— спокойно спросил Орм. — Это отличное предсказание. Если мои дети будут жить здесь и править в Нортимбраланде… Если они будут править там, то и предсказание осуществится с легкостью. Хоть и странно, как это Англией будет править женщина, — сын покосился на мать и усмехнулся. — Ну да, ну да. Я понимаю — всякое бывает в жизни.
Глава 11
Подразумевалось, что именно Йорвик, сильный и богатый город, расположенный почти в самом центре Англии, станет самым сердцем событий. Подразумевалось, что первый шаг сделает правитель Мерсии, не желающий подтверждать щедрый дар покойного брата. А уж Эйрику предстояло отвечать. Он, конечно, не позволил бы Орму разгуливать по своей части страны.
На то и был расчет. Орма устраивало, если б удалось закончить дело поскорее. Тем более, в его армии было немало саксов, которые смотрели на войну иначе, чем природные скандинавы, к тому же оказавшиеся вдали от родных поместий — драться, конечно, дело полезное и почетное, но урожай важнее. Бесконечно держать их под своим знаменем не получится.
Да, молодой викинг обзавелся даже знаменем, правда, не мог считать его своим. На этом настаивал Ятмунд, потому что у саксов и христиан именно так было принято. Разговор короля и Орма перед выступлением войска Хильдрид услышала сама, так как Ятмунд сам явился в залу, где ночевали люди ее сына и их предводитель, и где Орм обсуждал с ними и с матерью, что будет лучше — идти в Йорвик на корабле или тащиться по земле.
— Лошадей я уже видеть не могу, — сказал он. — Но голова должна быть с телом. А всех саксов на корабли не посадишь.
— В трюм набить! — предложил Харальд.
Викинги загоготали.
— Ну, так-то уж не надо, — сказал, придерживая дверь, Ятмунд. — Ты увидишь, Олаф, англичане отлично умеют биться.
— Моего сына зовут Орм.
— Да, конечно. Так вот, Олаф, в знак того, что ты выступаешь от моего имени, я даю тебе мой стяг. Ты должен будешь поднять его перед боем.
— Ладно. Только я Орм.
Ятмунд кивнул.
— Под этим стягом англичане встанут охотнее. Он освящен в Риме — я был там на паломничестве. И тебе бы не мешало, Олаф.
— Орм.
— Да, конечно. Еще ты можешь рассчитывать на пару сотен человек — они подойдут с запада. Но только две сотни.
— И то хорошо.
— Я распорядился, чтобы они отправлялись к Нортгемптону, куда они будут двигаться дальше, решишь сам.
— Не уверен, что мы дойдем до Нортингорда.
— У тебя будут гонцы, отправишь их. Разве мне нужно тебе это объяснять, Олаф?
— Орм.
— Да, разумеется.
— Знаешь, ради тебя, конунг, я, пожалуй, даже сменю имя, — рассмеялся Регнвальдарсон.
— Только попробуй, — возмутилась Хильдрид.
— Я был бы тебе очень благодарен, — серьезно ответил Ятмунд.
От его серьезности Гуннарсдоттер потянуло захохотать, и, хоть она и сумела сдержаться, лицо пришлось спрятать в ладонях.
План Орма провалился, как только стало известно, что Эйрик всех опередил. Война была любимейшим его занятием. В Хлюмреке он набрал немало воинов, к нему на двух больших кораблях присоединились молодые викинги, которым наскучило сидеть дома, заниматься хозяйством своих больших семей. Ему было все равно, кого грабить, и Кровавая Секира напал на Бретланд, на ближайшие прибрежные селенья — только пролив переплыть. Об этом стало известно быстро — беженцы, до полусмерти напуганные тем, что вытворяли его люди в захваченных деревеньках, на одном дыхании добежали до границ Мерсии, а уж оттуда гонцы принесли новость в Лундун[39] и Хельсингьяпорт.
Услышав эти вести, Кадок побелел. Он как раз сидел поблизости от Хильдрид, и женщина, больше заботящаяся о том, как ее драккар будет подниматься по Узе, и что с ним будет под стенами Йорвика, вздрогнула от его резкого движения, покосилась на бретландца с тревогой. Она ждала, что мужчина вскочит, закричит, потребует, чтоб войско конунга немедленно отправлялось спасать села Бретланда, но Кадок тут же взял себя в руки. Помолчав, он тихо сказал:
— Сдается мне, Эйрику Валлия[40] не так уж и нужна. Он нацелился на Мерсию.
— Ты веришь в то, во что хочешь верить! — крикнул ему кто-то, Гуннарсдоттер не разглядела, кто именно — в зале было тесно. За ужином собрались все ближайшие сподвижники Ятмунда и Орма, и все лучшие воины армии, а таких набралось столько, что каменные стены донжона, казалось, трещали под напором голосов и общего шума, и столы ломились под тяжестью яств, которыми нужно было ублаготворить всю эту ораву.
— Спорить будешь? Ну, посмотрим.
— Я согласен, — сказал Орм. — Вряд ли Кровавая Секира будет пытаться покорить Бретланд. Зачем ему этот небольшой захолустный уголок?..
— Но-но! — крикнул Кадок.
Все засмеялись. Не смеялся только Ятмунд — он молчал и очень внимательно слушал.
— Бретланд лежит слишком далеко от Нортимбраланда и Денло. Какой с него толк? Эйрик дает нам повод для схватки — что ж, очень любезно с его стороны. Гонцы говорят, что его армия направляется на восток. Мы выступим ему навстречу, — он повернулся к Ятмунду. — Если мой конунг не считает нужным предложить другой план.
— Действуй, Олаф, — ответил тот. — Чем скорее ты закончишь, тем лучше.
— Вечно получается так, что воевать мы отправляемся осенью, — шепнула Хильдрид Альву. Тот что-то неразборчиво буркнул в ответ.
Орм решил не тратить время даром. Уже на следующий день его войско отправилось в путь — личная дружина и отряд саксов короля по суше в сторону Северна, а драккары викингов — по морю, вокруг Корнуолла и в устье того же Северна. Предполагалось, что корабли поднимутся по реке до самого места сбора, и там их придется оставить.
Большая часть армии Орма отправилась на север посуху, а вдоль берега к устью Северна шли боевые корабли, набитые викингами. Среди них был и «Змей», где старшим Орм оставил уже немолодого и опытного Кетиля. Молодой Регнвальдарсон остался с пешими ратниками. Из Хельсингьяпорта и та, и другая часть воинства выступили почти одновременно, и прибыть в место сбора собирались тоже в одно время. Кораблям предстоял более долгий путь — чуть ли не в два раза — но и двигались они намного быстрее.
А войско набралось немалое. Адальстейну служило много викингов, они же привели сюда многих выходцев из Денло, тех, кому Эйрик не пришелся по вкусу. Некоторые норманны жили на землях британского короля, и признавали его власть. Тех, кто надеялся или наверняка рассчитывал получить свой кусок земли в Нортимбраланде, было еще больше. Большинство саксов, как это было им привычно, явились в войско пешими, кто-то верхом на коне, и в походе эта армия расплылась огромным пятном. Одни обозы чего стоили. Оценив цепким взглядом вереницу телег, Орм качнул головой и приказал обходиться вовсе без обозов. Он опасался, как бы Эйрик не опередил их и, разорив север Мерсии, где-нибудь ненароком не укрепился.
Это опасение сына Хильдрид вполне разделяла. Как-то само получилось, что десяток драккаров, спешивших к Северну, выстроились за нею, потому что «Лосось», которым она правила, оказался резвее всех кораблей «армады». Ночевали на берегу, спали вполглаза. Отдых длился лишь до тех пор, пока из-за темноты нельзя было продолжать путь. В устье Северна корабли вошли ранним утром, когда блеклый туман едва рассеялся, и в свете первых лучей солнца заиграла всеми красками хрустальная чистота ранней британской осени.
Течение в Северне оказалось не слишком сильным. Широкая величавая река — она не торопилась нести свои пресные воды в соленый океан, и драккары без труда поднимались вверх по течению силой одного ветра. Паруса были растянуты во всю ширь, но стоило ветру смолкнуть, как двое тут же скатывали его, а остальные рассаживались по румам, и на веслах корабль устремлялся вперед быстрее прежнего.
До места встречи оставалось всего ничего. Широкие просторы реки от ветра шли рябью. Деревья по берегам уже начали смурнеть, готовясь к холодам. Небо, кристально-чистое, с реденькими чешуйками облаков, уже не грело, как летом, оно казалось прохладным и строгим, как каменная плита. Каменная плита… «Мужество, мудрость, хамингия»… «Почему ты мне вспоминаешься, Реен»? — с нежностью подумала она.
А потом Харальд, сидевший на носу «Лосося» — он неотрывно смотрел на воду, для уверенности, что корабль не наскочит на мель, ведь Хильдрид не знала Северн, крикнул:
— Дымы!
Он был остроглаз. Викинги, сидевшие на веслах, начали оглядываться. Хильдрид вскочила, придерживая весло рукой. И действительно, над зеленой волнующейся грядой леса поднимался дым, лишь чуть темнее, чем облачка. Уже вполне различимый.
— Вооружиться! — крикнула женщина. — Альв, держи правило! — она посторонилась, пропуская викинга, и полезла под скамью за котомкой. — Держись стремнины.
— Не учи, не маленький, — проворчал он.
Гуннарсдоттер, вытащив сумку, посмотрела на него укоризненно, но ничего не ответила.
Викинги торопливо натягивали брони, у кого они были.
— Если они не дураки, то на берегах у них должны быть дозорные, — крикнул Хольгер.
— Когда жжешь деревню, некогда выставлять дозорных, — ответила Хильдрид, застегивая ремешки подкольчужника. — Вынула кольчугу. — Кто мне поможет?
Альв машинально дернулся, но от рулевого весла не отошел. Кольчугу у женщины взял другой викинг. Тяжелую «рубаху» из мелких стальных колец нужно было держать расправленной, а Хильдрид подныривала снизу, скукоживаясь и надеясь, что волосы не зацепятся за заусенец. Она, конечно, могла надеть кольчугу и сама, но это требовало больше времени, и движения выглядели забавно — мужчины начинали подшучивать.
— Держись ко мне поближе, — тихо проворчал Альв.
Женщина-ярл лишь холодно покосилась на него, и ничего не ответила. Замахала следующим за «Лососем» драккарам, но там тоже заметили дым, и уже заканчивали вооружаться. На кораблях старались хранить тишину, слышалось лишь позвякивание железа, глухой стук опускаемых на планшир щитов и тихие голоса. Потом и они смолкли. На переднем корабле не было ни одного мальчишки-новичка, никому и ничего не надо было объяснять. Пока драккар шел под парусом, но к берегу за мысом, вероятно, придется подходить на веслах, и быстро. Поэтому весла вставили в отверстия на бортах, но лопасти подтянули к самому борту — чтоб не тормозили движение. Чтоб опустить их на воду, потребуется всего пара мгновений.
Драккары скользили по воде, распустив паруса, опасные, как стая жалящих ос, бесшумные, как видения. Когда первый корабль обогнул мыс, и стал виден берег, где мертвыми китами лежали аски, а чуть дальше дымили соломенные крыши домиков, и уже почти затих бой, скрываться дольше было незачем, и Хильдрид махнула гребцам. Слаженно двигаясь, викинги опустили весла в воду, а парус опустили, и двое викингов принялись его сворачивать, сгибаясь, чтоб ненароком не попасть под стрелу, хотя для стрел было еще далековато. «Лосось» рванулся вперед, как рыба от рук рыболова.
За «Лососем» спешил «Змей», а следом — и все остальные.
На берегу их тут же увидели, раздались крики. Сколько нужно викингам времени, чтоб сбежаться на берег, оставив недограбленную полыхающую деревню? Как оказалось, немного. Видя, с какой скоростью они собираются вместе, Хильдрид поняла: эти — воины опытные и сильные. А присмотревшись к тому, как идет дело, она убедилась, что их очень много.
— Эй, Равнемерк, это Эйриковы! — негромко крикнул Хольгер.
Ей вдруг стало страшно. Она машинально скользнула взглядом по палубе, ища Регнвальда, чтоб в его облике, его спокойствии почерпнуть уверенности, но не увидела мужа. От чувства одиночества и бесприютности женщину пробило потом. Казалось, будто драккар ее одну несет на берег, где викинги, сбежавшиеся отовсюду, вытянулись длинным и плотным строем. Ощущение одиночества отозвалось головокружением, пропали звуки, пропал почти весь окружающий мир, остался только берег и викинги — почти все в доспехах, в шлемах, потрясающие оружием, выставившие щиты. Глаза Хильдрид расширились, влажная рука дрогнула на правиле, но незначительно — драккар продолжал лететь, и, высунувшись из-за щитов, ее викинги стали швырять в противника легкие копья, чтоб отогнать врагов от воды.
Тоска и одиночество, стиснувшие сердце Хильдрид, отступили прежде, чем нос корабля ткнулся в гальку берега. Она вспомнила, что Регнвальда больше нет, но есть Орм, и он ей верит. Он где-то на берегу, с основной армией. Где именно — узнать невозможно. Неизвестно, сможет ли он ей помочь. Но надо сражаться, никуда не денешься.
«А ведь ты можешь сейчас погибнуть», — подумала она. Но страха не испытала, только холод и кристальную чистоту мысли. Ей показалось, что время остановилось, остановился бег кораблей, и женщина вдруг вспомнила лицо священника, с которым говорила в Хельсингьяпорте тем вечером, когда ее потащил в храм сын. Он был рослый и очень щуплый, казался истощенным — настоящий постник. Он рассказывал ей о Сыне Божьем, который пошел на смерть ради других. Как обстоятельно объяснил священник, он сделал это ради того, чтоб указать людям путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43