Вам нечего терять, кроме своих гнусных психических вампиров!
Лет сто тому назад многие держали специальных терьеров, натасканных на крыс. На каждую собаку делались ставки – сколько крыс ей удастся задушить за раз. Крыс выпускали на круглую арену с высокими стенками, через которые они не могли перескочить. Но крысы научились выстраивать из своих тел пирамиды и тем из них, кто оказывался на самом верху, удавалось убежать.
Сеху – это нижняя крыса в пирамиде. Она – как контрольная сумма в кодовой последовательности, стоит ей исчезнуть, и вся основанная на этой последовательности Вселенная обращается в ничто, словно ее никогда и не было вовсе.
Пернатые мальчики, гуляющие по воде, сладкие нечеловеческие голоса далекой звезды. Кху, сладкоголосая ночная птица со светящимися крыльями и окруженной сиянием головой, летящая при свете полной луны… южанин из церкви «рожденных заново» вскидывает винчестер…
«Вонючка Кху!»
Древние египтяне различали множество степеней бессмертия. Рен, Секем и Кху были относительно бессмертными, тем не менее им можно было нанести увечье. Остальные души, выживавшие после физической смерти, находятся в гораздо более шатком положении.
Может ли какая-либо душа уцелеть в огненном шаре атомной бомбы? Если души, животные и человеческие, представить в виде сгустков электромагнитного силового поля, то, как нам известно, подобные поля могут быть легко уничтожены импульсом, возникающим при ядерном взрыве. Кошмар мумии: дезинтеграция душ. Именно в этом и заключается ультрасекретная и сверхъестественная функция атомной бомбы: это Душегубка, приспособление, контролирующее бурный рост фантоматического населения.
«Сложены, как доски в штабеля, понимаете, вторичной утилизации не подлежат и старое доброе адское пламя их не берет, навроде этих ваших блядских пластмасс!»
Нам нужно постоянно опережать русских Иванов и даже самих себя, пока какой-нибудь клоун не поставит под угрозу всю систему национальной безопасности, завопив как оглашенный: «Вы обладаете душами! Вы будете жить и после смерти!»
Развалины Хиросимы на экране. Наплыв на лицо Техника за пультом управления. У них за спиной Роберт Оппенгеймер, окруженный тремя мужчинами среднего возраста в темных костюмах; тяжелые, холодные взгляды, полные сознания собственного могущества. Техник шелкает переключателями. Делает знак, что все в порядке.
– Все чисто.
– Вы уверены?
Техник пожимает плечами.
– Я доверяю приборам. Оппи изрекает:
– Слава Богу, осечки не было.
– Да, Джо, и поскорее выведите распечатки.
– Так точно, сэр.
Джо провожает их недобрым взглядом, думая про себя: «Это слава Джо, что не было осечки. Бог не знает, на какую кнопку жать».
И тем не менее некоторые крепкие юные души, чудовищно изувеченные и крайне недовольные, выжили в аду Хиросимы и вернулись на Землю, создав тем самым угрозу национальной безопасности. И тогда ученые принялись за работу, чтобы создать Супердушегубку. Нет такого говна, за которое эти бляди-ученые не согласятся взяться.
Они начали с животных. В лаборатории произошло несколько несчастных случаев.
– Спасайтесь, кто может, господа! Краснозадый бабуин выжил после «Атаса 23»!
– Это самое дикое животное на земле!
Раскаленная добела душа бабуина прорывается сквозь стальную дверь, словно сквозь мокрую промокашку. Установка, судя по всему, испарилась. Погибло ценное оборудование и персонал. Некоторые погибшие работники незаменимы. Настоящие асы в деле поджаривания душ – шеф-повара, да и только.
Что ж, ничего не поделаешь – наука работает методом проб и ошибок. Теперь у нас имеются безотказные Душегубки. Мир кончится не взрывом, а пуком. Теперь мы знаем, как прозвучит Апукалипсис – от первой до последней ноты. Между тем весь персонал на планете Земля находится под домашним арестом. Убедите их в том, что у них нет души – так будет более гуманно.
Ученые всегда утверждали, что такой вещи, как душа, не существует. Теперь у них наконец появилась возможность доказать это. Тотальная Смерть. Смерть Души. То, что древние египтяне называли Второй и Последней Смертью. Эта устрашающая власть уничтожать души навечно ныне доверена дальновидным и ответственным работникам, трудящимся на благо Госдепа, ЦРУ и Пентагона.
Президент вместе со всеми своими присными и родными в настоящее время находится под пятьюстами футами скального фунта с запасом деликатесов, вин и крепких напитков, рассчитанным на два столетия, и лекарствами, продлевающими физическую жизнь именно до этого предела. (В интересах национальной безопасности в свободную продажу не поступают.)
Президент-тинейджер появляется на национальном телевидении (хорошо пошитый костюм висит на угловатом теле как на вешалке) и провозглашает ломающимся голосом, одновременно торжественным и комичным:
«Мы категорически отрицаем сам факт существования так называемых (пускает петуха) Препаратов Вечной Молодости, процедур или лечебных методик (пускает петуха), которые преднамеренно утаиваются от американского народа (пускает петуха)». Он улыбается мальчишеской улыбкой и проводит расческой по своим густым, непослушным вихрам. «И я категорически опровергаю абсолютно безосновательные слухи, что я, моя супруга, мой сынок-педрила и мои коллеги по кабинету продлеваем наше существование при помощи ультрасовременной разновидности вампиризма, высасывая из американского урода (пускает петуха и хихикает) так называемые „энергетические единицы“!»
Волосы на голове президента становятся дыбом, с них сыплются искры, он показывает американскому народу средний палец и орет в камеру:
«Мои энергетические единицы при мне, мать вашу так! Каждый сам за себя!»
Аллен Гинзберг утверждает, что души не существует. Древние египтяне утверждают, что у каждого имеется по семеро этих сучек, а у фараона аж целых четырнадцать, потому что он – фараон. Словно Ким Карсонс, который в своем маленьком царстве тоже был чем-то вроде фараона. Запомните, человек, наделенный абсолютной властью над какой-нибудь забытой Богом пустыней или над кварталом жалких лачуг на задворках города, имеет больше власти, чем президент Соединенных Штатов. Ибо он единолично распоряжается Смертью своих подданных.
Джо Мертвец натравил друг на друга две банды: Бикфорда и Харта, которые оба были Ренами, Режиссерами, с их Техниками-Секемами и армией ангелов-хранителей. Мы надавили на их унтер-офицеров, и те пошли на попятный: они – люди, и власть над Страною Мертвых их не очень интересует.
Рен всегда первой сваливает с тонущего корабля в силу своей крысиной природы. Она ни за что не отвечает. Прямиком обратно в студию, искать новый сценарий. Возможно, на вас она и не заработает свой «Оскар», но уж место в титрах точно себе обеспечит. Рен вечна, как Голливуд, вечна, как подмостки.
«Весь мир театр…»
Актеры приходят и уходят. Рен листает сценарии. «Да, возьму, пожалуй, вот этот. Приз жюри и сборы гарантированы. И вообще это войдет в классику кинематографа, ясно?»
Ну и без Секем дело не обходится: она знает, на какие кнопки жать, чтобы шоу не стояло на месте, солдаты размещались по своим позициям для самой кровавой засады в истории человечества. Для битвы Мертвых Душ, которая произошла в Стране Мертвых вскоре после Хиросимы и Нагасаки.
– Из Хиросимы валит целая толпа, так что спасайтесь, короче, дурачки-земляне! Sauve qui peut!
Так что когда задницу Ренни начинает припекать, она сваливает, оставляя Джо отдуваться за все в одиночку. Это одна из причин, по которым Джо ненавидит всех из племени Рен. Его души получили чудовищные ожоги во время взрыва. Его участь опалена жаром пламени, боль в фантомных душах, выжженных геенной терзает его, а его вернули в мир живых, чтобы мастерить пращи и финские ножи, изготовлять все больше и больше огнестрельного оружия, что всегда связано с чудовищным шумом, а Джо сверхчувствителен ко всякому шуму, ибо шум вновь отмыкает, словно ключ, захлопнутую дверь почти угасшей боли, и только морфин Кима не дает Джо покинуть Кладбище.
– Лучше меня не рождалось Техника ни в аду, ни на земле, а он заставляет меня делать пневматические пистолеты, медные кастеты и фомки… пистоли с музыкальной шкатулкой, играющей Dance Macabre… может, нам лучше сразу открыть сувенирную, блядь, лавку и торговать там чесоточным порошком и пластмассовыми какашками? И ради этого меня вытащили с того света?
Говорят, что нет боли страшней, чем когда выходит камень из почки, и в приемном покое тебя обязательно заставят пережить эту боль, прежде чем сделают укол.
– Может быть, он наркоман и симулирует? Надо сделать рентген.
– Аппарат сломан, доктор.
– Ну, тогда я ему ничем не могу помочь.
Но боль от обожженной Рен хуже, гораздо хуже. Жгучая, пульсирующая боль, которая не умолкает ни на миг и не дает ни на секунду возможности от нее отвлечься.
Посмотрите на Человека Большой Судьбы. Каждый шаг, каждый жест диктуется ему суфлером. Все, что от него требуется, это следовать подсказкам. Но когда вам приходится приподнимать свое мертвое тело и заставлять его ползти по острым осколкам раскаленного добела металла, погруженным в жидкость, похожую на кипящий апельсиновый сок…
Ни одна студия не может ткнуть меня вилами. Поэтому я добавляю в сценарий Кима и Холла:
Ты как болезнь, что оставляет меня.
И я как два крыла в твоем полете.
Кто еще нужен, чтобы запустить это космическое шоу?
Техники-сержанты, которые знают ремесло. Харт и Бикфорд – плохие актеры, которым предстоит расхаживать с самодовольным видом по сцене. Майк Чейз в роли их ангела-хранителя, Ба, Сердца, сделанного в Голливуде.
Переполненные идиотскими подозрениями, Харт и Бикфорд не способны довериться Ка. А любой, кто побывал в аду и вернулся оттуда, знает, что Ка, Двойник, из всей это компании – единственная душа, которой можно доверять, потому что если ты чего-то не можешь сделать, то не может и она. Харт и Бикфорд никогда не признаются, что им что-то не по зубам.
Знать, что тебе это может оказаться не по зубам… Из этого знания рождается отвага. Бикфорд и Харт никогда не рискнут признаться в этом, следовательно, им не суждено изведать отвагу. А трус – худший из всех возможных хозяев.
Заброшенная исправительная колония, населенная призраками мертвых… пастбище напротив колонии, на котором пасутся невероятно красивые пони. Ездит ли кто-нибудь на них? Впрягает ли в маленькие тележки? Прядают ли они ушами и кусаются ли своими отвратительными желтыми зубами? Сомнительно… ряд деревьев, затем белые башни элеватора впиваются в небо, словно на картине, висящей в музее Уитни.
Кафка говорит о точке безвозвратности. Это самое труднодостижимое место во всей вселенной. Игра называется «Найди Твоего Противника». Стратегия Противника заключается в том, что он пытается убедить тебя в том, что его не существует. «К чему вся это паранойя?» Но это только одна из его стратегий. Даже когда ты убеждаешься в его существовании, ты еще далек оттого, чтобы вступить с ним в прямое столкновение. Монотонный, утомительный, скучный путь, печальные голоса, все больше грязи, все ближе старость.
Лики ненависти и отчаяния. Он вооружен, но никто в здравом уме не станет вступать с ним в перестрелку. Проще дождаться, пока сам уйдет. Из Пространства Мертвых Дорог он вырвался на чистом везении. Последний из героев-любовников. С ржавым пистолетом в руке. Это не какое-нибудь там космическое сверхоружие, обычный «Ругер .357 магнум»… если придет зима… (роман с таким названием был бестселлером в двадцатые годы, никогда не читал его, но, похоже, зима там – это Старость, последнее и самое тяжелое испытание). Крепкий организм может стать твоим проклятьем, тело будет жить и после того, как твои души умерли или отлетели, жить, когда твои Рен и Ка уже давным-давно покинули тебя, потому что ты им стал противен. «Скотское состояние, в которое впал Моэм, не поддается описанию. Лично мне здесь больше нечего делать». Для того чтобы никто из компании не покинул пост, требуется здоровая, сильная Ка.
«Ну-ка, Рен, Секем, Ка, сюда смотрите!» Он размахивает в воздухе опасной бритвой, которая сверкает словно ломтик солнечного света. «Вы сами можете спрыгнуть с космической станции, но ваши крылышки останутся здесь».
В этом-то и беда со всеми проклятыми поэтами. Они проживают жизнь от отрочества до старости, совсем не меняясь. Парень погиб на Боулдерском кладбище. Пришел поговорить от имени Джо.
«Кое-что, что я уже давненько хотел вам сказать, мистер Ким».
16 Августа 1984-го, четверг
Кошмарный ужас моего положения, самого кошмарного из всех, в которых только может оказаться человек, – ждать, когда ударной волной, словно прибоем, выбросит на доске для серфинга каких-нибудь лунатиков или заговорщиков, собравшихся взорвать атомы, из которых мы все состоим. Уцелевший счастливчик, ослепший, пошатываясь, входит в мой полуразрушенный дом, кошки, голодно мяукая, вьются у него под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Лет сто тому назад многие держали специальных терьеров, натасканных на крыс. На каждую собаку делались ставки – сколько крыс ей удастся задушить за раз. Крыс выпускали на круглую арену с высокими стенками, через которые они не могли перескочить. Но крысы научились выстраивать из своих тел пирамиды и тем из них, кто оказывался на самом верху, удавалось убежать.
Сеху – это нижняя крыса в пирамиде. Она – как контрольная сумма в кодовой последовательности, стоит ей исчезнуть, и вся основанная на этой последовательности Вселенная обращается в ничто, словно ее никогда и не было вовсе.
Пернатые мальчики, гуляющие по воде, сладкие нечеловеческие голоса далекой звезды. Кху, сладкоголосая ночная птица со светящимися крыльями и окруженной сиянием головой, летящая при свете полной луны… южанин из церкви «рожденных заново» вскидывает винчестер…
«Вонючка Кху!»
Древние египтяне различали множество степеней бессмертия. Рен, Секем и Кху были относительно бессмертными, тем не менее им можно было нанести увечье. Остальные души, выживавшие после физической смерти, находятся в гораздо более шатком положении.
Может ли какая-либо душа уцелеть в огненном шаре атомной бомбы? Если души, животные и человеческие, представить в виде сгустков электромагнитного силового поля, то, как нам известно, подобные поля могут быть легко уничтожены импульсом, возникающим при ядерном взрыве. Кошмар мумии: дезинтеграция душ. Именно в этом и заключается ультрасекретная и сверхъестественная функция атомной бомбы: это Душегубка, приспособление, контролирующее бурный рост фантоматического населения.
«Сложены, как доски в штабеля, понимаете, вторичной утилизации не подлежат и старое доброе адское пламя их не берет, навроде этих ваших блядских пластмасс!»
Нам нужно постоянно опережать русских Иванов и даже самих себя, пока какой-нибудь клоун не поставит под угрозу всю систему национальной безопасности, завопив как оглашенный: «Вы обладаете душами! Вы будете жить и после смерти!»
Развалины Хиросимы на экране. Наплыв на лицо Техника за пультом управления. У них за спиной Роберт Оппенгеймер, окруженный тремя мужчинами среднего возраста в темных костюмах; тяжелые, холодные взгляды, полные сознания собственного могущества. Техник шелкает переключателями. Делает знак, что все в порядке.
– Все чисто.
– Вы уверены?
Техник пожимает плечами.
– Я доверяю приборам. Оппи изрекает:
– Слава Богу, осечки не было.
– Да, Джо, и поскорее выведите распечатки.
– Так точно, сэр.
Джо провожает их недобрым взглядом, думая про себя: «Это слава Джо, что не было осечки. Бог не знает, на какую кнопку жать».
И тем не менее некоторые крепкие юные души, чудовищно изувеченные и крайне недовольные, выжили в аду Хиросимы и вернулись на Землю, создав тем самым угрозу национальной безопасности. И тогда ученые принялись за работу, чтобы создать Супердушегубку. Нет такого говна, за которое эти бляди-ученые не согласятся взяться.
Они начали с животных. В лаборатории произошло несколько несчастных случаев.
– Спасайтесь, кто может, господа! Краснозадый бабуин выжил после «Атаса 23»!
– Это самое дикое животное на земле!
Раскаленная добела душа бабуина прорывается сквозь стальную дверь, словно сквозь мокрую промокашку. Установка, судя по всему, испарилась. Погибло ценное оборудование и персонал. Некоторые погибшие работники незаменимы. Настоящие асы в деле поджаривания душ – шеф-повара, да и только.
Что ж, ничего не поделаешь – наука работает методом проб и ошибок. Теперь у нас имеются безотказные Душегубки. Мир кончится не взрывом, а пуком. Теперь мы знаем, как прозвучит Апукалипсис – от первой до последней ноты. Между тем весь персонал на планете Земля находится под домашним арестом. Убедите их в том, что у них нет души – так будет более гуманно.
Ученые всегда утверждали, что такой вещи, как душа, не существует. Теперь у них наконец появилась возможность доказать это. Тотальная Смерть. Смерть Души. То, что древние египтяне называли Второй и Последней Смертью. Эта устрашающая власть уничтожать души навечно ныне доверена дальновидным и ответственным работникам, трудящимся на благо Госдепа, ЦРУ и Пентагона.
Президент вместе со всеми своими присными и родными в настоящее время находится под пятьюстами футами скального фунта с запасом деликатесов, вин и крепких напитков, рассчитанным на два столетия, и лекарствами, продлевающими физическую жизнь именно до этого предела. (В интересах национальной безопасности в свободную продажу не поступают.)
Президент-тинейджер появляется на национальном телевидении (хорошо пошитый костюм висит на угловатом теле как на вешалке) и провозглашает ломающимся голосом, одновременно торжественным и комичным:
«Мы категорически отрицаем сам факт существования так называемых (пускает петуха) Препаратов Вечной Молодости, процедур или лечебных методик (пускает петуха), которые преднамеренно утаиваются от американского народа (пускает петуха)». Он улыбается мальчишеской улыбкой и проводит расческой по своим густым, непослушным вихрам. «И я категорически опровергаю абсолютно безосновательные слухи, что я, моя супруга, мой сынок-педрила и мои коллеги по кабинету продлеваем наше существование при помощи ультрасовременной разновидности вампиризма, высасывая из американского урода (пускает петуха и хихикает) так называемые „энергетические единицы“!»
Волосы на голове президента становятся дыбом, с них сыплются искры, он показывает американскому народу средний палец и орет в камеру:
«Мои энергетические единицы при мне, мать вашу так! Каждый сам за себя!»
Аллен Гинзберг утверждает, что души не существует. Древние египтяне утверждают, что у каждого имеется по семеро этих сучек, а у фараона аж целых четырнадцать, потому что он – фараон. Словно Ким Карсонс, который в своем маленьком царстве тоже был чем-то вроде фараона. Запомните, человек, наделенный абсолютной властью над какой-нибудь забытой Богом пустыней или над кварталом жалких лачуг на задворках города, имеет больше власти, чем президент Соединенных Штатов. Ибо он единолично распоряжается Смертью своих подданных.
Джо Мертвец натравил друг на друга две банды: Бикфорда и Харта, которые оба были Ренами, Режиссерами, с их Техниками-Секемами и армией ангелов-хранителей. Мы надавили на их унтер-офицеров, и те пошли на попятный: они – люди, и власть над Страною Мертвых их не очень интересует.
Рен всегда первой сваливает с тонущего корабля в силу своей крысиной природы. Она ни за что не отвечает. Прямиком обратно в студию, искать новый сценарий. Возможно, на вас она и не заработает свой «Оскар», но уж место в титрах точно себе обеспечит. Рен вечна, как Голливуд, вечна, как подмостки.
«Весь мир театр…»
Актеры приходят и уходят. Рен листает сценарии. «Да, возьму, пожалуй, вот этот. Приз жюри и сборы гарантированы. И вообще это войдет в классику кинематографа, ясно?»
Ну и без Секем дело не обходится: она знает, на какие кнопки жать, чтобы шоу не стояло на месте, солдаты размещались по своим позициям для самой кровавой засады в истории человечества. Для битвы Мертвых Душ, которая произошла в Стране Мертвых вскоре после Хиросимы и Нагасаки.
– Из Хиросимы валит целая толпа, так что спасайтесь, короче, дурачки-земляне! Sauve qui peut!
Так что когда задницу Ренни начинает припекать, она сваливает, оставляя Джо отдуваться за все в одиночку. Это одна из причин, по которым Джо ненавидит всех из племени Рен. Его души получили чудовищные ожоги во время взрыва. Его участь опалена жаром пламени, боль в фантомных душах, выжженных геенной терзает его, а его вернули в мир живых, чтобы мастерить пращи и финские ножи, изготовлять все больше и больше огнестрельного оружия, что всегда связано с чудовищным шумом, а Джо сверхчувствителен ко всякому шуму, ибо шум вновь отмыкает, словно ключ, захлопнутую дверь почти угасшей боли, и только морфин Кима не дает Джо покинуть Кладбище.
– Лучше меня не рождалось Техника ни в аду, ни на земле, а он заставляет меня делать пневматические пистолеты, медные кастеты и фомки… пистоли с музыкальной шкатулкой, играющей Dance Macabre… может, нам лучше сразу открыть сувенирную, блядь, лавку и торговать там чесоточным порошком и пластмассовыми какашками? И ради этого меня вытащили с того света?
Говорят, что нет боли страшней, чем когда выходит камень из почки, и в приемном покое тебя обязательно заставят пережить эту боль, прежде чем сделают укол.
– Может быть, он наркоман и симулирует? Надо сделать рентген.
– Аппарат сломан, доктор.
– Ну, тогда я ему ничем не могу помочь.
Но боль от обожженной Рен хуже, гораздо хуже. Жгучая, пульсирующая боль, которая не умолкает ни на миг и не дает ни на секунду возможности от нее отвлечься.
Посмотрите на Человека Большой Судьбы. Каждый шаг, каждый жест диктуется ему суфлером. Все, что от него требуется, это следовать подсказкам. Но когда вам приходится приподнимать свое мертвое тело и заставлять его ползти по острым осколкам раскаленного добела металла, погруженным в жидкость, похожую на кипящий апельсиновый сок…
Ни одна студия не может ткнуть меня вилами. Поэтому я добавляю в сценарий Кима и Холла:
Ты как болезнь, что оставляет меня.
И я как два крыла в твоем полете.
Кто еще нужен, чтобы запустить это космическое шоу?
Техники-сержанты, которые знают ремесло. Харт и Бикфорд – плохие актеры, которым предстоит расхаживать с самодовольным видом по сцене. Майк Чейз в роли их ангела-хранителя, Ба, Сердца, сделанного в Голливуде.
Переполненные идиотскими подозрениями, Харт и Бикфорд не способны довериться Ка. А любой, кто побывал в аду и вернулся оттуда, знает, что Ка, Двойник, из всей это компании – единственная душа, которой можно доверять, потому что если ты чего-то не можешь сделать, то не может и она. Харт и Бикфорд никогда не признаются, что им что-то не по зубам.
Знать, что тебе это может оказаться не по зубам… Из этого знания рождается отвага. Бикфорд и Харт никогда не рискнут признаться в этом, следовательно, им не суждено изведать отвагу. А трус – худший из всех возможных хозяев.
Заброшенная исправительная колония, населенная призраками мертвых… пастбище напротив колонии, на котором пасутся невероятно красивые пони. Ездит ли кто-нибудь на них? Впрягает ли в маленькие тележки? Прядают ли они ушами и кусаются ли своими отвратительными желтыми зубами? Сомнительно… ряд деревьев, затем белые башни элеватора впиваются в небо, словно на картине, висящей в музее Уитни.
Кафка говорит о точке безвозвратности. Это самое труднодостижимое место во всей вселенной. Игра называется «Найди Твоего Противника». Стратегия Противника заключается в том, что он пытается убедить тебя в том, что его не существует. «К чему вся это паранойя?» Но это только одна из его стратегий. Даже когда ты убеждаешься в его существовании, ты еще далек оттого, чтобы вступить с ним в прямое столкновение. Монотонный, утомительный, скучный путь, печальные голоса, все больше грязи, все ближе старость.
Лики ненависти и отчаяния. Он вооружен, но никто в здравом уме не станет вступать с ним в перестрелку. Проще дождаться, пока сам уйдет. Из Пространства Мертвых Дорог он вырвался на чистом везении. Последний из героев-любовников. С ржавым пистолетом в руке. Это не какое-нибудь там космическое сверхоружие, обычный «Ругер .357 магнум»… если придет зима… (роман с таким названием был бестселлером в двадцатые годы, никогда не читал его, но, похоже, зима там – это Старость, последнее и самое тяжелое испытание). Крепкий организм может стать твоим проклятьем, тело будет жить и после того, как твои души умерли или отлетели, жить, когда твои Рен и Ка уже давным-давно покинули тебя, потому что ты им стал противен. «Скотское состояние, в которое впал Моэм, не поддается описанию. Лично мне здесь больше нечего делать». Для того чтобы никто из компании не покинул пост, требуется здоровая, сильная Ка.
«Ну-ка, Рен, Секем, Ка, сюда смотрите!» Он размахивает в воздухе опасной бритвой, которая сверкает словно ломтик солнечного света. «Вы сами можете спрыгнуть с космической станции, но ваши крылышки останутся здесь».
В этом-то и беда со всеми проклятыми поэтами. Они проживают жизнь от отрочества до старости, совсем не меняясь. Парень погиб на Боулдерском кладбище. Пришел поговорить от имени Джо.
«Кое-что, что я уже давненько хотел вам сказать, мистер Ким».
16 Августа 1984-го, четверг
Кошмарный ужас моего положения, самого кошмарного из всех, в которых только может оказаться человек, – ждать, когда ударной волной, словно прибоем, выбросит на доске для серфинга каких-нибудь лунатиков или заговорщиков, собравшихся взорвать атомы, из которых мы все состоим. Уцелевший счастливчик, ослепший, пошатываясь, входит в мой полуразрушенный дом, кошки, голодно мяукая, вьются у него под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43