.. – начал было Солнцевский, но появившийся Феофан с огромной бутылью мутной жидкости тут же подавил начинающуюся ссору на национальной почве в самом зародыше.
Все трое присутствующих в тереме индивидуумов, наплевав на немыслимые для нормальных людей различия (человек, черт и домовой), опираясь только на мужское братство, с горящими глазами приступили с очень важной процедуре – производству крепких алкогольных напитков из сахара, дрожжей и... я просто не знаю, чего туда напихал Феофан. Но доверимся старому мудрому домовому и не будем отвлекаться на несущественные мелочи.
Перед началом процесса, с соответствующей для торжественного события осторожностью, аппарат был перенесен в уголок от греха подальше. Все надеялись хоть как-то минимизировать возмездие запаздывающей где-то Соловейки, вполне справедливо полагая, что та по возвращении будет не совсем довольна увиденным.
Брага перелита в соответствующую емкость, под краном установлен сосуд, наиболее подходящий для торжественного момента (внушающее уважение ведро с висящим на боку ковшом).
– А ты уверен, что он заработает?
– Ой, не учите меня жить! – завел свою любимую пластинку Изя, но тут заинтересованный бас возвестил о присутствии в комнате нового действующего лица.
– Конечно, не заработает!
Феофан тут же испарился, как будто его и не было. Видите ли, по понятиям, гости хозяев не имеют права видеть домовых в лицо. Но истинный хозяин «Чумных палат» занимал так мало места и производил так мало шума, что его исчезновение заметил только черт. Тем более что неожиданно появившийся среди новых алхимиков Берендей стоил не менее десятка домовых. По крайней мере по производимому им шуму.
– Что вы тут понаворотили, да разве так самогон варят? Тут куб перегонный нужен, а вы какую-то трубку кривобокую присобачили! – в момент раскритиковал увиденное князь, хотя глаза его горели не самым государственным огнем. – Кстати, представь мне своего слугу.
Как вы догадались, последняя фраза относилась только к Илюхе. Что поделаешь, в Средневековье на Руси субординация была на высоте.
– Это не слуга, это мой друган Изя, – твердым голосом ответил Илюха, так что черт, раскрывший было рот, чтобы выразить свое искреннее возмущение, так и не произнес ни слова.
– Иудей? – удивленно поднял бровь Берендей.
– Не, это его папа с мамой приколистами были и так его назвали, – быстренько поправился Илюха. – А вы что, против иудеев?
– Да в общем нет, но все-таки... – протянул князь, тем не менее пожав руку, заблаговременно протянутую предусмотрительным Изей.
– Разрешите представиться: младший богатырь, мозговой центр и главный казначей «Дружины специального назначения».
– Берендей, – по-простому кивнул князь. – А младший богатырь чьей дружины-то?
– Вашей, – даже не моргнув, выдал самозванец.
Глядя, как возмущенно полезли вверх брови самодержца, Илюха быстро предложил для князя другую тему.
– Что же это вы по вечерам без охраны ходите?
– Да на что она мне? – искренне удивился князь, даже не представляя, к каким мерам безопасности прибегают его далекие потомки в двадцать первом веке. – Хотя есть десяток ратников, но они снаружи ждут. Пужаются в «Чумные палаты» входить, да я, в общем-то, и не настаивал.
Тут князь с сожалением взглянул на чудо-агрегат, но скрепя сердце вспомнил про истинную цель визита.
– Так я насчет дочки...
– Может, аппарат запустим, да потом с произведенным им продуктом и поговорим? – в наглую нарушил дворцовый этикет Изя.
– Точно! – взвился князь. – Народное творчество как раз в моей юрисдикции, так что говорю тебе со всей ответственностью, ничего путного из этой затеи не выйдет!
– Нет выйдет! – продолжал гнуть свое Изя.
– Спорим? – как мальчишка завелся Берендей.
Изя на мгновение замялся, но только для того, чтобы наиболее точно и весомо обрисовать условия спора.
– По рукам! Если сейчас я запускаю агрегат и произведенный им продукт вам приходится по вкусу, то вы утверждаете меня в должности среднего богатыря...
– Договорились!
Не знавший Изю князь решил, что это все условия, но, конечно, просчитался.
– И еще одного члена нашей команды ты освобождаешь от любого судебного преследования.
– Да, да, конечно, освобождаю! – поторопился с обещанием Берендей. – Запаливай!
С этими словами заинтересованный в удачном проведении эксперимента князь протянул черту огниво. Тот презрительно фыркнул и свистом кликнул из сеней Мотю.
Трехголовое молодое чудовище с восторгом приняло приглашение Изи присоединиться и тут же принеслось в комнату, не очень удачно затормозив в дверном проеме. Уже через пару секунд уникальное создание поняло, что от него требуется, а еще спустя совсем немного времени Змей пристроился напротив нужной секции аппарата и своим дыханием начал поддерживать необходимую для процесса температуру.
– Ты только маленького к алкоголю не пристрасти, – буркнул Илюха, глядя, с каким энтузиазмом принялся за дело Мотя.
– Так что же я, без понятия, что ли? Ничего личного, только техническая поддержка, – буркнул черт, наблюдая, как закипает брага.
– Кстати, а кого это я освободил от судебного преследования? – несколько запоздало поинтересовался Берендей, не отрывая взгляда от милого любому мужскому сердцу процесса.
– Да ерунда, тут девчонка одна на власть обиделась и пару раз купцов припугнула, – не глядя на собеседника, объяснил Изя. – Кстати, она тоже на должность богатыря претендует. Скажем так, младшего.
– Купцов припугнула? – тут Берендей уяснил для себя, зачем именно нужен змеевик, и не отрывая от этого процесса взгляда, продолжил: – Никого не прибила?
– Нет.
– Так это ерунда, и без спора прощаю. И как его звать?
– Ее, – поправил князя черт, подставляя ковш под первую каплю, готовую сорваться из крана. – Мы ее зовем Любава, а она сама просит, чтобы ее звали Злодейка-Соловейка, пока она нового имени не придумает.
– И что она может? – завороженно глядя, как первая капля отправилась в полет навстречу судьбе и вовремя подставленному ковшу.
– Помимо тех пирогов, что вы сейчас едите? – поинтересовался Изя, глядя, как в состоянии глубокой задумчивости Берендей не глядя уплетает любавины пирожки. – Так свистеть умеет.
– Ну и пущай свистит, – подвел итог князь, доедая очередной пирожок. – Только, конечно, под строгим государственным контролем и при условии, что эта жидкость придется мне по вкусу.
– Не сомневайтесь, придется.
Еще с полчаса все присутствующие почти в полной тишине наблюдали за процессом наполнения ковша. Наконец наполненная посуда уступила место другой таре и перенеслась в руки Берендея. Тот с сомнением уставился на прозрачную жидкость.
– Если боитесь, то я вполне сойду за первопроходца, – съязвил Изя.
– Соображаешь, что говоришь? Князья ничего не боятся! – с этими словами Берендей опрокинул ковшик.
Все замерли в ожидании высочайшего одобрения. Даже Феофан от нетерпения на мгновение показался, но тут же, махнув своими лохматыми ушками, опять скрылся.
Наконец зажмурившийся то ли от удовольствия, а то ли от расстройства князь одобрительно крякнул и громко поставил ковш на стол.
– Ну как? – ехидненько поинтересовался черт.
– Быть тебе средним богатырем! – торжественно произнес Берендей.
– А Любаве младшим, – на всякий случай уточнил Илюха. – Да, кстати, вот она!
Хотя стоящую в дверях с двумя огромными корзинами всяческой снеди клокочущую от негодования фурию в этот момент трудно было назвать таким мягким именем. Пожалуй, в этот момент «Горгона» или «Роза Люксембург» подошли бы ей как нельзя лучше. Положение спас, конечно, Изя.
– Любавушка, а нас с тобой только что произвели в богатыри, – промурлыкал черт. – Меня в средние, а тебя в младшие. Теперь мы с тобой тоже на княжеской службе, причем с двойным жалованьем.
– Одинарным, – твердо поправил зарвавшегося черта Берендей.
– Хорошо, полуторным. А это именно та самая Соловейка, о которой мы вам так много рассказывали, – беззастенчиво лепил Изя. – Да, и князь великодушно простил все твои шалости на большой дороге.
От присутствия в палатах самого Берендея и обилия приятных новостей Любава даже немного опешила. Во всяком случае, от былой ярости за небольшой разгромчик и кощунственное создание губительного для всего здравомыслящего человечества аппарата не осталось и следа.
– Значит, я теперь в дружине? – с надеждой в голосе переспросила Соловейка вместо благодарности.
Берендей окинул взглядом даже в новой экстраординарной куртке не внушающую доверие фигурку Соловейки и осторожно добавил:
– До дальнейших распоряжений вместе со средним богатырем Изей поступаете в подчинение Илье Солнцевскому.
– Служим Советскому Союзу! – тут же отрапортовал Изя. – Ну то есть, конечно, Берендею.
Немного удивленный князь с сожалением бросил взгляд на наполняющийся ковш.
– Кстати, вас Агриппина Иоанновна искала, – тут же, чисто из вредности, пресекла этот взгляд Любава.
– Так я же на секундочку, по государственным делам заскочил, – стушевался князь. – Значит, с самого утра и займетесь моей Сусанночкой.
– Точно, всей командой и займемся, – подтвердил Солнцевский.
Бросив еще один тяжелый взгляд на агрегат, Берендей направился к двери.
– А вы заходите к нам почаще! – по доброте душевной, абсолютно без всякого злого умысла выдала окончательно успокоившаяся Любава.
– С удовольствием! – радостно кивнул Берендей, но почему-то не Любаве, а приятно побулькивающему в углу аппарату.
– Откуда ты знала, что его княгиня разыскивает? – поинтересовался Илюха, когда за Берендеем закрылась дверь.
– Догадалась просто, – пожала плечами Соловейка. – Раз мужа дома нет, так наверняка волнуется, а коли волнуется, так уж несомненно ищет.
– Железная логика, – после некоторого раздумья согласился Изя, и полностью переключил свое внимание на процесс перехода алкогольной продукции из состояния газообразного в жидкое.
* * *
Вторая половина дня прошла в соответствии с названием палаты. Все носились как чумовые. Любава принялась что-то колдовать у печи. Подсмотрев, чем она там занимается, Илюха с тяжким вздохом оставил все мысли об обильном обеде. Соловейка принялась готовить отвар для укрепления волос и развила в этом по идее тихом деле небывалую энергию. Она что-то резала, парила, крошила, растирала с такой скоростью, что, казалось, готовит как минимум взрывчатку, а не продвинутый шампунь для особенно безжизненных и крайне ломких волос.
Илюха философски посмотрел на этот процесс и, выудив из корзины кусок ароматно пахнущего каравая, вышел на крыльцо.
«Замечательный хлеб, – подумалось Илюхе. – В наше время такого нет... Вкус и аромат совершенно необыкновенные». Тут неожиданно вспомнились нарезные батоны московского хлебозавода, стоившие в советские времена 25 копеек, и Солнцевский загрустил. За последнее время произошло столько событий, что мысли о возвращении как-то сами собой отодвинулись на задний план.
Откровенно говоря, Илюха был даже рад такому сумасшедшему ритму, в котором понеслась его жизнь после знаменательного наезда на Изю.
Что толку переживать по поводу возвращения, если от тебя ничего не зависит? Поэтому переживаний практически не осталось, а грусть по родному дому вынужденный гость средневекового Киева постарался загнать в самые дальние закоулки своей души. Надо признать, что тот бешеный старт, который взяла компания по прибытии в столицу, весьма ему в этом помог.
Вот и сейчас вид трех въехавших во двор телег, полных мелко нарезанного железа, заставил Илюху отбросить грусть, отдать недоеденную краюху Горенышу и решительно направиться навстречу Захару и его людям.
Неожиданно перепавший хлеб был по-честному разделен между тремя головами проглотистого Моти. Змей с радостью принял угощение и посчитал своим долгом помочь хозяину в расстановке странных железяк, которые принялись сгружать с телег.
Гореныш первым делом вцепился зубами в моток веревок и потащил его в амбар. Тут же один из подмастерьев решил поиграть с ним и бросился его догонять. Мотя решил сделать приятное человеку и припустился бегом по двору. В общем, получилось довольно весело, особенно когда к игре в догонялки присоединились остальные люди.
Тут уж Мотя показал себя во всей красе. Гибкость, изворотливость, скорость позволили Змею развлекать всех не менее получаса. Наконец общими усилиями его загнали в амбар. Там он затаился в углу, выпустил из пасти веревку и, виляя хвостом, с удовольствием стал наблюдать, как загонщики начали смешно красться к нему с широко расставленными руками.
Веселиться так веселиться! Мотя подождал, когда все подойдут поближе, и выпустил из всех ноздрей струи пара. Эффект превзошел все ожидания, нападающие бросились врассыпную, и Змей, прихватив с собой заветный моток веревки, помчался наружу мимо весело ругающихся и трущих себе глаза людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Все трое присутствующих в тереме индивидуумов, наплевав на немыслимые для нормальных людей различия (человек, черт и домовой), опираясь только на мужское братство, с горящими глазами приступили с очень важной процедуре – производству крепких алкогольных напитков из сахара, дрожжей и... я просто не знаю, чего туда напихал Феофан. Но доверимся старому мудрому домовому и не будем отвлекаться на несущественные мелочи.
Перед началом процесса, с соответствующей для торжественного события осторожностью, аппарат был перенесен в уголок от греха подальше. Все надеялись хоть как-то минимизировать возмездие запаздывающей где-то Соловейки, вполне справедливо полагая, что та по возвращении будет не совсем довольна увиденным.
Брага перелита в соответствующую емкость, под краном установлен сосуд, наиболее подходящий для торжественного момента (внушающее уважение ведро с висящим на боку ковшом).
– А ты уверен, что он заработает?
– Ой, не учите меня жить! – завел свою любимую пластинку Изя, но тут заинтересованный бас возвестил о присутствии в комнате нового действующего лица.
– Конечно, не заработает!
Феофан тут же испарился, как будто его и не было. Видите ли, по понятиям, гости хозяев не имеют права видеть домовых в лицо. Но истинный хозяин «Чумных палат» занимал так мало места и производил так мало шума, что его исчезновение заметил только черт. Тем более что неожиданно появившийся среди новых алхимиков Берендей стоил не менее десятка домовых. По крайней мере по производимому им шуму.
– Что вы тут понаворотили, да разве так самогон варят? Тут куб перегонный нужен, а вы какую-то трубку кривобокую присобачили! – в момент раскритиковал увиденное князь, хотя глаза его горели не самым государственным огнем. – Кстати, представь мне своего слугу.
Как вы догадались, последняя фраза относилась только к Илюхе. Что поделаешь, в Средневековье на Руси субординация была на высоте.
– Это не слуга, это мой друган Изя, – твердым голосом ответил Илюха, так что черт, раскрывший было рот, чтобы выразить свое искреннее возмущение, так и не произнес ни слова.
– Иудей? – удивленно поднял бровь Берендей.
– Не, это его папа с мамой приколистами были и так его назвали, – быстренько поправился Илюха. – А вы что, против иудеев?
– Да в общем нет, но все-таки... – протянул князь, тем не менее пожав руку, заблаговременно протянутую предусмотрительным Изей.
– Разрешите представиться: младший богатырь, мозговой центр и главный казначей «Дружины специального назначения».
– Берендей, – по-простому кивнул князь. – А младший богатырь чьей дружины-то?
– Вашей, – даже не моргнув, выдал самозванец.
Глядя, как возмущенно полезли вверх брови самодержца, Илюха быстро предложил для князя другую тему.
– Что же это вы по вечерам без охраны ходите?
– Да на что она мне? – искренне удивился князь, даже не представляя, к каким мерам безопасности прибегают его далекие потомки в двадцать первом веке. – Хотя есть десяток ратников, но они снаружи ждут. Пужаются в «Чумные палаты» входить, да я, в общем-то, и не настаивал.
Тут князь с сожалением взглянул на чудо-агрегат, но скрепя сердце вспомнил про истинную цель визита.
– Так я насчет дочки...
– Может, аппарат запустим, да потом с произведенным им продуктом и поговорим? – в наглую нарушил дворцовый этикет Изя.
– Точно! – взвился князь. – Народное творчество как раз в моей юрисдикции, так что говорю тебе со всей ответственностью, ничего путного из этой затеи не выйдет!
– Нет выйдет! – продолжал гнуть свое Изя.
– Спорим? – как мальчишка завелся Берендей.
Изя на мгновение замялся, но только для того, чтобы наиболее точно и весомо обрисовать условия спора.
– По рукам! Если сейчас я запускаю агрегат и произведенный им продукт вам приходится по вкусу, то вы утверждаете меня в должности среднего богатыря...
– Договорились!
Не знавший Изю князь решил, что это все условия, но, конечно, просчитался.
– И еще одного члена нашей команды ты освобождаешь от любого судебного преследования.
– Да, да, конечно, освобождаю! – поторопился с обещанием Берендей. – Запаливай!
С этими словами заинтересованный в удачном проведении эксперимента князь протянул черту огниво. Тот презрительно фыркнул и свистом кликнул из сеней Мотю.
Трехголовое молодое чудовище с восторгом приняло приглашение Изи присоединиться и тут же принеслось в комнату, не очень удачно затормозив в дверном проеме. Уже через пару секунд уникальное создание поняло, что от него требуется, а еще спустя совсем немного времени Змей пристроился напротив нужной секции аппарата и своим дыханием начал поддерживать необходимую для процесса температуру.
– Ты только маленького к алкоголю не пристрасти, – буркнул Илюха, глядя, с каким энтузиазмом принялся за дело Мотя.
– Так что же я, без понятия, что ли? Ничего личного, только техническая поддержка, – буркнул черт, наблюдая, как закипает брага.
– Кстати, а кого это я освободил от судебного преследования? – несколько запоздало поинтересовался Берендей, не отрывая взгляда от милого любому мужскому сердцу процесса.
– Да ерунда, тут девчонка одна на власть обиделась и пару раз купцов припугнула, – не глядя на собеседника, объяснил Изя. – Кстати, она тоже на должность богатыря претендует. Скажем так, младшего.
– Купцов припугнула? – тут Берендей уяснил для себя, зачем именно нужен змеевик, и не отрывая от этого процесса взгляда, продолжил: – Никого не прибила?
– Нет.
– Так это ерунда, и без спора прощаю. И как его звать?
– Ее, – поправил князя черт, подставляя ковш под первую каплю, готовую сорваться из крана. – Мы ее зовем Любава, а она сама просит, чтобы ее звали Злодейка-Соловейка, пока она нового имени не придумает.
– И что она может? – завороженно глядя, как первая капля отправилась в полет навстречу судьбе и вовремя подставленному ковшу.
– Помимо тех пирогов, что вы сейчас едите? – поинтересовался Изя, глядя, как в состоянии глубокой задумчивости Берендей не глядя уплетает любавины пирожки. – Так свистеть умеет.
– Ну и пущай свистит, – подвел итог князь, доедая очередной пирожок. – Только, конечно, под строгим государственным контролем и при условии, что эта жидкость придется мне по вкусу.
– Не сомневайтесь, придется.
Еще с полчаса все присутствующие почти в полной тишине наблюдали за процессом наполнения ковша. Наконец наполненная посуда уступила место другой таре и перенеслась в руки Берендея. Тот с сомнением уставился на прозрачную жидкость.
– Если боитесь, то я вполне сойду за первопроходца, – съязвил Изя.
– Соображаешь, что говоришь? Князья ничего не боятся! – с этими словами Берендей опрокинул ковшик.
Все замерли в ожидании высочайшего одобрения. Даже Феофан от нетерпения на мгновение показался, но тут же, махнув своими лохматыми ушками, опять скрылся.
Наконец зажмурившийся то ли от удовольствия, а то ли от расстройства князь одобрительно крякнул и громко поставил ковш на стол.
– Ну как? – ехидненько поинтересовался черт.
– Быть тебе средним богатырем! – торжественно произнес Берендей.
– А Любаве младшим, – на всякий случай уточнил Илюха. – Да, кстати, вот она!
Хотя стоящую в дверях с двумя огромными корзинами всяческой снеди клокочущую от негодования фурию в этот момент трудно было назвать таким мягким именем. Пожалуй, в этот момент «Горгона» или «Роза Люксембург» подошли бы ей как нельзя лучше. Положение спас, конечно, Изя.
– Любавушка, а нас с тобой только что произвели в богатыри, – промурлыкал черт. – Меня в средние, а тебя в младшие. Теперь мы с тобой тоже на княжеской службе, причем с двойным жалованьем.
– Одинарным, – твердо поправил зарвавшегося черта Берендей.
– Хорошо, полуторным. А это именно та самая Соловейка, о которой мы вам так много рассказывали, – беззастенчиво лепил Изя. – Да, и князь великодушно простил все твои шалости на большой дороге.
От присутствия в палатах самого Берендея и обилия приятных новостей Любава даже немного опешила. Во всяком случае, от былой ярости за небольшой разгромчик и кощунственное создание губительного для всего здравомыслящего человечества аппарата не осталось и следа.
– Значит, я теперь в дружине? – с надеждой в голосе переспросила Соловейка вместо благодарности.
Берендей окинул взглядом даже в новой экстраординарной куртке не внушающую доверие фигурку Соловейки и осторожно добавил:
– До дальнейших распоряжений вместе со средним богатырем Изей поступаете в подчинение Илье Солнцевскому.
– Служим Советскому Союзу! – тут же отрапортовал Изя. – Ну то есть, конечно, Берендею.
Немного удивленный князь с сожалением бросил взгляд на наполняющийся ковш.
– Кстати, вас Агриппина Иоанновна искала, – тут же, чисто из вредности, пресекла этот взгляд Любава.
– Так я же на секундочку, по государственным делам заскочил, – стушевался князь. – Значит, с самого утра и займетесь моей Сусанночкой.
– Точно, всей командой и займемся, – подтвердил Солнцевский.
Бросив еще один тяжелый взгляд на агрегат, Берендей направился к двери.
– А вы заходите к нам почаще! – по доброте душевной, абсолютно без всякого злого умысла выдала окончательно успокоившаяся Любава.
– С удовольствием! – радостно кивнул Берендей, но почему-то не Любаве, а приятно побулькивающему в углу аппарату.
– Откуда ты знала, что его княгиня разыскивает? – поинтересовался Илюха, когда за Берендеем закрылась дверь.
– Догадалась просто, – пожала плечами Соловейка. – Раз мужа дома нет, так наверняка волнуется, а коли волнуется, так уж несомненно ищет.
– Железная логика, – после некоторого раздумья согласился Изя, и полностью переключил свое внимание на процесс перехода алкогольной продукции из состояния газообразного в жидкое.
* * *
Вторая половина дня прошла в соответствии с названием палаты. Все носились как чумовые. Любава принялась что-то колдовать у печи. Подсмотрев, чем она там занимается, Илюха с тяжким вздохом оставил все мысли об обильном обеде. Соловейка принялась готовить отвар для укрепления волос и развила в этом по идее тихом деле небывалую энергию. Она что-то резала, парила, крошила, растирала с такой скоростью, что, казалось, готовит как минимум взрывчатку, а не продвинутый шампунь для особенно безжизненных и крайне ломких волос.
Илюха философски посмотрел на этот процесс и, выудив из корзины кусок ароматно пахнущего каравая, вышел на крыльцо.
«Замечательный хлеб, – подумалось Илюхе. – В наше время такого нет... Вкус и аромат совершенно необыкновенные». Тут неожиданно вспомнились нарезные батоны московского хлебозавода, стоившие в советские времена 25 копеек, и Солнцевский загрустил. За последнее время произошло столько событий, что мысли о возвращении как-то сами собой отодвинулись на задний план.
Откровенно говоря, Илюха был даже рад такому сумасшедшему ритму, в котором понеслась его жизнь после знаменательного наезда на Изю.
Что толку переживать по поводу возвращения, если от тебя ничего не зависит? Поэтому переживаний практически не осталось, а грусть по родному дому вынужденный гость средневекового Киева постарался загнать в самые дальние закоулки своей души. Надо признать, что тот бешеный старт, который взяла компания по прибытии в столицу, весьма ему в этом помог.
Вот и сейчас вид трех въехавших во двор телег, полных мелко нарезанного железа, заставил Илюху отбросить грусть, отдать недоеденную краюху Горенышу и решительно направиться навстречу Захару и его людям.
Неожиданно перепавший хлеб был по-честному разделен между тремя головами проглотистого Моти. Змей с радостью принял угощение и посчитал своим долгом помочь хозяину в расстановке странных железяк, которые принялись сгружать с телег.
Гореныш первым делом вцепился зубами в моток веревок и потащил его в амбар. Тут же один из подмастерьев решил поиграть с ним и бросился его догонять. Мотя решил сделать приятное человеку и припустился бегом по двору. В общем, получилось довольно весело, особенно когда к игре в догонялки присоединились остальные люди.
Тут уж Мотя показал себя во всей красе. Гибкость, изворотливость, скорость позволили Змею развлекать всех не менее получаса. Наконец общими усилиями его загнали в амбар. Там он затаился в углу, выпустил из пасти веревку и, виляя хвостом, с удовольствием стал наблюдать, как загонщики начали смешно красться к нему с широко расставленными руками.
Веселиться так веселиться! Мотя подождал, когда все подойдут поближе, и выпустил из всех ноздрей струи пара. Эффект превзошел все ожидания, нападающие бросились врассыпную, и Змей, прихватив с собой заветный моток веревки, помчался наружу мимо весело ругающихся и трущих себе глаза людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40