Это скоро пройдет. Это только музыка.
– Это музыка моего сна, – говорит Улиания и продолжает играть.
Ее музыка упоительна, немного безумна и исполнена страсти. Улиании кажется, что едва она касается лунных струн кончиками пальцев, как в мире происходит нечто. Рождаются дети. Всходит пшеница. Ангелы спускаются к пастухам…
О эта музыка!
О, если б этот сон никогда не прекращался! Она готова стать сама музыкой, чтобы наполнять весь мир светом!
Отраженным светом луны…
И тут колдун толкает ее.
Она сбивается с ритма.
Арфа издает печальную и пронзительную ноту.
И от этого в помещении словно проносится шквал. Он выбивает все стекла и даже, кажется, кое-где рушит стены.
Но самое ужасное – музыка пропала!
Нет красоты, нет силы, нет блаженства!
И вместо этого приходит ярость. Улиании кажется, что сейчас арфа вспыхнет в ее руках – до того она разъярена. Она поворачивается к проклятому колдуну…
И получает звонкую пощечину!
– Ты забыла, что должна делать?! – кричит он на нее. – Ты забыла, о чем мы договаривались?! Знай свое место, тварь, и делай то, что тебе приказывают! Иначе я позову его.
Кого его?
Это звучит страшно.
Тем более во сне.
Она горько плачет, словно маленький ребенок. Никак не может удержаться. И от этого ей стыдно перед колдуном. Она понимает, что он никакой не друг ей, даже не приятель. Он хочет, чтобы она просто выполнила его волю.
Слезы капают на ее белый плащ.
– Ну не реви, не реви, – умиротворяющее говорит колдун. – Не распускай сопли, ты же ведьма. Сама виновата. Разозлила меня, вот я и не сдержался. Ну извини.
– Это была музыка! – сквозь слезы восклицает она, но слезы уже высыхают.
– Это была ерунда, не способная нам помочь. – В глазах колдуна по-прежнему не гаснет алый огонь. – Начни все сначала. Играй на Арфе так, как нужно.
– Разве это не мой сон? – спрашивает она колдуна. – Разве здесь я не могу делать всего, что захочу?
– Нет. Это наш общий сон. Играй. Играй, пока луна в силе.
«Луна в силе. Луна в силе…»
И она снова касается призрачных струн.
Теперь музыка звучит иначе. Она холодна, тревожна и пронзительна. Мелодия то вздымается, то опадает, подобно волнам штормового моря. А еще… Еще в эту мелодию откуда-то пришли голоса.
Неизмеримо печальные, тоскливо завывающие мужские и женские голоса. Это словно был хорал забвенных и проклятых духов, их стенания и жалобы, призрачные, бесконечные…
От такой музыки и хора холод разливается по груди, становятся дыбом волосы. Улиании кажется, что она окружена сонмами неупокоенных мертвецов, и хотя они не могут причинить ей вреда, они уже причиняют ей душевную боль. Ведьме кажется, что из ее сердца по капле вытекает кровь.
А музыка все звучит.
Колдун глядит на Улианию и улыбается. У него острые, нечеловеческие клыки и змеиные глаза.
– Вот теперь ты делаешь все правильно, – скрежещет колдун.
Хор призраков поет все громче, вторя музыке, что льется с ее пальцев вместе с лунным светом. Наверное, эта музыка никогда не кончится. Нет, кончится – тогда, когда из ее сердца упадет на каменный пол последняя капля крови.
– Не теряй времени, – требует колдун. – Слышишь пение призраков и элементалей? Они готовы, готовы все. От тебя требуется только соло. Твой голос. Твоя песня, Улиания. Ну же, будь решительней!
Колдун снова бросает сушеных трав на жертвенник. Вместо того чтобы затлеть, травы вдруг вспыхивают каким-то призрачным светом. Тени, мириады теней заполняют зал, и каждая тень двигается, и еще… Каждая тень обладает страшной голодной ненавистью.
И эта ненависть направлена на Улианию.
– Пой! – приказывает колдун.
И она повинуется ему, хотя в тот миг, когда она начинает петь, ей кажется, что острый меч рассекает ее тело пополам.
Она поет:
Пришла ночь последней луны.
Пришла ночь голодных духов.
Пришла ночь черных мыслей.
Никто эту ночь не остановит.
Не ходи из дома этой ночью,
А проспать ее даже и не думай:
Злые духи, голодные твари
Выпьют твой разум, оледенят сердце.
За этой ночью не будет рассвета.
За этой ночью будет ночь другая –
Страшнее еще, темнее –
Ночь открытия преисподней.
Не спасешься ни добром, ни миром
От Тьмы, что на землю приходит,
От Зла, что в потемках вершится.
От Смерти, что тебя настигает.
Имя Тьмы – Полуночное Горе.
Имя Зла – Разрушенная Правда.
Имя Смерти – Иссахар Великий!
– Иссахар! – громко взывает колдун. Он поднимает чашу с кипящей козлиной кровью и торчащим из нее ножом и швыряет вверх, как будто это мяч. Чаша сверкнула в высоте и исчезла, ни капли крови не пролилось из нее.
– Первая жертва принята! – возглашает колдун. – Ты молодец, Улиания! Ты все правильно сделала. Как я рад, что сумел направить тебя по верному пути!
– Это плохой сон, – шепчет Улиания, чувствуя страшную слабость во всех членах. – Я хочу, чтобы он кончился. Я хочу проснуться.
Колдун хохочет ей в лицо:
– Сон, детка?! Это никакой не сон, это все явь, явь, которую мы с тобой сотворили! Очнись и оглянись вокруг!
Колдун слегка хлопнул Улианию по щеке. Она вздрогнула и резко выдохнула. И поняла!
Да, это никакой не сон!
Она вспомнила, вспомнила!
…До ночи полнолуния она заколдованной фарфоровой куклой простояла в закрытом подвале-лаборатории колдуна Котохи (так вот каково его Истинное Имя!). А потом он пришел и расколдовал ее. Но словно ввел в транс, лишил воли, полностью подчинил себе. Иначе откуда на ней эта одежда – она не помнит, что сама и одевалась. И пока она была в трансе, Котоха (будь проклято его Истинное Имя!) делал с нею, что хотел.
А хотел он одного.
Чтобы она вызвала Иссахара.
И теперь это свершилось. В ее руках Лунная арфа элементалей, и при помощи этого могущественного артефакта она вызвала из мира духов в мир людей самую злобную тварь, какую только можно себе представить.
Так вот оно, ее главное Злое Колдовство.
Грянул гром. Потом еще и еще, словно кто-то забивал гвозди в крышку небесного гроба. Внезапно появились тучи, темные и тяжелые, как асфальтовые плиты. Они закрыли луну, волшебный свет исчез, и Улиания (Юля! Юля!) увидела, что Арфа в ее руках превратилась просто в кусок старого дерева. А потом… Арфа рассыпалась прахом.
– Я так и знал, – самодовольно сказал Котоха, – что Арфа превратится в пыль, если с ее помощью вызвать темного духа. Ну и пусть. Главное уже сделано. Юленька, радуйся: мы только что провернули великое дело!
– Какое? – Голос плохо повиновался Юле.
– Ты все-таки дурочка. Или все забыла, пока у меня в подвале куклой стояла. Нам нужен был Иссахар, дух разрушения и порабощения. И вот он здесь.
– Где? Не вижу, – проговорила девушка.
Тоска рвала ее душу на части.
– Он здесь, здесь, прямо в этом помещении. Я вижу его зеленые, бесконечно злые глаза, его призрачное тело, похожее на тело ящерицы, его гребенчатый хвост и огромные лапы с когтями, – перечислял колдун Котоха, он же Изяслав Радомирович Торчков.
– А что это за помещение? – огляделась Юля.
– Склад завода резино-технических изделий. Ну, этот завод ты хорошо помнишь.
– Да. Я превратила директора этого завода в хорька, чтобы он больше не смел задерживать рабочим зарплату.
– Вот-вот. Черт с ним, с директором. Самое главное вот что: за эту ночь от завода камня на камне не останется.
– Как?
– Иссахар все разрушит. До основания, нет, даже еще глубже! Утром люди придут на работу, а вместо их завода – огромный котлован и кучи мусора! Впрочем, нет, мусор надо убрать, Иссахар уберет.
– А дальше?
– А дальше самое главное, Юлечка, дурочка ты моя…
Громовой раскат. Видимо, будет такой ливень…
– Дальше, дурешка, на месте разрушенного заводишки начнется самое грандиозное строительство.
– Я вспомнила, – потерянно сказала Юля. – Здесь будет восстановлено капище древнего бога Соммуза, его еще называют богом заброшенных дорог и забытых перекрестков. Так?
– Так, – довольно сказал Изяслав Радомирович. – Видишь, как хорошо, что память к тебе вернулась.
– Этот бог вам нужен, чтобы повелевать Щедрым. Вы же будете первожрецом…
– Верно. Первоверховным жрецом. Но повелевать я буду не только и не столько Щедрым, – улыбаясь во весь свой жуткий рот, сказал колдун Котоха. – Почти рядом областной центр – город Холмец. И еще три города: Калгановск, Белореченск и Мухнов. Маленькие городишки, но если и там поставить капища Соммузу…
– Что?
– Соммуз обретет силу, нужную для завоевания таких мегаполисов, как, к примеру, Владивосток.
– А зачем вам Владивосток? – устало спросила Юля.
– Дура ты, – с сожалением констатировал Котоха. – Ничего в геополитике не понимаешь. Да и поздно тебе что-нибудь понимать. Эй, ты, безымянный! Выходи. Я намерен выполнить свое обещание.
Гром, гром, гром!
И вот наконец струи ливня, тугие и толстые, как свинцовые плети, принялись полосовать измученную землю.
– Это Иссахар, – довольно сказал Котоха. – Он всегда начинает разрушение с небольшого дождика. Эй, безымянный! Ты где? Ты уже передумал? Вот твоя жертва.
– О чем вы говорите? – спросила Юля, машинально выходя за края пентакля.
– А ты уже забыла, что за тобой охотится киллер? – усмехнулся Изяслав Радомирович. – Я тебя защитил от него. На некоторое время. Теперь ты выполнила то, что от тебя требовалось, и больше мне не нужна. И я с легким сердцем передаю тебя твоему убийце. Все-таки ты очень и очень злая ведьма, Юля Ветрова. Убить тебя – самый правильный шаг.
– Сволочь, – одними губами сказала Юля, глядя на Котоху.
– А сама-то, – с улыбкой ответил он. – Можно подумать, ангел с крыльями.
И колдун резко, неожиданно толкнул обеими руками Юлю в грудь. Юля вылетела из защитного пентакля, упала, сильно ударилась плечом о каменный пол. Глаза ей на миг застлал кровавый туман боли. А когда в глазах прояснилось, она приподняла голову и наконец увидела лицо своего убийцы.
– Нет, – сказала она. – Пожалуйста, убивай меня, но только не сейчас.
– Это почему? – удивился убийца. Как он был одет, Юля не могла разглядеть из-за плаща – черного длинного плаща, у горла заколотого брошью в виде знака бесконечности. Юле, честно говоря, порядком осточертела эта брошь, неизвестно что кроме «бесконечности» обозначающая!
Бесконечную муку?
Бесконечную глупость?
Скорее всего, второе.
– Почему я не должен убивать тебя сейчас? – переспросил убийца.
– Потому что перед смертью я хочу попрощаться со своими друзьями. Устроить прощальный вечер. Или день. Или хотя бы утренник. А еще я хочу перед смертью узнать, кто тебя послал.
– Это я тебе гарантирую. А вот насчет прощальной вечеринки с друзьями… Как-то это странно.
– Она сбежит, – быстро сказал Изяслав Радомирович. – Убей ее сейчас же!
Убийца наставил на Котоху «моссберг»:
– Я не люблю, когда меня учат, что делать, а что нет. Такие учителя, как правило, на свете не заживаются.
– Извини, – трусливо поджался Котоха.
Убийца повернулся к Юле. Посмотрел вопросительно.
– Я никуда от тебя не сбегу, – сказала Юля. – Слово ведьмы.
– Слово ведьмы дорогого стоит. Ладно, устраивай прощальную вечеринку, так и быть. Но учти, я тоже буду присутствовать. Незримо.
– Я не сомневалась в этом, – слабо улыбнулась Юля.
Стены завода резино-технических изделий принялись дрожать и крошиться под бешеными струями ливня. Это начинал свою работу Иссахар.
Дым – он как будто машет на прощанье…
Он голубой, а иногда лиловый
Или зеленый, словно мир подводный…
Когда-нибудь мы тоже станем дымом.
Эрика Джонг. Ведьмы
ЭПИЛОГ
Пепел.
Ей опять снился пепел. Безумное, бесцельное сражение с пеплом.
И потому она рано проснулась.
Дом Анны Николаевны был грустен и тих. Единственное, что нарушало его тишину, было шумом извне – бесконечный дребезг дождя, свалившегося на Щедрый вместе с Иссахаром.
– Наверное, сейчас Иссахар уже полностью разрушил завод, – сказала Юля, садясь в постели.
Она глянула на часы. Половина седьмого утра. Да, если Иссахар работает, как хорошая строительно-разрушительная компания, то он уже должен превратить завод резино-технических изделий в не поддающиеся никакому восстановлению руины.
– Будь проклят этот Котоха, – вздохнула Юля. Проклятие у нее вышло слабеньким, это она сама чувствовала. Просто не было у нее сил.
В спальню бесшумно проникла Мадлин. Вспрыгнула на кровать к Юле, потерлась ушком о безвольно лежащую вдоль одеяла руку девушки.
– Ю-у-ля, – промурлыкала Мадлин. – Ты рано встала сегодня.
– Да, – погладила кошку Юля. – Какой смысл спать в свое последнее утро?
– Ю-уля, – коготки Мадлин впились в край одеяла, – ты не должна поддаваться этому убийце. Ты должна сразиться. Ты должна отстоять свою жизнь во что бы то ни стало. У тебя есть друзья, у тебя есть сила…
– Я дала слово ведьмы, и он убьет меня. Так решено, Мадлин. Давай не будем портить этот день сетованиями на то, что я могла бы ещё сделать. Я и так слишком много… натворила.
Юля встала с кровати, аккуратно в последний раз застелила ее. Затем подошла к шкафу и взяла с полки банный халат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Это музыка моего сна, – говорит Улиания и продолжает играть.
Ее музыка упоительна, немного безумна и исполнена страсти. Улиании кажется, что едва она касается лунных струн кончиками пальцев, как в мире происходит нечто. Рождаются дети. Всходит пшеница. Ангелы спускаются к пастухам…
О эта музыка!
О, если б этот сон никогда не прекращался! Она готова стать сама музыкой, чтобы наполнять весь мир светом!
Отраженным светом луны…
И тут колдун толкает ее.
Она сбивается с ритма.
Арфа издает печальную и пронзительную ноту.
И от этого в помещении словно проносится шквал. Он выбивает все стекла и даже, кажется, кое-где рушит стены.
Но самое ужасное – музыка пропала!
Нет красоты, нет силы, нет блаженства!
И вместо этого приходит ярость. Улиании кажется, что сейчас арфа вспыхнет в ее руках – до того она разъярена. Она поворачивается к проклятому колдуну…
И получает звонкую пощечину!
– Ты забыла, что должна делать?! – кричит он на нее. – Ты забыла, о чем мы договаривались?! Знай свое место, тварь, и делай то, что тебе приказывают! Иначе я позову его.
Кого его?
Это звучит страшно.
Тем более во сне.
Она горько плачет, словно маленький ребенок. Никак не может удержаться. И от этого ей стыдно перед колдуном. Она понимает, что он никакой не друг ей, даже не приятель. Он хочет, чтобы она просто выполнила его волю.
Слезы капают на ее белый плащ.
– Ну не реви, не реви, – умиротворяющее говорит колдун. – Не распускай сопли, ты же ведьма. Сама виновата. Разозлила меня, вот я и не сдержался. Ну извини.
– Это была музыка! – сквозь слезы восклицает она, но слезы уже высыхают.
– Это была ерунда, не способная нам помочь. – В глазах колдуна по-прежнему не гаснет алый огонь. – Начни все сначала. Играй на Арфе так, как нужно.
– Разве это не мой сон? – спрашивает она колдуна. – Разве здесь я не могу делать всего, что захочу?
– Нет. Это наш общий сон. Играй. Играй, пока луна в силе.
«Луна в силе. Луна в силе…»
И она снова касается призрачных струн.
Теперь музыка звучит иначе. Она холодна, тревожна и пронзительна. Мелодия то вздымается, то опадает, подобно волнам штормового моря. А еще… Еще в эту мелодию откуда-то пришли голоса.
Неизмеримо печальные, тоскливо завывающие мужские и женские голоса. Это словно был хорал забвенных и проклятых духов, их стенания и жалобы, призрачные, бесконечные…
От такой музыки и хора холод разливается по груди, становятся дыбом волосы. Улиании кажется, что она окружена сонмами неупокоенных мертвецов, и хотя они не могут причинить ей вреда, они уже причиняют ей душевную боль. Ведьме кажется, что из ее сердца по капле вытекает кровь.
А музыка все звучит.
Колдун глядит на Улианию и улыбается. У него острые, нечеловеческие клыки и змеиные глаза.
– Вот теперь ты делаешь все правильно, – скрежещет колдун.
Хор призраков поет все громче, вторя музыке, что льется с ее пальцев вместе с лунным светом. Наверное, эта музыка никогда не кончится. Нет, кончится – тогда, когда из ее сердца упадет на каменный пол последняя капля крови.
– Не теряй времени, – требует колдун. – Слышишь пение призраков и элементалей? Они готовы, готовы все. От тебя требуется только соло. Твой голос. Твоя песня, Улиания. Ну же, будь решительней!
Колдун снова бросает сушеных трав на жертвенник. Вместо того чтобы затлеть, травы вдруг вспыхивают каким-то призрачным светом. Тени, мириады теней заполняют зал, и каждая тень двигается, и еще… Каждая тень обладает страшной голодной ненавистью.
И эта ненависть направлена на Улианию.
– Пой! – приказывает колдун.
И она повинуется ему, хотя в тот миг, когда она начинает петь, ей кажется, что острый меч рассекает ее тело пополам.
Она поет:
Пришла ночь последней луны.
Пришла ночь голодных духов.
Пришла ночь черных мыслей.
Никто эту ночь не остановит.
Не ходи из дома этой ночью,
А проспать ее даже и не думай:
Злые духи, голодные твари
Выпьют твой разум, оледенят сердце.
За этой ночью не будет рассвета.
За этой ночью будет ночь другая –
Страшнее еще, темнее –
Ночь открытия преисподней.
Не спасешься ни добром, ни миром
От Тьмы, что на землю приходит,
От Зла, что в потемках вершится.
От Смерти, что тебя настигает.
Имя Тьмы – Полуночное Горе.
Имя Зла – Разрушенная Правда.
Имя Смерти – Иссахар Великий!
– Иссахар! – громко взывает колдун. Он поднимает чашу с кипящей козлиной кровью и торчащим из нее ножом и швыряет вверх, как будто это мяч. Чаша сверкнула в высоте и исчезла, ни капли крови не пролилось из нее.
– Первая жертва принята! – возглашает колдун. – Ты молодец, Улиания! Ты все правильно сделала. Как я рад, что сумел направить тебя по верному пути!
– Это плохой сон, – шепчет Улиания, чувствуя страшную слабость во всех членах. – Я хочу, чтобы он кончился. Я хочу проснуться.
Колдун хохочет ей в лицо:
– Сон, детка?! Это никакой не сон, это все явь, явь, которую мы с тобой сотворили! Очнись и оглянись вокруг!
Колдун слегка хлопнул Улианию по щеке. Она вздрогнула и резко выдохнула. И поняла!
Да, это никакой не сон!
Она вспомнила, вспомнила!
…До ночи полнолуния она заколдованной фарфоровой куклой простояла в закрытом подвале-лаборатории колдуна Котохи (так вот каково его Истинное Имя!). А потом он пришел и расколдовал ее. Но словно ввел в транс, лишил воли, полностью подчинил себе. Иначе откуда на ней эта одежда – она не помнит, что сама и одевалась. И пока она была в трансе, Котоха (будь проклято его Истинное Имя!) делал с нею, что хотел.
А хотел он одного.
Чтобы она вызвала Иссахара.
И теперь это свершилось. В ее руках Лунная арфа элементалей, и при помощи этого могущественного артефакта она вызвала из мира духов в мир людей самую злобную тварь, какую только можно себе представить.
Так вот оно, ее главное Злое Колдовство.
Грянул гром. Потом еще и еще, словно кто-то забивал гвозди в крышку небесного гроба. Внезапно появились тучи, темные и тяжелые, как асфальтовые плиты. Они закрыли луну, волшебный свет исчез, и Улиания (Юля! Юля!) увидела, что Арфа в ее руках превратилась просто в кусок старого дерева. А потом… Арфа рассыпалась прахом.
– Я так и знал, – самодовольно сказал Котоха, – что Арфа превратится в пыль, если с ее помощью вызвать темного духа. Ну и пусть. Главное уже сделано. Юленька, радуйся: мы только что провернули великое дело!
– Какое? – Голос плохо повиновался Юле.
– Ты все-таки дурочка. Или все забыла, пока у меня в подвале куклой стояла. Нам нужен был Иссахар, дух разрушения и порабощения. И вот он здесь.
– Где? Не вижу, – проговорила девушка.
Тоска рвала ее душу на части.
– Он здесь, здесь, прямо в этом помещении. Я вижу его зеленые, бесконечно злые глаза, его призрачное тело, похожее на тело ящерицы, его гребенчатый хвост и огромные лапы с когтями, – перечислял колдун Котоха, он же Изяслав Радомирович Торчков.
– А что это за помещение? – огляделась Юля.
– Склад завода резино-технических изделий. Ну, этот завод ты хорошо помнишь.
– Да. Я превратила директора этого завода в хорька, чтобы он больше не смел задерживать рабочим зарплату.
– Вот-вот. Черт с ним, с директором. Самое главное вот что: за эту ночь от завода камня на камне не останется.
– Как?
– Иссахар все разрушит. До основания, нет, даже еще глубже! Утром люди придут на работу, а вместо их завода – огромный котлован и кучи мусора! Впрочем, нет, мусор надо убрать, Иссахар уберет.
– А дальше?
– А дальше самое главное, Юлечка, дурочка ты моя…
Громовой раскат. Видимо, будет такой ливень…
– Дальше, дурешка, на месте разрушенного заводишки начнется самое грандиозное строительство.
– Я вспомнила, – потерянно сказала Юля. – Здесь будет восстановлено капище древнего бога Соммуза, его еще называют богом заброшенных дорог и забытых перекрестков. Так?
– Так, – довольно сказал Изяслав Радомирович. – Видишь, как хорошо, что память к тебе вернулась.
– Этот бог вам нужен, чтобы повелевать Щедрым. Вы же будете первожрецом…
– Верно. Первоверховным жрецом. Но повелевать я буду не только и не столько Щедрым, – улыбаясь во весь свой жуткий рот, сказал колдун Котоха. – Почти рядом областной центр – город Холмец. И еще три города: Калгановск, Белореченск и Мухнов. Маленькие городишки, но если и там поставить капища Соммузу…
– Что?
– Соммуз обретет силу, нужную для завоевания таких мегаполисов, как, к примеру, Владивосток.
– А зачем вам Владивосток? – устало спросила Юля.
– Дура ты, – с сожалением констатировал Котоха. – Ничего в геополитике не понимаешь. Да и поздно тебе что-нибудь понимать. Эй, ты, безымянный! Выходи. Я намерен выполнить свое обещание.
Гром, гром, гром!
И вот наконец струи ливня, тугие и толстые, как свинцовые плети, принялись полосовать измученную землю.
– Это Иссахар, – довольно сказал Котоха. – Он всегда начинает разрушение с небольшого дождика. Эй, безымянный! Ты где? Ты уже передумал? Вот твоя жертва.
– О чем вы говорите? – спросила Юля, машинально выходя за края пентакля.
– А ты уже забыла, что за тобой охотится киллер? – усмехнулся Изяслав Радомирович. – Я тебя защитил от него. На некоторое время. Теперь ты выполнила то, что от тебя требовалось, и больше мне не нужна. И я с легким сердцем передаю тебя твоему убийце. Все-таки ты очень и очень злая ведьма, Юля Ветрова. Убить тебя – самый правильный шаг.
– Сволочь, – одними губами сказала Юля, глядя на Котоху.
– А сама-то, – с улыбкой ответил он. – Можно подумать, ангел с крыльями.
И колдун резко, неожиданно толкнул обеими руками Юлю в грудь. Юля вылетела из защитного пентакля, упала, сильно ударилась плечом о каменный пол. Глаза ей на миг застлал кровавый туман боли. А когда в глазах прояснилось, она приподняла голову и наконец увидела лицо своего убийцы.
– Нет, – сказала она. – Пожалуйста, убивай меня, но только не сейчас.
– Это почему? – удивился убийца. Как он был одет, Юля не могла разглядеть из-за плаща – черного длинного плаща, у горла заколотого брошью в виде знака бесконечности. Юле, честно говоря, порядком осточертела эта брошь, неизвестно что кроме «бесконечности» обозначающая!
Бесконечную муку?
Бесконечную глупость?
Скорее всего, второе.
– Почему я не должен убивать тебя сейчас? – переспросил убийца.
– Потому что перед смертью я хочу попрощаться со своими друзьями. Устроить прощальный вечер. Или день. Или хотя бы утренник. А еще я хочу перед смертью узнать, кто тебя послал.
– Это я тебе гарантирую. А вот насчет прощальной вечеринки с друзьями… Как-то это странно.
– Она сбежит, – быстро сказал Изяслав Радомирович. – Убей ее сейчас же!
Убийца наставил на Котоху «моссберг»:
– Я не люблю, когда меня учат, что делать, а что нет. Такие учителя, как правило, на свете не заживаются.
– Извини, – трусливо поджался Котоха.
Убийца повернулся к Юле. Посмотрел вопросительно.
– Я никуда от тебя не сбегу, – сказала Юля. – Слово ведьмы.
– Слово ведьмы дорогого стоит. Ладно, устраивай прощальную вечеринку, так и быть. Но учти, я тоже буду присутствовать. Незримо.
– Я не сомневалась в этом, – слабо улыбнулась Юля.
Стены завода резино-технических изделий принялись дрожать и крошиться под бешеными струями ливня. Это начинал свою работу Иссахар.
Дым – он как будто машет на прощанье…
Он голубой, а иногда лиловый
Или зеленый, словно мир подводный…
Когда-нибудь мы тоже станем дымом.
Эрика Джонг. Ведьмы
ЭПИЛОГ
Пепел.
Ей опять снился пепел. Безумное, бесцельное сражение с пеплом.
И потому она рано проснулась.
Дом Анны Николаевны был грустен и тих. Единственное, что нарушало его тишину, было шумом извне – бесконечный дребезг дождя, свалившегося на Щедрый вместе с Иссахаром.
– Наверное, сейчас Иссахар уже полностью разрушил завод, – сказала Юля, садясь в постели.
Она глянула на часы. Половина седьмого утра. Да, если Иссахар работает, как хорошая строительно-разрушительная компания, то он уже должен превратить завод резино-технических изделий в не поддающиеся никакому восстановлению руины.
– Будь проклят этот Котоха, – вздохнула Юля. Проклятие у нее вышло слабеньким, это она сама чувствовала. Просто не было у нее сил.
В спальню бесшумно проникла Мадлин. Вспрыгнула на кровать к Юле, потерлась ушком о безвольно лежащую вдоль одеяла руку девушки.
– Ю-у-ля, – промурлыкала Мадлин. – Ты рано встала сегодня.
– Да, – погладила кошку Юля. – Какой смысл спать в свое последнее утро?
– Ю-уля, – коготки Мадлин впились в край одеяла, – ты не должна поддаваться этому убийце. Ты должна сразиться. Ты должна отстоять свою жизнь во что бы то ни стало. У тебя есть друзья, у тебя есть сила…
– Я дала слово ведьмы, и он убьет меня. Так решено, Мадлин. Давай не будем портить этот день сетованиями на то, что я могла бы ещё сделать. Я и так слишком много… натворила.
Юля встала с кровати, аккуратно в последний раз застелила ее. Затем подошла к шкафу и взяла с полки банный халат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37