Политические же проблемы, в которые их вовлекли, не могли ждать.
Как только они прошли ворота, навстречу им бросился Мэт, яростно зашипев на Рианнон и вонзив когти в ногу Саймона. Они оба были слишком изумлены, чтобы закричать, и остановились в полной растерянности, уставившись на Мэта и друг на друга. Рианнон опасалась, что, когда она и Саймон станут любовниками, в Мэте проснется ревность. Но прежде он не подавал никаких признаков этого, вроде бы сохраняя обычную привязанность к Саймону.
Но сейчас Мэт, напав на них, умчался в лес. Поскольку, стоя на месте и глядя друг на друга, получить ответ трудно, они прошли в дом. Там ответ нашелся сам собой. Когда они вошли, Киква поднялась с колен возле длинной плетеной походной корзины.
– Так вот почему! – воскликнула Рианнон и залилась смехом.
– Почему? – отозвался Саймон.
– Мэт увидел, как мама упаковывает мои вещи. Он всегда в ярости, когда я уезжаю. Он каким-то образом узнал, что это связано с тобой. Вот почему ты был наказан сильнее. Я иногда гадаю, не из другого ли мира этот кот? Он всегда равнодушно взирал на моих прежних поклонников. Может быть, он почуял, что я привязалась к тебе, и решил, что ты удержишь меня от отъезда?
– Я вижу, что мы уезжаем, – сказал Саймон, улыбаясь Кикве. – Но, надеюсь, не из-за какого-то нашего проступка вы решили вышвырнуть нас вон?
Киква улыбнулась в ответ. В его шутливом замечании слышалась слабая нотка подозрительности. Саймон не сомневался, что Киква знала и одобряла его отношения с Рианнон, но, увидев, как она упаковывает вещи своей дочери, он немного обеспокоился, поскольку до того, как Киква улыбнулась на его вопрос, она выглядела скорее суровой и грустной.
– Нет, только из-за необходимости спешить. Сегодня утром от Ллевелина доставили контракты вместе с подарком для Генриха и письмами для тебя и для меня. Ллевелин настаивает, чтобы вы как можно скорее поспешили в Роузлинд. Лучше сам прочти письмо и реши, действительно ли дело настолько не терпит отлагательств, что вам придется уехать, как только вещи будут собраны, или вы можете подождать до утра.
Пока она говорила, Саймон сломал печать и, пробежав все приветствия и формальности, перешел к сути послания. Через несколько минут он поднял глаза.
– Здесь нет никакого приказа для меня – только объяснение некоторых деталей в контракте и послание моему отцу. Но если ты хочешь, Рианнон, я с удовольствием отправлюсь, как только ты будешь готова. У меня ощущение, что твой отец не прислал бы контракты сюда, если бы не думал, что даже один день может иметь значение. Если бы время так не поджимало, он пригласил бы нас к себе.
– Я тоже так думаю, – важно сказала Киква.
– Тогда я уже готова, – спокойно отозвалась Рианнон.
– Хотя бы надень сапоги для верховой езды, любимая, – с усмешкой предложил Саймон.
Рианнон дернула носом в ответ на его поддразнивание, но, не мешкая, исполнила то, что он сказал. Затем она сама занялась своими вещами, а Киква принялась собирать имущество Саймона, пока он вышел во двор приказать своим людям собираться и седлать лошадей. Они наскоро перекусили, и Саймон облачился в доспехи. Но, когда Рианнон отправилась проследить за погрузкой вьючных животных, он пошел лично попрощаться с Киквой. Он нашел ее праздно сидевшей, сложив руки перед пустым ткацким станком. Саймон тут же становился, как вкопанный, изумленно глядя на нее.
В его памяти станок всегда был наполнен красотой, зелеными, как трава, тканями с вытканными изображениями деревьев, на которых гнездились мириады птиц, и все так сверкало, что, казалось, эти птицы весело порхали с ветки на ветку. Во время своего первого визита он не припомнил ни одного случая, чтобы станок был пуст. Киква заправила его на следующий же день, и к тому времени, когда он отправился с Рианнон в Дайнас-Эмрис, на готовой части полотна можно было увидеть рисунок.
– Где… – начал он.
– Это для свадебного платья Рианнон, – сказала Киква, глядя мимо него. – Это в ее корзине, – затем она перевела взгляд на него и улыбнулась. – Я соткала, а ваша мать, Саймон, пусть раскроит и сошьет его. Так мы общими усилиями нарядим невесту.
– А вы не приедете на нашу свадьбу, Киква? – с беспокойством спросил Саймон.
– Может быть. Будущее покажет. Но это не имеет значения. Я видела вашу помолвку, и это было прекрасно. Я признательна вам, Саймон.
– А я – вам, Киква, за то, что вы создали – я не имею в виду только вскормили – дочь, которая смогла наполнить смыслом слово «женщина» и всю мою жизнь.
16
Мэтотказался отправиться с ними. Он вышел из леса, когда Рианнон позвала его, но только для того, чтобы фыркнуть и высокомерно прошествовать мимо ее походной корзины. Это означало, что он предпочитал остаться. Рианнон знала, что будет скучать без него, но все же была рада. Он не будет, счастлив, подумала она, в таком долгом путешествии, которое окончится к тому же жизнью среди незнакомых людей.
Первую ночь они провели в Дайнас-Эмрисе. По своим причинам Рианнон не захотела разделить с Саймоном постель в эту ночь. Она спала, если спала вообще, завернувшись в плащ, на крепостной стене. Саймон сидел там же рядом с ней, временами погружаясь в дремоту, пока она вслушивалась в доносимые ветром голоса. Она не рассказала ему, что услышала, но это было нечто такое, что заставило их со всей поспешностью продолжить путь, не дожидаясь рассвета. Была уже поздняя ночь, когда они, обессиленные, достигли Крогена. Лошади спотыкались от усталости, за исключением, разумеется, Имлладда, укусившего неосторожного конюха, который судил о его состоянии по остальным животным.
В эту ночь Саймон и Рианнон спали в одной постели, но им было не до любви. При всей своей выносливости Рианнон заснула, не успев даже подумать о поцелуе, и Саймон тоже так устал, что был удовлетворен уже тем, что она находилась рядом с ним. Ее поведение в Дайнас-Эмрисе сначала напугало его, но потом он понял, что Рианнон не пыталась исключить его из круга того, что было ей дорого на покидаемой родине. Он не понимал этого так, как она, но угрозы для себя лично в этом не чувствовал, а Рианнон, казалось, путешествие доставляло все больше удовольствия. Поэтому он тоже был доволен, не имея нужды оспаривать и подтверждать свои права на то, что вроде бы так прочно принадлежало ему.
Из Крогена они выехали уже с полным отрядом во главе со Сьорлом. Когда Рианнон попыталась в недоумении что-то возразить, Саймон рассказал ей историю о Сибелль и грабителях. Он уверил ее, что они постараются обходить все спорные территории, но подобная активность всегда имеет привычку распространяться вширь, и он не хотел бы, чтобы его застали врасплох. Хотя теоретически Саймон был нейтральным лицом в споре между Пемброком и королем, поскольку нейтрален был его сеньор, многое могло случиться, и особенно с Рианнон, прежде чем о его нейтралитете узнают. За три дня, пока они добрались до Роузлинда, Рианнон успела удостовериться в его правоте. Особых неприятностей не возникло, но только потому, что такой сильный отряд нельзя было безнаказанно атаковать.
Размеры замка Роузлинд поразили Рианнон. Некоторые крепости ее отца были достаточно мощными, но среди них не было ни одной, хотя бы отдаленно напоминавшей Роузлинд.
– Я заблужусь там, – воскликнула она.
Саймон усмехнулся.
– Это действительно очень легко, но если ты не шутишь, у тебя будет масса провожатых.
– Насчет заблудиться – шучу, – ответила она, – но… Уж слишком он велик, Саймон. Он отогнал прочь от себя леса и природу, и стены его пропитаны кровью. Это не убежище, а угроза всем приезжающим. Я не смогла бы здесь жить.
– Нет, eneit, нет. Мне так не кажется, – мягко произнес он, поднимаясь по крутому склону к главным воротам. – Кровь, которую ты чуешь, очень древняя. Угроза существует только для тех, кто прибывает сюда с ненавистью и злым умыслом в их сердце. В самом Роузлинде вот уже почти сто лет царят мир и любовь.
Она ничего больше не сказала, но, когда они подъехали к подъемному мосту, глаза ее были раскрыты шире обычного, а дыхание учащеннее. Имлладд ступил на мост без колебаний, но грациозная кобыла Рианнон по кличке Кифлим замешкалась, пританцовывая. Саймон осадил своего коня и протянул руку. Он знал, что мост был крепок и тверд, как скала. Только страх самой Рианнон мог остановить кобылу.
– Внутри тебя встретит любовь, не волнуйся, дорогая, – успокоил он.
Рианнон взяла его руку, и дальше они двинулись вместе. При первых приветственных криках воинов со стен и с обзорных башен ее напряжение немного уменьшилось. Она не понимала, о чем они говорили, поскольку воины обращались к Саймону по-английски, и он отвечал им на том же языке, но в интонациях ошибиться было невозможно. Эта же интонация чувствовалась и в голосах слуг, конюхов, которые вышли принять лошадей, в голосах всех мужчин и женщин, оторвавшихся от своих дел, чтобы приветствовать возвратившегося домой сына хозяев, с которым они не боялись посмеяться и пошутить.
К тому времени, как Саймон поздоровался с Кнудом, сменившим умершего от старости Бьорна на посту начальника гарнизона, Рианнон совсем успокоилась, с любопытством наблюдая бурную жизнедеятельность во внутреннем дворе. Двор не так уж сильно отличался от дворов в большинстве замков Уэльса. Те же кухонные пристройки, приютившиеся у стены внутренней башни возле высокого крыльца. Рианнон отметила, что конюхи повели лошадей вокруг башни в заднюю часть двора – значит, конюшни располагались где-то там. В стороне, напротив кухни, размещалось еще несколько пристроек, используемых, видимо, в качестве складов.
Слуги хоть и суетились, но достойно, выполняя порученное обычное дело. Все выглядели сытыми, более сытыми, вероятно, чем слуги ее отца. Лица их были широкие и светлые в отличие от узких и смуглых лиц слуг ее матери, но выражение довольства на них было точно таким же. Саймон сказал правду. Какую бы угрозу ни представлял замок Роузлинд для непрошеных пришельцев, те, кто жил в нем, в большинстве своем были довольны выпавшим на их долю жребием.
Кнуд подошел к Сьорлу и на ломаном англо-французском начал объяснять, где должны разместиться его люди. Сьорл отвечал на еще более корявом французско-валлийском. Саймон ухмыльнулся, но предоставил им разбираться самостоятельно.
– Здесь будет тесновато, – пояснил он Рианнон, – потому что все в полном сборе. Мы хорошо сделали, что поторопились. Они как раз собираются отправляться в Оксфорд. Аск должен быть возвращен Пемброку двадцать третьего, так что тут собрался семейный совет, чтобы решить, что нужно предпринять, если король не сдержит слова.
К Рианнон снова вернулось беспокойство, но Саймон, охваченный радостью из-за возвращения домой, не заметил этого. Она отстала на несколько шагов, когда поспешно соскочивший с крыльца мужчина крепко обнял Саймона. Рианнон сразу узнала его, хоть не видела много лет, и черты его лица изменились с возрастом. Это был лорд Иэн.
– Ты не можешь представить себе мою радость, когда я получил предложение Ллевелина, – сказал он сыну. – Я даже представить тебя не мог мужем его дочери. Я, разумеется, написал ему о своем согласии, а также попросил, чтобы он отпустил тебя домой, но не ожидал, что ты приедешь так скоро. Мой гонец отправился только третьего дня. Но входи же, Саймон, входи.
– Ты здоров, папа? – спросил Саймон.
Это были первые слова, которые он сумел наконец вставить, и Рианнон с удивлением и испугом услышала в них сильное беспокойство. Она посмотрела на Иэна внимательнее. Он был немолод, но двигался не менее ловко, чем Саймон. Он казался крепким и стройным, и в нем не было видно никаких признаков болезни, если не считать… Может быть, хрипловатая одышка в его голосе была связана не только с быстрой ходьбой. Тем не менее Иэн рассмеялся в ответ на слова Саймона и отмахнулся.
При этом взгляд Иэна сдвинулся с Саймона, и он только сейчас заметил Рианнон. Иэн застыл на месте, уставясь на девушку, и лицо его засияло еще больше.
– Простите меня, – сказал он. – Я был настолько удивлен приездом Саймона, что не заметил вас, моя дорогая. Вы же леди Рианнон? Я не узнал бы вас. Как хорошо и мило с вашей стороны, что вы навестили нас. Добро пожаловать. Мы очень рады.
В его голосе было столько тепла, что самые простые слова наполнялись более глубоким смыслом. Рианнон без колебаний протянула Иэну руку и шагнула вперед, чтобы поцеловать его. Он свободной рукой обнял ее за талию и приложился губами к ее лбу, бормоча:
– Добро пожаловать, дочка.
– Я не знаю, как он добивается этого, – смеясь, воскликнул Саймон. – Папа, постыдился бы. Тебе уже шестьдесят, а ни одна женщина по-прежнему не может устоять перед тобой.
– Попридержи язык, дерзкий отрок, – сказал Иэн. – Если бы она устояла перед тобой, то и поделом бы тебе.
– В самом деле, – подтвердила Рианнон, оставаясь в уютном объятии Иэна. – Я уверена, лорд Иэн, что вы никогда так не гордились собой, как этот петух, прихорашивающийся на навозной куче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59