Леди Лавиния на этот раз выглядела не такой уравновешенной и невозмутимой, какой привык ее видеть Линтон. Старушка встретила графа градом упреков и сочувственных восклицаний. Джастин терпеливо все это выслушал и лишь затем угрюмо произнес:
— Лучше скажите мне всю правду, матушка. Не старайтесь меня щадить.
Лавиния взяла Линтона под руку, и они стали медленно прогуливаться по гостиной. Старая графиня, бурно жестикулируя, рассказывала:
— Здесь такой скандал, Джастин! Думаю, вам не стоило оставлять жену одну на столько времени. Ваша матушка ежедневно допекала меня настойчивыми требованиями приструнить Даниэль, которая ее ни в грош не ставит. Но что я могла сделать? Этот ребенок и меня не желает слушать!
— Дорогая Лавиния, я все еще ничего не могу понять.
Но, слушая миссис Марч, Линтон чувствовал, как его постепенно охватывает отчаяние. А Лавиния продолжала говорить, время от времени сопровождая свои слова трагическими стонами:
— Джастин, в последние недели Даниэль много раз ездила к шевалье д'Эврону в любое время дня и ночи. И дело даже не в том, что при этом ее никто не сопровождал. Вашу супругу все время видят в экипаже рядом с шевалье. Причем ездят они не по парку или какому-нибудь другому вполне респектабельному месту, а неизменно направляются куда-то за пределы города.
Географические познания миссис Марч в Лондоне ограничивались лишь аристократическим центром и несколькими известными площадями. Всю остальную часть города она считала чуть ли не иностранной территорией.
— Следует ли мне заключить из ваших слов, Лавиния, что моя жена стала любовницей шевалье д'Эврона? — спросил Линтон, открывая табакерку, и таким безразличным тоном, что миссис Марч удивилась.
— Так, по крайней мере, говорят, — обреченно вздохнув, ответила старая женщина. — Не знаю, правда это или нет, но в любом случае Даниэль ведет себя очень неблагоразумно. И еще…
Лавиния замялась на секунду, видимо, набираясь смелости, затем выпалила одним духом:
— Простите меня, Джастин, но я не могла не заметить некоторого отчуждения в ваших отношениях за последнее время. Поймите, Даниэль очень импульсивна. И если вы ее чем-нибудь очень разозлили…
Последние слова Лавиния почти прошептала, но Линтон все понял:
— Итак, вы считаете, что Даниэль решила мне за что-то отомстить и завела любовника? Я в это не верю, мадам. Вы правильно сказали, что моя жена неблагоразумна и импульсивна. Но она не мстительна. У Даниэль есть общее дело с шевалье д'Эвроном, касающееся помощи их бывшим соотечественникам, попавшим здесь в трудное положение. Она занимается этим с моего разрешения, хотя я и не одобряю тех методов, которыми Даниэль, видимо, пользуется в мое отсутствие. Но вы можете смело положиться на меня. Когда будет нужно, я сумею направить ее на истинный путь. А сейчас, Лавиния, я хотел бы сказать вот что. Нам следует безотлагательно сделать эту деятельность моей жены достоянием самой широкой гласности и тем самым положить конец всяким слухам и грязным сплетням. Нам поможет, если шевалье д'Эврон будет постоянно находиться в кругу моих друзей, а его совместная с Даниэль помощь эмигрантам станет абсолютно легальной.
Лавиния подумала и утвердительно кивнула головой:
— Пожалуй, вы правы. И я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы помочь вам. Например, организую званый ужин, пригласив на него не только вас с Даниэль, но и д'Эврона. Конечно, при этом будут присутствовать также несколько важных персон. Это может принести те самые результаты, о которых вы говорите. Но надо ли положить конец ее поездкам?
— Будьте уверены, матушка, я это сделаю! — ответил Линтон со зловещей ноткой в голосе, не оставившей у леди Марч никаких сомнений в том, что он именно так и поступит.
Джастин отправился на поиски своего кузена. По правде говоря, он не был так твердо уверен в верности своей жены, как старался в этом убедить миссис Марч. Граф по-прежнему считал это маловероятным, но
полностью поручиться за Даниэль, как два месяца назад, уже не мог: за последнее время она изменилась неузнаваемо. Неожиданно обнаружилось, что Джастин далеко не так хорошо знает свою супругу, чтобы предвидеть все ее выходки и взрывы эмоций. Граф сильно подозревал, что его молодой кузен знает куда больше. Они с Даниэль были как брат и сестра. И даже если она не до конца откровенничала с Джулианом, все же он был далеко не дурак и, возможно, мог хладнокровно оценить создавшуюся ситуацию.
Как назло, Джулиана нигде не было видно. Линтон сбежал по лестнице, выскочил на улицу и бросился вниз по Альбермейл-стрит. Через несколько минут он уже дергал за шнурок звонка у двери Джулиана.
— Черт побери, Джастин, куда ты запропастился?! — воскликнул вместо приветствия молодой человек, открыв дверь. — Я уже места себе не находил! Думал, не случилось ли чего! Хорош же! Исчез на две недели, оставив меня одного со своей…
— Разве я тебе кого-то поручал, Джулиан? — очень вежливо перебил кузена граф. — Лучше предложи мне бокал красного вина. И давай сначала войдем в дом.
Спокойный тон Линтона, как всегда, подействовал на Джулиана отрезвляюще. Он закрыл за кузеном дверь и провел его в гостиную. Попросив у Джастина извинения за несдержанность, Джулиан выставил на стол графин кларета с двумя бокалами и наполнил их.
— Ну а теперь, кузен, — сказал Линтон, откидываясь на спинку стула, — ты мне скажешь всю правду о характере отношений между Даниэль и д'Эвроном.
— Спроси ее об этом сам, дорогой братец! Право, не понимаю, почему ты до сих пор этого не сделал? Я и так изо всех сил старался разоблачать всякие сплетни, пытался даже отговорить твою жену от этой опасной затеи. Но она не захотела меня слушать!
— Даниэль — любовница шевалье?
— Перестань молоть чушь, кузен! Конечно, нет. Она смотрит только на тебя, и надо быть полным слепцом, чтобы этого не видеть!
— Она сама все запутала. Правда, боюсь, что и я был немного дураком. Ведь я намного старше ее, Джулиан. И хотел дать возможность Даниэль взрослеть так, как она того пожелает.
— И с этой целью покинул ее, — резко оборвал графа Джулиан. — Как ты не можешь понять, что у твоей жены еще ветер гуляет в голове! Ей совершенно чуждо чувство самосохранения. Даниэль хорошо соображает только тогда, когда надо помочь другим, но я бы очень хотел, чтобы она раз и навсегда прекратила совершать подобные рейсы…
— Какие рейсы? — быстро подхватил Линтон.
— Об этом лучше спроси ее. Хотя чем скорее я освобожусь от непосильной ноши этой тайны, тем лучше. Даже если ты на меня вконец разозлишься за участие во всех ее филантропических затеях!
— Уверяю тебя, Джулиан, что вовсе не собираюсь злиться. Мне отлично известно, как Даниэль умеет убеждать. И я очень благодарен тебе за совет. А также — за кларет. Кстати, это любимое вино Данни.
— Она сама настояла, чтобы я приобрел это вино. Даниэль взяла под опеку мой винный погреб и покупает туда то же самое, что и в твой. Признаться, пока я не могу пожаловаться на ее вкус.
— Ты не прав, кузен, — усмехнулся Джастин. — Существует разница между вкусом и опытом. Даниэль имеет большой опыт в области виноделия, этим занимался ее дед. Но настоящего вкуса в ней нет ни на грош…
Теперь Джастин был вынужден ждать удобного случая для объяснения с женой. Однако когда он приехал к себе на Гросвенор-сквер, Даниэль дома не оказалось. Она была на каком-то званом вечере и обещала приехать только после ужина. Около полуночи граф отослал Питершама и Молли спать, а швейцару сказал, что намерен сам встретить ее светлость. Ему хотелось, чтобы как можно меньше домашних стали свидетелями позднего приезда молодой графини.
Джастин долго стоял у окна в библиотеке и следил за каждым проезжавшим экипажем. Наконец вдали появилась ее легкая коляска. Даниэль вышла и поднялась по лестнице к парадной двери в сопровождении молодого виконта. Оба они громко, заразительно смеялись. Это вызвало еще большее раздражение графа, хотя в том, что его жену провожает молодой человек, он не находил ничего предосудительного.
Парадная дверь распахнулась раньше, чем Даниэль позвонила. Граф с легким поклоном пропустил жену в холл.
— Надеюсь, вы приятно провели вечер? — спросил Линтон ровным голосом, хотя глаза его метали молнии.
Даниэль промолчала, чувствуя надвигающуюся грозу, и уныло поплелась вслед за мужем. Она уже хотела подняться по лестнице на второй этаж, когда Линтон остановил ее:
— Даниэль, я хотел бы с вами поговорить. Зайдемте на несколько минут в библиотеку.
— Джастин, сейчас очень поздно. И потом, я смертельно устала. Нельзя ли отложить наш разговор до утра?
— Если вы доставите мне неприятность, заставив применить силу, то будете об этом очень жалеть, — сказал граф весьма учтивым тоном, продолжая держать дверь в библиотеку открытой.
Какую-то долю секунды Даниэль колебалась, но тут же одумалась и проскользнула мимо графа в библиотеку. Щеки ее пылали.
— Что такое важное вы хотите мне сказать, милорд, если не можете даже повременить до утра?
— Очень многое, мадам. Я не желаю, приехав после двухнедельного отсутствия, обнаруживать свою жену предметом насмешек каждого лондонского сплетника, я не желаю, чтобы при моем появлении в клубе меня встречали смущенным шепотом и сочувственными взглядами. О чем вы думаете, Данни, позволяя себе такое вольное поведение в обществе шевалье д'Эврона? И, наконец, я не допущу, чтобы каждый болван, в том числе во Франции, величал меня рогоносцем.
— Ах, вот оно что! Гордость рода Линтонов! «Цезарь волен делать все, что захочет. Жена же Цезаря — вне подозрений». Так? Тогда выслушайте меня, милорд. Меня тошнит от подобного лицемерия, и я не намерена строить свою жизнь по этим правилам.
— Какого черта?! Что вы хотите этим сказать?
Даниэль решила пока придержать язык. Зная о неверности мужа, она не хотела обострять с ним отношения. Ее теперешнее положение было унизительным, но какая-то гордость в Даниэль еще осталась.
— Я имела в виду лишь то, что считаю нетерпимым двойной стандарт, принятый в обществе, — процедила она сквозь зубы и отвернулась. — Если бы шевалье д'Эврон был моим признанным любовником, то общество и не подумало бы осуждать нас обоих. Но оно не в состоянии допустить возможности существования между мужчиной и женщиной невинных, чисто дружеских отношений, а потому считает себя обязанным непременно облить меня грязью. Я не могу этого терпеть и не стану!
— А я не намерен терпеть продолжение разговора в таком тоне, — раздраженно ответил Линтон. — Вы вольны считать принятые в обществе правила лицемерными и ханжескими. Пусть так. Но вам придется научиться по ним жить. Теперь расскажите мне подробно, чем таким вы занимались в мое отсутствие с шевалье д'Эвроном, почему это чуть было не довело Джулиана до сердечного приступа и стало причиной всех этих толков о вашем неприличном, позорном поведении?
Даниэль подошла к окну, отдернула штору и некоторое время смотрела на дремлющую площадь. Сейчас он узнает все. Возможно, своим легкомысленным поведением она подсознательно провоцировала скандал, чтобы вызвать мужа на этот тяжелый разговор. Собственное двуличие терзало Даниэль, лишая ее сна ночью и покоя днем. К тому же если Джулиан уже признался Линтону, что знает правду, то честнее будет немедленно снять с кузена бремя хранителя чужой тайны.
— Хорошо, я все сейчас скажу. Но, боюсь, вам будет неприятно это слушать.
— В этом я не сомневаюсь, — отозвался ровным голосом Джастин. Он почувствовал, как внутреннее напряжение начинает быстро спадать. Ему стало ясно: сражение выиграно в результате всего лишь легкой перестрелки. — После того, что я уже слышал, — добавил он, — меня вряд ли можно еще больше расстроить. Так что смело говорите всю правду.
— Я раньше молчала только потому, что боялась вашей реакции: вы могли беспричинно разозлиться и не дать мне высказаться до конца. Тогда ситуация могла бы совсем выйти из-под контроля и разрушить нашу семью.
Даниэль уже не замечала, что эмоционально размахивает свободной от шторы рукой.
— Покороче, если можно.
Джастин слушал рассказ жены в глубочайшем молчании. Даниэль старалась не упустить ни одной детали из случившихся с ней приключений. Объяснила она и роль, которую во всем этом невольно играл Джулиан.
— Вы не должны его ни в чем обвинять, — горячо вступилась она за кузена. — У Джулиана не было другого выхода, как только хранить мою тайну.
— Я и не собираюсь винить кузена. Наоборот, на всю жизнь останусь его должником. Другое дело — шевалье.
— Он тоже ни в чем не виноват, Джастин. Я все делала сама. Все, что считала нужным. Он ни к чему меня не принуждал. Я даже не всегда с ним советовалась. Шевалье изо всех сил старался оградить меня от всяческих неприятностей, но очень скоро я поняла, что не нуждаюсь в этом. Для самозащиты мне оказалось достаточно револьвера в кармане платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75