— Может быть, даже сыграем в мушку, — оживилась Изобель.
— Посмотрим. — На лице Джудит особого восторга не наблюдалось. — В этой игре очень ограниченные возможности расчета, а значит, велик риск.
— Вот это слова настоящего игрока, леди Керрингтон, — послышался мягкий голос Агнес Баррет, и Джудит стоило огромного усилия скрыть, что она чувствовала в данный момент.
— Добрый вечер, леди Баррет. Вы только что приехали?
— Да. Арфистка уже выступала? — Ода!
— Говорят, дивный талант.
— Я в таких вещах плохо разбираюсь, леди Баррет.
— Понимаю. Иное дело — карты. Правда, леди Керрингтон? Особенно в салоне Амелии Долби, где собираются настоящие игроки или те, кого приводит туда нужда.
Джудит улыбнулась:
— Вы, сударыня, несомненно, появились там как раз по этой, последней причине.
— Я думаю, мы обе были там по этой причине. — Леди Баррет тоже слегка улыбалась. — Мужья ведь такие прижимистые насчет денег, не так ли? — Она с минуту не отрывала взгляда от Джудит, а потом, быстро извинившись, удалилась.
— Господи! — воскликнула Изобель, беря с подноса пирожное. — Джудит, ты объявила Агнес Баррет войну?
— Войну? С чего ты взяла?
— Не знаю. Мне показалось, что я даже слышу разрывы снарядов. — Довольная Изобель отправила в рот остатки пирожного.
Корнелия нахмурилась:
— Что-то между вами происходило. А что, не понимаю. Могу поклясться, когда леди Баррет стояла рядом… Впрочем, о чем я говорю… Все, иду играть в мушку. Играть и выигрывать.
— Я тоже, — объявила Изобель, подзывая лакея с подносом миндальных пирожных. — Играть с высокими ставками интересно, но я очень волнуюсь. — На сей раз она выбрала с клубничной начинкой. — Ой, как вкусно, просто прелесть. А ты почему не берешь, Джу?
— Мне испортил аппетит их заливной цыпленок. Кроме того, я вообще не сладкоежка.
— А для меня это просто наказание, — меланхолично проговорила Изобель. — Но как устоять перед искушением?.. Нет, я в конце концов растолстею, обязательно растолстею.
Джудит улыбнулась: — Итак, вы хотите играть в мушку. Придется идти и мне.
Она предпочла бы отправиться сейчас домой, лечь к постель с книжечкой, выпив перед этим горячего молоки с небольшим количеством бренди. Потом зашел бы Маркус и. выяснив, что она не в форме, подбросил бы дров в камин, сел к ней на постель, и начали бы они разговаривать.
Джудит с усилием улыбнулась и последовала за приятельницами в зал, где играли в мушку.
Часы в прокуренном зале пробили двенадцать, когда Маркус в Даффи-клубе прикончил свою порцию джина с водой и встал.
— Куда? — спросил Питер Уэлби, наблюдая за клубами дыма из своей глиняной трубки.
— Я должен встретиться с братом жены, — сказал ему Маркус. — Он должен быть сейчас у Уайта.
— Мне нравится этот Давенпорт. Приятный парень, — заметил Питер, тоже поднимаясь.
Он выбил трубку и передал лакею, который отнесет ее к стойке бара, где поместит в специальную ячейку. Там она будет дожидаться очередного визита хозяина.
— Я, пожалуй, пойду с тобой. — Питер взял свою трость и задержал взгляд на пустом бокале. — Как ты думаешь, достаточно гадости мы уже влили в свои желудки?
— Скорее нет, чем да. Во всяком случае, бокал приличного портвейна, думаю, нам не повредит, — ответил Маркус.
Себастьян играл в фараон, когда прибыл зять. Он стабильно выигрывал, но как-то беззаботно, с шуточками, так, что высокую горку жетонов и ассигнаций рядом с ним вроде бы никто и не замечал.
Банковал Грейсмер, и тут он увидел, что к столу приблизился Маркус. На мгновение их взгляды встретились, и Грейсмер вновь — уже в который раз — почувствовал под ложечкой противный холодок, как и в то утро, давным-давно, когда Керрингтон застал его с Мартой.
В прозрачных глазах графа вспыхнула ненависть. Маркиз встретил ее с холодным насмешливым презрением и посмотрел на Себастьяна.
— Себастьян, может быть, сделаете перерыв на пару минут? Мне пало с вами поговорить.
— Конечно. — Себастьян беззаботно перебирал карты. — Это мой последний круг, я уже заканчиваю…
Грейсмер снял верхнюю карту с колоды и открыл ее. Это был трефовый валет. Он положил его справа.
— Ну, вот все и кончено, — вздохнул виконт Миддлтон, толкая к нему пачку ассигнаций, лежащих рядом с его червовым валетом.
Граф снял вторую карту: король пик. Его он положил слева.
Себастьяну было весело. У него лежал туз. Он не уставал удивляться своему продолжающемуся везению и весело сказал:
— Да это все преходящее. Завтра же спущу все до нитки. Леди Удача — дама капризная.
Грейсмер взял лопаточку и толкнул к Себастьяну три ассигнации по пятьдесят гиней.
— Но вы не можете сейчас вот так встать и уйти, Давенпорт, Надо дать партнерам отыграться.
Что-то в голосе Грейсмера заставило Себастьяна насторожиться: раздражение, которое этот опытный игрок был не в силах скрыть. Себастьян бросил на него беглый взгляд и понял, что Грейсмер ожидает, что следующий заход будет его.
Себастьян примирительно пожал плечами и сел в кресло Граф начал сдавать и предложил:
— Прошу делать ставки, джентльмены.
Себастьян положил две ассигнации на семерку треф. Остальные тоже сделали свои ставки.
Грейсмер открыл первую карту и положил семерку треф справа от колоды.
Себастьян молча толкнул к нему его выигрыш. Граф улыбнулся и встретился с холодным взглядом Керрингтона.
— Попробуйте еще один заход, Себастьян. Может быть, вам снова повезет, — посоветовал Керрингтон.
Себастьян покачал головой.
— Не сегодня, милорд… Я к вашим услугам.
Он последовал за Маркусом к креслам у камина.
Грейсмер подложил семерку треф. Себастьян ожидал этого, хотя и не понял, как это было проделано. Себастьян знал много всяких трюков с картами, а вот сейчас пропустил. Догадывался, что Грейсмер придумает что-нибудь в этом роде, но проглядел. До сих пор Грейсмер играл по правилам, да и ставка-то была всего сто гиней. Что же заставило его выигрывать таким способом? Может быть, это просто тренировка, чтобы не потерять форму, как у них с Джудит? Или не может простить проигрыша, хотя бы и малого, человеку, которого решил ощипать?
Себастьян знал, что добился своего: Грейсмер наметил его в качестве очередной жертвы. Теперь надо усыпить его бдительность цепочкой последовательных выигрышей и проигрышей, пока не закрепится Джудит. Тогда у графа не возникнет никаких вопросов по поводу ее присутствия у карточного стола. Дело в том, что у мошенника никаким искусством не выиграешь. Жульничеству можно противопоставить только еще более хитрое жульничество. Себастьян еще поработает вместе с сестрой, еще как поработает… но торопиться не следует. И придется на проигрыши выделить больше средств, чем раньше предполагалось.
Приняв такое решение, Себастьян выбросил Грейсмера из головы, взял со столика бокал портвейна и с улыбкой обратился к Маркусу:
— Так что это за незаконченное дело, Маркус? Признаюсь, я сильно заинтригован.
— Я просто вам должен, — ответил Маркус и тоже взял бокал. — Сколько вы заплатили за лошадей Джудит?
— Немногим больше четырех сотен, — беспечно отозвался Себастьян. — Удачно выторговал.
— Прекрасно. — Маркус откинулся на спинку кресла, — А за кабриолет?
— По-моему, двести пятьдесят. Это, конечно, грабеж, но я решил не возмущаться.
— И совершенно правильно, — поспешил заверить его Маркус. — Если вас устроит, я мог бы дать вам чек в мой банк на шестьсот пятьдесят гиней.
Себастьян поперхнулся портвейном:
— Зачем?
— Но в данном случае вы действовали как торговый агент своей сестры.
— Да, конечно… но… О… — Наконец-то до него дошло. — Вы неправильно меня поняли, Маркус. Я просто покупал лошадей и кабриолет, а оплатила все Джудит, до единого пенни.
— Джудит?! — Маркус мгновенно выпрямился. — Не надо так шутить со мной, Себастьян. Мне прекрасно известно, что вашей сестре неоткуда взять такую сумму. Я недавно проверял все ее счета.
Он поставил бокал на стол.
— Я согласен с тем, чтобы Джудит имела своих лошадей и экипаж, но, как вы понимаете, расходы на это должны быть полностью моими.
Себастьян нахмурился. Куда же он забрался, в какие дебри? У него просто выпало из памяти, что Маркус не знает о материальной независимости Джудит. Ну хорошо, а как сейчас быть? Не может же он взять у Маркуса эти деньги. Это будет вообще черт знает что! После минутного размышления он спохватился:
— Вы где-то ошиблись, Маркус, В арифметике. Уверяю вас, моя сестра умеет выкручиваться. Может быть, она на чем-то сэкономила? Джудит, — добавил он с добродушной улыбкой, — берет совсем немного денег и буквально творит с ними чудеса.
— Откуда же она их… — Вопрос застыл на губах Маркуса, он все понял.
»Господи, как мог я быть таким наивным? Слепым? Значит, я ограничил ее в средствах, и она вновь принялась за старое».
— Я понимаю это так, что источником доходов Джудит являются ее карточные выигрыши. То есть она возобновила игру с высокими ставками. Ответьте мне, прав я или нет? — Голос у Маркуса был ровный, ни единого намека на то, что он кипит от гнева.
Себастьян взглянул на зятя; было очевидно, что водить его за нос бесполезно. Абсолютно бесполезно.
— А что вы хотели? Чтобы Джудит приняла ваши унизительные условия? Вы ограничили ее расходы и тем самым оставили ей единственный путь.
Маркус пропустил сказанное мимо ушей. Ровным голосом он продолжил:
— Вы можете сказать, сколько моя жена может вот таким способом получить за неделю?
Себастьян прикусил нижнюю губу:
— Это будет зависеть от того, где она будет играть и насколько нужны ей деньги. За хороший вечер она может сделать не меньше тысячи, не привлекая ничьего внимания. Разумеется, много больше, если играть на Пикеринг-стрит.
Маркус чувствовал, что в голове у него сейчас что-то изорвется.
— В общем, она взялась за старое?
— Поймите, Керрингтон, Джудит не такая, как другие женщины. У нее есть гордость, возможно, больше, чем у всех остальных. И если вы попробуете подавить ее волю, она будет сражаться не на жизнь, а на смерть! Никто, понимаете, никто никогда в жизни ею не командовал. Она никогда ни от кого материально не зависела. Если бы вы ей больше доверяли, ничего подобного не случилось бы.
— Я очень вам признателен за то, что вы сейчас сказали. — Маркус встал. — А теперь я прошу меня извинить. Мне надо разыскать вашу сестру. Все это произвело на меня такое сильное впечатление, что я ощущаю острую необходимость поделиться этим с ней.
С тяжелым сердцем Себастьян наблюдал за Маркусом, как тот, твердо ступая и держа голову подчеркнуто высоко, вышел из зала.
Брак сестры с самого начала был хрупким сооружением. И вот сейчас оно дало трещины. Можно ли здесь что-то поправить, покажет будущее. Но в любом случае у нее есть брат, и, несомненно, очень скоро Джудит понадобится его помощь. Выпив еще один бокал портвейна, Себастьян в ожидании развития событий отправился домой.
Глава 20
Маркус шагал по безлюдной улице. Ночь были темная, но ему сейчас было все едино — что ночь, что день. В душе клокотало жуткое варево: равные пропорции гнева, разочарования и еще чего-то, что можно было бы квалифицировать как печаль или сожаление. Сожаление, что вот разрушилась его вера в то, что их брак, построенный на песке, возможно было перенести на цементный фундамент. А он уже стал освобождаться от недоверия, начал испытывать к жене по-настоящему теплые чувства. К ней самой, а не к ее телу. И вдруг все мигом сгорело, остался один пепел.
»Значит, ей от меня нужно только одно — деньги. И если их недостаточно — она и думать не думает, в какое положение поставит меня, себя, — просто делает то, что хочет. Лицедействует, как всегда. Ни малейшего желания стать моей женой в полном смысле этого слова, как-то приспособить свой образ жизни, как-то попытаться понять, что у нее теперь есть определенные обязанности, что положение ее обязывает. Нет, она только пыталась использовать преимущества этого положения. Она использовала меня, причем с самого начала».
На углу Дюк-стрит и Пиккадилли от столь грустных размышлений его заставили оторваться какие-то крики. По тротуару двигалась группа молодых людей примерно возраста Чарли. В общем, золотая молодежь. Они шагали рука об руку, пьяные, и размахивали бутылками с бургундским. Один из них изредка палил в воздух из какого-то старинного пистолета. Этот шум привлек внимание полицейского. Он вышел из переулка и высоко поднял фонарь, чтобы рассмотреть, что там творится. Это было его ошибкой. С диким гиканьем банда рванула вперед и мгновенно окружила этого человека. Выкрикивая ругательства, они издевательски начали гонять его по кругу, награждая тумаками.
Наконец-то гнев Маркуса — а он достиг к тому времени уже наивысшей точки кипения — нашел выход. Он ринулся к ним и, прорвавшись в центр круга, начал работать тростью. Работал он хорошо, да и трость была крепкая. Дебоширы вначале опешили, потом попытались оказать сопротивление, но тщетно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46