Он зарекомендовал себя в Хазарии как могучий небесный государь, успешно тягавшийся на международной арене с небесными владыками других великих держав – Византии и Халифата. Это подходило и для Руси. Но так же, как бог, небесный государь, не в пример им веротерпимый внутри собственной страны. И это тоже годилось для Руси, ибо приглашение Саваофу делалось от имени Пятибожия.
К тому же несколько русских земельных богов побывали его вассалами и отлично с ним уживались. Добрыня ожидал, что Саваоф и в христианском варианте проявит такие же качества, проявляя мудрость. Ведь это его, Саваофа, «премудрость воздвигла себе храм», говорится в Ветхом завете (о храме Соломона). И София Новгородская, храм Софии – Премудрости Божьей, была посвящена именно Саваофу. Та же Брюсова отмечает, что в византийской трактовке София-Премудрость отождествлялась с Христом, а в поздней, московской, с Богоматерью. Византийской трактовке Софии Добрыня противопоставил собственное – русское и новгородское.
Крещение Руси было следствием победы новгородского оружия 980 года и несло ее отпечаток. Датировать его, видимо, надо 986 годом, за два года до Корсунского похода, как пишет в XI веке монах Иаков, биограф Владимира.
Веротерпимое христианство . Но зачем же Добрыне могла понадобиться веротерпимость Саваофа? Разве он не изрубил в щепы Хорса с Даждьбогом и прочие статуи? Разве не подверг всех языческих богов гонениям? Нет, о расправе со своими испытанными покровителями, да и об экзекуции прочих земельных богов, помогших так недавно завоевать победу, не могло быть и речи. Веротерпимость не распространялась только на Перуна, предателя Руси и заклятого врага свободолюбивой династии. Всем же прочим русским богам она была предоставлена.
В них можно было и далее свободно верить, свободно им поклоняться. Но они «добровольно отказались» от человеческих жертв в знак уважения к гуманным правилам своего нового сюзерена. А в солнечных ликах Хорса и Даждьбога кто хотел, мог отныне видеть только княжеский герб Владимира, но кто хотел, мог видеть богов. И даже слить их воедино с Саваофом и Христом.
На Руси было введено не просто христианство, а двоеверие. Над ее системой земельных богов был, так сказать, надстроен второй этаж – и каждый русский волен был чтить земельных богов любой веры (в Белгороде при этом вокняжился Христос Древлянский).
Веротерпимость к языческим богам, как правило, не была характерна для христианских стран, и тем более в ту эпоху. Византийское христианство, в частности, отличалось религиозными гонениями, жестокой нетерпимостью – к ересям, к другим единобожным верам, тем более к язычеству. Но на Руси при Владимире веротерпимость была. Одно из подтверждений тому любопытный факт: в двенадцатилетней смуте после смерти Владимира ни один претендент на трон не был ни защитником христианства от язычества, ни защитником старой русской веры от христианства. Такое возможно только при веротерпимости. Что до поговорки «Добрыня крестил Новгород огнем, а Путята мечом», то она взята из Иоакимовской летописи, как мы помним, резко враждебной Добрыне и Владимиру и пытавшейся передать заслугу крещения Руси Ярополку. Такая версия могла быть выгодна только сыну Ярополка Святополку I. Это указывает, что в Иоакимовской летописи использованы фрагменты его, Святополка, летописи.
А вот триумвиры в ходе своих кровавых расправ любили рядиться в мантию защитников христианства от язычников. Всеславу они ставили в вину, что к Полоцкому двору было вхоже и языческое духовенство, и вписали в свою летопись, будто и самого Всеслава княгиня Полоцкая родила с помощью волхвов. В 1071 году их карательная экспедиция обвинила в язычестве весь Новгород (где стоял первый русский собор).
Есть в христианском культе времен Владимира и другие странности. Так, во всем тогдашнем христианском мире имелись монастыри, а вот на Руси при Владимире их почему-то не было (понимай, что Добрыня и Владимир не доверяли монахам). Так, Владимир, крестившись, и не подумал из всех жен оставить только одну – Анну Византийскую. Обследование скелета одного из его сыновей, Ярослава, показало, что он на 10 лет моложе, чем указано в летописи. Зачем же была сделана ложная датировка? Чтобы представить этого сына Рогнеды рожденным еще до крещения Владимира. На деле же и после крещения законные жены Владимира продолжали рожать ему княжичей. Прогнать Малфреду и «булгарыню» означало бы для Владимира разорвать ценные союзы с Чехией и Булгарией. Словом, Владимир и после крещения остался многоженцем.
Но как же это было возможно? А по прецеденту библейских правоверных царей. Владимир счел, что это подобает и ему как могучему государю.
В. Г. Брюсова в своей докторской диссертации о Софии Новгородской подметила в этом храме загадочные элементы… огнепоклонства! Можно предположить, что это унаследовано от языческого патрона Новгорода, огненного бога Хорса. И что к Хорсу восходит такой «новгородизм», как известная легенда о том, что бог в куполе Софии держит в своей сжатой деснице судьбу Новгорода. Ведь при Добрыне в могучей руке Хорса Новгородского оказалась судьба не только Новгорода, но и всей Руси. Не было ли сжатой десницы уже в храме Хорса? И не были ли некоторые атрибуты Хорса Новгородского переданы христианскому патрону Новгорода – Софии, преемнице Хорса?
В языческом мире передача одному богу атрибутов другого и слияние их в одно лицо практиковались очень широко – по политическим причинам. Так, политика передала римским богам после завоевания Греции биографии греческих богов. Так, политика создала, к примеру, сначала бога Амона-Ра, а затем и бога Юпитера-Амона.
Но разве возможно такое с единобожными религиями? Возможно. Так, Христос присвоил «день рождения» своего опасного конкурента в Позднем Риме, солнечного бога Митры (это и по сей день праздник Рождества). Испытал это и Саваоф. На еврейских фресках античности (именно из них выросла затем вся христианская живопись) он изображался не так, как люди. Фигуры людей написаны во весь рост, но Саваоф оставался невидимым богом, изображалась лишь его могучая рука, простертая с неба. Но, став христианским богом, тот же Саваоф обрел тело и лицо могучего старца – скопированные с языческого Зевса.
Веры тоже не раз менялись в истории по воле могущественных монархов. Так, англиканская церковь с ее чертами, промежуточными между католицизмом и протестантством, создана волей короля Генри VIII. Некоторые государи, притом разных континентов, пытались даже слить воедино несколько разных религий. Словом, если бы Добрыня в зените власти объявил, что он теперь понял, что Хорс есть на самом деле Саваоф, а Даждьбог тождествен с Христом, никто возражать ему не посмел бы. А их жрецы рады были бы сохранить свои посты, подтвердив такое отождествление, как делали жрецы Египта и Греции.
Но не будем пытаться разгадать все тайны и детали крещения Руси. Возможно даже, некоторые из них вообще не удастся разгадать никогда. Перейду к дальнейшим действиям Добрыми.
Корсунь . Это было русское название того самого Херсонеса, где Константин наткнулся на русские переводы Библии. Поход Владимира на Корсунь послужил преддверием решающей схватки с Печенегией. Однако проход русских войск в Крым через печенежскую территорию был невозможен без соблюдения мира с Печенегией.
Этот поход иной раз рассматривают как продолжение войны Святослава с Византией. Но он от нее резко отличен. Добрыня не пытался ни сокрушить Византию, ни изгнать ее из Европы. Роковой конфронтации со всей мощью Византии Добрыня не допустил, выбрав театр военных действий, куда Византии было трудно перебросить через море крупную армию. Цель похода Добрыня поставил строго ограниченную и для удара выбрал одну «болевую точку» – Корсунь. Город был осажден и взят, что продемонстрировало унижение надменной Византии и силу Руси.
За возвращение Корсуни Владимир потребовал руки византийской принцессы Анны – в младшие жены! И получил ее, что подняло престиж Руси. И вдобавок Добрыня получил за Корсунь нужные ему заверения в том, что Византия, если у Руси вспыхнет конфликт с Печенегией, станет соблюдать нейтралитет.
Корсунская победа была также одним из отдаленных последствий победы новгородского оружия 980 года – и выдающееся участие в ней новгородских полков весьма вероятно. Была она и «проверкой боем» новых небесных патронов. Несмотря на внешнее сходство веры, держать сторону Византии они в этой схватке не стали. И оба собора, заложенные в 989 году, София Новгородская и Десятинная церковь в Киеве, абсолютно не были знаком триумфа греческой веры (тем более что ее на Руси в тот момент скорее воспринимали как чешскую веру). Оба храма были заложены как памятники победы над Византией, над великой державой, памятники славы русского оружия.
Третьим ее памятником стала заложенная на реке Рось крепость, получившая название Корсунь (нынешний город Корсунь-Шевченковский). Памятники Корсунской победы от дальнего Севера Руси до ее южной границы свидетельствуют, что победе этой тогда придавалось большое значение.
В зону прочного мира Византия не вошла. Для этого хищная и деспотичная Византийская империя решительно не годилась, так как была оплотом религиозного, национального и социального гнета. Да Добрыня на это и не рассчитывал. Но того, что хотел, он достиг: теперь Печенегия была изолирована на международной арене. Теперь можно было приступать к решению одной из самых тяжелых проблем – печенежской.
Богатырские заставы . Летописная статья 988 года, начинающаяся описанием Корсунской кампании, заканчивается так: «И сказал Владимир: „Плохо, что мало крепостей вокруг Киева“. И стал ставить крепости по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне». Этот знаменитый пассаж говорит о начале строительства пяти поясов крепостей вдоль пяти рек, впадающих в Днепр. И добавлено, что в гарнизоны этих крепостей Владимир ставил новгородцев и воинов из других земель русского Севера и Востока.
Все эти пять рек текли в Полянской земле. Но южная граница ее была открытой и беззащитной. Так получилось потому, что Змиевы валы строились последовательно против сарматов, готов, гуннов и аваров. Но не против хазар. Академик Рыбаков отмечает, что хазарское иго есть выдумка Варяжского дома, дабы представить Олега Вещего «освободителем» от него. Реально никаких следов вымышленного хазарского ига не найдено. И русские в VII веке здраво усмотрели угрозу вовсе не в хазарах, а в завоеваниях Халифата и вынесли следующую линию Змиевых валов далеко на юго-восток – на Большой Кавказский хребет, для чего несколько южных и восточных земель Руси вступили, с сохранением всех своих вольностей, богов и династий, в Хазарскую федерацию. Когда потом Полянская и Северская земли (а возможно, и Уличская с Тиверской) из нее вышли и создали собственную великую державу – Киевскую Русь, Хазария стала ее союзницей – и укреплять дружественную границу стало незачем.
Но когда сюда вторглись печенеги, а Киев оказался в руках варягов, обстановка резко изменилась. Варяжский дом заключил со степняками союз и держал печенежскую саблю перманентно занесенной над головой своих свободолюбивых русских подданных, чтобы те не вздумали восставать. Угроза печенежской интервенции была сильнейшим оружием Олега и Игоря, ради чего они намеренно держали возникшую на месте хазарской печенежскую границу открытой, не строили на ней крепостей. У Ольги на укрепление этой границы не хватало времени, Святослав угрозы, как мы знаем, недооценил. А политику Свенельда и Ярополка в печенежском вопросе мы уже видели.
Но теперь на южных рубежах Руси стали вырастать богатырские заставы Владимира Красно Солнышко, воспетые в былинах. Только Владимир Древлянский оградил наконец Полянскую землю (а с ней и всю Русь) надежным щитом крепостей от печенегов. Тысячи русских сел, десятки городов, как подчеркивает Рыбаков, были избавлены от ужасов печенежских набегов. И сам Киев впервые был выведен из-под прямой угрозы удара степных захватчиков.
Заселение новых крепостей гарнизонами мотивировано в летописи тем, что «была война с печенегами». Между тем в момент Корсунского похода этой войны, как уже сказано, не было и быть не могло. А начал ее хан Печенегии, взбешенный тем, что на беззащитной прежде русской границе стал вырастать неприступный барьер крепостей.
Война была для Руси тяжелой, затянулась на много лет. Не раз удавалось печенегам прорываться почти до Киева, осаждать Белгород, но все усилия хана оказались тщетными: помешать строительству крепостей он так и не смог. Щит крепостей надежно служил потом Руси и против печенегов, и против половцев, вплоть до татарского нашествия.
Замысел щита крепостей и начало его выполнения несомненно принадлежат Добрыне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
К тому же несколько русских земельных богов побывали его вассалами и отлично с ним уживались. Добрыня ожидал, что Саваоф и в христианском варианте проявит такие же качества, проявляя мудрость. Ведь это его, Саваофа, «премудрость воздвигла себе храм», говорится в Ветхом завете (о храме Соломона). И София Новгородская, храм Софии – Премудрости Божьей, была посвящена именно Саваофу. Та же Брюсова отмечает, что в византийской трактовке София-Премудрость отождествлялась с Христом, а в поздней, московской, с Богоматерью. Византийской трактовке Софии Добрыня противопоставил собственное – русское и новгородское.
Крещение Руси было следствием победы новгородского оружия 980 года и несло ее отпечаток. Датировать его, видимо, надо 986 годом, за два года до Корсунского похода, как пишет в XI веке монах Иаков, биограф Владимира.
Веротерпимое христианство . Но зачем же Добрыне могла понадобиться веротерпимость Саваофа? Разве он не изрубил в щепы Хорса с Даждьбогом и прочие статуи? Разве не подверг всех языческих богов гонениям? Нет, о расправе со своими испытанными покровителями, да и об экзекуции прочих земельных богов, помогших так недавно завоевать победу, не могло быть и речи. Веротерпимость не распространялась только на Перуна, предателя Руси и заклятого врага свободолюбивой династии. Всем же прочим русским богам она была предоставлена.
В них можно было и далее свободно верить, свободно им поклоняться. Но они «добровольно отказались» от человеческих жертв в знак уважения к гуманным правилам своего нового сюзерена. А в солнечных ликах Хорса и Даждьбога кто хотел, мог отныне видеть только княжеский герб Владимира, но кто хотел, мог видеть богов. И даже слить их воедино с Саваофом и Христом.
На Руси было введено не просто христианство, а двоеверие. Над ее системой земельных богов был, так сказать, надстроен второй этаж – и каждый русский волен был чтить земельных богов любой веры (в Белгороде при этом вокняжился Христос Древлянский).
Веротерпимость к языческим богам, как правило, не была характерна для христианских стран, и тем более в ту эпоху. Византийское христианство, в частности, отличалось религиозными гонениями, жестокой нетерпимостью – к ересям, к другим единобожным верам, тем более к язычеству. Но на Руси при Владимире веротерпимость была. Одно из подтверждений тому любопытный факт: в двенадцатилетней смуте после смерти Владимира ни один претендент на трон не был ни защитником христианства от язычества, ни защитником старой русской веры от христианства. Такое возможно только при веротерпимости. Что до поговорки «Добрыня крестил Новгород огнем, а Путята мечом», то она взята из Иоакимовской летописи, как мы помним, резко враждебной Добрыне и Владимиру и пытавшейся передать заслугу крещения Руси Ярополку. Такая версия могла быть выгодна только сыну Ярополка Святополку I. Это указывает, что в Иоакимовской летописи использованы фрагменты его, Святополка, летописи.
А вот триумвиры в ходе своих кровавых расправ любили рядиться в мантию защитников христианства от язычников. Всеславу они ставили в вину, что к Полоцкому двору было вхоже и языческое духовенство, и вписали в свою летопись, будто и самого Всеслава княгиня Полоцкая родила с помощью волхвов. В 1071 году их карательная экспедиция обвинила в язычестве весь Новгород (где стоял первый русский собор).
Есть в христианском культе времен Владимира и другие странности. Так, во всем тогдашнем христианском мире имелись монастыри, а вот на Руси при Владимире их почему-то не было (понимай, что Добрыня и Владимир не доверяли монахам). Так, Владимир, крестившись, и не подумал из всех жен оставить только одну – Анну Византийскую. Обследование скелета одного из его сыновей, Ярослава, показало, что он на 10 лет моложе, чем указано в летописи. Зачем же была сделана ложная датировка? Чтобы представить этого сына Рогнеды рожденным еще до крещения Владимира. На деле же и после крещения законные жены Владимира продолжали рожать ему княжичей. Прогнать Малфреду и «булгарыню» означало бы для Владимира разорвать ценные союзы с Чехией и Булгарией. Словом, Владимир и после крещения остался многоженцем.
Но как же это было возможно? А по прецеденту библейских правоверных царей. Владимир счел, что это подобает и ему как могучему государю.
В. Г. Брюсова в своей докторской диссертации о Софии Новгородской подметила в этом храме загадочные элементы… огнепоклонства! Можно предположить, что это унаследовано от языческого патрона Новгорода, огненного бога Хорса. И что к Хорсу восходит такой «новгородизм», как известная легенда о том, что бог в куполе Софии держит в своей сжатой деснице судьбу Новгорода. Ведь при Добрыне в могучей руке Хорса Новгородского оказалась судьба не только Новгорода, но и всей Руси. Не было ли сжатой десницы уже в храме Хорса? И не были ли некоторые атрибуты Хорса Новгородского переданы христианскому патрону Новгорода – Софии, преемнице Хорса?
В языческом мире передача одному богу атрибутов другого и слияние их в одно лицо практиковались очень широко – по политическим причинам. Так, политика передала римским богам после завоевания Греции биографии греческих богов. Так, политика создала, к примеру, сначала бога Амона-Ра, а затем и бога Юпитера-Амона.
Но разве возможно такое с единобожными религиями? Возможно. Так, Христос присвоил «день рождения» своего опасного конкурента в Позднем Риме, солнечного бога Митры (это и по сей день праздник Рождества). Испытал это и Саваоф. На еврейских фресках античности (именно из них выросла затем вся христианская живопись) он изображался не так, как люди. Фигуры людей написаны во весь рост, но Саваоф оставался невидимым богом, изображалась лишь его могучая рука, простертая с неба. Но, став христианским богом, тот же Саваоф обрел тело и лицо могучего старца – скопированные с языческого Зевса.
Веры тоже не раз менялись в истории по воле могущественных монархов. Так, англиканская церковь с ее чертами, промежуточными между католицизмом и протестантством, создана волей короля Генри VIII. Некоторые государи, притом разных континентов, пытались даже слить воедино несколько разных религий. Словом, если бы Добрыня в зените власти объявил, что он теперь понял, что Хорс есть на самом деле Саваоф, а Даждьбог тождествен с Христом, никто возражать ему не посмел бы. А их жрецы рады были бы сохранить свои посты, подтвердив такое отождествление, как делали жрецы Египта и Греции.
Но не будем пытаться разгадать все тайны и детали крещения Руси. Возможно даже, некоторые из них вообще не удастся разгадать никогда. Перейду к дальнейшим действиям Добрыми.
Корсунь . Это было русское название того самого Херсонеса, где Константин наткнулся на русские переводы Библии. Поход Владимира на Корсунь послужил преддверием решающей схватки с Печенегией. Однако проход русских войск в Крым через печенежскую территорию был невозможен без соблюдения мира с Печенегией.
Этот поход иной раз рассматривают как продолжение войны Святослава с Византией. Но он от нее резко отличен. Добрыня не пытался ни сокрушить Византию, ни изгнать ее из Европы. Роковой конфронтации со всей мощью Византии Добрыня не допустил, выбрав театр военных действий, куда Византии было трудно перебросить через море крупную армию. Цель похода Добрыня поставил строго ограниченную и для удара выбрал одну «болевую точку» – Корсунь. Город был осажден и взят, что продемонстрировало унижение надменной Византии и силу Руси.
За возвращение Корсуни Владимир потребовал руки византийской принцессы Анны – в младшие жены! И получил ее, что подняло престиж Руси. И вдобавок Добрыня получил за Корсунь нужные ему заверения в том, что Византия, если у Руси вспыхнет конфликт с Печенегией, станет соблюдать нейтралитет.
Корсунская победа была также одним из отдаленных последствий победы новгородского оружия 980 года – и выдающееся участие в ней новгородских полков весьма вероятно. Была она и «проверкой боем» новых небесных патронов. Несмотря на внешнее сходство веры, держать сторону Византии они в этой схватке не стали. И оба собора, заложенные в 989 году, София Новгородская и Десятинная церковь в Киеве, абсолютно не были знаком триумфа греческой веры (тем более что ее на Руси в тот момент скорее воспринимали как чешскую веру). Оба храма были заложены как памятники победы над Византией, над великой державой, памятники славы русского оружия.
Третьим ее памятником стала заложенная на реке Рось крепость, получившая название Корсунь (нынешний город Корсунь-Шевченковский). Памятники Корсунской победы от дальнего Севера Руси до ее южной границы свидетельствуют, что победе этой тогда придавалось большое значение.
В зону прочного мира Византия не вошла. Для этого хищная и деспотичная Византийская империя решительно не годилась, так как была оплотом религиозного, национального и социального гнета. Да Добрыня на это и не рассчитывал. Но того, что хотел, он достиг: теперь Печенегия была изолирована на международной арене. Теперь можно было приступать к решению одной из самых тяжелых проблем – печенежской.
Богатырские заставы . Летописная статья 988 года, начинающаяся описанием Корсунской кампании, заканчивается так: «И сказал Владимир: „Плохо, что мало крепостей вокруг Киева“. И стал ставить крепости по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне». Этот знаменитый пассаж говорит о начале строительства пяти поясов крепостей вдоль пяти рек, впадающих в Днепр. И добавлено, что в гарнизоны этих крепостей Владимир ставил новгородцев и воинов из других земель русского Севера и Востока.
Все эти пять рек текли в Полянской земле. Но южная граница ее была открытой и беззащитной. Так получилось потому, что Змиевы валы строились последовательно против сарматов, готов, гуннов и аваров. Но не против хазар. Академик Рыбаков отмечает, что хазарское иго есть выдумка Варяжского дома, дабы представить Олега Вещего «освободителем» от него. Реально никаких следов вымышленного хазарского ига не найдено. И русские в VII веке здраво усмотрели угрозу вовсе не в хазарах, а в завоеваниях Халифата и вынесли следующую линию Змиевых валов далеко на юго-восток – на Большой Кавказский хребет, для чего несколько южных и восточных земель Руси вступили, с сохранением всех своих вольностей, богов и династий, в Хазарскую федерацию. Когда потом Полянская и Северская земли (а возможно, и Уличская с Тиверской) из нее вышли и создали собственную великую державу – Киевскую Русь, Хазария стала ее союзницей – и укреплять дружественную границу стало незачем.
Но когда сюда вторглись печенеги, а Киев оказался в руках варягов, обстановка резко изменилась. Варяжский дом заключил со степняками союз и держал печенежскую саблю перманентно занесенной над головой своих свободолюбивых русских подданных, чтобы те не вздумали восставать. Угроза печенежской интервенции была сильнейшим оружием Олега и Игоря, ради чего они намеренно держали возникшую на месте хазарской печенежскую границу открытой, не строили на ней крепостей. У Ольги на укрепление этой границы не хватало времени, Святослав угрозы, как мы знаем, недооценил. А политику Свенельда и Ярополка в печенежском вопросе мы уже видели.
Но теперь на южных рубежах Руси стали вырастать богатырские заставы Владимира Красно Солнышко, воспетые в былинах. Только Владимир Древлянский оградил наконец Полянскую землю (а с ней и всю Русь) надежным щитом крепостей от печенегов. Тысячи русских сел, десятки городов, как подчеркивает Рыбаков, были избавлены от ужасов печенежских набегов. И сам Киев впервые был выведен из-под прямой угрозы удара степных захватчиков.
Заселение новых крепостей гарнизонами мотивировано в летописи тем, что «была война с печенегами». Между тем в момент Корсунского похода этой войны, как уже сказано, не было и быть не могло. А начал ее хан Печенегии, взбешенный тем, что на беззащитной прежде русской границе стал вырастать неприступный барьер крепостей.
Война была для Руси тяжелой, затянулась на много лет. Не раз удавалось печенегам прорываться почти до Киева, осаждать Белгород, но все усилия хана оказались тщетными: помешать строительству крепостей он так и не смог. Щит крепостей надежно служил потом Руси и против печенегов, и против половцев, вплоть до татарского нашествия.
Замысел щита крепостей и начало его выполнения несомненно принадлежат Добрыне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47