— Тогда в чем же дело?
— Я боюсь тебя… боюсь потерять свое тело, — прошептала Тео.
Что ж, ответ честный и вполне в духе Тео. Сильвестр погладил ее по щеке и сказал:
— Ты потеряешь свое тело в моем, но и я растворюсь в твоем. Но это больше чем соитие. Это слияние двух душ, дорогая.
— Но я ведь не останавливаю тебя. Пожалуйста, возьми меня.
Сильвестр кивнул, и Тео чуть не задохнулась от острой боли, но сдержала себя и не закричала. Но прежде чем боль утихла, Сильвестр взорвался оргазмом. Тео ощутила странное облегчение, так как не почувствовала в этом ни насилия, ни тем более потери себя, чего она боялась больше всего.
Сильвестр медленно разъединился с ней и виновато взглянул на Тео:
— Извини, я думал, что ты хочешь, чтобы все быстрее закончилось.
— Но я чувствую какую-то незавершенность, — растерянно проговорила Тео. — Или это не так?
Сильвестр рухнул на постель и облегченно рассмеялся:
— Да, дорогая моя цыганка, все так! Но ты еще получишь все, чего желаешь.
— А нельзя ли повторить прямо сейчас?
— Тебе следует кое-что узнать о мужской физиологии, — смеясь проговорил граф и сел. — Мне нужно время, чтобы восстановиться.
— У меня идет кровь? — Ни этот интимный вопрос, ни осмотр Сильвестра больше не смущали Тео.
— Полежи немного, а когда кровотечение кончится, мы попробуем снова.
Сильвестр лег на спину, положил голову Тео себе на плечо и начал вынимать шпильки, поддерживающие ее косы, сплетенные в сложный узор. Это одновременно и возбуждало, и успокаивало Тео.
У нее удивительный цвет волос, думал граф, проводя по ним пальцами, располагая их у нее на груди, чтобы волосы контрастировали с молочно-белой кожей. Она была так же не похожа на своих сестер физически, как и по темпераменту, хотя у Рози было нечто схожее с ней и в том и в другом.
Сильвестр коснулся ее груди и почувствовал, как затвердели ее соски.
— Ты уже отдохнул? — пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.
— А почему ты не хочешь узнать это сама? — предложил он.
— Так? — спросила Тео, скользя рукой вниз по его животу.
— Совершенно верно, — подтвердил Сильвестр, возбуждаясь от ее прикосновения.
На этот раз, когда они вновь занялись любовью, Тео была к этому готова, и в глазах у нее была решимость не упустить ни капли этих ощущений.
Граф нагнулся и поцеловал ее глаза.
— На этот раз не больно?
Тео покачала головой, у нее блестели глаза.
— Наоборот, просто восхитительно. Сильвестр тихо засмеялся и стал действовать более решительно. Когда все завершилось, он спросил:
— Ну, улеглись твои страхи, цыганка?
— Какие страхи? — со смешком переспросила она. — Никаких страхов, но мне ужасно хочется спать.
— Тогда спи.
Граф тоже закрыл глаза и в полудреме продолжал гладить ее волосы.
Тео пошевелилась и проснулась. Сон ее был так легок, что ей казалось, она и не засыпала вовсе. В ее памяти утехи любви были еще настолько живы, словно это произошло всего минуту назад.
Она потянулась и проговорила:
— Я умираю от голода.
— Ты ничего не ела во время приема, — сонно пробормотал Сильвестр. — Насколько я помню, ты была занята подготовкой нападения на мою мать.
— Я не хочу об этом вспоминать, — проговорила Тео, безуспешно пытаясь подавить зевок. — А то мы можем поссориться.
— Неужели? А я-то думал, что все уже уладилось.
— На время, — ответила Тео, сморщив нос. — Ты ведь не можешь мне пообещать, что я не буду с ней больше встречаться, так ведь?
— Да, не могу, — согласился он.
— А всегда ли ты будешь на моей стороне?
— Боюсь, что и этого я не могу тебе обещать. Сильвестр подшучивал над Тео, но она тем не менее нахмурилась.
— Сколько тебе было, когда умер твой отец?
— Три года. А что?
Он очень смутно помнил сэра Джошуа Джилбрайта. Настолько смутно, что все его представления об отце основывались на портрете, который остался в Джилбрайт-Хаус.
— И ты прожил всю жизнь с матерью и старшей сестрой?
Сильвестр покачал головой:
— Нет. Когда мне было пять лет, меня отдали в школу, и я почти не бывал дома. А в десять лет я поступил в Вестминстерский колледж и большую часть года проводил в нем.
— Но почему тебя отправили в школу так рано?
Тео ужаснулась. Пятилетний ребенок еще слишком мал, чтобы отрывать его от семьи.
Сильвестр пожал плечами. Он никогда не задумывался о своем детстве. Это был мир, в котором он существовал со своими школьными друзьями, и никто из них тогда не задавался вопросом, труден ли этот мир и правильно ли устроен. За исключением Нейла Джерарда, который пребывал в те годы в состоянии постоянного страха. Английская общая школа не для робких… не говоря уже о трусах. И снова смутное воспоминание настойчиво постучалось в его сознание. Сильвестр пытался ухватить его, но оно исчезло. Тео с недоумением смотрела на мужа, ожидая ответа.
— Мои попечители были уверены, что мальчик не должен расти без мужского общения. Они считали, что школьная среда предпочтительнее. — Улыбаясь, он убрал локон с ее лба. — Да не беспокойся ты так, цыганка. Я страдал, но в хорошей компании.
— Но все же страдал?
— Наверное, да. — Он опять пожал плечами. — Однако тогда мы на это не смотрели столь трагично.
— Но тебя не били?
— Постоянно, — усмехнувшись, ответил граф.
— И никогда не целовали и не обнимали?
— Боже мой, конечно же, нет!
Тео помрачнела еще больше. Неудивительно, что он так суров. И все же она знала, что под этой строгой, а порой и грозной внешностью таятся тепло, нежность и умение с юмором смотреть на окружающий мир. Надо только знать, как до этого достучаться.
— Все равно это ужасно, — заявила она и тут же перескочила на другую тему: — А не позавтракать ли нам? На кухне масса всякой еды. Я знаю, что там есть крабы под соусом, мусс из лосося и, насколько мне помнится, пирог с крольчатиной.
Тео спустила ноги с постели.
— Я принесу поднос.
— Тео, я не люблю есть в постели!
— Правда? А мне нравится.
— Ну да, потом крошки в простынях, все прилипает к коже.
— Мы потом протрясем простыни. Тео отправилась на поиски халата.
— Мы можем начать с бутылки бургундского 99-го года. Четвертая полка с левой стороны первого подвала в третьем ряду. Принеси, пожалуйста.
Сильвестр поднял бровь.
— Как-нибудь тебе надо будет начертить мне карту этих подвалов, иначе я заблужусь.
— Незачем. Если меня не окажется рядом, тебе поможет Фостер. Он знает подвалы не хуже меня.
Она исчезла за дверью и не видела, как нахмурился Сильвестр. Он не собирается ни в чем ни от кого зависеть. Но свадебная ночь не самый подходящий момент, чтобы обсуждать эту тему.
Во дворе слуга его светлости сидел рядом с быстро пустеющим бочонком эля и беседовал с бродячим коробейником, человеком из Лондона, который был рад встретить равного среди этого неотесанного деревенского мужичья.
— А твой-то хорош, связался черт с младенцем, — заметил коробейник.
— Ну я бы так не сказал, — возразил Генри. — Леди Тео себя в обиду не даст, а поместье знает как свои пять пальцев.
— Но по сравнению с мужем она все же младенец.
— А тебе-то что? — огрызнулся Генри. Замечания незнакомца задевали его чувство преданности графу. Коробейник пожал плечами:
— Да, собственно, ничего. Так в деревне болтают.
— Любят они посплетничать, во всяком случае, большинство из них, — заявил Генри.
— Все говорят о том, что девица — из рода Белмонтов, а его светлость — из другого семейства и между ними какая-то давняя ссора, — не унимался коробейник, нагибаясь, чтобы подставить кружку под кран бочонка. Струйка была совсем слабой, и он, тихо выругавшись, наклонил бочонок.
Генри хмыкнул:
— Ничего об этом не знаю. Кажется, все довольны. Его светлость получил хорошую жену, ее семья осталась в фамильном поместье. Всем хорошо, и все разумно.
— Может быть, и так, — нехотя кивнул незнакомец. — А его светлость любит охоту? Генри пожал плечами:
— Как и все господа, я полагаю. В хорошее утро он не прочь пройтись с ружьем.
— Мне говорили, здесь хорошая утиная охота на Вебстер-Пондз, — задумчиво проговорил коробейник. — Твой-то, наверное, об этом не знает, потому что деревенские берегут эти места для себя. Ну я пойду. Благодарю за компанию.
— Прощай. — Генри протянул незнакомцу руку, не слишком уверенный, что следует это делать, лондонец этот тип или нет. В этом собирателе сплетен было что-то неприятное. Но может быть, его светлость захочет прокатиться в Вебстер-Пондз… когда вдоволь насладится брачным ложем. Чуть улыбнувшись, Генри направился к группе молочниц, которые над чем-то хихикали. Он уже несколько недель присматривался к Бетси, розовощекой девушке, умеренно пышной, чтобы ее мог обхватить один мужчина.
— Идет, идет, — ткнула Бетси под ребро одна из девиц и зашептала: — Я же говорила, что он к тебе неравнодушен, Бетси!
— Да отстань ты, Нелли. — Бетси толкнула подругу локтем, но щеки ее зарделись.
— Не хочешь пройтись, малышка? — подмигнул, подходя, Генри, с удовольствием глядя на ее румянец. — Мы выпьем по стаканчику портера в гостинице.
— Ой, да меня дед убьет! — воскликнула Бетси. — Я не могу туда пойти. Честной девушке неприлично сидеть в пивной.
Глупышка, подумал Генри и чуть насмешливо покачал головой:
— Ну тогда просто пройдемся?
— Иди, иди, Бетси, — подталкивала ее подружка. — Дед не будет против. Мистер Генри настоящий джентльмен и на хорошей должности.
Бетси все еще сомневалась, и Генри уже начал подумывать, не слишком ли далеко он зашел. Но ведь простая прогулка ни к чему не обязывает, а он вовсе не собирался последовать примеру его светлости и вести невесту к алтарю. Во всяком случае, пока.
— Что ж, ладно, — проговорила Бетси, прежде чем он успел отказаться от своего предложения. — Только до деревни и по большой дороге.
Она уверенно взяла его под руку, что заставило Генри расценить ее румянец как притворство. Видимо, эти цветы предместий не так просты, как может показаться.
Пока Генри шагал с Бетси к деревне, мнимый коробейник прогуливался вдоль прудов Вебстер-Пондз. К вечеру утки усаживались на воду или прятались в высокой траве. Место действительно напоминало охотничьи угодья.
С какой стороны человек может подойти сюда из усадьбы? Незнакомец обошел вокруг пруда и решил, что наиболее вероятным будет путь с южной стороны, и стал пробираться через подлесок в поисках мест, где можно было бы поставить капканы.
Когда охотник бредет в утреннем тумане в надежде наполнить ягдташ, он не смотрит под ноги, боясь угодить в капкан, тем более на собственной земле.
Глава 12
— Тео, Тео! Где ты? — Эмили взбежала по лестнице на галерею, где Тео поджидала Сильвестра.
Услышав крик Эмили, она побежала ей навстречу, охваченная тяжелым предчувствием. Сестра была первой, кто посетил их со дня свадьбы. И если она явилась без предупреждения — значит, произошло нечто чрезвычайное.
Выражение лица сестры подтвердило ее догадку. Слезы катились по лицу Эмили, и весь ее вид был далек от обычной элегантности. Эмили была без шляпы, волосы ее растрепались, платье испачкано, туфли в грязи.
— Что случилось? — прокричала Тео с лестницы.
— Эдвард! Эдвард…
— Убит?!
У Тео кровь отхлынула от лица, горло перехватил спазм. Эмили отрицательно покачала головой, но при этом так сильно плакала, что не могла произнести ни слова. Тео схватила ее за плечи и встряхнула.
— Что с ним, Эмили? Ради Бога, скажи наконец!
— Успокойтесь!
Через холл к ним шел Сильвестр. Граф разговаривал с главным садовником, когда мимо них пробежала его свояченица. Вид ее говорил сам за себя, и граф немедленно последовал за ней.
— Спокойнее, — повторил он. — Что случилось?
— Это Эдвард, — ответила Тео, расстроенная так же, как и сестра. — С ним что-то случилось, но Эмили мне не говорит.
— Слезы все равно не помогут, — заявил граф, взял Эмили за руку и проводил в библиотеку. Тео последовала за ними.
Его спокойствие передалось Эмили, она постаралась совладать с собой.
Тео переминалась с ноги на ногу, нетерпеливо ожидая, когда же Эмили успокоится и сможет связно говорить.
— Эдвард ранен, — наконец пробормотала Эмили.
— Насколько серьезно? — спросила Тео, побледнев.
— Рука… ему ампутировали руку, — выдохнула Эмили и рухнула на диван, вновь разразившись рыданиями.
— Нет!
Тео была потрясена. Она попыталась представить себе Эдварда калекой и тут же в ужасе отогнала видение. Эдвард был ей другом, который учил ее фехтованию, с которым они вместе плавали в бухточке, когда были детьми, карабкались по утесам, лазали на деревья в поисках птичьих гнезд и охотились верхом.
Сильвестр подошел к Эмили. Ее рыдания грозили перейти в истерику.
— Эмили!
Граф обнял ее за плечи и повернул к себе лицом. Ее глаза ничего не выражали, рот был открыт в беззвучном крике.
Сильвестр хлопнул Эмили по щеке, и безумие в ее глазах сменилось недоумением, а затем они приобрели осознанное выражение.
— Прошу прощения, Эмили, но вы были на грани истерики.
— Мама тоже всегда так делает, — дрожащим голосом проговорила Тео.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47