Он очень волнуется из-за этого. Он считает, что где-то им была допущена ошибка и, сам понимаешь, ему просто необходимо выяснить, в чем она состоит. Дело в том, что если ты смог это узнать, то есть вероятность того, что еще кто-то рано или поздно придет к тем же выводам, как-то докопается до этого. Если только ты сам не расскажешь нам, в чем тут дело. Понимаешь? И тогда он сможет принять меры к тому, чтобы никто об этом не догадался. Ни один живой человек. Никогда.
– Но мне нечего сказать вам.
– Тебе есть что рассказать нам, – сказала она, а потом улыбнулась. – И ты обязательно все нам расскажешь. Ты проголодался?
– Да.
– Ах, какая жалость, – сказала она.
– А кто это был в сгоревшем автомобиле?
– Лифтер из того дома. Месснер, – она снова улыбнулась. – Это была моя идея. Так мы убиваем одним выстрелом двух зайцев.
– Каким это образом?
– Видишь ли, я решила, что было бы неплохо избавиться от Месснера на тот случай, если это он вывел тебя на нас. Кроме того мне пришло в голову, что будет хорошо, если все будут считать тебя мертвым. Это даст нам какой-то запас времени на работу с тобой.
– Но если именно Месснер дал мне какие-то сведения, то зачем же вам теперь возиться со мной?
– Видишь ли, тут вообще возникает много вопросов, на которые мы не находим ответов, – сказала она. – А кофе отлично пахнет, правда?
– Да, – сказал Карелла.
– Тебе холодно?
– Нет.
– Если холодно, я могла бы принести одеяло.
– Нет, спасибо, мне и так хорошо.
– А то я подумала, что в такую дождливую погоду ты мог немного продрогнуть.
– Нет.
– А ты недурно выглядишь голым, – сказала она.
– Спасибо за комплимент.
– Я тебя накормлю, ты не беспокойся, – сказала она.
– Да, я знаю, что ты это сделаешь.
– Но сначала о тех вопросах, которые, как ты знаешь, так беспокоят его. Очень может быть, что он в конце концов распсихуется и пошлет к черту все это дело. Честное слово. Но мне хочется иметь тебя, а вообще-то, я не очень уверена, что смогу и дальше удерживать его. Разумеется, если ты будешь продолжать упорствовать. Честное слово.
– Месснер мне помог, – сказал Карелла. – Он описал мне его внешность.
– Значит, это хорошо, что мы его убили, правда?
– С вашей точки зрения – да.
– Вот и хорошо, но это все-таки не дает ответа на те вопросы, о которых я говорила.
– Какие вопросы?
– Ну, возьмем, к примеру, такой – откуда тебе стало известно его имя? Месснер ведь мог только описать тебе его внешность, но откуда тебе стала известна его фамилия? Или, например, адрес?
– Они были записаны в Тинкиной записной книжке.
Там было и имя, и адрес.
– А описание его внешности там тоже было?
– Я не понимаю, о чем ты.
– Прекрасно ты все понимаешь, детка. Если в записной книжке Тинки не было описания его внешности, то как, скажи на милость, ты мог связать сделанное Месснером описание внешности с записью в книжке? – Карелла не отвечал. Девушка снова улыбнулась. – Я совершенно уверена в том, что описания внешности в ее книжке не могло быть, так ведь? – Да, не было.
– Вот и хорошо, я рада, что ты наконец сказал правду. Дело в том, что эту ее записную книжку мы нашли в твоем кармане после того, как ты так бесцеремонно вломился сюда, и поэтому прекрасно знаем, что никаких описаний внешности в ней не было. Ты проголодался?
– Да. Я здорово проголодался, – сказал Карелла.
– Я покормлю тебя, не бойся, – снова сказала она. После некоторой паузы она спросила. – Так как же ты установил фамилию и адрес?
– Просто повезло. Я перепроверял все эти имена в ее книжке. Действовал по принципу исключения, вот и все.
– А это – уже новая ложь, – сказала она. – Как мне хотелось бы, чтобы ты говорил мне только правду. – Она взяла пистолет с подноса, свободной рукой подняла с пола поднос и скомандовала. – Отодвинься.
Он отодвинулся, насколько позволяла прикованная к радиатору рука. Она подошла к нему и, присев, поставила перед ним поднос.
– А у меня под этим халатом ничего нет, – сказала она.
– Я вижу.
– А я знаю, что ты видишь, – ухмыляясь, сказала она, а потом поднялась и быстро направилась к двери. Там она уселась на стул, закинув ногу на ногу, при этом короткие полы халата высоко задрались. – Валяй, – сказала она, взмахом пистолета указывая на поднос.
Карелла налил себе чашку кофе, быстро отхлебнул от нее и с нетерпением откусил кусок от бутерброда.
– Вкусно? – спросила девушка, наблюдая за его действиями.
– Да.
– Я это все сама приготовила. Ты должен признать, что я проявляю о тебе большую заботу.
– Разумеется, – сказал Карелла.
– Я хотела бы еще лучше о тебе заботится, – сказала она. – Но почему только ты все время врешь мне? Неужели ты думаешь, что врать – это хорошо?
– Я не врал тебе.
– Вот ты сказал, что тебе просто повезло, когда ты на нас вышел, что тебе это удалось сделать методом исключения. Это означает, что ты не мог знать, что тебя здесь ожидает, когда ты сюда заявился, правильно? Ты должен был просто рассчитывать на то, что застанешь здесь одного из тех, кто записан в Тинкиной книжке, и потом уже сравнишь его внешность с описанием Месснера.
– Совершенно верно.
– Тогда, почему ты сразу же вышиб дверь? Почему у тебя в руке был револьвер? Понимаешь, что я хочу сказать? Это означает, что ты уже знал все до того, как ты пришел сюда. Ты знал, кто тут сидит. Вот ты и скажи, как это получилось.
– Я уже сказал тебе – простое везение.
– Ну, делай, как знаешь. Но мне так хотелось бы, чтобы ты начал говорить правду. Ты закончил?
– Нет еще.
– Скажи когда кончишь.
– Хорошо.
– Мне еще нужно многое сделать.
– Ладно.
– Я говорю о том, что мне многое еще предстоит сделать с тобой, – пояснила она.
Карелла продолжал жевать сэндвич, прихлебывая кофе. Он старался не смотреть на нее. Сейчас она сидела, нетерпеливо постукивая носком по полу и держа в руке пистолет.
– Ты боишься? – спросила она.
– Чего?
– А того, что я могу с тобой сделать.
– Нет. А мне следует этого бояться?
– Я ведь могу еще разок переломать тебе нос, не веришь?
– Верю. Ты вполне можешь это сделать.
– Или, например, я могла бы сдержать свое обещание и повыбивать у тебя все зубы. – Она улыбнулась. – А знаешь, это ведь была моя идея – повыбивать у Месснера все зубы. У вас же там производят опознания по карточкам дантистов, правда?
– Да, это верно.
– Вот я и подумала об этом. И посоветовала ему это сделать. Он потом сказал, что это – великолепная идея, вот как.
– У тебя всегда в запасе много великолепных идей.
– Да, мыслишки мне приходят в голову совсем недурные, – сказала девушка. – Так ты напуган, а?
– Нет.
– На твоем месте я была бы напугана. Честное слово. Я бы ужасно боялась.
– Самое худшее, что вы можете сделать со мной, это просто убить меня, – сказал Карелла. – А поскольку я уже все равно мертвый, то какая тут разница?
– Люблю юмористов, – сказала девушка, однако при этом она не улыбнулась. – Можно не убить, а сделать кое-что похуже.
– И что же это?
– Можно подкупить тебя.
– Я неподкупен, – сказал Карелла, улыбаясь.
– Неподкупных нет, – сказала она. – Я могу сделать так, что ты будешь умолять нас разрешить тебе рассказать все, что тебе известно. Честное слово. Я тебя серьезно предупреждаю.
– Я уже рассказал тебе все то, что мне самому известно.
– Вот-вот, – сказала она, укоризненно качая головой. – Ну ты уже, наконец, закончил?
– Да.
– Пододвинь-ка мне поднос.
Карелла толкнул в ее направлении по полу поднос. Девушка нагнулась за ним и, присев, подняла его с пола. Потом она снова вернулась к двери и уселась на стул, закинув ногу на ногу. И снова принялась постукивать носком туфли по полу.
– Как зовут твою жену? – спросила она.
– Тедди.
– Хорошее имя. Но ты скоро забудешь его.
– Не думаю, – спокойно возразил Карелла.
– Да, ты забудешь ее имя и ее саму ты скоро забудешь. Он только отрицательно покачал головой.
– Ручаюсь тебе, – сказала она. – Через неделю ты не в состоянии будешь вспомнить и свое собственное имя.
В комнате надолго воцарилась тишина. Девушка сидела совершенно тихо, только тихонько постукивала носком туфли по полу. Зеленый неоновый свет то заливал комнату, то гас, погружая все в темноту. Мгновения яркого света и густой темноты чередовались, усиливая впечатление нереальности происходящего. Когда в очередной раз комната наполнилась зеленым сиянием, Карелла увидел, что девушка поднялась со своего места. Оставив пистолет на стуле, она медленно пошла к Карелле. Свет снова погас, а когда он загорелся вновь, оказалось, что она стоит почти рядом с ним. Она умела двигаться удивительно бесшумно даже на своих высоких каблуках. – Так что же мне с тобой сделать? – спросила она.
– Ничего.
– А что бы ты хотел сделать со мной?
– Ничего, – ответил он.
– Ничего, да? – Она улыбнулась. – А ты, детка, полюбуйся.
Она развязала поясок, стягивавший ее халат на талии. Полы его сразу же разошлись, обнажая грудь и живот. Неоновый свет озарил ее тело и моментально погас. В этом неверном мигающем свете он увидел, как в немом кино, что девушка движется по направлению к выключателю у двери. Полы ее распущенного халата развевались в такт шагов. Она включила верхний свет, а затем таким же неспешным шагом вышла в центр комнаты и стала прямо под лампой. Полы своего легкого халата она небрежно откинула назад, красный шелк закрывал теперь только руки и спину. Яркий маникюр на ее руках казался лоскутками красного халата на ее пальцах.
– Ну, что ты на это скажешь? – спросила она. Карелла промолчал. – Неужели ты и от такого откажешься?
– Да, – сказал он.
– Врешь!
– Я говорю правду, – сказал он.
– Да я за одну минуту могу заставить тебя забыть ее, – сказала она. – Я умею такое, что тебе и не снилось. Так хочешь или нет?
– Нет.
– Можешь получить в любой момент, – сказала она и запахнула свой халатик, туго стянув его поясом. – Только учти, что я не люблю, когда мне врут.
– Я не вру тебе.
– Мистер, вы же совершенно голый лежите тут передо мной, так что позвольте мне знать, врете вы или нет. – Она расхохоталась и, подойдя к двери, распахнула ее, а потом снова повернулась в его сторону. Когда она заговорила, низкий голос ее звучал очень серьезно.
– Послушай-ка, детка, – сказала она. – И слушай меня внимательно. Ты теперь мой, поймешь ты это наконец? И я могу сделать с тобой все, что мне заблагорассудится, не забывай этого. Я тут тебе только что пообещала, что через неделю ты будешь ползать у меня в ногах, целовать мои ноги и молить меня о том, чтобы я разрешила тебе рассказать все, что тебе известно. А как только ты все это мне расскажешь, я тебя просто выброшу, детка, я выброшу тебя изломанного и никому не нужного в придорожную канаву, так-то детка, и, поверь мне, тебе захочется оказаться на месте того, кого они нашли мертвым в обгоревшей машине. Можешь быть уверен, именно так все и будет, – она помолчала. – Подумай об этом, детка, – сказала она и, выключив свет, вышла из комнаты.
Он услышал звук проворачиваемого в замке ключа. И тут его внезапно охватил страх.
Глава 10
Автомобиль был найден на дне глубокого оврага чуть в стороне от дороги номер 407. Дорога здесь была извилистой и узкой, представляя собой редко используемую транспортную связку между городками Миддлбартом и Йорком, к которым вели другие, более широкие и ухоженные шоссе. Четыреста седьмая представляла собой разукрашенное выбоинами и трещинами шоссе, которым преимущественно пользовались подростки и молодежь, причем по ночам, в поисках укромных местечек, где можно было бы пообжиматься. Въезды на нее были в большинстве своем грунтовые, узкие и покрытые грязью, за исключением одного-единственного места, где ответвление вело к карьеру, в котором добывался гравий. Тут и сама дорога была немного пошире. Вот на дне этого карьера и была обнаружена машина, внутри которой нашли сильно обгоревший труп владельца или пассажира.
На всей четыреста седьмой был один единственный дом, стоявший примерно в пяти с половиной милях от карьера. Дом этот был выстроен из местного дикого камня и бревен – довольно неуклюжее строение с крытой террасой, обращенной в сторону озера, в котором якобы водилась форель. Дом окружала редкая березовая рощица и заросли кустарника. Два небольших кизиловых деревца стояли по обе стороны входа, почки на их ветвях вот-вот готовы были распуститься. Дождь на некоторое время перестал, но над озером все равно клубился легкий туман, заметный издалека, сразу при повороте к дому. С веток огромного раскидистого дуба тяжело капали крупные капли. Во дворе было тихо и звук падающих с дуба капель слышен был совершенно отчетливо.
Детективы Хол Уиллис и Артур Браун поставили машину на пригорке и прошагали под кроной этого истекающего влагой дуба к парадной двери дома. Дверь была выкрашена зеленой краской. В нижней половине ее имелась огромная бронзовая ручка, а на верхней был прикреплен – тоже бронзовый – дверной молоток. Запертый висячий замок болтался на клямке, грубо приколоченной к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Но мне нечего сказать вам.
– Тебе есть что рассказать нам, – сказала она, а потом улыбнулась. – И ты обязательно все нам расскажешь. Ты проголодался?
– Да.
– Ах, какая жалость, – сказала она.
– А кто это был в сгоревшем автомобиле?
– Лифтер из того дома. Месснер, – она снова улыбнулась. – Это была моя идея. Так мы убиваем одним выстрелом двух зайцев.
– Каким это образом?
– Видишь ли, я решила, что было бы неплохо избавиться от Месснера на тот случай, если это он вывел тебя на нас. Кроме того мне пришло в голову, что будет хорошо, если все будут считать тебя мертвым. Это даст нам какой-то запас времени на работу с тобой.
– Но если именно Месснер дал мне какие-то сведения, то зачем же вам теперь возиться со мной?
– Видишь ли, тут вообще возникает много вопросов, на которые мы не находим ответов, – сказала она. – А кофе отлично пахнет, правда?
– Да, – сказал Карелла.
– Тебе холодно?
– Нет.
– Если холодно, я могла бы принести одеяло.
– Нет, спасибо, мне и так хорошо.
– А то я подумала, что в такую дождливую погоду ты мог немного продрогнуть.
– Нет.
– А ты недурно выглядишь голым, – сказала она.
– Спасибо за комплимент.
– Я тебя накормлю, ты не беспокойся, – сказала она.
– Да, я знаю, что ты это сделаешь.
– Но сначала о тех вопросах, которые, как ты знаешь, так беспокоят его. Очень может быть, что он в конце концов распсихуется и пошлет к черту все это дело. Честное слово. Но мне хочется иметь тебя, а вообще-то, я не очень уверена, что смогу и дальше удерживать его. Разумеется, если ты будешь продолжать упорствовать. Честное слово.
– Месснер мне помог, – сказал Карелла. – Он описал мне его внешность.
– Значит, это хорошо, что мы его убили, правда?
– С вашей точки зрения – да.
– Вот и хорошо, но это все-таки не дает ответа на те вопросы, о которых я говорила.
– Какие вопросы?
– Ну, возьмем, к примеру, такой – откуда тебе стало известно его имя? Месснер ведь мог только описать тебе его внешность, но откуда тебе стала известна его фамилия? Или, например, адрес?
– Они были записаны в Тинкиной записной книжке.
Там было и имя, и адрес.
– А описание его внешности там тоже было?
– Я не понимаю, о чем ты.
– Прекрасно ты все понимаешь, детка. Если в записной книжке Тинки не было описания его внешности, то как, скажи на милость, ты мог связать сделанное Месснером описание внешности с записью в книжке? – Карелла не отвечал. Девушка снова улыбнулась. – Я совершенно уверена в том, что описания внешности в ее книжке не могло быть, так ведь? – Да, не было.
– Вот и хорошо, я рада, что ты наконец сказал правду. Дело в том, что эту ее записную книжку мы нашли в твоем кармане после того, как ты так бесцеремонно вломился сюда, и поэтому прекрасно знаем, что никаких описаний внешности в ней не было. Ты проголодался?
– Да. Я здорово проголодался, – сказал Карелла.
– Я покормлю тебя, не бойся, – снова сказала она. После некоторой паузы она спросила. – Так как же ты установил фамилию и адрес?
– Просто повезло. Я перепроверял все эти имена в ее книжке. Действовал по принципу исключения, вот и все.
– А это – уже новая ложь, – сказала она. – Как мне хотелось бы, чтобы ты говорил мне только правду. – Она взяла пистолет с подноса, свободной рукой подняла с пола поднос и скомандовала. – Отодвинься.
Он отодвинулся, насколько позволяла прикованная к радиатору рука. Она подошла к нему и, присев, поставила перед ним поднос.
– А у меня под этим халатом ничего нет, – сказала она.
– Я вижу.
– А я знаю, что ты видишь, – ухмыляясь, сказала она, а потом поднялась и быстро направилась к двери. Там она уселась на стул, закинув ногу на ногу, при этом короткие полы халата высоко задрались. – Валяй, – сказала она, взмахом пистолета указывая на поднос.
Карелла налил себе чашку кофе, быстро отхлебнул от нее и с нетерпением откусил кусок от бутерброда.
– Вкусно? – спросила девушка, наблюдая за его действиями.
– Да.
– Я это все сама приготовила. Ты должен признать, что я проявляю о тебе большую заботу.
– Разумеется, – сказал Карелла.
– Я хотела бы еще лучше о тебе заботится, – сказала она. – Но почему только ты все время врешь мне? Неужели ты думаешь, что врать – это хорошо?
– Я не врал тебе.
– Вот ты сказал, что тебе просто повезло, когда ты на нас вышел, что тебе это удалось сделать методом исключения. Это означает, что ты не мог знать, что тебя здесь ожидает, когда ты сюда заявился, правильно? Ты должен был просто рассчитывать на то, что застанешь здесь одного из тех, кто записан в Тинкиной книжке, и потом уже сравнишь его внешность с описанием Месснера.
– Совершенно верно.
– Тогда, почему ты сразу же вышиб дверь? Почему у тебя в руке был револьвер? Понимаешь, что я хочу сказать? Это означает, что ты уже знал все до того, как ты пришел сюда. Ты знал, кто тут сидит. Вот ты и скажи, как это получилось.
– Я уже сказал тебе – простое везение.
– Ну, делай, как знаешь. Но мне так хотелось бы, чтобы ты начал говорить правду. Ты закончил?
– Нет еще.
– Скажи когда кончишь.
– Хорошо.
– Мне еще нужно многое сделать.
– Ладно.
– Я говорю о том, что мне многое еще предстоит сделать с тобой, – пояснила она.
Карелла продолжал жевать сэндвич, прихлебывая кофе. Он старался не смотреть на нее. Сейчас она сидела, нетерпеливо постукивая носком по полу и держа в руке пистолет.
– Ты боишься? – спросила она.
– Чего?
– А того, что я могу с тобой сделать.
– Нет. А мне следует этого бояться?
– Я ведь могу еще разок переломать тебе нос, не веришь?
– Верю. Ты вполне можешь это сделать.
– Или, например, я могла бы сдержать свое обещание и повыбивать у тебя все зубы. – Она улыбнулась. – А знаешь, это ведь была моя идея – повыбивать у Месснера все зубы. У вас же там производят опознания по карточкам дантистов, правда?
– Да, это верно.
– Вот я и подумала об этом. И посоветовала ему это сделать. Он потом сказал, что это – великолепная идея, вот как.
– У тебя всегда в запасе много великолепных идей.
– Да, мыслишки мне приходят в голову совсем недурные, – сказала девушка. – Так ты напуган, а?
– Нет.
– На твоем месте я была бы напугана. Честное слово. Я бы ужасно боялась.
– Самое худшее, что вы можете сделать со мной, это просто убить меня, – сказал Карелла. – А поскольку я уже все равно мертвый, то какая тут разница?
– Люблю юмористов, – сказала девушка, однако при этом она не улыбнулась. – Можно не убить, а сделать кое-что похуже.
– И что же это?
– Можно подкупить тебя.
– Я неподкупен, – сказал Карелла, улыбаясь.
– Неподкупных нет, – сказала она. – Я могу сделать так, что ты будешь умолять нас разрешить тебе рассказать все, что тебе известно. Честное слово. Я тебя серьезно предупреждаю.
– Я уже рассказал тебе все то, что мне самому известно.
– Вот-вот, – сказала она, укоризненно качая головой. – Ну ты уже, наконец, закончил?
– Да.
– Пододвинь-ка мне поднос.
Карелла толкнул в ее направлении по полу поднос. Девушка нагнулась за ним и, присев, подняла его с пола. Потом она снова вернулась к двери и уселась на стул, закинув ногу на ногу. И снова принялась постукивать носком туфли по полу.
– Как зовут твою жену? – спросила она.
– Тедди.
– Хорошее имя. Но ты скоро забудешь его.
– Не думаю, – спокойно возразил Карелла.
– Да, ты забудешь ее имя и ее саму ты скоро забудешь. Он только отрицательно покачал головой.
– Ручаюсь тебе, – сказала она. – Через неделю ты не в состоянии будешь вспомнить и свое собственное имя.
В комнате надолго воцарилась тишина. Девушка сидела совершенно тихо, только тихонько постукивала носком туфли по полу. Зеленый неоновый свет то заливал комнату, то гас, погружая все в темноту. Мгновения яркого света и густой темноты чередовались, усиливая впечатление нереальности происходящего. Когда в очередной раз комната наполнилась зеленым сиянием, Карелла увидел, что девушка поднялась со своего места. Оставив пистолет на стуле, она медленно пошла к Карелле. Свет снова погас, а когда он загорелся вновь, оказалось, что она стоит почти рядом с ним. Она умела двигаться удивительно бесшумно даже на своих высоких каблуках. – Так что же мне с тобой сделать? – спросила она.
– Ничего.
– А что бы ты хотел сделать со мной?
– Ничего, – ответил он.
– Ничего, да? – Она улыбнулась. – А ты, детка, полюбуйся.
Она развязала поясок, стягивавший ее халат на талии. Полы его сразу же разошлись, обнажая грудь и живот. Неоновый свет озарил ее тело и моментально погас. В этом неверном мигающем свете он увидел, как в немом кино, что девушка движется по направлению к выключателю у двери. Полы ее распущенного халата развевались в такт шагов. Она включила верхний свет, а затем таким же неспешным шагом вышла в центр комнаты и стала прямо под лампой. Полы своего легкого халата она небрежно откинула назад, красный шелк закрывал теперь только руки и спину. Яркий маникюр на ее руках казался лоскутками красного халата на ее пальцах.
– Ну, что ты на это скажешь? – спросила она. Карелла промолчал. – Неужели ты и от такого откажешься?
– Да, – сказал он.
– Врешь!
– Я говорю правду, – сказал он.
– Да я за одну минуту могу заставить тебя забыть ее, – сказала она. – Я умею такое, что тебе и не снилось. Так хочешь или нет?
– Нет.
– Можешь получить в любой момент, – сказала она и запахнула свой халатик, туго стянув его поясом. – Только учти, что я не люблю, когда мне врут.
– Я не вру тебе.
– Мистер, вы же совершенно голый лежите тут передо мной, так что позвольте мне знать, врете вы или нет. – Она расхохоталась и, подойдя к двери, распахнула ее, а потом снова повернулась в его сторону. Когда она заговорила, низкий голос ее звучал очень серьезно.
– Послушай-ка, детка, – сказала она. – И слушай меня внимательно. Ты теперь мой, поймешь ты это наконец? И я могу сделать с тобой все, что мне заблагорассудится, не забывай этого. Я тут тебе только что пообещала, что через неделю ты будешь ползать у меня в ногах, целовать мои ноги и молить меня о том, чтобы я разрешила тебе рассказать все, что тебе известно. А как только ты все это мне расскажешь, я тебя просто выброшу, детка, я выброшу тебя изломанного и никому не нужного в придорожную канаву, так-то детка, и, поверь мне, тебе захочется оказаться на месте того, кого они нашли мертвым в обгоревшей машине. Можешь быть уверен, именно так все и будет, – она помолчала. – Подумай об этом, детка, – сказала она и, выключив свет, вышла из комнаты.
Он услышал звук проворачиваемого в замке ключа. И тут его внезапно охватил страх.
Глава 10
Автомобиль был найден на дне глубокого оврага чуть в стороне от дороги номер 407. Дорога здесь была извилистой и узкой, представляя собой редко используемую транспортную связку между городками Миддлбартом и Йорком, к которым вели другие, более широкие и ухоженные шоссе. Четыреста седьмая представляла собой разукрашенное выбоинами и трещинами шоссе, которым преимущественно пользовались подростки и молодежь, причем по ночам, в поисках укромных местечек, где можно было бы пообжиматься. Въезды на нее были в большинстве своем грунтовые, узкие и покрытые грязью, за исключением одного-единственного места, где ответвление вело к карьеру, в котором добывался гравий. Тут и сама дорога была немного пошире. Вот на дне этого карьера и была обнаружена машина, внутри которой нашли сильно обгоревший труп владельца или пассажира.
На всей четыреста седьмой был один единственный дом, стоявший примерно в пяти с половиной милях от карьера. Дом этот был выстроен из местного дикого камня и бревен – довольно неуклюжее строение с крытой террасой, обращенной в сторону озера, в котором якобы водилась форель. Дом окружала редкая березовая рощица и заросли кустарника. Два небольших кизиловых деревца стояли по обе стороны входа, почки на их ветвях вот-вот готовы были распуститься. Дождь на некоторое время перестал, но над озером все равно клубился легкий туман, заметный издалека, сразу при повороте к дому. С веток огромного раскидистого дуба тяжело капали крупные капли. Во дворе было тихо и звук падающих с дуба капель слышен был совершенно отчетливо.
Детективы Хол Уиллис и Артур Браун поставили машину на пригорке и прошагали под кроной этого истекающего влагой дуба к парадной двери дома. Дверь была выкрашена зеленой краской. В нижней половине ее имелась огромная бронзовая ручка, а на верхней был прикреплен – тоже бронзовый – дверной молоток. Запертый висячий замок болтался на клямке, грубо приколоченной к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24