Столько его планов рухнуло от внезапных приступов безумия, что он давно бросил это занятие.
И выяснил он, что в списке мест в Солнечной системе, рекомендуемых для визитов, Гея стоит не слишком высоко. Причин тому было предостаточно - начиная от бесчеловечного таможенного обследования и кончая явным недостатком мест для комфортного туристского проживания. Крис также обнаружил интересную статистику: в среднем на Гею ежедневно прибывало 150 человек. И существенно меньше оттуда улетало. Кое-кто из прибывших решал там остаться. Эмиграция не документировалась, и постоянное человеческое население на Гее держалось где-то в районе семи тысяч. Но при этом было немало несчастных случаев.
Гея, как правило, привлекала молодых и рисковых. Прибывали также люди, которым просто наскучило земное однообразие. Часто такие люди прибывали на Гею, облетев чуть ли не всю Солнечную систему и везде обнаружив точно такое же однообразие - только под герметическими куполами. Гея же предлагала климат, близкий к земному. Это значило, прежде всего, свободу от строгого режима, неизбежного для более враждебных человеку планет, а также изобилие жизненного пространства, которого уже не могла предоставить Земля.
Крис узнал немало занимательного про титанов вообще - про детей Геи, что вращались на орбите Урана и допускали до себя только аккредитованных научных наблюдателей, а о Гее поговаривали снисходительно как о Безумном титане. Он изучил физическую структуру Геи и карты ее внутренних областей. Богиня представляла собой крутящееся пустотелое колесо с шестью полыми спицами. Размеры Геи поражали воображение даже тех, кто вырос в космических колониях в точках Ла-Гранжа. Радиус ее составлял 650 километров, а окружность - 4000. Жилое пространство обода выглядело как внутренняя поверхность трубки 25 километров в поперечнике и 200 - в высоту. Между каждой из шести спиц лежало плоское, расположенное под углом зеркало, которое отражало солнечный свет, проникавший через прозрачные окна в крыше обода, - так что одни части обода оказывались освещенными, тогда как в других, расположенных под спицами, царила вечная тьма. Гея была обитаема повсюду - жизнь поддерживалась даже в спицах, цепляясь за стенки 400 километров высотой. Карты Геи были весьма громоздки, имея длину с востока на запад в шестнадцать раз большую, чем с севера на юг. Чтобы эти карты толком изучить, требовалось скрепить их концы и сесть в центр получившегося кольца.
Крис не жалел потраченного времени. Из космоса Гея была почти не видна. И хотя он вместе со всеми толкался у иллюминаторов, пока корабль подхватывался парковочными усиками Геи, ничего он так толком и не разглядел. Не считая зеркал, вся остальная поверхность богини была черна как смоль, чтобы лучше впитывать в себя столь нужное ей солнечное тепло.
Проделав такую подготовительную работу, Крис никаких для себя подвохов не ожидал. Подвох оказался всего один - но воистину катастрофический.
Как и ожидалось, его группу присоединили к прибывшим в тот же день другим туристским компаниям для сорока восьми часов карантина и санобработки. Процедура эта являлась, кстати, одной из причин того, что Гея не слишком привлекала к себе богачей, знаменитостей и прочих личностей с отклонениями. Место для санобработки представляло собой помесь госпиталя острова Эллиса и Аушвица. Затянутые в униформу карантинные санитары приказали всем раздеться догола и сдать все личные вещи. В последние входили и лекарства Криса. Все его доводы были встречены решительным отказом. Никаких исключений - ни при каких обстоятельствах. Если же он не хочет сдать таблетки, то вольно ему тотчас же вернуться на Землю.
Санобработка оказалась самой что ни на есть добросовестной, а выполнялась с бесчеловечной деловитостью. Нагих мужчин и женщин согнали в кучу и принялись ставить на движущиеся ленты, чтобы доставлять от одной станции к следующей. Их драили мочалками и облучали. Следовало принять рвотное и мочегонное, а также получить клизму. После периода ожидания весь процесс был повторен. Никаких уступок личной свободе санитары делать не желали. Обследования проводились в громадных белых палатах, где от стола к столу шлепали босыми ногами голые люди. Все спали в общем бараке и ели безвкусную пищу, разложенную на стальные миски.
Крис вообще-то никогда не чувствовал себя удобно в голом виде - даже если кругом были одни мужчины. Ему было что прятать. Хотя это никак не было заметно на его теле, он страдал от безрассудного страха, что снятие брони одежды открывает всем его непохожесть на других. Потому он всегда старался избегать ситуаций, где публичное обнажение входило в обычай. В результате Крис и впрямь оказался подозрительным: в море черной, шоколадной и загорелой кожи он выглядел белее молока.
Утром первого же дня начался приступ. Его таблетки были тут явно ни при чем, так как лекарства еще безусловно оставались в его кровотоке. Так что, как выяснилось, отняли у него вовсе не лекарства, а всего лишь «эффект плацебо». Хотя природа его недуга и так не лежала исключительно в области психологии, теперь она сделалась куда более сложной. Ибо раз лишенный лекарств, Крис стал тревожиться насчет психохимической проблемы, это пунктирной линией повело к тому, что уколы самой этой тревоги могли вызвать новые, более серьезные приступы. Короче говоря, только его ладони и загривок начали покрываться липким потом, как он понял, что приступ на подходе.
Вскоре Крис стал испытывать зрительные искажения и болезненную чувствительность к звукам. Ему ежесекундно приходилось убеждать себя, что все по-прежнему реально, что он не на пороге инфаркта, что люди над ним не смеются, что он не умирает от внутричерепной опухоли. Собственные ноги казались ему далекими, бледными, влажными нелепицами. Все происходящее вдруг представилось ему бессмысленным фарсом, где он, Крис Мажор, должен играть свою роль, прикидываться нормальным - причем все вокруг, разумеется, знали, что никакой он не нормальный. На самом деле все было очень забавно. Он притворился, что смеется. Потом притворился, что плачет, тайно при этом хохоча и зная, что в любую секунду может прекратить этот дурацкий плач. Тут какой-то мужик тронул его за плечо - и Крис мигом расквасил ему нос.
После этого заметно полегчало. Крис ржал, глядя, как мужик с трудом поднимается на ноги. Они как раз были в душевой - и Крис раздраженно подумал, какого черта они столько времени там торчат. Впрочем, раздражение мигом прошло. Мужик на полу орал благим матом, но Крису его сопли были до лампочки.
Его теперь куда больше интересовал собственный член, который вдруг встал колом. Крис подумал, какая это чудесная штука и что все загнанные в душевую голые бабы должны с ним согласиться. Позади раздался шумный всплеск - Крис обернулся и увидел, что мужик, которому он звезданул, снова плюхнулся на пол. Тупой ублюдок хотел навесить Крису сзади, но поскользнулся в лужице.
- Эй! - заорал он. - Кто трахаться хочет? - Многие люди в душевой стали к нему оборачиваться. Крис раскинул руки, показывая свой аппарат во всей его красе. Кто-то заржал. Остальные отвернулись. Криса это не смутило.
На глаза ему попалась крупная блондинка. Он мгновенно в нее влюбился - полюбил ее всю - от длинных влажных волос на спине до соблазнительно округлых мышц на икрах. Тогда Крис подошел к ней и прижал свой любовный дар к ее большой заднице. Блондинка глянула вниз, затем снова вверх - на дурашливую ухмылку нового поклонника. Потом влепила ему смачную мыльную пощечину.
Крис взял ее ладонью за физиономию и толкнул. Глухой шлепок зада и громкий стук зубов. Блондинка так обалдела, что даже не попыталась увернуться от пинка, который нацелил ей по уху Крис, - но пинок все равно не достиг желанной цели. Один из мужиков схватил Криса сзади и развернул к себе, после чего оба в жуткой неразберихе полетели на пол. К тому времени со всех сторон на помощь блондинке стали сбегаться мужики. Хай поднялся страшный.
Крису было плевать. Почти с самого начала свалки он оказался где-то с краю - и сразу поспешил присоединиться к большинству, стремящемуся как можно дальше убраться от побоища. У стены драка превратилась в давку - и души окатывали струями теплой воды целые акры нагой мужской и преимущественно женской плоти. Крис обнимал всех подряд и вскоре наткнулся на ответную улыбку. Женщина оказалась низенькая и темноволосая. До сих пор ему как назло попадались здоровенные блондинки. Брюнеточка хихикала, пока Крис взваливал ее на плечо и волок к большому пустынному бараку. Там он бросил ее на верхнюю койку. Вскоре они уже трахались от души.
А потом вышла эта дьявольская несправедливость, потому что Крис чувствовал, что мог бы трахаться сутки напролет, не случись проходить мимо этой фашистской служительнице. Сука заявила, что им сейчас следует быть не то в экзаменационной, не то в промывательной, не то еще в какой-то вонючей дыре. Она даже слушать не стала, когда Крис попытался объяснить, что ей самой следует вставить себе в задницу трубу от водопровода и ждать Второго Пришествия. Фашистка все равно ждала рядом, чем окончательно вывела Криса из себя. Поставив ногу на сиську своей подружке, которая при этом издала забавное бульканье, он хотел было отвесить этой крысе в униформе славную плюху. А крыса просто-напросто отступила на пару шагов, вытащила пистолет, аккуратно прицелилась и пристрелила его.
Крис очнулся в луже блевотины вперемешку с кровью. «Интересно, что дальше?» - спросил он себя и тут же понял, что этого ему и знать не хочется. На подбородке у него успела вырасти трехдневная щетина, полная запекшейся крови. Он почти ничего не помнил и чувствовал - это единственное, чему он должен от души радоваться.
Санитары желали знать, будет ли он теперь вести себя как следует, и Крис заверил, что будет.
Та самая женщина, которая его пристрелила, помогла ему отмыться и отчиститься. Похоже, ей очень хотелось описать Крису все его детали пребывания в тюрьме и все, что этому предшествовало, но он замкнулся в себе и ничего не слушал. Ему вернули его личные вещи и доставили к чему-то вроде лифта. Когда дверцы за ним закрылись, он увидел, что кабина просто висит в желтой жидкости, которая движется по колоссальной трубе. Отметив, впрочем, эти детали, он вообще перестал думать.
Подъем занял почти час - и все это время Крис ни о чем не думал. Появился он под ошеломляющим гнутым небом Геи, встал на ужасающе гнутую землю - и огляделся, не способный ни удивляться, ни устрашаться. Даже если бы ему хотелось говорить, дара речи он почти лишился. Над головой у него медленно проплыл тысячеметровый дирижабль. Крис тупо на него посмотрел и почему-то подумал о почтовых голубях. Он ждал.
ГЛАВА VI
Палаточный город
Наца страшно хандрила. На предплечье у Робин появились два новых стигмата, демонстрирующих крутой нрав ее демона. Анаконды вообще не слишком хорошо реагируют на мытье и тычки. События последних двух дней ужаснули Нацу - и единственным способом это выразить оказалось для нее бить по ближайшей мишени - которой, естественно, была Робин. А ведь за все время, что они провели вместе, Робин получила от Нацы всего три укуса.
Робин и самой было немногим лучше. Многое из того, о чем ее предупреждали, оказалось чистой химерой. Да и жара была страшная.
Температура составляла аж тридцать пять градусов. Робин удостоверилась в этом поразительном факте - объявленном гидом, который встретил их группу на поверхности, - когда раздобыла термометр и недоверчиво на него уставилась. Девушке казалось, что дико таким образом управлять окружающей средой, но все остальные только пожимали плечами. Они сожалели, но не имели ни малейшего намерения что-то с этим сделать, как-то такое безобразие изменить.
Робин страшно хотелось сбросить с себя одежду. Она боролась с этим стремлением сколько могла, а потом решила, что вполне безопасно не повиноваться требованию матери - тем более, что Констанция, как выяснилось, была неправа в стольких вещах! Многие люди на пыльных улицах Титанополя ходили голыми - так чего ради Робин ходить одетой? Она нашла компромисс и прикрыла пах, что должно было служить сигналом о ее сопротивлении любой попытке изнасилования. Хотя изнасилования она уже ни в малейшей степени не боялась.
Первый же пенис, который попался ей на глаза в общем душе карантина, вызвал у нее смех и одновременно - весьма кислый вид у его обладателя. Все остальное оказалось столь же смехотворным. Робин представить себе не могла, что такая фитюлька способна причинить ей хоть малейший вред, но все же решила воздержаться от суждения, пока своими глазами не увидит, как мужчина насилует женщину.
Но в первую ночь никакого изнасилования не случилось, хотя Робин не смыкала глаз, готовая дать достойный отпор любому насильнику. Во вторую же ночь двое мужчин в углу барака изнасиловали двух женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
И выяснил он, что в списке мест в Солнечной системе, рекомендуемых для визитов, Гея стоит не слишком высоко. Причин тому было предостаточно - начиная от бесчеловечного таможенного обследования и кончая явным недостатком мест для комфортного туристского проживания. Крис также обнаружил интересную статистику: в среднем на Гею ежедневно прибывало 150 человек. И существенно меньше оттуда улетало. Кое-кто из прибывших решал там остаться. Эмиграция не документировалась, и постоянное человеческое население на Гее держалось где-то в районе семи тысяч. Но при этом было немало несчастных случаев.
Гея, как правило, привлекала молодых и рисковых. Прибывали также люди, которым просто наскучило земное однообразие. Часто такие люди прибывали на Гею, облетев чуть ли не всю Солнечную систему и везде обнаружив точно такое же однообразие - только под герметическими куполами. Гея же предлагала климат, близкий к земному. Это значило, прежде всего, свободу от строгого режима, неизбежного для более враждебных человеку планет, а также изобилие жизненного пространства, которого уже не могла предоставить Земля.
Крис узнал немало занимательного про титанов вообще - про детей Геи, что вращались на орбите Урана и допускали до себя только аккредитованных научных наблюдателей, а о Гее поговаривали снисходительно как о Безумном титане. Он изучил физическую структуру Геи и карты ее внутренних областей. Богиня представляла собой крутящееся пустотелое колесо с шестью полыми спицами. Размеры Геи поражали воображение даже тех, кто вырос в космических колониях в точках Ла-Гранжа. Радиус ее составлял 650 километров, а окружность - 4000. Жилое пространство обода выглядело как внутренняя поверхность трубки 25 километров в поперечнике и 200 - в высоту. Между каждой из шести спиц лежало плоское, расположенное под углом зеркало, которое отражало солнечный свет, проникавший через прозрачные окна в крыше обода, - так что одни части обода оказывались освещенными, тогда как в других, расположенных под спицами, царила вечная тьма. Гея была обитаема повсюду - жизнь поддерживалась даже в спицах, цепляясь за стенки 400 километров высотой. Карты Геи были весьма громоздки, имея длину с востока на запад в шестнадцать раз большую, чем с севера на юг. Чтобы эти карты толком изучить, требовалось скрепить их концы и сесть в центр получившегося кольца.
Крис не жалел потраченного времени. Из космоса Гея была почти не видна. И хотя он вместе со всеми толкался у иллюминаторов, пока корабль подхватывался парковочными усиками Геи, ничего он так толком и не разглядел. Не считая зеркал, вся остальная поверхность богини была черна как смоль, чтобы лучше впитывать в себя столь нужное ей солнечное тепло.
Проделав такую подготовительную работу, Крис никаких для себя подвохов не ожидал. Подвох оказался всего один - но воистину катастрофический.
Как и ожидалось, его группу присоединили к прибывшим в тот же день другим туристским компаниям для сорока восьми часов карантина и санобработки. Процедура эта являлась, кстати, одной из причин того, что Гея не слишком привлекала к себе богачей, знаменитостей и прочих личностей с отклонениями. Место для санобработки представляло собой помесь госпиталя острова Эллиса и Аушвица. Затянутые в униформу карантинные санитары приказали всем раздеться догола и сдать все личные вещи. В последние входили и лекарства Криса. Все его доводы были встречены решительным отказом. Никаких исключений - ни при каких обстоятельствах. Если же он не хочет сдать таблетки, то вольно ему тотчас же вернуться на Землю.
Санобработка оказалась самой что ни на есть добросовестной, а выполнялась с бесчеловечной деловитостью. Нагих мужчин и женщин согнали в кучу и принялись ставить на движущиеся ленты, чтобы доставлять от одной станции к следующей. Их драили мочалками и облучали. Следовало принять рвотное и мочегонное, а также получить клизму. После периода ожидания весь процесс был повторен. Никаких уступок личной свободе санитары делать не желали. Обследования проводились в громадных белых палатах, где от стола к столу шлепали босыми ногами голые люди. Все спали в общем бараке и ели безвкусную пищу, разложенную на стальные миски.
Крис вообще-то никогда не чувствовал себя удобно в голом виде - даже если кругом были одни мужчины. Ему было что прятать. Хотя это никак не было заметно на его теле, он страдал от безрассудного страха, что снятие брони одежды открывает всем его непохожесть на других. Потому он всегда старался избегать ситуаций, где публичное обнажение входило в обычай. В результате Крис и впрямь оказался подозрительным: в море черной, шоколадной и загорелой кожи он выглядел белее молока.
Утром первого же дня начался приступ. Его таблетки были тут явно ни при чем, так как лекарства еще безусловно оставались в его кровотоке. Так что, как выяснилось, отняли у него вовсе не лекарства, а всего лишь «эффект плацебо». Хотя природа его недуга и так не лежала исключительно в области психологии, теперь она сделалась куда более сложной. Ибо раз лишенный лекарств, Крис стал тревожиться насчет психохимической проблемы, это пунктирной линией повело к тому, что уколы самой этой тревоги могли вызвать новые, более серьезные приступы. Короче говоря, только его ладони и загривок начали покрываться липким потом, как он понял, что приступ на подходе.
Вскоре Крис стал испытывать зрительные искажения и болезненную чувствительность к звукам. Ему ежесекундно приходилось убеждать себя, что все по-прежнему реально, что он не на пороге инфаркта, что люди над ним не смеются, что он не умирает от внутричерепной опухоли. Собственные ноги казались ему далекими, бледными, влажными нелепицами. Все происходящее вдруг представилось ему бессмысленным фарсом, где он, Крис Мажор, должен играть свою роль, прикидываться нормальным - причем все вокруг, разумеется, знали, что никакой он не нормальный. На самом деле все было очень забавно. Он притворился, что смеется. Потом притворился, что плачет, тайно при этом хохоча и зная, что в любую секунду может прекратить этот дурацкий плач. Тут какой-то мужик тронул его за плечо - и Крис мигом расквасил ему нос.
После этого заметно полегчало. Крис ржал, глядя, как мужик с трудом поднимается на ноги. Они как раз были в душевой - и Крис раздраженно подумал, какого черта они столько времени там торчат. Впрочем, раздражение мигом прошло. Мужик на полу орал благим матом, но Крису его сопли были до лампочки.
Его теперь куда больше интересовал собственный член, который вдруг встал колом. Крис подумал, какая это чудесная штука и что все загнанные в душевую голые бабы должны с ним согласиться. Позади раздался шумный всплеск - Крис обернулся и увидел, что мужик, которому он звезданул, снова плюхнулся на пол. Тупой ублюдок хотел навесить Крису сзади, но поскользнулся в лужице.
- Эй! - заорал он. - Кто трахаться хочет? - Многие люди в душевой стали к нему оборачиваться. Крис раскинул руки, показывая свой аппарат во всей его красе. Кто-то заржал. Остальные отвернулись. Криса это не смутило.
На глаза ему попалась крупная блондинка. Он мгновенно в нее влюбился - полюбил ее всю - от длинных влажных волос на спине до соблазнительно округлых мышц на икрах. Тогда Крис подошел к ней и прижал свой любовный дар к ее большой заднице. Блондинка глянула вниз, затем снова вверх - на дурашливую ухмылку нового поклонника. Потом влепила ему смачную мыльную пощечину.
Крис взял ее ладонью за физиономию и толкнул. Глухой шлепок зада и громкий стук зубов. Блондинка так обалдела, что даже не попыталась увернуться от пинка, который нацелил ей по уху Крис, - но пинок все равно не достиг желанной цели. Один из мужиков схватил Криса сзади и развернул к себе, после чего оба в жуткой неразберихе полетели на пол. К тому времени со всех сторон на помощь блондинке стали сбегаться мужики. Хай поднялся страшный.
Крису было плевать. Почти с самого начала свалки он оказался где-то с краю - и сразу поспешил присоединиться к большинству, стремящемуся как можно дальше убраться от побоища. У стены драка превратилась в давку - и души окатывали струями теплой воды целые акры нагой мужской и преимущественно женской плоти. Крис обнимал всех подряд и вскоре наткнулся на ответную улыбку. Женщина оказалась низенькая и темноволосая. До сих пор ему как назло попадались здоровенные блондинки. Брюнеточка хихикала, пока Крис взваливал ее на плечо и волок к большому пустынному бараку. Там он бросил ее на верхнюю койку. Вскоре они уже трахались от души.
А потом вышла эта дьявольская несправедливость, потому что Крис чувствовал, что мог бы трахаться сутки напролет, не случись проходить мимо этой фашистской служительнице. Сука заявила, что им сейчас следует быть не то в экзаменационной, не то в промывательной, не то еще в какой-то вонючей дыре. Она даже слушать не стала, когда Крис попытался объяснить, что ей самой следует вставить себе в задницу трубу от водопровода и ждать Второго Пришествия. Фашистка все равно ждала рядом, чем окончательно вывела Криса из себя. Поставив ногу на сиську своей подружке, которая при этом издала забавное бульканье, он хотел было отвесить этой крысе в униформе славную плюху. А крыса просто-напросто отступила на пару шагов, вытащила пистолет, аккуратно прицелилась и пристрелила его.
Крис очнулся в луже блевотины вперемешку с кровью. «Интересно, что дальше?» - спросил он себя и тут же понял, что этого ему и знать не хочется. На подбородке у него успела вырасти трехдневная щетина, полная запекшейся крови. Он почти ничего не помнил и чувствовал - это единственное, чему он должен от души радоваться.
Санитары желали знать, будет ли он теперь вести себя как следует, и Крис заверил, что будет.
Та самая женщина, которая его пристрелила, помогла ему отмыться и отчиститься. Похоже, ей очень хотелось описать Крису все его детали пребывания в тюрьме и все, что этому предшествовало, но он замкнулся в себе и ничего не слушал. Ему вернули его личные вещи и доставили к чему-то вроде лифта. Когда дверцы за ним закрылись, он увидел, что кабина просто висит в желтой жидкости, которая движется по колоссальной трубе. Отметив, впрочем, эти детали, он вообще перестал думать.
Подъем занял почти час - и все это время Крис ни о чем не думал. Появился он под ошеломляющим гнутым небом Геи, встал на ужасающе гнутую землю - и огляделся, не способный ни удивляться, ни устрашаться. Даже если бы ему хотелось говорить, дара речи он почти лишился. Над головой у него медленно проплыл тысячеметровый дирижабль. Крис тупо на него посмотрел и почему-то подумал о почтовых голубях. Он ждал.
ГЛАВА VI
Палаточный город
Наца страшно хандрила. На предплечье у Робин появились два новых стигмата, демонстрирующих крутой нрав ее демона. Анаконды вообще не слишком хорошо реагируют на мытье и тычки. События последних двух дней ужаснули Нацу - и единственным способом это выразить оказалось для нее бить по ближайшей мишени - которой, естественно, была Робин. А ведь за все время, что они провели вместе, Робин получила от Нацы всего три укуса.
Робин и самой было немногим лучше. Многое из того, о чем ее предупреждали, оказалось чистой химерой. Да и жара была страшная.
Температура составляла аж тридцать пять градусов. Робин удостоверилась в этом поразительном факте - объявленном гидом, который встретил их группу на поверхности, - когда раздобыла термометр и недоверчиво на него уставилась. Девушке казалось, что дико таким образом управлять окружающей средой, но все остальные только пожимали плечами. Они сожалели, но не имели ни малейшего намерения что-то с этим сделать, как-то такое безобразие изменить.
Робин страшно хотелось сбросить с себя одежду. Она боролась с этим стремлением сколько могла, а потом решила, что вполне безопасно не повиноваться требованию матери - тем более, что Констанция, как выяснилось, была неправа в стольких вещах! Многие люди на пыльных улицах Титанополя ходили голыми - так чего ради Робин ходить одетой? Она нашла компромисс и прикрыла пах, что должно было служить сигналом о ее сопротивлении любой попытке изнасилования. Хотя изнасилования она уже ни в малейшей степени не боялась.
Первый же пенис, который попался ей на глаза в общем душе карантина, вызвал у нее смех и одновременно - весьма кислый вид у его обладателя. Все остальное оказалось столь же смехотворным. Робин представить себе не могла, что такая фитюлька способна причинить ей хоть малейший вред, но все же решила воздержаться от суждения, пока своими глазами не увидит, как мужчина насилует женщину.
Но в первую ночь никакого изнасилования не случилось, хотя Робин не смыкала глаз, готовая дать достойный отпор любому насильнику. Во вторую же ночь двое мужчин в углу барака изнасиловали двух женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63