Лучше всех, кого мне когда-либо доводилось встречать.
Дамон и Риг уже были наверху и строили освобожденных рабов в некое подобие колонны, обращая особое внимание на тех, кто мог идти только с помощью людоедов-наемников. Тогда же выяснилось, что трое людоедов из отряда погибли, сражаясь с потомками и монстрами, включая белокожего целителя.
После того как раж битвы прошел, Риг снова начал беспокоиться. Он не хотел возвращаться в Блотен; не хотел, чтобы туда шли освобожденные люди и гномы.
Мореход знал, как тяжело живется в городе тем, кто не принадлежит к расе людоедов. Честно говоря, это вообще нельзя было считать существованием. А взять их с собой означало потерять еще больше времени и сделать его план – пробраться в логово черной драконицы и освободить тех, кто томился в ее темницах, – неосуществимым.
– Шрентак, – сказал Риг.
В его устах это слово звучало подобно проклятию.
– Шрентак? И что же ты хочешь найти в этом прекрасном и, более того, священном месте? – Голос был таким звонким, что заставил людоедов, и наемников, и рабов, умолкнуть.
Риг завертел головой, оглядываясь в поисках говорившего, но вокруг были только покрытые бородавками тела наемников и тощие фигуры бывших рабов. Фиона только что появилась из большей шахты, но голос принадлежал не ей. Следом вылез Мэлдред.
– Не проглотил ли ты язык, о человек цвета ночи? – снова раздался голос.
Дамон тоже пытался разглядеть говорившего, ощущая, как волосы на затылке встают дыбом. Он двинулся к наемникам Доннага, намереваясь встать перед освобожденными рабами, чтобы защитить их в случае опасности, но потом передумал и медленно двинулся к кипарисам, окружавшим Копи, – Грозному Волку показалось, что кто-то шмыгнул за толстый ствол. Он остановился, бросил на дерево косой взгляд, потом пошел дальше.
– Дамон! – закричал Мэлдред, указывая на заросли.
Бывший рыцарь поглядел в том направлении, и его глаза расширились от изумления. Хвоя с кипарисов начала осыпаться, как будто дерево мгновенно погибло, но пушистые хвоинки не падали к подножию стволов, а парили в воздухе. Мгновением позже они полетели прямо к Грозному Волку и мореходу.
– Во имя Хаббакука, что это? – начал Риг. Он потянул меч из ножен, чтобы встретить новую угрозу, когда Дамон уже вступил в бой.
Хвоинки мерцали в свете факелов, и зеленый цвет постепенно исчезал с них, уступая место серым, черным и коричневым тонам, многие из которых было трудно выделить в сумраке болота. Хвоинки продолжали видоизменяться, отращивая крылья и хвосты.
– Да что же это такое?! – вскричал мореход.
Дамон пожал плечами, внимательно разглядывая новую напасть.
Сотни и сотни существ кружили над людьми и людоедами. Размером они напоминали черных дроздов, хотя птицами не были. Зубчатые, как у летучих мышей, крылья слюдянисто поблескивали, головы походили на головы москитов – заканчивались длинными и острыми, как игла, хоботками, с которых капало что-то вязкое.
Грозный Волк дотянулся мечом до одного из них и удивился, обнаружив, что тела существ покрыты жестким панцирем, как у жуков. Он ударил другую тварь, разрубив ее надвое и залив землю потоком мутно-красной крови.
– Стирги! – воскликнула Фиона.
– Кто? – переспросил Дамон.
– Стирги. Они… они… вроде насекомых. Они пьют кровь!
Грозному Волку пришлось реагировать быстрее, поскольку твари уже роились прямо над ним. Он высоко вскинул меч, разрубая некоторых из них, но в это время несколько стиргов уселись на грудь Дамона, вонзив острые хоботки в его плоть. Бывший рыцарь закричал от неожиданности и боли, когда существа начали делать то, о чем предупредила соламнийка, – сосать его кровь.
Он слышал, как меч Фионы позади него со свистом рассекает воздух, как с чавканьем врубается в тела насекомых. Девушка была защищена соламнийскими доспехами – стирги, кидаясь на нее, бились о броню и падали на землю. Одной рукой Фиона защищала лицо, а другой продолжала наносить удары, пробиваясь к Ригу.
Наемники, которые никогда не сталкивались с такими огромными и злобными насекомыми, облепившими открытые части их тел, рычали и изо всех сил шлепали по стиргам, рабы, изможденные тяжелой работай и голодом, могли только кричать. Отовсюду раздавался стук о землю тел убитых насекомых и чмоканье пирующих живых.
Голый по пояс Дамон был легкой добычей для кровососущих тварей. Дюжина сидела на его груди, еще столько же – на спине. Он отрывал их от себя и топтал, прежде чем стирги успевали вновь подняться в воздух.
– Их не так уж трудно убивать! – прокричал Мэлдред.
– Не трудно! – хрипло откликнулся Грозный Волк, отбиваясь от новых стиргов, которые тут же садились на место убитых сородичей. – Но их слишком много! Слишком! – Он почувствовал, что слабеет, и понял – это от потери крови. – Они смогут уничтожить нас! – громко закричал Дамон другу.
– Я не собираюсь умирать сейчас, Дамон Грозный Волк! – проорал в ответ силач. – Я обещал помочь тебе избавиться от чешуйки! Помнишь?!
«Я не должен сейчас беспокоиться о чешуйке, – сказал себе Дамон. – Если мы не сможем отделаться от этих смертельно опасных насекомых, то скоро она будет наименьшей из моих проблем».
Он поднял Убийцу Червей одной рукой, чтобы отбиваться от тварей, которые атаковали его, а другой принялся обирать насекомых со своего тела, сжимая каждое в кулаке, пока панцирь с хрустом не ломался, а потом швырял под ноги и топтал. Руки Грозного Волка были покрыты кровью, которой твари успевали насосаться, а когда он оглядел поле боя, то увидел, что все людоеды побросали оружие и давят стиргов голыми руками. Дамон понимал, что так удобнее, но не хотел выпускать из рук меч, а тратить время на то, чтобы вложить его в ножны, было опасным.
За его спиной послышалось ворчание. Это был Малок, который обирал насекомых со спины Грозного Волка. Бывший рыцарь чувствовал, как на его кожу брызжет теплая кровь каждый раз, когда огромный людоед сжимал в кулаке очередного стирга. Сняв всех насекомых, Малок встал спина к спине с Дамоном, обтирая собственным телом пленку крови. Остальные начали поступать так же, прижимаясь друг к другу плотнее, те же, кто этого не сделал вовремя, падали.
– Магворт! Нет! – закричал Мэлдред крупному людоеду, тому самому, который раньше нес на спине сундук Фионы.
Тот упал под шевелящимся ковром насекомых, облепивших его тело, несколько мгновений корчился на земле, а потом затих, остались отвратительные чмокающие звуки.
– Хватит! – рявкнул силач, отбиваясь от насекомых.
Ненадолго избавившись от них, он вскинул руки и сделал несколько магических пассов. Минуту спустя тело Магворта и облепившие его твари были охвачены потрескивающим шаром пламени.
Людоеды, оказавшиеся неподалеку, принялись срывать с себя насекомых и швырять их в костер. Сгорая, стирги кричали и источали отвратительное зловоние. Вспыхнул новый огненный шар, еще один и еще – это Мэлдред поджигал трупы других людоедов и рабов.
Наконец он занялся и собой, отрывая одно раздувшееся насекомое за другим от рук и ног и взывая к двум наемникам Доннага, чтобы они сняли остальных тварей с его спины.
Риг и Фиона стояли спина к спине, у их ног уже набралось целое кольцо мертвых стиргов. Соламнийка билась молча, рубя мечом, сжатым в побелевших пальцах одной руки, а другой рукой выхватывая тварей прямо из воздуха и давя их. Мореход же от души ругался, проклиная болото, насекомых, Мэлдреда, Дамона, Вождя Доннага и всех ушедших Богов вместе и по отдельности. Чем быстрее становилась его речь, тем быстрее мелькали в воздухе сильные руки. Риг положил меч к ногам и уничтожал стиргов обеими руками.
– Стирги? Ха! – говорил он. – Будь я проклят, если это не просто большие москиты! Ты сталкивалась с такими прежде?
– Уф-ф! – только и сказала Фиона – она была очень занята.
– И много?
Девушка мотнула головой.
– Где?
– Один раз, на острове Кристайн. Правда, их было не так много. Там мы случайно разорили их гнездо, но справились со стиргами гораздо быстрее.
– Мы побеждаем! – разнесся над Копями Верного Сердца вопль Мэлдреда.
И действительно, в живых осталось не более дюжины стиргов, но скоро и они были мертвы. Земля была завалена мертвыми телами насекомых, как ковром, который хрустел под ногами, когда людоеды и рабы отправились посмотреть, не выжил ли кто из их упавших товарищей.
Риг ногой раскидал стиргов, усыпавших землю у его ног, быстро поднял меч и покачал головой, осматривая его: клинок был покрыт кровью – его и насекомых. К нему подошли Дамон и Мэлдред, и мореход нахмурился.
Повсюду горели костры, сжигая остатки вытоптанной травы; но Дамон смотрел на плотную стену кипарисов.
– Я уверен, что слышал голос…
Мэлдред кивнул:
– Как раз перед тем, как на нас напали эти твари.
– Да, – подтвердил Риг. – Мягкий и приятный. Думаю, это наша таинственная леди призвала стиргов. И превратила лозы в змей – тоже она. Может быть, она не хочет, чтобы мы шли в Шрентак? Стирги появились сразу после того, как я упомянул это место.
Глаза Дамона сузились – он заметил что-то отсвечивающее серебром, что двигалось меж высоких папоротников.
– Шрентак… – Это был тот же самый голос, который они слышали перед нападением насекомых, хрипловатый и явно принадлежащий женщине. – В Шрентаке бы обрадовались тебе, о человек цвета ночи, – продолжала неизвестная. – Там всегда найдется для дорогих гостей несколько свободных камер.
Завеса лиан раздвинулась, и в круг света скользнула маленькая девочка с медно-рыжими локонами, которые, казалось, жили собственной жизнью. На вид ей было не больше пяти-шести лет, но говорила она, как зрелая женщина, женщина-соблазнительница. В маленькой изящной руке девочка держала алебарду Рига, лезвие которой мерцало в свете костров. Это было удивительно – алебарда была не слишком легким оружием даже для сильного мужчины.
– Девочка… – начал мореход.
– Из видения Несуна, – добавил Грозный Волк.
Внезапно их глаза расширились – вокруг свободной руки девочки образовался ореол серебристо-серого тумана. Дамон бросился вперед, но сумел сделать лишь несколько шагов, прежде чем неведомая сила пригвоздила его к месту. Взглянув вниз, он увидел, что это серебристый туман, мерцая над, усыпанной мертвыми стиргами землей, добрался до него и опутал ноги. Девочка продолжала колдовать, и волна тумана стала расти и шириться, сковывая и всех остальных.
Оглянувшись, Дамон заметил, что та же участь постигла Рига и Фиону, но Мэлдред оставался свободным – мерцающий туман почему-то не действовал на него. Силач побежал к девочке, на ходу выдергивая из заплечных ножен двуручный меч.
– Глупец, – сказало существо, похожее на маленькую девочку, и его руки запорхали в воздухе, выплетая новое заклинание. – Моя госпожа Сабл, которая живет в Шрентаке, будет очень рассержена. Она нашлет на твое королевство куда большие беды, чем мой легкий дождь и слабые землетрясения.
С пальцев ее крошечной руки сорвалась яркая серебристая молния и превратилась в призрачное искрящееся облако, которое опутало Мэлдреда, словно сеть. Сквозь туман было видно, как тело силача дрожит и раздувается, как его загорелая кожа, туго обтягивающая стальные мускулы, меняет цвет и становится почти совершенно белой. Еще через минуту на белом фоне проступили синюшные пятна, начали появляться волдыри и бородавки. Короткие рыжие волосы Мэлдреда на глазах удлинялись и утолщались, теряя цвет, пока также не стали белыми и не рассыпались по его плечам, подобно львиной гриве.
– Что она с ним делает? – в испуге закричала Фиона.
– Разоблачаю его, – спокойно ответила девочка. – Снимаю заклинание, которое придало человеческую форму его уродливому людоедскому телу. Разоблачаю сына Доннага, врага моей госпожи!
Когда метаморфоза завершилась, Мэлдред стал ростом более девяти футов и приобрел такую чудовищную внешность, что наемники Вождя, сопровождавшие людей к Копям Верного Сердца, казались рядом с ним просто красавцами. Одежда силача превратилась в лохмотья и уже не могла прикрыть огромное тело.
Дамон, словно онемев, смотрел на существо, которое считал своим самым близким другом. От того Мэлдреда, которого он знал, не осталось ничего, даже выражение глаз изменилось.
Фиона и Риг тоже были поражены. Едва девочка начала изменять Мэлдреда, как соламнийка ощутила некий удар и почувствовала слабость, так что едва колени не подгибались. Вместе с чарами, делавшими людоеда Мэлдреда похожим на человека, растворялись и чары, подчинявшие девушку его воле, по крайней мере, какая-то их часть. Фиона потрясла головой, пытаясь избавиться от чего-то, а от чего именно – она и сама не знала. Память девушки словно подернулась дымкой, мысли были сумбурными. Соламнийка помнила, как обманули ее и Рига, помнила путешествие через гномские руины, помнила бой в шахте. Внезапно в памяти Фионы ярко вспыхнул образ старого базака в золотом ошейнике, которого она… убила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Дамон и Риг уже были наверху и строили освобожденных рабов в некое подобие колонны, обращая особое внимание на тех, кто мог идти только с помощью людоедов-наемников. Тогда же выяснилось, что трое людоедов из отряда погибли, сражаясь с потомками и монстрами, включая белокожего целителя.
После того как раж битвы прошел, Риг снова начал беспокоиться. Он не хотел возвращаться в Блотен; не хотел, чтобы туда шли освобожденные люди и гномы.
Мореход знал, как тяжело живется в городе тем, кто не принадлежит к расе людоедов. Честно говоря, это вообще нельзя было считать существованием. А взять их с собой означало потерять еще больше времени и сделать его план – пробраться в логово черной драконицы и освободить тех, кто томился в ее темницах, – неосуществимым.
– Шрентак, – сказал Риг.
В его устах это слово звучало подобно проклятию.
– Шрентак? И что же ты хочешь найти в этом прекрасном и, более того, священном месте? – Голос был таким звонким, что заставил людоедов, и наемников, и рабов, умолкнуть.
Риг завертел головой, оглядываясь в поисках говорившего, но вокруг были только покрытые бородавками тела наемников и тощие фигуры бывших рабов. Фиона только что появилась из большей шахты, но голос принадлежал не ей. Следом вылез Мэлдред.
– Не проглотил ли ты язык, о человек цвета ночи? – снова раздался голос.
Дамон тоже пытался разглядеть говорившего, ощущая, как волосы на затылке встают дыбом. Он двинулся к наемникам Доннага, намереваясь встать перед освобожденными рабами, чтобы защитить их в случае опасности, но потом передумал и медленно двинулся к кипарисам, окружавшим Копи, – Грозному Волку показалось, что кто-то шмыгнул за толстый ствол. Он остановился, бросил на дерево косой взгляд, потом пошел дальше.
– Дамон! – закричал Мэлдред, указывая на заросли.
Бывший рыцарь поглядел в том направлении, и его глаза расширились от изумления. Хвоя с кипарисов начала осыпаться, как будто дерево мгновенно погибло, но пушистые хвоинки не падали к подножию стволов, а парили в воздухе. Мгновением позже они полетели прямо к Грозному Волку и мореходу.
– Во имя Хаббакука, что это? – начал Риг. Он потянул меч из ножен, чтобы встретить новую угрозу, когда Дамон уже вступил в бой.
Хвоинки мерцали в свете факелов, и зеленый цвет постепенно исчезал с них, уступая место серым, черным и коричневым тонам, многие из которых было трудно выделить в сумраке болота. Хвоинки продолжали видоизменяться, отращивая крылья и хвосты.
– Да что же это такое?! – вскричал мореход.
Дамон пожал плечами, внимательно разглядывая новую напасть.
Сотни и сотни существ кружили над людьми и людоедами. Размером они напоминали черных дроздов, хотя птицами не были. Зубчатые, как у летучих мышей, крылья слюдянисто поблескивали, головы походили на головы москитов – заканчивались длинными и острыми, как игла, хоботками, с которых капало что-то вязкое.
Грозный Волк дотянулся мечом до одного из них и удивился, обнаружив, что тела существ покрыты жестким панцирем, как у жуков. Он ударил другую тварь, разрубив ее надвое и залив землю потоком мутно-красной крови.
– Стирги! – воскликнула Фиона.
– Кто? – переспросил Дамон.
– Стирги. Они… они… вроде насекомых. Они пьют кровь!
Грозному Волку пришлось реагировать быстрее, поскольку твари уже роились прямо над ним. Он высоко вскинул меч, разрубая некоторых из них, но в это время несколько стиргов уселись на грудь Дамона, вонзив острые хоботки в его плоть. Бывший рыцарь закричал от неожиданности и боли, когда существа начали делать то, о чем предупредила соламнийка, – сосать его кровь.
Он слышал, как меч Фионы позади него со свистом рассекает воздух, как с чавканьем врубается в тела насекомых. Девушка была защищена соламнийскими доспехами – стирги, кидаясь на нее, бились о броню и падали на землю. Одной рукой Фиона защищала лицо, а другой продолжала наносить удары, пробиваясь к Ригу.
Наемники, которые никогда не сталкивались с такими огромными и злобными насекомыми, облепившими открытые части их тел, рычали и изо всех сил шлепали по стиргам, рабы, изможденные тяжелой работай и голодом, могли только кричать. Отовсюду раздавался стук о землю тел убитых насекомых и чмоканье пирующих живых.
Голый по пояс Дамон был легкой добычей для кровососущих тварей. Дюжина сидела на его груди, еще столько же – на спине. Он отрывал их от себя и топтал, прежде чем стирги успевали вновь подняться в воздух.
– Их не так уж трудно убивать! – прокричал Мэлдред.
– Не трудно! – хрипло откликнулся Грозный Волк, отбиваясь от новых стиргов, которые тут же садились на место убитых сородичей. – Но их слишком много! Слишком! – Он почувствовал, что слабеет, и понял – это от потери крови. – Они смогут уничтожить нас! – громко закричал Дамон другу.
– Я не собираюсь умирать сейчас, Дамон Грозный Волк! – проорал в ответ силач. – Я обещал помочь тебе избавиться от чешуйки! Помнишь?!
«Я не должен сейчас беспокоиться о чешуйке, – сказал себе Дамон. – Если мы не сможем отделаться от этих смертельно опасных насекомых, то скоро она будет наименьшей из моих проблем».
Он поднял Убийцу Червей одной рукой, чтобы отбиваться от тварей, которые атаковали его, а другой принялся обирать насекомых со своего тела, сжимая каждое в кулаке, пока панцирь с хрустом не ломался, а потом швырял под ноги и топтал. Руки Грозного Волка были покрыты кровью, которой твари успевали насосаться, а когда он оглядел поле боя, то увидел, что все людоеды побросали оружие и давят стиргов голыми руками. Дамон понимал, что так удобнее, но не хотел выпускать из рук меч, а тратить время на то, чтобы вложить его в ножны, было опасным.
За его спиной послышалось ворчание. Это был Малок, который обирал насекомых со спины Грозного Волка. Бывший рыцарь чувствовал, как на его кожу брызжет теплая кровь каждый раз, когда огромный людоед сжимал в кулаке очередного стирга. Сняв всех насекомых, Малок встал спина к спине с Дамоном, обтирая собственным телом пленку крови. Остальные начали поступать так же, прижимаясь друг к другу плотнее, те же, кто этого не сделал вовремя, падали.
– Магворт! Нет! – закричал Мэлдред крупному людоеду, тому самому, который раньше нес на спине сундук Фионы.
Тот упал под шевелящимся ковром насекомых, облепивших его тело, несколько мгновений корчился на земле, а потом затих, остались отвратительные чмокающие звуки.
– Хватит! – рявкнул силач, отбиваясь от насекомых.
Ненадолго избавившись от них, он вскинул руки и сделал несколько магических пассов. Минуту спустя тело Магворта и облепившие его твари были охвачены потрескивающим шаром пламени.
Людоеды, оказавшиеся неподалеку, принялись срывать с себя насекомых и швырять их в костер. Сгорая, стирги кричали и источали отвратительное зловоние. Вспыхнул новый огненный шар, еще один и еще – это Мэлдред поджигал трупы других людоедов и рабов.
Наконец он занялся и собой, отрывая одно раздувшееся насекомое за другим от рук и ног и взывая к двум наемникам Доннага, чтобы они сняли остальных тварей с его спины.
Риг и Фиона стояли спина к спине, у их ног уже набралось целое кольцо мертвых стиргов. Соламнийка билась молча, рубя мечом, сжатым в побелевших пальцах одной руки, а другой рукой выхватывая тварей прямо из воздуха и давя их. Мореход же от души ругался, проклиная болото, насекомых, Мэлдреда, Дамона, Вождя Доннага и всех ушедших Богов вместе и по отдельности. Чем быстрее становилась его речь, тем быстрее мелькали в воздухе сильные руки. Риг положил меч к ногам и уничтожал стиргов обеими руками.
– Стирги? Ха! – говорил он. – Будь я проклят, если это не просто большие москиты! Ты сталкивалась с такими прежде?
– Уф-ф! – только и сказала Фиона – она была очень занята.
– И много?
Девушка мотнула головой.
– Где?
– Один раз, на острове Кристайн. Правда, их было не так много. Там мы случайно разорили их гнездо, но справились со стиргами гораздо быстрее.
– Мы побеждаем! – разнесся над Копями Верного Сердца вопль Мэлдреда.
И действительно, в живых осталось не более дюжины стиргов, но скоро и они были мертвы. Земля была завалена мертвыми телами насекомых, как ковром, который хрустел под ногами, когда людоеды и рабы отправились посмотреть, не выжил ли кто из их упавших товарищей.
Риг ногой раскидал стиргов, усыпавших землю у его ног, быстро поднял меч и покачал головой, осматривая его: клинок был покрыт кровью – его и насекомых. К нему подошли Дамон и Мэлдред, и мореход нахмурился.
Повсюду горели костры, сжигая остатки вытоптанной травы; но Дамон смотрел на плотную стену кипарисов.
– Я уверен, что слышал голос…
Мэлдред кивнул:
– Как раз перед тем, как на нас напали эти твари.
– Да, – подтвердил Риг. – Мягкий и приятный. Думаю, это наша таинственная леди призвала стиргов. И превратила лозы в змей – тоже она. Может быть, она не хочет, чтобы мы шли в Шрентак? Стирги появились сразу после того, как я упомянул это место.
Глаза Дамона сузились – он заметил что-то отсвечивающее серебром, что двигалось меж высоких папоротников.
– Шрентак… – Это был тот же самый голос, который они слышали перед нападением насекомых, хрипловатый и явно принадлежащий женщине. – В Шрентаке бы обрадовались тебе, о человек цвета ночи, – продолжала неизвестная. – Там всегда найдется для дорогих гостей несколько свободных камер.
Завеса лиан раздвинулась, и в круг света скользнула маленькая девочка с медно-рыжими локонами, которые, казалось, жили собственной жизнью. На вид ей было не больше пяти-шести лет, но говорила она, как зрелая женщина, женщина-соблазнительница. В маленькой изящной руке девочка держала алебарду Рига, лезвие которой мерцало в свете костров. Это было удивительно – алебарда была не слишком легким оружием даже для сильного мужчины.
– Девочка… – начал мореход.
– Из видения Несуна, – добавил Грозный Волк.
Внезапно их глаза расширились – вокруг свободной руки девочки образовался ореол серебристо-серого тумана. Дамон бросился вперед, но сумел сделать лишь несколько шагов, прежде чем неведомая сила пригвоздила его к месту. Взглянув вниз, он увидел, что это серебристый туман, мерцая над, усыпанной мертвыми стиргами землей, добрался до него и опутал ноги. Девочка продолжала колдовать, и волна тумана стала расти и шириться, сковывая и всех остальных.
Оглянувшись, Дамон заметил, что та же участь постигла Рига и Фиону, но Мэлдред оставался свободным – мерцающий туман почему-то не действовал на него. Силач побежал к девочке, на ходу выдергивая из заплечных ножен двуручный меч.
– Глупец, – сказало существо, похожее на маленькую девочку, и его руки запорхали в воздухе, выплетая новое заклинание. – Моя госпожа Сабл, которая живет в Шрентаке, будет очень рассержена. Она нашлет на твое королевство куда большие беды, чем мой легкий дождь и слабые землетрясения.
С пальцев ее крошечной руки сорвалась яркая серебристая молния и превратилась в призрачное искрящееся облако, которое опутало Мэлдреда, словно сеть. Сквозь туман было видно, как тело силача дрожит и раздувается, как его загорелая кожа, туго обтягивающая стальные мускулы, меняет цвет и становится почти совершенно белой. Еще через минуту на белом фоне проступили синюшные пятна, начали появляться волдыри и бородавки. Короткие рыжие волосы Мэлдреда на глазах удлинялись и утолщались, теряя цвет, пока также не стали белыми и не рассыпались по его плечам, подобно львиной гриве.
– Что она с ним делает? – в испуге закричала Фиона.
– Разоблачаю его, – спокойно ответила девочка. – Снимаю заклинание, которое придало человеческую форму его уродливому людоедскому телу. Разоблачаю сына Доннага, врага моей госпожи!
Когда метаморфоза завершилась, Мэлдред стал ростом более девяти футов и приобрел такую чудовищную внешность, что наемники Вождя, сопровождавшие людей к Копям Верного Сердца, казались рядом с ним просто красавцами. Одежда силача превратилась в лохмотья и уже не могла прикрыть огромное тело.
Дамон, словно онемев, смотрел на существо, которое считал своим самым близким другом. От того Мэлдреда, которого он знал, не осталось ничего, даже выражение глаз изменилось.
Фиона и Риг тоже были поражены. Едва девочка начала изменять Мэлдреда, как соламнийка ощутила некий удар и почувствовала слабость, так что едва колени не подгибались. Вместе с чарами, делавшими людоеда Мэлдреда похожим на человека, растворялись и чары, подчинявшие девушку его воле, по крайней мере, какая-то их часть. Фиона потрясла головой, пытаясь избавиться от чего-то, а от чего именно – она и сама не знала. Память девушки словно подернулась дымкой, мысли были сумбурными. Соламнийка помнила, как обманули ее и Рига, помнила путешествие через гномские руины, помнила бой в шахте. Внезапно в памяти Фионы ярко вспыхнул образ старого базака в золотом ошейнике, которого она… убила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56