– Лучше нам остаться.
Викинги сделали себе землянки возле землянок папаров. Они ловили рыбу на тихой воде между островками, и ловля почти всегда была удачной. Многие из людей Харальда были рыбаками до того, как стать разбойниками. Папары рыбачили вместе с норманнами. Улов делили поровну между всеми.
Викинги прожили на островке восемь дней, а на девятый Патрюг пришел к Харальду и сказал:
– Не одолжишь ли ты мне кое-что из вашей добычи? Я говорю о золотой и серебряной утвари, о крестах и о фигурах нашего бога.
– Вот так просьба, – сказал Харальд. – Уж не лишил ли тебя рассудка твой бог? Бери хоть всё, и можешь держать у себя, пока мы не соберемся в обратный путь. Любопытно посмотреть, какой прок тебе будет от этих побрякушек.
– Ты это скоро увидишь, – сказал Патрюг. Папары взяли золото и серебро. На другой день вечером они вышли из землянок, наряженные в дорогие одежды, с белыми стягами и факелами. они несли кресты, золотые чаши и фигуры распятого богп. папары принялись ходить вокруг землянок и громко петь на непонятном языке. Было совсем темно, валил густой снег, и золото блестело в свете факелов. Викинги смотрели на это шествие, и многие нашли, что оно очень красиво.
– Что у вас за праздник? – спросил Харальд.
Патрюг перестал петь и сказал:
– Мы празднуем рождение нашего бога. Это большое событие.
Сигрун сказала:
– Мне нравится, как вы поете. По-моему, не может быть совсем уж никчемным бог, которому служат с таким усердием. Пожалуй, я приняла бы вашу веру, если бы вы обещали мне, что ваш бог будет мне покровительствовать.
– Это я тебе обещаю, – сказал Патрюг.
На другой день Сигрун приняла веру папаров. После нее так же поступил Харальд и многие другие норманны.
Хёскульд Корабел отказался принять крещение.
– Я больше верю в свои руки и в свою работу, – сказал он. – Бог папаров не сумел погубить Ястреба, а я уверен, что он хотел этого. Пусть лучше все остается по-старому. Да и вам не будет большой пользы от того, что вы сделали.
ПЛАВАНИЕ НИАЛЛА
В самый разгар зимы вышли лохланнахи в море, и было их плавание долгим, трудным и ужасным. Кончилась на корабле еда, и не осталось дров. Весь корабль был засыпан снегом до верхушки мачты, так что казалось, будто плывет сугроб. Лохланнахи выли и стонали от голода, и лязгали зубами от холода, и призывали своих богов, но тщетно. Когда кто-то умирал голодной смертью, остальные бросались на него и пожирали, торопясь, чтобы мясо не остыло, и дрались за каждый кусок.
Воскликнул Гарольд Лохланнах:
– Клянусь, если удастся мне спастись, оставлю я своих злых богов, покаюсь в грехах и приму истинную веру!
Вот увидели лохланнахи камень посреди океана, а на камне старца. Одеждой ему служили его волосы. Обратился к старцу Ниалл, сын Фебала, и спросил его, кто он такой, как попал на этот камень и чем живет, если нет у него ни дома, ни огня, ни лодки, ни скота, ни хлеба. Ответил старец:
– Я Дубтах О'Тул, клирик из святой обители Инис Тера. Девять лет назад отправился я на малой лодочке искать уединенного места для служения богу и безгрешной жизни. привел господь мою лодку к этому камню, и как только я ступил на берег, ветер подхватил лодку и унес на запад. Два дня я провел без пищи, в слезах и молитвах. а на третий день господь даровал мне чудесного лосося. Три года питался я этим лососем, и всё он не кончался. Потом снова не стало у меня еды, и опять два дня я голодал, а на третий день дал мне господь второго лосося. Так повторялось трижды. Вот теперь я как раз доел третьего лосося и пощусь, уповая на господа.
Поклонились лохланнахи святому старцу и поплыли дальше. Вскоре подошли они к лесистому осровку и увидели там корабли и людей.
– Ответь мне, мудрый Ниалл, – сказал Гарольд Лохланнах. – Кто эти люди на острове?
– Нетрудно сказать, – ответил Ниалл, – Ведь это мои братья, святые иноки из Клонмакферта.
– Сойдем на берег, покаемся в грехах и попросим у монахов еды, – сказал Гарольд Лохланнах.
Тогда все разбойники сошли на берег, только Ниалл и Аэд остались на корабле.
– Горько скорбим мы о том, что совершили, – сказал Ниалл. – И стыдно нам показываться на глаза святым инокам.
Монахи приветсвовали лохланнахов и накормили их досыта. Старший из монахов, отец Патрик О'Коннор, сказал, что прощены разбойникам все их грехи, ибо совершили они их по темноте своей и неразумию. Заплакал тогда Гарольд Лохланнах и остальные разбойники, и сказали они, что никак не ожидали милосердия от тех, с кем обошлись так жестоко. И приняли все лохланнахи истинную веру, и в тот же день покаялись и крестились.
Сказала Син:
– Тяжелее всех мои грехи, и едва ли сумею я вымолить прощение. Много невзгод я вынесла за время плавания, но мучения эти я терпела не напрасно, ибо мои глаза наконец открылись, и я поняла, что нет в мире другого бога, равного по мудрости, славе, красоте и величию богу монахов. Если бы было возможно, я с радостью приняла бы крещение, но едва ли моей мечте суждено сбыться.
Сказал Патрик О'Коннор:
– Нет такого греха, которого господь не простил бы покаявшемуся и уверовавшему в него.
И Син тоже крестилась в тот день.
Отец Патрик увидел на корабле Ниалла и Аэда и сказал:
– Рядом с вами эта женщина подобна напроказившему ребенку, а эти разбойники – и вовсе невинные младенцы. Но даже вас мы прощаем, потому что не было в вашем поступке злого умысла, и вашими руками двигала чужая воля.
Обрадовались Ниалл и Аэд великой радостью, и, пав на колени, горячо и с большой страстью возблагодарили отца Патрика.
Все, кто приплыл с Гарольдом Лохланнахом и Син, остались зимовать на островке у монахов. Жили они дружно и без раздоров всю зиму.
ЗАПИСКИ ПАТРИКА О'КОННОРА
Мы долго плыли, не встречая земли. Все мы сильно страдали от холода. Благодарение Господу, мы успели запастись всем необходимым для отшельнической жизни. У нас было даже немного скота и посевное зерно. К несчастью, наше плавание было таким долгим, что к концу его пришлось съесть и овец, и почти все зерно. Но мы решили, что такова воля Всевышнего, и больше сожалели не о том, что в дальнейшем будем лишены хлеба, шерсти и молока, а о том, что сейчас нам больше нечего съесть.
Наконец мы увидели землю, но, подойдя ближе, поняли, что это всего лишь скалистый островок. На вершине островка стоял старец, одетый в собственные волосы. Приглядевшись, я узнал преподобного Дубтаха О'Тула, который пять лет назад отбыл на запад с целями, подобными нашей.
Дубтах О'Тул жевал нечто бурое, произрастающее в море, и, глядя на нас, осенял себя крестным знамением.
Мы сошли на берег и, почтительно приблизившись к отцу Дубтаху, стали расспрашивать его о жизни на островке и о судьбе корабля, на котором он отплыл из Ирландии, и о других монахах, что были на том корабле. Преподобный Дубтах, судя по всему, слышал наши речи, но не удостоил нас ответом, несмотря на наши просьбы. Тогда мы принялись рассказывать о своем плавании, и предлагали Дубтаху теплую одежду и книги. Сначала он лишь тяжко вздыхал, а потом махнул рукой, повелевая нам замолчать.
– Уезжайте, – сказал он. – Вы слишком многоречивы.
И мы подивились благолепию, коим исполнена была жизнь святого отца Дубтаха. Мы попросили его отпустить нам грехи, на что он кивнул головой, и больше мы ничего от него не услышали. Но мы сочли, что от такого человека достаточно и кивка. Затем мы отплыли от острова, не смея более тревожить покой этого ревнителя веры.
Двумя днями позже мы прибыли к лесистому островку в виду большой земли. Здесь мы решили провести остаток зимы, ибо приближался праздник Рождества, а встречать его в море не только не в традициях Клонмакферта, но и просто неслыханно.
На третий день нашей жизни на острове мы были до крайности удивлены, вновь увидев в море корабль норвежских разбойников. Мы усмотрели в этом перст божий и решили более не убегать от норвежцев, а встретить их спокойно, мужественно и с достоинством, как подобает истинным христианам.
Разбойники сошли на берег, и мы узнали среди них Гарольдиуса, их главаря, и Син, чья красота так прельстила падкого до соблазнов Муйредаха и оказалась столь губительной для славного Клонмакферта. Еще мы увидели на корабле ненавистных предателей Ниалла и Аэда, но это не сильно нас удивило, потому что таким людям самое место среди разбойников.
Норвежцы сначала хотели напасть на нас, но их остановила кротость и христианское смирение, с какими мы их встретили. Мы поделились с разбойниками скудными крохами, оставшимися от наших запасов, и позволили им провести зиму на острове вместе с нами.
Мы решили, что следует попытаться обратить этих язычников в истинную веру, и сразу же принялись за дело со всей осторожностью, действуя умело и не торопясь, но также и решительно. Здесь нам немало пригодился опыт тех из нас, кто в числе прочих проповедовал, и весьма успешн, христианство в Дании. Дело пошло на удивление легко и быстро, и уже вскоре после Рождества большинство разбойников всем сердцем приняли веру Христову.
8.
САГА О ХАРАЛЬДЕ МОРЕХОДЕ
Весной викнги и папары на трех кораблях направились к большой земле на западе. На островке остались двое папаров. Они решили там поселиться, потому что считали, что здесь никто не будет мешать им петь молитвы и делать все, что заблагорассудится. Папары поступают так время от времени, и тогда их называют отшельниками. Харальд дал островкам называние: Вестманнаэйяр, Острова Ирландцев. Островок, где они провели зиму, он назвал Папей, Остров Папаров.
Всем очень хотелось узнать, что за земля лежит впереди. Сигрун сказала:
– Может быть, это один из Островов Блаженства, о которых говорил Ньяль. Ведь это очень большая земля, и лежит она на западе за океаном.
Они подошли к этой земле и увидели, что она гориста, а по берегам всюду черный песок. Склоны поросли лесом, кое-где были хорошие луга, и на проталинах уже появилась первая трава.
Эта земля была впервые открыта Харальдом Мореходом, хотя ныне об этом мало кто помнит. Позже ее заново открыл Гардар, который обошел ее кругом и узнал, что это остров. Гардар назвал страну Гардарсхольм, но это название вскоре забылось. Со времен первопоселенца Ингольва земля, о которой идет речь, зовется Исландией.
Некоторое время викинги и папары плыли вдоль берега и высаживались в разных местах. Страна была обширна и безлюдна, богата лесом, рыбой и пастбищами, но бедна дичью. Наконец они остановились в тихом фьорде и построили землянки.
Викинги решили провести в этой стране лето и зиму, а на другой год плыть в Норвегию. Там они хотели купить побольше зерна, скота и рабов, а потом вернуться сюда и жить вольно и богато.
Папары же все до единого хотели стать отшельниками. Патрюг собирался в этом году разведывать страну, а на другой год плыть вдоль берега и высаживать своих людей по одному или по двое в самых глухих и укромных местах.
Однажды Сигрун сказала, что видела с вершины горы еще одну землю дальше на западе, по ту сторону широкого пролива.
– Та земля может оказаться лучше этой. Я считаю, что мы должны доплыть до нее и посмотреть, может быть, это и есть Острова Блаженства.
Харальд сказал:
– Напрасно ты веришь этим сказкам.
Викинги несколько раз поднимались на гору, но не видели никакой земли. Сигрун сказала, что ее видно не во всякую погоду. Тогда некоторым показалось, что они и впрямь видят что-то похожее на далекий берег. Все же Харальд и все остальные викинги стояли на том, чтобы плыть в Норвегию.
– Не следует брать больше, чем можешь использовать. Нам вполне хватит и этой страны.
Какое-то время Сигрун не заговаривала о плавании на запад. Она вела себя скромно и была с Харальдом любезнее, чем обычно.
К концу лета викинги построили большой дом и запаслись на зиму рыбой, тюленьим мясом и ягодами. многие находили, что жизнь в новой стране куда лучше, чем в Норвегии. Викинги одевались в богатые одежды, носили золотые запястья, цепи и кресты из клонмакфертской сокровищницы, и считали себя богачами.
Однажды в начале зимы Харальд сказал Сигрун:
– Помнишь ли ты, о чем мы говорили четыре зимы назад в доме твоего отца?
– По-моему, ты хотел тогда взять меня в жены. Но я сказала, что пойду только за самого смелого и достойного человека, а ты в то время еще никак не показал себя.
– С тех пор многое изменилось. И я надеюсь, что теперь ты не откажешь мне, если я повторю свое предложение.
Сигрун ответила со смехом:
– Многие назвали бы меня лгуньей, если бы я сказала, что не ждала этого. И все же я должна подумать, прежде чем согласиться или отказаться.
– Как долго ты собираешься раздумывать? Признаться, я надеялся, что теперь-то уж ты согласишься сразу. Ведь я достиг большего, чем любой из наших земляков. И имей в виду: я не позволю делать из себя посмешище.
– Что ж, я могу согласиться и сразу, – сказала Сигрун. – Но только в том случае, если ты выполнишь мою просьбу.
– Назови ее.
– Я хочу, чтобы летом мы поплыли не в Норвегию, а дальше на запад, искать Острова Блаженства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Викинги сделали себе землянки возле землянок папаров. Они ловили рыбу на тихой воде между островками, и ловля почти всегда была удачной. Многие из людей Харальда были рыбаками до того, как стать разбойниками. Папары рыбачили вместе с норманнами. Улов делили поровну между всеми.
Викинги прожили на островке восемь дней, а на девятый Патрюг пришел к Харальду и сказал:
– Не одолжишь ли ты мне кое-что из вашей добычи? Я говорю о золотой и серебряной утвари, о крестах и о фигурах нашего бога.
– Вот так просьба, – сказал Харальд. – Уж не лишил ли тебя рассудка твой бог? Бери хоть всё, и можешь держать у себя, пока мы не соберемся в обратный путь. Любопытно посмотреть, какой прок тебе будет от этих побрякушек.
– Ты это скоро увидишь, – сказал Патрюг. Папары взяли золото и серебро. На другой день вечером они вышли из землянок, наряженные в дорогие одежды, с белыми стягами и факелами. они несли кресты, золотые чаши и фигуры распятого богп. папары принялись ходить вокруг землянок и громко петь на непонятном языке. Было совсем темно, валил густой снег, и золото блестело в свете факелов. Викинги смотрели на это шествие, и многие нашли, что оно очень красиво.
– Что у вас за праздник? – спросил Харальд.
Патрюг перестал петь и сказал:
– Мы празднуем рождение нашего бога. Это большое событие.
Сигрун сказала:
– Мне нравится, как вы поете. По-моему, не может быть совсем уж никчемным бог, которому служат с таким усердием. Пожалуй, я приняла бы вашу веру, если бы вы обещали мне, что ваш бог будет мне покровительствовать.
– Это я тебе обещаю, – сказал Патрюг.
На другой день Сигрун приняла веру папаров. После нее так же поступил Харальд и многие другие норманны.
Хёскульд Корабел отказался принять крещение.
– Я больше верю в свои руки и в свою работу, – сказал он. – Бог папаров не сумел погубить Ястреба, а я уверен, что он хотел этого. Пусть лучше все остается по-старому. Да и вам не будет большой пользы от того, что вы сделали.
ПЛАВАНИЕ НИАЛЛА
В самый разгар зимы вышли лохланнахи в море, и было их плавание долгим, трудным и ужасным. Кончилась на корабле еда, и не осталось дров. Весь корабль был засыпан снегом до верхушки мачты, так что казалось, будто плывет сугроб. Лохланнахи выли и стонали от голода, и лязгали зубами от холода, и призывали своих богов, но тщетно. Когда кто-то умирал голодной смертью, остальные бросались на него и пожирали, торопясь, чтобы мясо не остыло, и дрались за каждый кусок.
Воскликнул Гарольд Лохланнах:
– Клянусь, если удастся мне спастись, оставлю я своих злых богов, покаюсь в грехах и приму истинную веру!
Вот увидели лохланнахи камень посреди океана, а на камне старца. Одеждой ему служили его волосы. Обратился к старцу Ниалл, сын Фебала, и спросил его, кто он такой, как попал на этот камень и чем живет, если нет у него ни дома, ни огня, ни лодки, ни скота, ни хлеба. Ответил старец:
– Я Дубтах О'Тул, клирик из святой обители Инис Тера. Девять лет назад отправился я на малой лодочке искать уединенного места для служения богу и безгрешной жизни. привел господь мою лодку к этому камню, и как только я ступил на берег, ветер подхватил лодку и унес на запад. Два дня я провел без пищи, в слезах и молитвах. а на третий день господь даровал мне чудесного лосося. Три года питался я этим лососем, и всё он не кончался. Потом снова не стало у меня еды, и опять два дня я голодал, а на третий день дал мне господь второго лосося. Так повторялось трижды. Вот теперь я как раз доел третьего лосося и пощусь, уповая на господа.
Поклонились лохланнахи святому старцу и поплыли дальше. Вскоре подошли они к лесистому осровку и увидели там корабли и людей.
– Ответь мне, мудрый Ниалл, – сказал Гарольд Лохланнах. – Кто эти люди на острове?
– Нетрудно сказать, – ответил Ниалл, – Ведь это мои братья, святые иноки из Клонмакферта.
– Сойдем на берег, покаемся в грехах и попросим у монахов еды, – сказал Гарольд Лохланнах.
Тогда все разбойники сошли на берег, только Ниалл и Аэд остались на корабле.
– Горько скорбим мы о том, что совершили, – сказал Ниалл. – И стыдно нам показываться на глаза святым инокам.
Монахи приветсвовали лохланнахов и накормили их досыта. Старший из монахов, отец Патрик О'Коннор, сказал, что прощены разбойникам все их грехи, ибо совершили они их по темноте своей и неразумию. Заплакал тогда Гарольд Лохланнах и остальные разбойники, и сказали они, что никак не ожидали милосердия от тех, с кем обошлись так жестоко. И приняли все лохланнахи истинную веру, и в тот же день покаялись и крестились.
Сказала Син:
– Тяжелее всех мои грехи, и едва ли сумею я вымолить прощение. Много невзгод я вынесла за время плавания, но мучения эти я терпела не напрасно, ибо мои глаза наконец открылись, и я поняла, что нет в мире другого бога, равного по мудрости, славе, красоте и величию богу монахов. Если бы было возможно, я с радостью приняла бы крещение, но едва ли моей мечте суждено сбыться.
Сказал Патрик О'Коннор:
– Нет такого греха, которого господь не простил бы покаявшемуся и уверовавшему в него.
И Син тоже крестилась в тот день.
Отец Патрик увидел на корабле Ниалла и Аэда и сказал:
– Рядом с вами эта женщина подобна напроказившему ребенку, а эти разбойники – и вовсе невинные младенцы. Но даже вас мы прощаем, потому что не было в вашем поступке злого умысла, и вашими руками двигала чужая воля.
Обрадовались Ниалл и Аэд великой радостью, и, пав на колени, горячо и с большой страстью возблагодарили отца Патрика.
Все, кто приплыл с Гарольдом Лохланнахом и Син, остались зимовать на островке у монахов. Жили они дружно и без раздоров всю зиму.
ЗАПИСКИ ПАТРИКА О'КОННОРА
Мы долго плыли, не встречая земли. Все мы сильно страдали от холода. Благодарение Господу, мы успели запастись всем необходимым для отшельнической жизни. У нас было даже немного скота и посевное зерно. К несчастью, наше плавание было таким долгим, что к концу его пришлось съесть и овец, и почти все зерно. Но мы решили, что такова воля Всевышнего, и больше сожалели не о том, что в дальнейшем будем лишены хлеба, шерсти и молока, а о том, что сейчас нам больше нечего съесть.
Наконец мы увидели землю, но, подойдя ближе, поняли, что это всего лишь скалистый островок. На вершине островка стоял старец, одетый в собственные волосы. Приглядевшись, я узнал преподобного Дубтаха О'Тула, который пять лет назад отбыл на запад с целями, подобными нашей.
Дубтах О'Тул жевал нечто бурое, произрастающее в море, и, глядя на нас, осенял себя крестным знамением.
Мы сошли на берег и, почтительно приблизившись к отцу Дубтаху, стали расспрашивать его о жизни на островке и о судьбе корабля, на котором он отплыл из Ирландии, и о других монахах, что были на том корабле. Преподобный Дубтах, судя по всему, слышал наши речи, но не удостоил нас ответом, несмотря на наши просьбы. Тогда мы принялись рассказывать о своем плавании, и предлагали Дубтаху теплую одежду и книги. Сначала он лишь тяжко вздыхал, а потом махнул рукой, повелевая нам замолчать.
– Уезжайте, – сказал он. – Вы слишком многоречивы.
И мы подивились благолепию, коим исполнена была жизнь святого отца Дубтаха. Мы попросили его отпустить нам грехи, на что он кивнул головой, и больше мы ничего от него не услышали. Но мы сочли, что от такого человека достаточно и кивка. Затем мы отплыли от острова, не смея более тревожить покой этого ревнителя веры.
Двумя днями позже мы прибыли к лесистому островку в виду большой земли. Здесь мы решили провести остаток зимы, ибо приближался праздник Рождества, а встречать его в море не только не в традициях Клонмакферта, но и просто неслыханно.
На третий день нашей жизни на острове мы были до крайности удивлены, вновь увидев в море корабль норвежских разбойников. Мы усмотрели в этом перст божий и решили более не убегать от норвежцев, а встретить их спокойно, мужественно и с достоинством, как подобает истинным христианам.
Разбойники сошли на берег, и мы узнали среди них Гарольдиуса, их главаря, и Син, чья красота так прельстила падкого до соблазнов Муйредаха и оказалась столь губительной для славного Клонмакферта. Еще мы увидели на корабле ненавистных предателей Ниалла и Аэда, но это не сильно нас удивило, потому что таким людям самое место среди разбойников.
Норвежцы сначала хотели напасть на нас, но их остановила кротость и христианское смирение, с какими мы их встретили. Мы поделились с разбойниками скудными крохами, оставшимися от наших запасов, и позволили им провести зиму на острове вместе с нами.
Мы решили, что следует попытаться обратить этих язычников в истинную веру, и сразу же принялись за дело со всей осторожностью, действуя умело и не торопясь, но также и решительно. Здесь нам немало пригодился опыт тех из нас, кто в числе прочих проповедовал, и весьма успешн, христианство в Дании. Дело пошло на удивление легко и быстро, и уже вскоре после Рождества большинство разбойников всем сердцем приняли веру Христову.
8.
САГА О ХАРАЛЬДЕ МОРЕХОДЕ
Весной викнги и папары на трех кораблях направились к большой земле на западе. На островке остались двое папаров. Они решили там поселиться, потому что считали, что здесь никто не будет мешать им петь молитвы и делать все, что заблагорассудится. Папары поступают так время от времени, и тогда их называют отшельниками. Харальд дал островкам называние: Вестманнаэйяр, Острова Ирландцев. Островок, где они провели зиму, он назвал Папей, Остров Папаров.
Всем очень хотелось узнать, что за земля лежит впереди. Сигрун сказала:
– Может быть, это один из Островов Блаженства, о которых говорил Ньяль. Ведь это очень большая земля, и лежит она на западе за океаном.
Они подошли к этой земле и увидели, что она гориста, а по берегам всюду черный песок. Склоны поросли лесом, кое-где были хорошие луга, и на проталинах уже появилась первая трава.
Эта земля была впервые открыта Харальдом Мореходом, хотя ныне об этом мало кто помнит. Позже ее заново открыл Гардар, который обошел ее кругом и узнал, что это остров. Гардар назвал страну Гардарсхольм, но это название вскоре забылось. Со времен первопоселенца Ингольва земля, о которой идет речь, зовется Исландией.
Некоторое время викинги и папары плыли вдоль берега и высаживались в разных местах. Страна была обширна и безлюдна, богата лесом, рыбой и пастбищами, но бедна дичью. Наконец они остановились в тихом фьорде и построили землянки.
Викинги решили провести в этой стране лето и зиму, а на другой год плыть в Норвегию. Там они хотели купить побольше зерна, скота и рабов, а потом вернуться сюда и жить вольно и богато.
Папары же все до единого хотели стать отшельниками. Патрюг собирался в этом году разведывать страну, а на другой год плыть вдоль берега и высаживать своих людей по одному или по двое в самых глухих и укромных местах.
Однажды Сигрун сказала, что видела с вершины горы еще одну землю дальше на западе, по ту сторону широкого пролива.
– Та земля может оказаться лучше этой. Я считаю, что мы должны доплыть до нее и посмотреть, может быть, это и есть Острова Блаженства.
Харальд сказал:
– Напрасно ты веришь этим сказкам.
Викинги несколько раз поднимались на гору, но не видели никакой земли. Сигрун сказала, что ее видно не во всякую погоду. Тогда некоторым показалось, что они и впрямь видят что-то похожее на далекий берег. Все же Харальд и все остальные викинги стояли на том, чтобы плыть в Норвегию.
– Не следует брать больше, чем можешь использовать. Нам вполне хватит и этой страны.
Какое-то время Сигрун не заговаривала о плавании на запад. Она вела себя скромно и была с Харальдом любезнее, чем обычно.
К концу лета викинги построили большой дом и запаслись на зиму рыбой, тюленьим мясом и ягодами. многие находили, что жизнь в новой стране куда лучше, чем в Норвегии. Викинги одевались в богатые одежды, носили золотые запястья, цепи и кресты из клонмакфертской сокровищницы, и считали себя богачами.
Однажды в начале зимы Харальд сказал Сигрун:
– Помнишь ли ты, о чем мы говорили четыре зимы назад в доме твоего отца?
– По-моему, ты хотел тогда взять меня в жены. Но я сказала, что пойду только за самого смелого и достойного человека, а ты в то время еще никак не показал себя.
– С тех пор многое изменилось. И я надеюсь, что теперь ты не откажешь мне, если я повторю свое предложение.
Сигрун ответила со смехом:
– Многие назвали бы меня лгуньей, если бы я сказала, что не ждала этого. И все же я должна подумать, прежде чем согласиться или отказаться.
– Как долго ты собираешься раздумывать? Признаться, я надеялся, что теперь-то уж ты согласишься сразу. Ведь я достиг большего, чем любой из наших земляков. И имей в виду: я не позволю делать из себя посмешище.
– Что ж, я могу согласиться и сразу, – сказала Сигрун. – Но только в том случае, если ты выполнишь мою просьбу.
– Назови ее.
– Я хочу, чтобы летом мы поплыли не в Норвегию, а дальше на запад, искать Острова Блаженства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13