успокоил его Жан, — и ничуть не удивлены вашей принадлежностью именно к этому полу.
— Более того, — продолжил Марсель, — закон обязывает особу, желающую стать приемным отцом или приемной матерью, не иметь ни детей, ни законных наследников.
— Это как раз мой случай, господин юрист, — заявил перпиньянец, — и добавлю, что у меня нет никаких родственников по восходящей линии.
— Родственники по восходящей линии — не помеха.
— И у меня вообще никаких родственников нет.
— Но существует еще одно условие, которому вы, месье Дардантор, не соответствуете!
— Какое именно?
— Вам еще не исполнилось и пятидесяти! Нужно дожить до этого возраста, чтобы закон позволил усыновить.
— Через пять лет мне будет пятьдесят, если даст Господь, а почему бы ему и не дать?
— Он будет неправ, не сделав этого, — поддержал Жан. — Ему не найти лучшего места для капиталовложения, чем ваша особа.
— И я так думаю. Поэтому дождусь полных пятидесяти, чтобы составить акт усыновления, если, конечно, представится такая возможность, или, как выражаются деловые люди, подходящий случай.
— Но вы сможете сделать это лишь при условии, что тот или та, на ком остановится ваш взгляд, будет не старше тридцати пяти, поскольку закон требует, чтобы усыновитель был старше усыновленного как минимум на пятнадцать лет, — заметил Марсель.
— Неужто вы думаете, — вскричал месье Дардантор, — что я мечтаю осчастливить себя холостяком или старой девой?! Да нет же, черт подери! Ни среди тридцатипяти-, ни среди тридцатилетних я искать не буду. Я поищу человека, стоящего на пороге совершеннолетия, если уж кодекс требует совершеннолетия усыновляемого.
— Все это хорошо, месье Дардантор, — произнес Марсель. — Мы установили, что вы соответствуете этим условиям... Но и тут я испытываю досаду по поводу ваших усыновительских планов, ибо существует еще одно условие, недостающее вам. Готов пойти на пари...
— Как будто я не пользуюсь хорошей репутацией! Может ли кто-нибудь усомниться в порядочности Кловиса Дардантора из Перпиньяна в Восточных Пиренеях, коснись это хоть моей частной, хоть общественной жизни?
— Никто! — воскликнул капитан Бюгараш.
— Никто! — присоединился к нему доктор Брюно.
— Никто! — провозгласил Жан Таконна.
— Наверняка никто, — заключил Марсель Лориан. — А это значит, что не об этом я хотел сказать вам.
— А о чем же? — удивился месье Дардантор.
— Об одном определенном условии, которого требует закон, и им-то вы без сомнения пренебрегли.
— Каким же?
— Тем, чтобы усыновитель заботился об усыновляемом в течение шести лет до его совершеннолетия.
— Так гласит закон?
— Безусловно.
— Какая же тварь включила это в кодекс?
— Дело не в твари.
— А теперь скажите, месье Дардантор, — настойчиво спросил доктор, — заботились ли вы когда-нибудь таким образом о ком-то из ваших юных друзей?
— Насколько припоминаю, нет.
— В таком случае, — сделал вывод Жан, — у вас есть только одна возможность использовать ваше состояние — создать благотворительное заведение, которое будет носить ваше имя.
— Этого тоже требует закон? — решил уточнить перпиньянец.
— Да, — подтвердил Марсель.
Кловис Дардантор нисколько не скрывал разочарования, вызванного подобным предписанием закона. Если бы ему заранее было известно об этом, он легко смог бы выполнить данное требование, заботясь на протяжении шести лет о юноше или девушке! Как же плохо не знать законов! Правда, нельзя быть уверенным в хорошем выборе, когда имеешь дело с чересчур юными существами: ведь в таком случае нет никаких гарантий относительно того, какими они станут в будущем.
Впрочем, говоря откровенно, наш перпиньянец никогда не задумывался всерьез об условиях усыновления. Теперь же встревожился.
Действительно ли необходимо все то, о чем говорил Марсель Лориан? Не ошибся ли этот парень?
— Вы можете меня заверить, что гражданский кодекс?.. — переспросил он.
— Да, могу, — ответил Марсель. — Загляните в раздел об усыновлении, статья триста сорок пятая. Там сформулировано это как необходимое условие... если только...
— Если только — что? — переспросил Кловис Дардантор. И лицо его просветлело. — Говорите! Говорите же! — торопил он. — Не томите меня недомолвками! Если только — что?..
— Если только, — растолковал Марсель, — кандидат в приемыши не спасал жизнь своему вероятному усыновителю, будь то в сражении, во время пожара или в бушующем море... Так гласит закон.
— Но я не тонул и не собираюсь тонуть! — воскликнул разочарованно месье Дардантор.
— И все же это может случиться вами в любое время, как каждым смертным! — заявил Жан.
— Я также очень надеюсь, что и дом мой никогда не загорится.
— Ну и напрасно, дом ваш может сгореть не хуже любого другого. А если не дом, так театр, где в это время вы вдруг будете находиться... И даже наше судно не застраховано от такого...
— Ладно, господа, насчет воды и огня я согласен. Что же касается сражения, то меня сильно бы удивило, если бы я ввязался в него! И еще надеюсь, что, имея пару крепких рук и пару ног, не буду нуждаться в чьей бы то ни было помощи!
— Кто знает! — философски заметил Жан.
Что бы там ни произошло в дальнейшем, но Марсель Лориан четко изложил все требования закона из восьмого раздела гражданского кодекса. Что же касается остальных условий, то он не стал говорить о них, поскольку в том не было нужды. Например, так как Кловис Дардантор был холостяком, юноша не сообщил перпиньянцу, что если усыновитель женат, то усыновление возможно лишь при отсутствии возражений со стороны супруги. Не упомянул он также и о том, что для усыновления несовершеннолетнего, то есть не достигшего двадцатипятилетнего возраста, следует предварительно заручиться согласием его родных.
Вряд ли в ближайшее время месье Дардантор смог бы осуществить свою мечту — создать семью из приемных детей. Но, безусловно, у него было еще время выбрать юношу и заботиться о нем положенные шесть лет, а затем наделить приемыша своим именем вкупе со всеми правами законного наследника. Ну а если перпиньянец все же не решился бы взять на воспитание чужого ребенка, то ему для усыновления более зрелого человека пришлось бы иметь дело с одним из трех случаев, предусмотренных законом. Иначе говоря, необходимо было бы что-то предпринять, чтобы его спасли от нападения или не дали ни сгореть, ни утонуть. Но возможно ли, чтобы такой респектабельный гражданин, как Кловис Дардантор, попал в подобные передряги? В это, представлялось ему, не поверили бы ни он сам, ни кто-либо иной.
Обедавшие обменивались репликами, то и дело подымая бокалы с шампанским. И наш друг не собирался уворачиваться от шуточек и потому первый откликался на них веселым смехом. Но сознание перпиньянца сверлила одна и та же мысль: поскольку он не собирался сделать своим единственным наследником государство и не желал, чтобы его состояние превратилось в выморочное имущество, то ему следовало по совету Жана Таконна использовать свое богатство для учреждения благотворительного заведения. Или же назначить своим наследником первого встречного! Но нет, месье Дардантор был стоек в своих убеждениях!
Наконец этот достопамятный обед, затянувшийся сверх всякой меры до семи часов, был завершен, и сотрапезники поднялись на ют.
Чудный вечер предвещал прекрасную ночь. Тент был убран. Люди вдыхали свежий воздух, волнуемый бризом. Берег, погружаясь в сумерки, проступал на западном горизонте как расплывчатая акварель.
Месье Дардантор и его спутники, продолжая беседовать, прогуливались по палубе, окутанные дымом первоклассных сигар, которыми перпиньянец угощал всех с трогательной щедростью. И когда они разошлись, условившись о завтрашней встрече, было уже около половины десятого.
Кловис Дардантор помог месье Дезиранделю добраться до каюты супруги, а затем направился к своей, где ни шум, ни пароходная суета не могли потревожить его сон.
Что же касается юных парижан, то Жан обратился к кузену:
— У меня возникла замечательная идея.
— Какая?
— А что, если мы заставим этого добряка усыновить нас?
— Нас?!
— Тебя и меня... Или либо тебя, либо меня!
— Жан, ты в здравом уме?
— Утро вечера мудренее. И потому завтра сообщу тебе о совете, что нашепчет мне ночь.
ГЛАВА V,
в которой Патрик по-прежнему считает, что его хозяин лишен утонченности.
К восьми утра на юте еще не появилось ни одного пассажира. Между тем море не было настолько беспокойным, чтобы вынудить их сидеть по каютам. Невысокие средиземноморские волны мягко покачивали «Аржелес». Мирную ночь сменял солнечный день. И только из-за лени путешественники остались на своих койках, вместо того чтобы встретить восход светила. Одни не могли стряхнуть с себя остатки сна, другие предавались неясным мечтаниям. И всех их зыбь укачивала, словно младенцев в колыбели.
Речь здесь, конечно, идет только о тех счастливчиках, что даже в шторм не страдают от морской болезни, а не о бедолагах, чувствующих себя всегда плохо, даже в хорошую погоду. К последним относились супруги Дезирандель и некоторые другие, кто смог бы восстановить свое физическое и душевное равновесие лишь по прибытии судна в порт.
На редкость прозрачный чистый воздух прогревался сияющими лучами. Подрагивала блестками мелкая морская рябь. «Аржелес» шел на скорости десять миль в час, держа курс на юго-юго-восток, по направлению к Балеарским островам. Мимо корабля проплыло несколько судов, украшенных султанами дыма или сверкавших на фоне чуть затуманенного горизонта белизной своих парусов.
Поглощенный своим делом, месье Бюгараш расхаживал по капитанскому мостику. Когда же у входа на ют показались Марсель и Жан, капитан спустился к ним пожать руки:
— Надеюсь, ночь прошла спокойно, господа?
— Да, вполне, — ответил Марсель, — лучше не может быть. Не знаю ни одного гостиничного номера уютнее каюты на «Аржелесе».
— Я того же мнения, месье Лориан, — заявил Бюгараш, — и не могу себе представить, что можно жить где-то, кроме как на борту парохода.
— Скажите об этом месье Дезиранделю, — посоветовал молодой человек, — и если он разделяет ваш вкус...
— Нет, такое я не скажу ни этой рептилии, ни остальным, подобным ему, поскольку сия публика совершенно неспособна оценить радость морского плавания! — воскликнул капитан. — Это же настоящие сундуки, и место им — в трюме! Такие пассажиры просто срам для судов! Впрочем, если платят за проезд...
— Да-да! — смеясь подтвердил Марсель.
Жан, обычно разговорчивый и экспансивный, выглядел чем-то озабоченным и на этот раз ограничился тем, что пожал морскому волку руку, участвовать же в разговоре не стал.
Но Марсель не отставал от капитана.
— Как вы считаете, когда покажется Мальорка?
— Мальорка? Около часу дня. Вскоре мы увидим самые высокие из гор на Балеарских островах.
— А мы сделаем остановку в Пальме?
— Да, где-то до восьми вечера, на то время, какое нам потребуется на погрузку товаров для доставки в Оран.
— Надеюсь, мы успеем осмотреть остров?
— Остров — нет, но город Пальму, который, как говорят, того заслуживает, вероятно.
— Что значит «как говорят»? А вы сами разве не бывали на Мальорке?
— Бывал. Раз тридцать, если не сорок.
— И вы никогда не осматривали остров?
— А время, месье Лориан, время? Разве оно у меня есть?
— Ни времени... и, быть может, ни охоты?
— И правда, нет охоты! Есть люди, которые скверно чувствуют себя на море. А вот мне не по себе на суше!
И тут Бюгараш расстался с собеседником и вернулся на капитанский мостик.
Марсель повернулся к двоюродному брату:
— Жан, что это ты сегодня с утра молчалив, как Гарпократ?
— Потому что думаю, Марсель.
— О чем?
— О том, что я тебе сказал вчера.
— А что ты мне сказал?
— Что у нас появилась единственная в своем роде возможность сделать так, чтобы этот господин из Перпиньяна усыновил нас.
— И ты все еще размышляешь об этом?
— Да, признаться, всю ночь я ломал над этим голову.
— Жан, ты это серьезно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30