Что касается Люсика, то он, как пуганая ворона, шарахался от каждого куста.
У него все еще болели ребра и зудела рана от укуса питона. Так как лекарств никаких не было, Малеванный посоветовал Люсику время от времени омывать ее в соленой морской воде. Он утверждал, что морская вода, в которой много растворенного йода, – лучшее средство от небольших ран и царапин.
Правду говорил вор или нет, но рана затягивалась быстро, что называется, на глазах. Чего нельзя было сказать о моральной травме, которая разъедала душу Люсика, словно ржавчина железо.
Едва они вышли на тропу, как им попался вполне безобидный уж небольших размеров. Сначала Люсик с криком «Аи!» отпрыгнул в сторону, а затем вдруг осатанел и начал кромсать его мачете с таким остервенением, что Малеванный даже испугался и отошел в сторону – от греха подальше.
Озеро по-прежнему блистало той первозданной красотой, которую так любят художники и мечтатели. Не было лишь пестрых бабочек. Но цветы остались, и их аромат кружил голову.
– Никого… – буркнул Люсик.
– Тихо! – прошипел Малеванный. – Посидим часок в засаде, может, кто и появится.
– Не было печали… – Люсик невольно вздрогнул, бросив взгляд на заросли.
– А заодно и пошамаем, – бодро сказал вор. – Бери правей, там посуше.
Они нашли удобное место, откуда хорошо просматривалась звериная тропа, и разложили на больших листьях немудреную снедь – жареную рыбу и банановую гроздь.
Малеванный, развалившись в позе римского патриция за обеденным столом, наворачивал так, что за ушами трещало. Люсик, в противовес своему компаньону, жевал размеренно и задумчиво – как старая корова в стойле. Он немного успокоился и мысленно отправился в родные края.
– Слушай, Лукьян! – Малеванный вытер жирные руки пучком травы и, прикрыв рот ладонью, рыгнул. – Давно хотел спросить: за что тебя упекли на этот остров? Я – вор и не скрываю этого. Меня взяли на локшевой работе, как последнего лоха. Так что мне поделом. Остров – это мой приговор. Затем бомж и алкаш. Этим двоим здесь самое место; какие могут быть сомнения? Отбросы общества… хе-хе… как сказал босс. Что касается девок… – Тут вор невольно запнулся, вспомнив минуты близости с Крошей. – Что касается девок, – продолжил он спустя мгновение, – то с ними тоже все ясно… – Малеванный прервался, чтобы пнуть ногой коричнево-желтую лягушку, которая вылезла из кучи сухой листвы. – Пшла! Зараза… Наверное, ядовитая. Коснешься рукой – и ку-ку… Так вот я и спрашиваю: за какие грехи ты сюда угодил?
Этого вопроса Люсик давно ждал и боялся. Из прессы и рассказов приятелей он знал, как в зоне относятся к голубым, а потому не без оснований предполагал, что его разлюбезный друг Григорий Иванович начнет вести себя совсем по-другому.
– А… – сделав над собой усилие, с наигранной небрежностью отмахнулся Люсик. – Финансовые проблемы…
– Ты что, бухгалтер? – удивился вор.
– Вроде того.
– И много ты вертанул?
– Не очень… – Люсик лихорадочно соображал, какую сумму назвать, чтобы не выглядело слишком подозрительно. – Сто тысяч.
– Не хило… Рубликами?
– Нет. Зеленью, – храбро ответил Люсик: врать так врать, чего там мелочиться.
– Твою мать!.. – в восхищении воскликнул Малеванный. – Вот это класс! Мне, чтобы добыть такие бабки, пахать и пахать нужно. Вот за что мне нравится ваш брат, так это за размах. И главное, вас в крытку хрен посадишь. Все куплены – и мусора, и следаки, и судьи.
– Это да…
– Но тебе «повезло», – с иронией сказал вор и заржал. – Что ж, и у крутого фраера бывают проколы. Судьба-злодейка любит хохмить.
Люсик сокрушенно вздохнул, изображая покорность судьбе, но на душе у него вдруг стало легко и приятно – обошлось! Ему очень не хотелось терять дружеское расположение Малеванного…
Неожиданно вор насторожился. Ему показалось, что он слышит шаги. Подав знак Люсику – ни звука! – Малеванный впился взглядом в звериную тропу.
Некоторое время возле озера ничего не происходило. Все так же гулял легкий ветерок по верхушкам деревьев и все так же орали попугаи. Только обезьяны почему-то затихли – наверное, ушли кормиться в банановую рощу.
Но вот треснула сухая ветка, потом зашелестели кусты, и на открытое место вышел… бомж!
Малеванный не выдержал и в полном восхищении толкнул Люсика локтем под бок – мол, гляди, какой я проницательный. Люсик изобразил на лице угодливое выражение и беспредельную преданность.
Минуты две Самусь постоял в полной неподвижности, внимательно рассматривая берега озера, а затем направился к одиноко стоящему дереву, патриарху лесного мира. Его мощный ствол венчала пышная крона, а толстые узловатые ветки начинались на высоте не менее трех метров от земли.
На удивление бомж выглядел бодрым и даже помолодевшим, несмотря на бороду и усы. Он шагал легко и упруго, а на его лице блуждала загадочная улыбка. За плечами Самуся висел его рюкзак, как всегда чем-то набитый, а в руках он держал великолепного фазана.
– Вот хмырь! – не удержался вор от комментариев. – Как он только ухитряется добывать такой козырный харч?
Малеванный говорил шепотом, на ухо Люсику. В ответ тот недоуменно пожал плечами и так же тихо спросил:
– Ну что, будем брать?
– Погодь. Это успеется. Узнаем, что ему здесь нужно.
– Не сбежит?
– Еще чего… – Малеванный достал пистолет. – Пуля догонит кого хочешь.
– Но мы ведь не собирались его убивать…
– А разве я так сказал? Нет, кончать его не будем. Бомж нам нужен. Это отличная рабочая лошадь. Пока мы не построим новый плот и не запасемся продуктами, он будет у нас пахать как папа Карло. Пистолет необходим для острастки. Когда над головой просвистит пуля, он сразу зароется в землю.
– Ну, не знаю…
– Ты в чем-то сомневаешься?
– Этот бомжара хитрый, как змей. Прыгнет в заросли – и привет. Он тут, я так думаю, уже все тропинки изучил. Чего не скажешь про нас.
– Что ты предлагаешь?
– Подобраться к нему поближе, чтобы действовать наверняка.
– Мысль хорошая, да как это сделать? Он может услышать. Тогда точно рванет когти, не успеешь и оглянуться. Давай пока посмотрим, чем он там занимается. А затем будем решать, как нам действовать.
Пока они перешептывались, Самусь положил под дерево фазана и, пятясь, отошел назад метров на двадцать. Затем он начал что-то вполголоса напевно говорить, обращаясь, как показалось компаньонам, к дереву.
– У него что, крыша поехала? – то ли утвердительно, то ли вопросительно произнес Малеванный.
Люсик промолчал, хотя был удивлен не меньше, чем вор. А бомж нес свою ахинею не останавливаясь. При этом его лицо пылало вдохновением.
Дальнейшее произошло так неожиданно и показалось затаившимся в засаде компаньонам настолько невероятным, что они на какое-то время погрузились в полную прострацию, густо приперченную ужасом.
На землю легко и грациозно спрыгнула огромная кошка. Это был молодой леопард. Внимательно посмотрев на Самуся – словно оценивая степень его доброты и порядочности, – зверь подошел к фазану, лег на землю и начал пожирать птицу, ловко выщипывая перья зубами и лапами.
– Мать твою… – наконец чуть слышно прошептал побелевшими губами Малеванный. – Мистика…
Люсик молчал. Его трясло как в лихорадке. Ему хотелось немедленно вскочить на ноги и бежать отсюда без оглядки. Но тело буквально приросло к земле, а сердце словно сжали клещами; оно пыталось вырваться и билось о грудную клетку с неимоверной силой.
Неожиданно леопард поднял голову и тихо, но угрожающе зашипел в сторону притаившихся компаньонов. А затем он схватил недоеденного фазана и двумя мощными прыжками бросил свое гибкое грациозное тело в заросли.
– Ветер повернул… – догадался вор и с облегчением вздохнул. – Теперь он дует от нас. Леопард почуял наш запах.
Самусь тоже понял, чего испугался леопард. Какое-то время бомж стоял неподвижно, пытаясь угадать, с какой стороны надвигается опасность, а потом вдруг упал на землю и исчез среди густой травы.
– Вот сволочь! – воскликнул Малеванный. – Номера выкидывает… Стой! Стой, кому говорю! Это свои, дурак! Сто-о-ой!!! Стрелять буду!
Он выбрался из зарослей и побежал к тому месту, где только что находился Самусь. Но бомжа и след простыл. Примятая трава указывала направление, и Малеванный с Люсиком вломились в джунгли, как стадо диких слонов, – с треском и криками.
– Вон он, смотрите! – закричал Люсик, указывая на небольшую полянку, которую как раз пересекал бомж перед тем, как скрыться за деревьями.
– Ложись!!! Пристрелю! – заорал не своим голосом Малеванный и пальнул поверх головы бомжа.
Но слова вора лишь подхлестнули Самуся и добавили ему прыти. Он даже не оглянулся. Эхо выстрела еще не вернулось, а бомж уже скрылся за спасительным зеленым занавесом.
– За ним! – скомандовал разгоряченный вор. – Не уйдешь, козел, все равно догоним…
Так они мчались не менее десяти минут – с воплями и матерщиной. Направление компаньоны выбирали по шуму, который производил Самусь. А бежал он на удивление быстро.
Причина такой необычной прыти (ведь дело происходило не на голой равнине, а в зарослях, где и с мачете особо не разгонишься) выяснилась довольно скоро. Оказалось, что Самусь нашел еще одну звериную тропу.
Она была поуже первой и шла не по прямой, а раскидывала петли между деревьев, но это почти не сказывалось на скорости передвижения Самуся и компаньонов, играющих в догонялки.
И все-таки Малеванный и Люсик начали постепенно настигать бомжа. Что ни говори, а молодость и нормальный образ жизни брали свое.
Вскоре Самусь уже был от них на расстоянии не более тридцати метров, но ни на уговоры Малеванного, ни на угрозы, ни на выстрелы он все равно не реагировал. Видимо, бомж решил, что лучше умереть, чем ходить под пятой у вора.
– Вот падло… – задыхаясь, хрипел Малеванный. – Догоню – заставлю землю жрать…
Едва он это сказал, тут все и случилось. Самусь остановился на миг, чтобы передохнуть (по крайней мере, так показалось его преследователям), и в следующее мгновение, как ракета, взмыл в воздух и исчез среди густой листвы, будто его прибрала нечистая сила.
– Бля-а… – только и сказал вор, опускаясь на землю, потому что в этот момент ему отказали ноги.
Его примеру последовал и Люсик, который был поражен увиденным не менее Малеванного. «Вознесение» Самуся было выше его понимания.
Они отдыхали минут пять. И за все это время никто из них не проронил ни слова. Казалось, что их поразил столбняк.
Первым зашевелился Малеванный.
– Подъем, – буркнул он. – Нужно посмотреть…
Что именно нужно посмотреть, он не уточнил, но Люсик понял и без лишних слов. Они подошли к дереву, под которым стоял бомж перед тем, как исчезнуть, и долго глазели вверх, а также искали какие-либо следы, способные прояснить ситуацию.
Но все их усилия остались втуне. Самусь и впрямь испарился – как фантом.
Глава 37
Гараня и Фиалка брели в воде по пояс, а временами и по горло, стараясь не отходить далеко от берега. Чтобы добраться до каменистого плато, к которому причаливали малайцы, им пришлось изрядно потрудиться. Оказалось, что оно находится в своеобразном амфитеатре, отгороженном от джунглей подковой из высоких скал.
Наверное, в скальной стене природного амфитеатра где-то был проход, но искать его можно было до скончания века. А потому Гараня принял решение взойти на плато со стороны океана.
Эта задача оказалась совсем не простой. Берег практически везде круто уходил вниз, и приходилось или брести в воде, или плыть, или прыгать по скользким камням, что было небезопасно.
Особенно неприятно и страшно было передвигаться в воде. В этом месте водилось много морских змей, и бедная Фиалка едва не теряла сознание, когда видела змеиную голову на поверхности воды, а тем более когда гибкое змеиное тело касалось ее рук или ног.
Гараня тоже чувствовал себя не лучшим образом, хотя знал, что большинство морских змей не склонны кусаться без причины. Поэтому и он, и Фиалка старались не наступить на змею, чтобы не сделать ей больно, ведь ответом мог быть лишь смертельный укус.
Когда они наконец вышли на берег, Фиалка упала без сил и начала истерически смеяться. Но уже спустя несколько секунд ее смех перешел в рьщания.
– Ты чего? – вяло спросил Гараня, который тоже здорово притомился.
– Я… я сейчас умру-у-у…
– Тебя что, змея укусила?! – вскочил на ноги Гараня.
– Нет… – Фиалка шмыгнула носом и вытерла слезы. – Я так боялась, так боялась…
– А… – Гараня снова лег. – Успокойся. Будем считать, что самое худшее уже позади.
– «Будем считать» или действительно позади?
– Не наезжай. Откуда я могу знать? Между прочим, мы понимали, что затеваем не просто ознакомительную прогулку вдоль побережья, а идем на разведку, которая неизвестно чем закончится. Так что не бери в голову ненужные мысли и отдыхай.
– Но больше в воду я не полезу, – решительно заявила Фиалка. – Только в нашей бухте.
– Было бы сказано… – буркнул себе под нос Гараня и ухмыльнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
У него все еще болели ребра и зудела рана от укуса питона. Так как лекарств никаких не было, Малеванный посоветовал Люсику время от времени омывать ее в соленой морской воде. Он утверждал, что морская вода, в которой много растворенного йода, – лучшее средство от небольших ран и царапин.
Правду говорил вор или нет, но рана затягивалась быстро, что называется, на глазах. Чего нельзя было сказать о моральной травме, которая разъедала душу Люсика, словно ржавчина железо.
Едва они вышли на тропу, как им попался вполне безобидный уж небольших размеров. Сначала Люсик с криком «Аи!» отпрыгнул в сторону, а затем вдруг осатанел и начал кромсать его мачете с таким остервенением, что Малеванный даже испугался и отошел в сторону – от греха подальше.
Озеро по-прежнему блистало той первозданной красотой, которую так любят художники и мечтатели. Не было лишь пестрых бабочек. Но цветы остались, и их аромат кружил голову.
– Никого… – буркнул Люсик.
– Тихо! – прошипел Малеванный. – Посидим часок в засаде, может, кто и появится.
– Не было печали… – Люсик невольно вздрогнул, бросив взгляд на заросли.
– А заодно и пошамаем, – бодро сказал вор. – Бери правей, там посуше.
Они нашли удобное место, откуда хорошо просматривалась звериная тропа, и разложили на больших листьях немудреную снедь – жареную рыбу и банановую гроздь.
Малеванный, развалившись в позе римского патриция за обеденным столом, наворачивал так, что за ушами трещало. Люсик, в противовес своему компаньону, жевал размеренно и задумчиво – как старая корова в стойле. Он немного успокоился и мысленно отправился в родные края.
– Слушай, Лукьян! – Малеванный вытер жирные руки пучком травы и, прикрыв рот ладонью, рыгнул. – Давно хотел спросить: за что тебя упекли на этот остров? Я – вор и не скрываю этого. Меня взяли на локшевой работе, как последнего лоха. Так что мне поделом. Остров – это мой приговор. Затем бомж и алкаш. Этим двоим здесь самое место; какие могут быть сомнения? Отбросы общества… хе-хе… как сказал босс. Что касается девок… – Тут вор невольно запнулся, вспомнив минуты близости с Крошей. – Что касается девок, – продолжил он спустя мгновение, – то с ними тоже все ясно… – Малеванный прервался, чтобы пнуть ногой коричнево-желтую лягушку, которая вылезла из кучи сухой листвы. – Пшла! Зараза… Наверное, ядовитая. Коснешься рукой – и ку-ку… Так вот я и спрашиваю: за какие грехи ты сюда угодил?
Этого вопроса Люсик давно ждал и боялся. Из прессы и рассказов приятелей он знал, как в зоне относятся к голубым, а потому не без оснований предполагал, что его разлюбезный друг Григорий Иванович начнет вести себя совсем по-другому.
– А… – сделав над собой усилие, с наигранной небрежностью отмахнулся Люсик. – Финансовые проблемы…
– Ты что, бухгалтер? – удивился вор.
– Вроде того.
– И много ты вертанул?
– Не очень… – Люсик лихорадочно соображал, какую сумму назвать, чтобы не выглядело слишком подозрительно. – Сто тысяч.
– Не хило… Рубликами?
– Нет. Зеленью, – храбро ответил Люсик: врать так врать, чего там мелочиться.
– Твою мать!.. – в восхищении воскликнул Малеванный. – Вот это класс! Мне, чтобы добыть такие бабки, пахать и пахать нужно. Вот за что мне нравится ваш брат, так это за размах. И главное, вас в крытку хрен посадишь. Все куплены – и мусора, и следаки, и судьи.
– Это да…
– Но тебе «повезло», – с иронией сказал вор и заржал. – Что ж, и у крутого фраера бывают проколы. Судьба-злодейка любит хохмить.
Люсик сокрушенно вздохнул, изображая покорность судьбе, но на душе у него вдруг стало легко и приятно – обошлось! Ему очень не хотелось терять дружеское расположение Малеванного…
Неожиданно вор насторожился. Ему показалось, что он слышит шаги. Подав знак Люсику – ни звука! – Малеванный впился взглядом в звериную тропу.
Некоторое время возле озера ничего не происходило. Все так же гулял легкий ветерок по верхушкам деревьев и все так же орали попугаи. Только обезьяны почему-то затихли – наверное, ушли кормиться в банановую рощу.
Но вот треснула сухая ветка, потом зашелестели кусты, и на открытое место вышел… бомж!
Малеванный не выдержал и в полном восхищении толкнул Люсика локтем под бок – мол, гляди, какой я проницательный. Люсик изобразил на лице угодливое выражение и беспредельную преданность.
Минуты две Самусь постоял в полной неподвижности, внимательно рассматривая берега озера, а затем направился к одиноко стоящему дереву, патриарху лесного мира. Его мощный ствол венчала пышная крона, а толстые узловатые ветки начинались на высоте не менее трех метров от земли.
На удивление бомж выглядел бодрым и даже помолодевшим, несмотря на бороду и усы. Он шагал легко и упруго, а на его лице блуждала загадочная улыбка. За плечами Самуся висел его рюкзак, как всегда чем-то набитый, а в руках он держал великолепного фазана.
– Вот хмырь! – не удержался вор от комментариев. – Как он только ухитряется добывать такой козырный харч?
Малеванный говорил шепотом, на ухо Люсику. В ответ тот недоуменно пожал плечами и так же тихо спросил:
– Ну что, будем брать?
– Погодь. Это успеется. Узнаем, что ему здесь нужно.
– Не сбежит?
– Еще чего… – Малеванный достал пистолет. – Пуля догонит кого хочешь.
– Но мы ведь не собирались его убивать…
– А разве я так сказал? Нет, кончать его не будем. Бомж нам нужен. Это отличная рабочая лошадь. Пока мы не построим новый плот и не запасемся продуктами, он будет у нас пахать как папа Карло. Пистолет необходим для острастки. Когда над головой просвистит пуля, он сразу зароется в землю.
– Ну, не знаю…
– Ты в чем-то сомневаешься?
– Этот бомжара хитрый, как змей. Прыгнет в заросли – и привет. Он тут, я так думаю, уже все тропинки изучил. Чего не скажешь про нас.
– Что ты предлагаешь?
– Подобраться к нему поближе, чтобы действовать наверняка.
– Мысль хорошая, да как это сделать? Он может услышать. Тогда точно рванет когти, не успеешь и оглянуться. Давай пока посмотрим, чем он там занимается. А затем будем решать, как нам действовать.
Пока они перешептывались, Самусь положил под дерево фазана и, пятясь, отошел назад метров на двадцать. Затем он начал что-то вполголоса напевно говорить, обращаясь, как показалось компаньонам, к дереву.
– У него что, крыша поехала? – то ли утвердительно, то ли вопросительно произнес Малеванный.
Люсик промолчал, хотя был удивлен не меньше, чем вор. А бомж нес свою ахинею не останавливаясь. При этом его лицо пылало вдохновением.
Дальнейшее произошло так неожиданно и показалось затаившимся в засаде компаньонам настолько невероятным, что они на какое-то время погрузились в полную прострацию, густо приперченную ужасом.
На землю легко и грациозно спрыгнула огромная кошка. Это был молодой леопард. Внимательно посмотрев на Самуся – словно оценивая степень его доброты и порядочности, – зверь подошел к фазану, лег на землю и начал пожирать птицу, ловко выщипывая перья зубами и лапами.
– Мать твою… – наконец чуть слышно прошептал побелевшими губами Малеванный. – Мистика…
Люсик молчал. Его трясло как в лихорадке. Ему хотелось немедленно вскочить на ноги и бежать отсюда без оглядки. Но тело буквально приросло к земле, а сердце словно сжали клещами; оно пыталось вырваться и билось о грудную клетку с неимоверной силой.
Неожиданно леопард поднял голову и тихо, но угрожающе зашипел в сторону притаившихся компаньонов. А затем он схватил недоеденного фазана и двумя мощными прыжками бросил свое гибкое грациозное тело в заросли.
– Ветер повернул… – догадался вор и с облегчением вздохнул. – Теперь он дует от нас. Леопард почуял наш запах.
Самусь тоже понял, чего испугался леопард. Какое-то время бомж стоял неподвижно, пытаясь угадать, с какой стороны надвигается опасность, а потом вдруг упал на землю и исчез среди густой травы.
– Вот сволочь! – воскликнул Малеванный. – Номера выкидывает… Стой! Стой, кому говорю! Это свои, дурак! Сто-о-ой!!! Стрелять буду!
Он выбрался из зарослей и побежал к тому месту, где только что находился Самусь. Но бомжа и след простыл. Примятая трава указывала направление, и Малеванный с Люсиком вломились в джунгли, как стадо диких слонов, – с треском и криками.
– Вон он, смотрите! – закричал Люсик, указывая на небольшую полянку, которую как раз пересекал бомж перед тем, как скрыться за деревьями.
– Ложись!!! Пристрелю! – заорал не своим голосом Малеванный и пальнул поверх головы бомжа.
Но слова вора лишь подхлестнули Самуся и добавили ему прыти. Он даже не оглянулся. Эхо выстрела еще не вернулось, а бомж уже скрылся за спасительным зеленым занавесом.
– За ним! – скомандовал разгоряченный вор. – Не уйдешь, козел, все равно догоним…
Так они мчались не менее десяти минут – с воплями и матерщиной. Направление компаньоны выбирали по шуму, который производил Самусь. А бежал он на удивление быстро.
Причина такой необычной прыти (ведь дело происходило не на голой равнине, а в зарослях, где и с мачете особо не разгонишься) выяснилась довольно скоро. Оказалось, что Самусь нашел еще одну звериную тропу.
Она была поуже первой и шла не по прямой, а раскидывала петли между деревьев, но это почти не сказывалось на скорости передвижения Самуся и компаньонов, играющих в догонялки.
И все-таки Малеванный и Люсик начали постепенно настигать бомжа. Что ни говори, а молодость и нормальный образ жизни брали свое.
Вскоре Самусь уже был от них на расстоянии не более тридцати метров, но ни на уговоры Малеванного, ни на угрозы, ни на выстрелы он все равно не реагировал. Видимо, бомж решил, что лучше умереть, чем ходить под пятой у вора.
– Вот падло… – задыхаясь, хрипел Малеванный. – Догоню – заставлю землю жрать…
Едва он это сказал, тут все и случилось. Самусь остановился на миг, чтобы передохнуть (по крайней мере, так показалось его преследователям), и в следующее мгновение, как ракета, взмыл в воздух и исчез среди густой листвы, будто его прибрала нечистая сила.
– Бля-а… – только и сказал вор, опускаясь на землю, потому что в этот момент ему отказали ноги.
Его примеру последовал и Люсик, который был поражен увиденным не менее Малеванного. «Вознесение» Самуся было выше его понимания.
Они отдыхали минут пять. И за все это время никто из них не проронил ни слова. Казалось, что их поразил столбняк.
Первым зашевелился Малеванный.
– Подъем, – буркнул он. – Нужно посмотреть…
Что именно нужно посмотреть, он не уточнил, но Люсик понял и без лишних слов. Они подошли к дереву, под которым стоял бомж перед тем, как исчезнуть, и долго глазели вверх, а также искали какие-либо следы, способные прояснить ситуацию.
Но все их усилия остались втуне. Самусь и впрямь испарился – как фантом.
Глава 37
Гараня и Фиалка брели в воде по пояс, а временами и по горло, стараясь не отходить далеко от берега. Чтобы добраться до каменистого плато, к которому причаливали малайцы, им пришлось изрядно потрудиться. Оказалось, что оно находится в своеобразном амфитеатре, отгороженном от джунглей подковой из высоких скал.
Наверное, в скальной стене природного амфитеатра где-то был проход, но искать его можно было до скончания века. А потому Гараня принял решение взойти на плато со стороны океана.
Эта задача оказалась совсем не простой. Берег практически везде круто уходил вниз, и приходилось или брести в воде, или плыть, или прыгать по скользким камням, что было небезопасно.
Особенно неприятно и страшно было передвигаться в воде. В этом месте водилось много морских змей, и бедная Фиалка едва не теряла сознание, когда видела змеиную голову на поверхности воды, а тем более когда гибкое змеиное тело касалось ее рук или ног.
Гараня тоже чувствовал себя не лучшим образом, хотя знал, что большинство морских змей не склонны кусаться без причины. Поэтому и он, и Фиалка старались не наступить на змею, чтобы не сделать ей больно, ведь ответом мог быть лишь смертельный укус.
Когда они наконец вышли на берег, Фиалка упала без сил и начала истерически смеяться. Но уже спустя несколько секунд ее смех перешел в рьщания.
– Ты чего? – вяло спросил Гараня, который тоже здорово притомился.
– Я… я сейчас умру-у-у…
– Тебя что, змея укусила?! – вскочил на ноги Гараня.
– Нет… – Фиалка шмыгнула носом и вытерла слезы. – Я так боялась, так боялась…
– А… – Гараня снова лег. – Успокойся. Будем считать, что самое худшее уже позади.
– «Будем считать» или действительно позади?
– Не наезжай. Откуда я могу знать? Между прочим, мы понимали, что затеваем не просто ознакомительную прогулку вдоль побережья, а идем на разведку, которая неизвестно чем закончится. Так что не бери в голову ненужные мысли и отдыхай.
– Но больше в воду я не полезу, – решительно заявила Фиалка. – Только в нашей бухте.
– Было бы сказано… – буркнул себе под нос Гараня и ухмыльнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44