А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Первая «колония» поселенцев была основана, по добрым русским обычаям с духовным пастырем во главе, которому выпала нелегкая доля – служить миссионером в полном одиночестве, а при случае и бороться с местными народцами.
– Отсюда по реке пойдем, – объявил Ермак своим сотникам. Он расстелил на берегу строгановскую карту. Последний серьезный привал, когда есть еще время все обдумать! Потом не до разговоров будет. Их ждали не одни только сокровища и слава, но и войска сибирского хана Кучума, у которого пока хватало смелости и сил противостоять Ивану IV. Кучум был всемогущим повелителем Мангазеи. Что против него горстка казаков на утлых лодочках?
– Кто боится, может возвращаться! – зло усмехнулся Ермак. – Я никого не держу!
Сотники молчали. «Ага, возвращаться», – мрачно думали они. Несколько человек попытались было повернуть домой во время волока. Человек двадцать, не больше. И что же? Ермак всех велел изловить и утопить в реке. Казак бежит с поля боя только в крайнем случае – страх перед неизвестной землей к таковому не относится!
Лодки вновь спустили на воду, правда, не столь торжественно, как во время прощания со Строгановыми. Еды было мало, не с чего пировать. То, что Строгановы выделили на ватагу, подходило уже к концу. А тысяче казаков есть хочется…
– Надо побыстрее до Тобола-реки добраться! – вздохнул отец Вакула. – Там селений кучумовых немало. Господь да покарает язычников… в конце-то концов, нам пожрать от пуза надобно!
Путь по Тагилу прошел спокойно. По берегам мелькали конные отряды татар, но они не приближались, быстро исчезали на степных просторах. И казаки почти горестно вздыхали, глядя вслед быстрым, маленьким желтолицым всадникам.
Кони! О, пресвятой Николай Чудотворец, у них лошади есть! Они по земле скачут, а мы тут на веслах сидим – солнце и то со стыда скоро почернеет!
Незадолго до того, как они добрались до устья Туры, Ермак обратился к сотоварищам с речью.
– Не кручиньтесь, братцы! – сказал он. – Скоро и мы на конях сидеть будем. Вот доберемся до Тобола, вот захватим город Кучумов, и будут у нас самые красивые да быстрые лошади в мире! Что для нас сотня коняг какая-то? Да на наших-то ладьях мы прямо к Кучуму приплывем, и никто нам в том не помешает! Эта хитрость нам жизни спасти может! Не кручиньтесь, казаки…
– Аминь! – проворчал себе под нос отец Вакула.
В начале октября они добрались до Туры, полноводной реки сибирской, впадающей в Тобол. И пока они плыли, гонцы Кучума оповещали воинов, призывая народцы сибирские к оружию. Селения и городки были срочно обнесены земляными валами, вырыты ямы-ловушки, на дне которых затаились убийственно-острые колья, десять тысяч конницы под началом Маметкуля готовились к встрече с Ермаковой ватагой на Тоболе. Головными отрядами орды командовал сам Кучум, готовясь к обороне Сибиря на Иртыше. Князь Япанча получил приказ остановить ладьи с казаками.
И вот они появились… Высокие берега Туры, словно по волшебству, поросли людьми, дождь стрел пал на казаков, дикие крики оглушали.
– Ну, и дубина ими там командует! – насмешливо заметил Ермак. Ладьи шли по середине широкой реки, и стрелы достигали своей цели слишком редко, да и то смертоносными быть переставая, казаки со смехом ловили их руками.
– Пищали наизготовку! – приказал Ермак. – Пушечки! Огонь!
Три пушечных залпа взрезали внезапно воцарившуюся тишину ясного осеннего дня. Ядра тоже не особо долетали до цели, но эффект был небывалый. Маленькие узколицые человечки на берегу Туры рухнули на колени, уткнувшись лицом в пожухлую траву и больше уже не шевелясь.
Они не понимали, что произошло. Небеса по-прежнему были невозмутимо-чисты, солнце припекало и, тем не менее, гром небесный пал на их головы. Гром, которого они еще никогда не слышали, а пара страшных ядер, упавших с этого ясного неба, с такой яростью врезалась в тела некоторых их товарищей, что те истекали теперь кровью, с громкими криками катаясь по траве и умирая.
Даже Ермак был поражен. До сегодняшнего дня атаман знать не знал, что кучумовы людишки ведать ничего не ведают ни о порохе, ни о свинце. Как в старые времена боролись они только с помощью стрел и копий, саблей и пик.
– Братцы, а ведь мы покорим Сибирь, – радостно воскликнул Ермак. Их ладьи уже пристали к берегу, и ватага торопливо соскальзывала в воду на мелководье, поглядывая на видневшееся вдалеке поселение. Чинга-Тура, сегодняшняя Тюмень. У городка их ждали татарские воины, сначала лучники, а за ними и конница. Казаки и наемные немецкие пушкари быстро спустили на берег три маленькие пушки. – Прежде чем они привыкнут к пушечному грохоту, мы Сибирь от края до края пройдем. Эта земля – наша!
Машков тем временем пытался разыскать Лупина, сидевшего в самой крайней ладье вместе с занедужившими в пути и ранеными.
– Батя! – выдохнул Машков. – Удержи Марьянку! Татары – мастера из луков по живым мишеням стрелять, уж я-то знаю.
– Но Ермак будет ее искать.
– Ноги ей связать, чтоб не бегала тут!
– Варвар! – вскинулся Александр Григорьевич. – Дочь мою стреножить вздумал?
– А мне, что, по-твоему, вдовцом становиться, так и не женившись?
– А ты? – возмущенно огрызнулся Лупин. – Где сам собираешься прятаться? Или ей тоже прикажешь вдовой соломенной быть?
– Александр Григорьевич, – почти торжественно заявил Машков, – уж за собой-то я пригляжу. Но мне, мне… – тут он не выдержал и закричал в полный голос. – Мне добыча нужна! Сам подумай, что с Марьянкой делать, или я вас одной веревкой свяжу!
Перед Ермаком в траве лежали три татарина, в разорванной одежонке, с кровоподтеками по лицу. Их случайно нашли в небольшой яме на берегу и допрашивали через толмача.
– Князька татарского, дурня этого, Япанчой зовут, – сказал Ермак вернувшемуся Машкову. – Против нас три тысячи выставил.
– Мы их как ветром сдуем, Ермак, – с усмешкой проговорил Иван. – С нашими пушками они не знакомы.
– Знатная драка намечается! – Ермак искоса глянул на татар. – Я решил всех пленных, что в бою возьмем, на свободу отпускать. Пусть везде рассказывают, что непобедимы мы… – Ермак блеснул зубами, раздвигая губы в подобии улыбки. – В крепости этой мы на зиму встать можем! Недели через две снег пойдет, и Тура встанет. Борька!
– Да, Ермак? – словно из-под земли, перед атаманом выросла Марьянка.
– Хоругвь повыше держи! Мы выступаем!
Машкова окатило волной ледяного ужаса.
– Дозволь мне хоругвь нести! – выкрикнул он. – Ермак Тимофеевич, али не я твой помощник верный?!
Он оттолкнул Марьянку в сторону, девушка споткнулась неловко, упала и больно ударилась головой о край вытащенной на берег ладьи. К ней подбежал Лупин, склонился над дочерью, делая вид, что помогает подняться, а на самом деле крепко удерживая на земле. Единственная возможность удержать девушку, не вызвав подозрений Ермака.
– К бою! – крикнул Машков, высоко вскидывая хоругвь с ликом Богоматери, и устремился вперед. Раздался пушечный грохот, плевали огнем ружья и пищали. Сквозь пороховой дым шагали вперед казаки, наводя жуть на татарских воинов. Прежде, чем успевали те натянуть тетиву на луках, сотни из них падали в траву со смертным хрипом, чтобы больше уже не подняться.
Япанча рухнул на колени и принялся молиться.
– О, Аллах, – шептал он. – Великий и всемогущий, протяни руку свою над нами. Мухаммед, сойди к нам.
Из Чинга-Туры тем временем бежали прочь женщины и дети. На повозках, на конях, пешком, спешили укрыться в безопасности. Они торопились к Тоболу, где ждал Маметкуль со своими десятью тысячами воинов. Пусть чужаки и покорили Чинга-Туру, но Сибиря им никогда не видать! Кучум непобедим!
Они не знали, что Ермак тоже считает себя непобедимым.
Никто даже и не глянул на Марьянку и Лупина. Через несколько минут они уже остались у лодок одни. Засадный отряд ждал чуть поодаль, невдалеке переминались священники, наблюдая за битвой и восхищаясь своим отважным собратом, отцом Вакулой, чья черная ряса мелькала на поле боя; только вот вместо креста в руках Вакулы Кулакова была сабля. Вакула кричал, поди, громче всех. Его взгляд был прикован к куполу небольшого минарета в крепостце. Машков, бежавший в атаку рядом, хорошо понял значение этого пастырского взгляда.
– Что это там? – хмыкнул он на бегу. – Серебряные и золотые лампады?
– И ковры, и шелка, и чаши с самоцветами, – фыркнул, отдуваясь, поп.
– Обо мне не забудь, отче! – подмигнул Машков.
– Держись рядом, благочестивый отрок! – отец Вакула побежал еще быстрее. – Истинно верующие да не изголодаются и не умрут от жажды!
Их встретил лес стрел, раненые опускались на колени, падали в степную траву увидавшие смерть…
Бой длился всего два часа. Ермакова ватага влетела в город, рассыпалась по домам, и началось то, в чем видит воин смысл своей бродячей жизни: взять добычу на копье.
Лупин с дочерью все еще сидели на перевернутой ладье, одинокие, покинутые. На берегу собирали пленных.
– Если Ивана убьют, ты меня больше никогда не увидишь, папенька, – решительно произнесла Марьянка. Лупин связал ей ноги. Издалека могло показаться, что «Борька» ранен, и ему ногу простреленную платком обмотали. Да и старик-коновал рядом крутится, значит, и в самом деле пареньку помощь нужна!
– Он вернется, Марьянушка, успокойся, – увещевал Лупин дочь, хмуро поглядывая на поднимавшиеся над городом первые клубы черного дыма. «Вот ведь болваны, – мрачно подумал он. – Зима на носу, ищут зимовье и что ведь делают, ироды? Жгут дома, в которых вполне могли бы жить! Казаки, одно слово. Пьяные от крови, всю победу славную в дерьме изгваздают. Господи, и чем я тебя прогневил, раз такого зятька заслужил?»
– Ты связал меня, – с горечью произнесла Марьяна. – Тоже мне, отец называется…
– Так было нужно, голубка моя. Главное, жива ты… Кто знает, что с тобой там бы сталось! – Лупин провел мозолистой ладонью по ее коротко стриженным белокурым волосам. – Отец на все пойдет, чтобы дочь спасти! – промолвил Александр Григорьевич, и в глазах блеснули слезы. – Неужто я напрасно сюда тащился?
– Эх, папенька, – Марьянка напряженно вглядывалась в возвращавшихся казаков. Раненые несли убитых. К реке согнали еще сотни три пленных, которые готовились к скорой смерти.
– Помоги мне, порежь ногу, – решительно приказала Марьянка.
– Доченька… – взмолился Лупин. – Ты на себя руку поднимаешь…
– Помоги же! – пронзительно взвизгнула она. – Или я всем скажу, что ты нарочно связал меня!
И Лупин взмахнул ножом.
– Где Иван? – не застонав даже, Марьянка похромала к воротившимся. – Вы видели его? Он жив? Кто знает, где Машков?
Раненые только плечами пожимали. И только один, с засевшей в плече стрелой, ткнул пальцем в сторону города.
– Машков с попом к мечети побежали! Я их там видел, они еще муллу трясли.
И казак пошел к Лупину.
– Стрелу достать сможешь?
– Водки-то дать, чтоб не так болело? – вместо ответа спросил лекарь-коновал.
– Я тебе не баба, потерплю!
– Садись тогда, коли не баба, – Лупин вытащил из-за пояса нож, поточил его о камень, потрогал пальцем. Потом дал казаку деревяшку и кивнул. – Зубами вот зажми, а то язык еще прикусишь.
Дернул рукав рубахи, ощупал стрелу. Наконечник, на счастье, засел не очень глубоко. На мгновение Лупин забыл о дочери, а когда снова обернулся, Марьянка была уже далеко.
– Борька! – крикнул он в отчаянии. – Твоя нога! Ты ж ранен, черт!
– Оставь его, Ермак и так огольца ищет, – остановил Лупина раненый.
Александр Григорьевич смолчал, а потом сделал надрез, достал наконечник стрелы из плеча казака, изо всех сил сдавливающего зубами ветку.
Глава восьмая
ЗАХВАЧЕННЫЙ ГОРОД И ПЕРВЫЕ ПОБЕДЫ
Иван Матвеевич Машков был просто счастлив.
В мечети сокровища буквально валялись под ногами. Золотые лампы, усыпанные самоцветами сосуды для масла, серебряные сундучки и ковры, вышитые шелком. Взять один такой ковер, сгрудить в него все дары божьи и завязать узлом. И никакой такой Аллах против не будет!
Машков отобрал золотой подсвечник, серебряный ларец и кинжал, ножны которого были усыпаны драгоценными камнями. Пришлось только повозиться с отцом Вакулой, казачьему душеспасателю тоже хотелось забрать эти вещи себе. В конце концов, Машков не выдержал и просто толканул святого отца кулаком в грудь.
– Ну и ладно! – пробормотал Вакула, хватая ртом воздух. – Получай свой кинжал! Но предвижу я: ой как скоро пожертвуешь ты его в дар святой нашей церкви!
– Да я тебе им на заднице крест еще нарисую! – весело огрызнулся Машков. И пулей вылетел из мечети.
Эх, зря он с попами воевать удумал! Словно забыл, что с божьими людьми и обращаться по-божески следует…
Все, что произошло потом, Машков и воспринял-то не иначе, как наказание Господне. Не успел он спрятать награбленную добычу, а около него уже стояла Марьянка.
– Что это у тебя? – крикнула девушка, пиная сапогом узел.
Сердце ее радостно билось от облегчения, что жив Иван живехонек, но голубые глазищи все равно опасно поблескивали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов