– Неужели?
– По его совету я еду на бал-маскарад.
– Зачем?
– Там будет она. На самом деле это она прислала мне пригласительный билет. И Дживс счел…
– Но почему не в костюме Пьеро? – спросил я, ибо этот вопрос давно вертелся у меня на языке. – Почему ты пренебрег добрыми старыми традициями?
– Дживс особенно настаивал на том, чтобы я оделся Мефистофелем.
Я чуть не подпрыгнул.
– Дживс? Настаивал? Именно на этом костюме?!
– Да.
– Ха!
– Что?
– Ничего. Просто я сказал «ха!».
Объясню, почему я сказал «ха!». Этот Дживс поднимает шторм из-за обыкновенного белого клубного пиджака, который не только tout ce qu'il у а dе chic, но совершенно de reguer, а сам глазом не моргнув подстрекает Гасси Финк-Ноттла натянуть красное трико, что нельзя расценить иначе как оскорбление общественному вкусу. Он что, издевается? Такие штуки вызывают подозрение.
– Что он имеет против Пьеро?
– По-моему, в принципе он не против Пьеро. Просто он подумал, что в моем случае Пьеро не годится.
– Почему? Не понимаю.
– Дживс сказал, что костюм Пьеро радует глаз, но ему недостает той значительности, которой обладает наряд Мефистофеля.
– Все равно не понимаю.
– Дживс сказал, все упирается в психологию. Было время, когда подобное высказывание меня бы
озадачило. Но долгое общение с Дживсом сильно обогатило лексикон Берти Вустера. Дело в том, что Дживс большой знаток в области психологии, в частности психологии личности. Но и я теперь хватаю все на лету, едва он заикнется насчет психологии.
– А, в психологию?
– Да. Дживс убежден, что одежда оказывает воздействие на психику. Он считает, что такой эффектный наряд придаст мне смелости. По его мнению, хорош был бы и пиратский костюм. Вообще-то Дживс с самого начала советовал его надеть, но мне не подходят ботфорты.
Я все понял. В жизни и так хватает огорчений, а тут еще Гасси Финк-Ноттл в пиратских ботфортах.
– Ну и как, прибавилось у тебя смелости?
– Видишь ли, Берти, старина, если честно, то нет.
Меня буквально потряс порыв сострадания к бедному придурку. Пусть в последнее время мы с ним почти не встречались, но разве забудешь, как в школьные годы мы запускали друг в друга дротики, предварительно обмакнув их в чернила.
– Гасси, – сказал я, – послушай совет старого друга и на пушечный выстрел не подходи к этому балу-маскараду.
– Но это единственная возможность ее увидеть. Завтра она уезжает из Лондона. И потом, никто не знает…
– Чего не знает?
– А если расчет Дживса оправдается? Сейчас я чувствую себя как последний дурак, это верно, но кто знает, что случится, когда я смешаюсь с толпой в маскарадных костюмах. Такое со мной было в детстве на Рождество. Меня нарядили кроликом, и я просто сгорал от стыда. Но когда пришел на праздник и оказался в толпе детей, костюмы которых были еще отвратительнее моего, я, к моему удивлению, воспрял духом, веселился вовсю и так объелся за ужином, что по дороге домой меня дважды стошнило в такси. Трудно заранее сказать, как все обернется.
Звучит довольно убедительно, подумал я.
– Да и вообще, в принципе, Дживс совершенно прав. В этом экстравагантном мефистофельском одеянии я способен совершить поступок, который всех поразит. Понимаешь, тут цвет делает погоду. Возьмем, например, тритонов. В брачный период окраска самцов становится очень яркой. Великое дело, знаешь ли.
– Но ты-то не самец тритона.
– К сожалению. Известно ли тебе, Берти, как тритон делает предложение своей возлюбленной? Он становится перед ней, изгибается дугой и трясет хвостом. Это я бы сумел. Нет, Берти, будь я самец тритона, все было бы куда проще.
– Но тогда Мадлен Бассет на тебя и не взглянула бы. В смысле, влюбленным взглядом.
– Еще как взглянула бы, если бы была самкой тритона.
– Но она не самка тритона.
– Допустим, она самка тритона.
– Согласен, только ты бы в нее тогда не влюбился.
– Спорим, влюбился бы, если бы был самцом тритона.
У меня в висках застучало, и я понял, что наша дискуссия достигла точки насыщения.
– Послушай, – сказал я, – к черту фантазии насчет махания хвостами и прочей чепухи, давай рассматривать голые факты. Ты приглашен на бал-маскарад, вот что главное. И я, как искушенный участник этого вида развлечений, предупреждаю тебя, Гасси: никакого удовольствия ты не получишь.
– Но я и не надеюсь получить удовольствие.
– Воля твоя, но я бы не пошел.
– Придется идти. Я же тебе говорю, она завтра уезжает.
Я сдался.
– Ладно, ступай, – сказал я. – Дело твое… Да, Дживс?
– Такси для мистера Финк-Ноттла, сэр.
– Что? Ах, такси… Гасси, такси тебя ждет.
– А? Такси? Ну да, конечно, такси… Благодарю вас, Дживс. До скорого, Берти.
Вымученно улыбнувшись – так улыбался цезарю римский гладиатор, выходя на арену, – Гасси удалился. Я обернулся к Дживсу. Пришло время поставить его на место, и я был во всеоружии.
Конечно, всегда трудновато начать. Да, я твердо решил показать ему, где раки зимуют, но мне не хотелось слишком сильно задевать его чувства. Даже демонстрируя железную хватку, мы, Вустеры, сохраняем доброжелательность.
Однако, поразмыслив, я понял, что если примусь за дело слишком уж деликатно, то ничего не добьюсь. Зачем ходить вокруг да около?
– Дживс, – сказал я, – могу я говорить откровенно?
– Вне всякого сомнения, сэр.
– Боюсь, то, что я скажу, будет вам неприятно.
– Ничуть, сэр.
– Видите ли, как я узнал из беседы с мистером Финк-Ноттлом, эта мефистофельская затея принадлежит вам.
– Да, сэр.
– Послушайте, давайте внесем ясность. Насколько я понял, вы считаете, что, обтянув себя красным трико, мистер Финк-Ноттл при виде предмета своего обожания начнет трясти хвостом и гикать от радости.
– По моему мнению, мистер Финк-Ноттл избавится от присущей ему робости, сэр.
– Не могу с вами согласиться, Дживс.
– Не можете, сэр?
– Не могу. Скажу напрямик: много я слышал в жизни глупостей, но эта бьет все рекорды. Ничего у вас не выйдет. И не надейтесь. Единственное, чего вы добились, – обрекли мистера Финк-Ноттла на кошмарные мучения, и все впустую. И такое вы проделываете уже не в первый раз. Честно говоря, Дживс, я замечаю у вас наклонность к… как это называется?
– Не могу сказать, сэр.
– Вертится на языке… к излишней изо… изобретательности? Нет, не то…
– Изощренности, сэр?
– Вот-вот, именно изощренности. Излишняя изощренность – вот в чем ваша беда, Дживс. Ваши планы лишены простоты и прямоты. Вы все только запутываете своими фантазиями. Единственное, что нужно мистеру Финк-Ноттлу, – мудрый совет более опытного друга, искушенного в тонкостях света. Поэтому теперь этим делом займусь я.
– Очень хорошо, сэр.
– А вы отдохните, Дживс, и посвятите время домашним делам.
– Очень хорошо, сэр.
– Уж я-то буду действовать напрямик, я сразу добьюсь результата. Завтра же повидаюсь с Гасси.
– Очень хорошо, сэр.
– Пока все, Дживс.
Однако наутро посыпались телеграммы, и, занятый своими собственными делами, я, честно говоря, целый день не вспоминал о Гасси.
ГЛАВА 3
Первая телеграмма пришла вскоре после полудня. Дживс принес ее мне вместе с аперитивом перед ленчем. Телеграфировала тетушка Далия из Маркет-Снодсбери, небольшого городка милях в двух от ее поместья, если ехать по шоссе.
В послании значилось:

«Немедленно приезжай. Траверс».

Сказать, что я был до чертиков озадачен, – значит ничего не сказать. Мне еще не приходилось получать более загадочной телеграммы. Я изучал ее в глубокой задумчивости на протяжении двух стаканов сухого мартини. Прочел справа налево. Прочел слева направо. Помнится, даже понюхал. Но так ничего и не понял.
Послушайте, давайте рассуждать здраво. Ведь мы расстались вчера вечером после двух месяцев непрерывного общения. И вдруг – «немедленно приезжай», хотя мой прощальный поцелуй, можно сказать, еще не остыл на ее щеке. Бертрам Вустер не привык, чтобы кто-то столь алчно домогался его общества. Спросите любого, кто меня знает, и вам скажут: два месяца в моей компании для нормального человека срок более чем достаточный. Признаться, кое-кто и нескольких дней не выдерживает.
Поэтому, прежде чем сесть за отменно приготовленный ленч, я отправил тетушке следующую телеграмму:

«Удивлен. Жду объяснений. Берти».

Едва прилег вздремнуть после ленча, пришел ответ:

«Чем ты, черт подери, удивлен, балда? Немедленно приезжай. Траверс».

Три сигареты, несколько кругов по комнате, и текст эпистолы был готов:

«Что означает „немедленно“? Суважением. Берти».

Тетушкин ответ гласил:

«Немедленно» означает немедленно, дуралей несчастный. А что еще, по-твоему, это может означать? Приезжай немедленно, иначе завтра с первой же почтой на твою голову падет теткино проклятье. Целую. Траверс».

Желая расставить все точки над «i», я отправил тетушке следующее послание:

«Когда вы говорите „приезжай“, вы имеете в виду „приезжай в Бринкли-Корт“? А когда говорите „немедленно“, означает ли это „немедленно“? Растерян. Озадачен до крайности. С наилучшими пожеланиями. Берти».

Телеграмму я отправил по дороге в «Трутни», где провел полдня, состязаясь с достойными противниками в метании карт в цилиндр. Вернувшись домой в закатной тиши, я обнаружил, что меня ждет ответ:

«Да, да, да, да, да, да. Неважно, что ты ничего не понимаешь. Просто приезжай немедленно, я тебя прошу. И, ради бога, хватит со мной пререкаться. По-твоему, у меня денег куры не клюют и я в состоянии посылать тебе телеграммы каждые десять минут? Вот упрямый осел. Немедленно приезжай. Целую. Траверс».

Тут я понял, что мне необходимо с кем-то посоветоваться, и нажал кнопку звонка.
– Дживс, нас накрыло цунами, зародившееся в Вустершире. Прочтите, – сказал я и протянул ему кипу телеграмм.
Он пробежал их глазами.
– Как вы это понимаете, Дживс?
– Думаю, миссис Траверс желает, чтобы вы немедленно к ней приехали, сэр.
– Значит, вы тоже так поняли?
– Да, сэр.
– Вот и я сделал такой же вывод. Но зачем, скажите на милость? Ведь мы с тетушкой только что провели бок о бок почти два месяца.
– Да, сэр.
– Многие считают, что средневзвешенная доза общения для взрослых – два дня.
– Да, сэр. Я понимаю, о чем вы говорите. И тем не менее миссис Траверс проявляет исключительную настойчивость. Мне кажется, было бы разумнее выполнить ее желание.
– То есть мчаться на всех парах в Бринкли-Корт?
– Да, сэр.
– Ну, хорошо. Но я решительно не готов лететь туда сию минуту. Сегодня вечером у нас в «Трутнях» чрезвычайно важная встреча. День рождения Понго Туистлтона, надеюсь, вы не забыли.
– Нет, сэр.
Наступила небольшая пауза. Мы оба вспомнили о нашей размолвке. Самое время, подумал я, ввернуть что-нибудь этакое.
– Дживс, все-таки вы заблуждаетесь насчет клубного пиджака.
– Дело вкуса, сэр.
– Когда я его надевал в казино в Каннах, самые шикарные дамы подталкивали друг друга локтем и шепотом спрашивали: «Кто это? Кто это?»
– Континентальные казино печально известны своим дурным тоном, сэр.
– А вчера вечером я описал пиджак Понго, и он пришел в дикий восторг.
– В самом деле, сэр?
– И не он один. Все сошлись на том, что я отхватил классную вещь. Подчеркиваю – все.
– В самом деле, сэр?
– Убежден, Дживс, со временем вы этот пиджак полюбите.
– Вряд ли это случится, сэр.
Я выкинул белый флаг. В таких случаях бессмысленно пытаться урезонить Дживса. Так и хочется назвать его тупым упрямцем. Но ничего не поделаешь. Вздохнешь и отступишься.
– Ладно, вернемся к тому, с чего начали. Не могу я сейчас мчаться ни в Бринкли-Корт, ни вообще куда бы то ни было – и точка. Вот что, Дживс. Дайте мне перо и бумагу. Телеграфирую, что буду или на следующей неделе, или еще через неделю. Гори все белым пламенем, пусть тетушка обойдется несколько дней без меня. Надеюсь, у нее хватит силы воли.
– Да, сэр.
– Тогда вперед, Дживс. Значит, так: «Ждите меня завтра через две недели». Это как раз то, что требуется. Прогуляйтесь в ближайшее почтовое отделение, отправьте послание, и дело с концом.
– Хорошо, сэр.
Так я скоротал этот длинный день, а потом пришло время переодеваться и топать на день рождения Понго.
Вчера вечером мы с ним болтали на эту тему, и он меня уверял, что устроит нечто грандиозное. И должен сказать, он в грязь лицом не ударил. Домой я вернулся в пятом часу с единственной мыслью – поскорее спать. Едва помню, как добрался до постели и заполз в нее. У меня было такое чувство, будто, только я коснулся подушки головой, как меня разбудил звук отворяющейся двери.
Вряд ли я что-нибудь соображал в ту минуту, однако ухитрился приоткрыть один глаз.
– Дживс, это что? Чай?
– Нет, сэр. Это миссис Траверс.
Просвистел порывистый ветер, и в спальню на всех парах, со скоростью пятьдесят миль в час влетела моя престарелая родственница.
ГЛАВА 4
Бертрам Вустер, как известно, взирает на своих родственников более проницательным и безжалостным оком, чем кто бы то ни было. Тем не менее он охотно отдает дань восхищения тем из них, кто этого заслуживает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31