– заговорил он. – Помните сцену в «Дэвиде Копперфилде»…
Мастерс отозвался о «Дэвиде Копперфилде» в выражениях, которые показались бы резкими даже покойному Уильяму Мейкпису Теккерею.
– Заткнитесь, – строго сказал Г. М. – Я говорю о сцене, где мальчик видит на оборотной стороне стеклянной витрины таинственное слово «ЯНЙЕФОК», которое в действительности означает «КОФЕЙНЯ». И был парень, который написал книгу о выпивке под псевдонимом Раб Нолас – «бар-салон» наоборот… – Г. М. пробудился от размышлений. – Вы спрашивали меня о чем-то, Мастерс?
Мастерс ухватился обеими руками за поля своей шляпы.
– Да, спрашивал! – огрызнулся он. – Я хочу знать…
– Ах да, – прервал Г. М., отмахнувшись от того, что хотел знать Мастерс, как от чего-то не имеющего значения. – Это напомнило мне, что у меня тоже есть к вам вопрос. Вы считаете эту пьесу о Бьюли новой важной уликой?
– Я считаю, что она может привести нас к новой улике. Разве не так? Если кто-то знает слишком много…
– Но мы должны убедиться, что это не имеет какого-то невинного объяснения.
– Например?
– Господи, Мастерс, вы говорите так, словно эти сведения никто не мог разгласить. Хотя бы эта девушка, Милдред Лайонс. Предположим, она рассказала кому-то о своем ужасном приключении, и это дошло до ушей подающего надежды автора. Можете вы, будучи женатым, придумать способ удержать женщину от болтовни?
– Безусловно, могу! Если от этого зависит ее жизнь. – Мастерс постучал по столу указательным пальцем. – Бьюли – убийца, сэр. Мы предупреждали девушку, что, если он когда-нибудь узнает имя свидетеля, способного отправить его на виселицу, ее жизнь не будет стоить ни гроша. – Он щелкнул пальцами.
– Угу, – согласился Г. М., бросив, однако, на Мастерса странный взгляд.
– Более того, Милдред Лайонс так боялась Бьюли, что у нее случился нервный срыв. Нет, сэр, эта женщина держала рот на замке, или я голландец. Признаю, что одиннадцать лет – долгий срок и что такую историю интересно рассказывать у камина. Но…
Г. М. продолжал так же странно смотреть на Мастерса.
– Я только привел одно возможное объяснение, – проворчал он. – Другое, которое я предпочитаю, состоит в том… – Г. М. посмотрел на Берил. – Что-нибудь не так, девочка моя?
– Конечно нет.
– Вы уверены?
– Это все ядовитая атмосфера. – Берил быстро заморгала и махнула рукой, разгоняя дым. – Вы когда-нибудь бывали в таком спертом воздухе? У меня от него кружится голова. Я не могу дышать.
– Ну, мисс, это легко исправить. – Кашлянув в свою очередь, Мастерс подошел к ближайшему из двух окон. – Но главное то, – продолжал он, взявшись за деревянную раму затемнения и обратившись к Г. М. через плечо, – что вы думаете об этом деле.
– О деле Бьюли в целом?
– Да! Это человек, который убивает женщин и заставляет их тела исчезать, словно в них угодила атомная бомба. Как он это проделывает?
– Буду вам признателен, Мастерс, если вы снова пришлете мне это досье завтра утром. А также любую информацию, которую вы сможете раскопать о раннем периоде жизни нашего друга, прежде чем он стал улыбающимся убийцей. А тем временем, – Г. М. провел рукой по лысине, – я, кажется, могу назвать вам источник всех ваших неприятностей.
– Ну, сэр?
– Вы не знаете, в чем ваша проблема.
– То есть как?
– Вы не знаете, в чем ваша проблема, – повторил Г. М.
– Наша проблема, – отозвался Мастерс, – в том, что произошло с Роджером Бьюли, и как он избавился от четырех тел. Не так ли?
– Не совсем, – сказал Г. М.
Мастерсу наконец удалось отодрать раму затемнения от грязного окна. Поставив ее, он поднял голову и внезапно застыл, уставясь в окно. Прошло пять секунд, прежде чем он заговорил:
– Кто-нибудь, выключите свет.
– А, сынок?
– Выключите свет!
Настойчивость в голосе Мастерса подействовала. Деннис Фостер подбежал к двери и повернул выключатель.
В темноте стало еще труднее дышать. Но при слабом свете за окном можно было разглядеть силуэт старшего инспектора, упиравшегося кулаками в подоконник. Повинуясь импульсу, Деннис и Берил Уэст подбежали к нему.
К Деннису наконец вернулась способность ориентироваться. Фасад паба, очевидно, был обращен к Сент-Мартинс-Лейн, а эта комната находилась на южной стороне. Выходит, они вернулись назад и сейчас смотрели на служебный вход театра «Гранада» по другую сторону мощеного переулка шириной не более пятнадцати футов.
– Видите ее? – спросил Мастерс. – Знаете, кто это?
Лампа над служебным входом осветила облупившуюся зеленую краску на двери, когда та распахнулась и в проеме появилась женщина без шляпы в сером макинтоше, выходящая из театра.
Движения ее казались нервными и возбужденными. Она быстро посмотрела сначала налево, потом направо, словно была не уверена, в какой стороне находится Черинг-Кросс-роуд. Свет падал на ее светло-рыжие волосы. Судя по тому, что удалось разглядеть среди теней, женщину нельзя было назвать хорошенькой, и все же она привлекала к себе внимание. В ее голубых глазах светилось нечто среднее между страхом и триумфом.
– Это Милдред Лайонс, – снова заговорил Мастерс. – Прошу прощения.
Старший инспектор повернулся и побежал к двери. Они услышали, как он шарит в темноте, ища ключ.
Берил нащупала руку Денниса и стиснула ее. Рыжеволосая женщина, быстро обернувшись, закрыла за собой дверь. Сквозь грязное стекло они видели, как она быстро зашагала в направлении Черинг-Кросс-роуд.
У мусорного бака, чья крышка дребезжала, замяукала кошка. Г. М. выругался. Берил прижималась к Деннису, словно в поисках защиты. Обняв девушку за плечи, он почувствовал, как дрожит ее тело.
– Я начала это, – прошептала она. – Это моя вина. Но теперь я боюсь… – Берил повысила голос. – Я боюсь!.. Боюсь!..
Глава 7
Телеграмма гласила:
«ВЕРНУЛАСЬ ИЗ АМЕРИКИ ВЧЕРА ТЧК ПЫТАЛАСЬ ТЕБЕ ДОЗВОНИТЬСЯ НО ТЕБЯ НЕ БЫЛО ТЧК МОЖЕШЬ ПОЕХАТЬ СО МНОЙ В ОЛДБРИДЖ ЗАВТРА В ПЯТНИЦУ ПОЕЗДОМ В ЧАС ДНЯ С ЛИВЕРПУЛЬ-СТРИТ? СЛУЧИЛОСЬ НЕЧТО УЖАСНОЕ ТЧК БЕРИЛ».
Деннис Фостер обнаружил телеграмму в своем почтовом ящике, вернувшись домой вечером в четверг 4 октября.
Прошел почти месяц после того вечера в пабе. Отсутствие новостей, за исключением одного неприятного инцидента, все сильнее беспокоило Денниса. Он пытался справиться с этим, сосредоточившись на работе, которой хватало с избытком. Мистер Макинтош, старший партнер почтенной фирмы, основанной в 1741 году, приближался к преклонному возрасту.
Прочитав телеграмму Берил, Деннис сначала подумал, что не сумеет выполнить просьбу. Пятница обещала быть тяжелым днем. Его голова гудела от количества предстоящей работы. Но искуситель шептал ему, что у него есть два способных ассистента. Если он сможет распределить между ними работу к концу завтрашнего утра, то успеет на поезд в час.
Но хотя Деннис чудом поймал такси, он едва не опоздал на поезд и пробрался через барьер на вокзале Ливерпуль-стрит, прижимая к себе саквояж, когда состав уже тронулся.
Помчавшись по перрону, он увидел Берил, высовывающуюся из окна вагона первого класса и бешено размахивающую руками. Прибавив скорости, Деннис вскочил в вагон, захлопнул за собой дверь и остановился в коридоре, тяжело дыша и глядя на Берил. К его удивлению, вагон был почти пуст.
– Здравствуй, Берил, – переведя дух, заговорил Деннис.
– Привет, дорогой.
– Ты отлично выглядишь. Поездка была приятной?
– Да, спасибо. Я хорошо питалась, но еды было слишком много. И я купила кое-какую одежду.
– Надеюсь, премьера на Бродвее имела успех?
– Боюсь, что нет. Критики разнесли пьесу в пух и прах. Но я это предвидела, да и вообще это не имеет значения.
По правде говоря, Берил выглядела не так уж хорошо. Нарядный зеленый костюм оттенял бледное виноватое лицо. Прядки гладких мягких волос трепетали у щек в такт покачиванию вагона.
– Деннис, – снова заговорила Берил, глядя в окно коридора, – что происходило, пока меня не было?
– Понятия не имею. Я думал, ты знаешь.
– Ты виделся с Брюсом?
– Нет.
– Почему?
– Ну… я не хотел казаться любопытным.
– Ох, Деннис! – Она с упреком посмотрела на него. – Ведь Брюс твой друг. Едва ли ты показался бы ему любопытным… А мистера Мастерса ты видел?
– Один раз говорил с ним по телефону.
– Ну?
– Похоже, сэр… давай будем называть его Г. М., как все называют. Похоже, Г. М. дал Мастерсу строгое указание держаться подальше от Брюса. Но у Мастерса вскоре появился предлог позвонить Брюсу, как раз перед отъездом того из города, хотя полиции он по-прежнему ничего не сообщил. Помнишь тот вечер в развлекательном центре и пабе?
– Еще бы! Брюс так и не пришел обедать в «Айви». Я даже не смогла с ним попрощаться.
«Должно быть, обед получился невеселый», – подумал Деннис, но тут же отогнал эту мысль.
– Той же ночью, – продолжал он, – произошло ограбление машинописного бюро «Этель Уитмен и компания» на Бедфорд-стрит. Кто-то украл единственный экземпляр пьесы о Бьюли.
– Вот как? – странным тоном отозвалась Берил.
– Но Г. М. распорядился держать это в строгом секрете, так что в газеты ничего не попало, а все осведомленные, включая Брюса, обещали держать язык за зубами.
– Что сказал Брюс, когда услышал об этом?
– Смеялся и заявил, что это не имеет значения. Но послушай! Что ты хотела мне рассказать? Твоя телеграмма…
Послышался гудок локомотива. Берил открыла новую блестящую сумочку, достала скомканную записку и протянула Деннису. Это был отпечатанный в типографии бланк, заголовок сверху гласил: «Отель «Кожаный сапог», Сикрест, около Олдбриджа»; под ним стояла дата 27 сентября, и еще ниже шел текст, написанный торопливым размашистым почерком Брюса:
«Ангел!
Ты телеграфировала, что возвращаешься на «Королеве Елизавете» 4 или 5 октября. Если любишь меня, приезжай сюда как можно скорее. Не могу объяснить в письме, но у меня неприятности. Ты мне нужна.
Твой Брюс.
P. S. Надеюсь, ты хорошо провела время в Штатах. Прости, что не писал».
– Это его единственное письмо после моего отъезда, – сказала Берил, забирая записку. – Сэм Эндрюс – наш главный режиссер – говорит, что он не отвечает даже на деловые письма. Но дело в том, дорогой, что Брюс не из тех, кто паникует без причин.
– Это верно. Как ты думаешь, что произошло?
Берил, защелкнув сумочку, собиралась ответить, когда звук нового голоса заставил ее умолкнуть.
Они стояли в коридоре между двумя купе, двери которых были закрыты. Но стеклянная панель двери рядом с Берил слегка опустилась, позволяя слышать молодой и упрямый женский голос:
– Прости, папа. Мне все равно, что говоришь ты, мама или кто угодно в Олдбридже. Я думаю, что влюблена в него.
– Послушай, Дафни! Ты влюблена в мужчину, который может быть…
– Продолжай! Почему ты остановился? Кто кем может быть?
– Хорошо, дорогая, будем смотреть фактам в лицо. Который может быть убийцей!
Берил и Деннис обменялись испуганными взглядами. Несколько секунд они стояли неподвижно.
Потом Берил быстро заглянула в купе. Деннис тут же оттащил ее, грозя ей кулаком, однако успел при этом увидеть трех человек внутри.
В дальнем углу, лицом к локомотиву, сидела модно одетая женщина, немолодая, но еще привлекательная.
Рядом, повернувшись спиной к коридору, поместился мужчина с седеющими волосами.
Девушка стояла лицом к ним. Несмотря на пасмурный день, Деннис и Берил из коридора смогли четко ее рассмотреть.
Судя по всему, в обычных обстоятельствах девушка не отличалась разговорчивостью. Она была слишком покорной, слишком сдержанной, слишком хорошо воспитанной. Даже теперь, вынужденная обороняться, она опускала глаза и ее щеки заливала краска смущения. Только сильные эмоции могли заставить ее произносить эти слова. А эмоции в купе достигли опасной черты.
Деннис отодвинулся от двери, но мог слышать их голоса.
– Послушай, Дафни! – настаивал седеющий мужчина.
– Да, папа, я слушаю.
– Дафни Херберт! – шепнула Берил на ухо Деннису. – Я знала, что слышала это имя раньше!
– Твоя мать и я давно решили, Дафни, что, когда тебе придет время думать о… ну, о замужестве или о чем-то в таком роде, мы не станем препятствовать твоему выбору. Не так ли, Клара?
Женщина ответила приятным, но не свидетельствующим о высоком интеллекте голосом:
– Конечно, Джонатан. Но так глупо, что наша Дафни утверждает, будто она влюблена!
– Почему глупо? – воскликнула девушка.
– Не задавай нелепых вопросов, дорогая.
– Но почему это глупо? Разве ты не была влюблена в папу?
Когда английская семья начинает разговаривать так откровенно, можно держать пари, что они забылись, столкнувшись с чем-то по-настоящему серьезным.
– Да… очевидно.
– И ты не была с ним счастлива?
Последовала легкая пауза. Голос миссис Херберт смягчился.
– Очень счастлива! – Это был крик души, который не мог не тронуть слушателей. – Но это совсем другое дело, Дафни.
– Почему другое?
– Я была взрослой и… ну и так далее, а не глупой маленькой школьницей!
– Клара, дорогая моя, – мягко заметил мистер Джонатан Херберт, – было бы справедливым обращаться с Дафни как с взрослой, каковой она, в конце концов, и является.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Мастерс отозвался о «Дэвиде Копперфилде» в выражениях, которые показались бы резкими даже покойному Уильяму Мейкпису Теккерею.
– Заткнитесь, – строго сказал Г. М. – Я говорю о сцене, где мальчик видит на оборотной стороне стеклянной витрины таинственное слово «ЯНЙЕФОК», которое в действительности означает «КОФЕЙНЯ». И был парень, который написал книгу о выпивке под псевдонимом Раб Нолас – «бар-салон» наоборот… – Г. М. пробудился от размышлений. – Вы спрашивали меня о чем-то, Мастерс?
Мастерс ухватился обеими руками за поля своей шляпы.
– Да, спрашивал! – огрызнулся он. – Я хочу знать…
– Ах да, – прервал Г. М., отмахнувшись от того, что хотел знать Мастерс, как от чего-то не имеющего значения. – Это напомнило мне, что у меня тоже есть к вам вопрос. Вы считаете эту пьесу о Бьюли новой важной уликой?
– Я считаю, что она может привести нас к новой улике. Разве не так? Если кто-то знает слишком много…
– Но мы должны убедиться, что это не имеет какого-то невинного объяснения.
– Например?
– Господи, Мастерс, вы говорите так, словно эти сведения никто не мог разгласить. Хотя бы эта девушка, Милдред Лайонс. Предположим, она рассказала кому-то о своем ужасном приключении, и это дошло до ушей подающего надежды автора. Можете вы, будучи женатым, придумать способ удержать женщину от болтовни?
– Безусловно, могу! Если от этого зависит ее жизнь. – Мастерс постучал по столу указательным пальцем. – Бьюли – убийца, сэр. Мы предупреждали девушку, что, если он когда-нибудь узнает имя свидетеля, способного отправить его на виселицу, ее жизнь не будет стоить ни гроша. – Он щелкнул пальцами.
– Угу, – согласился Г. М., бросив, однако, на Мастерса странный взгляд.
– Более того, Милдред Лайонс так боялась Бьюли, что у нее случился нервный срыв. Нет, сэр, эта женщина держала рот на замке, или я голландец. Признаю, что одиннадцать лет – долгий срок и что такую историю интересно рассказывать у камина. Но…
Г. М. продолжал так же странно смотреть на Мастерса.
– Я только привел одно возможное объяснение, – проворчал он. – Другое, которое я предпочитаю, состоит в том… – Г. М. посмотрел на Берил. – Что-нибудь не так, девочка моя?
– Конечно нет.
– Вы уверены?
– Это все ядовитая атмосфера. – Берил быстро заморгала и махнула рукой, разгоняя дым. – Вы когда-нибудь бывали в таком спертом воздухе? У меня от него кружится голова. Я не могу дышать.
– Ну, мисс, это легко исправить. – Кашлянув в свою очередь, Мастерс подошел к ближайшему из двух окон. – Но главное то, – продолжал он, взявшись за деревянную раму затемнения и обратившись к Г. М. через плечо, – что вы думаете об этом деле.
– О деле Бьюли в целом?
– Да! Это человек, который убивает женщин и заставляет их тела исчезать, словно в них угодила атомная бомба. Как он это проделывает?
– Буду вам признателен, Мастерс, если вы снова пришлете мне это досье завтра утром. А также любую информацию, которую вы сможете раскопать о раннем периоде жизни нашего друга, прежде чем он стал улыбающимся убийцей. А тем временем, – Г. М. провел рукой по лысине, – я, кажется, могу назвать вам источник всех ваших неприятностей.
– Ну, сэр?
– Вы не знаете, в чем ваша проблема.
– То есть как?
– Вы не знаете, в чем ваша проблема, – повторил Г. М.
– Наша проблема, – отозвался Мастерс, – в том, что произошло с Роджером Бьюли, и как он избавился от четырех тел. Не так ли?
– Не совсем, – сказал Г. М.
Мастерсу наконец удалось отодрать раму затемнения от грязного окна. Поставив ее, он поднял голову и внезапно застыл, уставясь в окно. Прошло пять секунд, прежде чем он заговорил:
– Кто-нибудь, выключите свет.
– А, сынок?
– Выключите свет!
Настойчивость в голосе Мастерса подействовала. Деннис Фостер подбежал к двери и повернул выключатель.
В темноте стало еще труднее дышать. Но при слабом свете за окном можно было разглядеть силуэт старшего инспектора, упиравшегося кулаками в подоконник. Повинуясь импульсу, Деннис и Берил Уэст подбежали к нему.
К Деннису наконец вернулась способность ориентироваться. Фасад паба, очевидно, был обращен к Сент-Мартинс-Лейн, а эта комната находилась на южной стороне. Выходит, они вернулись назад и сейчас смотрели на служебный вход театра «Гранада» по другую сторону мощеного переулка шириной не более пятнадцати футов.
– Видите ее? – спросил Мастерс. – Знаете, кто это?
Лампа над служебным входом осветила облупившуюся зеленую краску на двери, когда та распахнулась и в проеме появилась женщина без шляпы в сером макинтоше, выходящая из театра.
Движения ее казались нервными и возбужденными. Она быстро посмотрела сначала налево, потом направо, словно была не уверена, в какой стороне находится Черинг-Кросс-роуд. Свет падал на ее светло-рыжие волосы. Судя по тому, что удалось разглядеть среди теней, женщину нельзя было назвать хорошенькой, и все же она привлекала к себе внимание. В ее голубых глазах светилось нечто среднее между страхом и триумфом.
– Это Милдред Лайонс, – снова заговорил Мастерс. – Прошу прощения.
Старший инспектор повернулся и побежал к двери. Они услышали, как он шарит в темноте, ища ключ.
Берил нащупала руку Денниса и стиснула ее. Рыжеволосая женщина, быстро обернувшись, закрыла за собой дверь. Сквозь грязное стекло они видели, как она быстро зашагала в направлении Черинг-Кросс-роуд.
У мусорного бака, чья крышка дребезжала, замяукала кошка. Г. М. выругался. Берил прижималась к Деннису, словно в поисках защиты. Обняв девушку за плечи, он почувствовал, как дрожит ее тело.
– Я начала это, – прошептала она. – Это моя вина. Но теперь я боюсь… – Берил повысила голос. – Я боюсь!.. Боюсь!..
Глава 7
Телеграмма гласила:
«ВЕРНУЛАСЬ ИЗ АМЕРИКИ ВЧЕРА ТЧК ПЫТАЛАСЬ ТЕБЕ ДОЗВОНИТЬСЯ НО ТЕБЯ НЕ БЫЛО ТЧК МОЖЕШЬ ПОЕХАТЬ СО МНОЙ В ОЛДБРИДЖ ЗАВТРА В ПЯТНИЦУ ПОЕЗДОМ В ЧАС ДНЯ С ЛИВЕРПУЛЬ-СТРИТ? СЛУЧИЛОСЬ НЕЧТО УЖАСНОЕ ТЧК БЕРИЛ».
Деннис Фостер обнаружил телеграмму в своем почтовом ящике, вернувшись домой вечером в четверг 4 октября.
Прошел почти месяц после того вечера в пабе. Отсутствие новостей, за исключением одного неприятного инцидента, все сильнее беспокоило Денниса. Он пытался справиться с этим, сосредоточившись на работе, которой хватало с избытком. Мистер Макинтош, старший партнер почтенной фирмы, основанной в 1741 году, приближался к преклонному возрасту.
Прочитав телеграмму Берил, Деннис сначала подумал, что не сумеет выполнить просьбу. Пятница обещала быть тяжелым днем. Его голова гудела от количества предстоящей работы. Но искуситель шептал ему, что у него есть два способных ассистента. Если он сможет распределить между ними работу к концу завтрашнего утра, то успеет на поезд в час.
Но хотя Деннис чудом поймал такси, он едва не опоздал на поезд и пробрался через барьер на вокзале Ливерпуль-стрит, прижимая к себе саквояж, когда состав уже тронулся.
Помчавшись по перрону, он увидел Берил, высовывающуюся из окна вагона первого класса и бешено размахивающую руками. Прибавив скорости, Деннис вскочил в вагон, захлопнул за собой дверь и остановился в коридоре, тяжело дыша и глядя на Берил. К его удивлению, вагон был почти пуст.
– Здравствуй, Берил, – переведя дух, заговорил Деннис.
– Привет, дорогой.
– Ты отлично выглядишь. Поездка была приятной?
– Да, спасибо. Я хорошо питалась, но еды было слишком много. И я купила кое-какую одежду.
– Надеюсь, премьера на Бродвее имела успех?
– Боюсь, что нет. Критики разнесли пьесу в пух и прах. Но я это предвидела, да и вообще это не имеет значения.
По правде говоря, Берил выглядела не так уж хорошо. Нарядный зеленый костюм оттенял бледное виноватое лицо. Прядки гладких мягких волос трепетали у щек в такт покачиванию вагона.
– Деннис, – снова заговорила Берил, глядя в окно коридора, – что происходило, пока меня не было?
– Понятия не имею. Я думал, ты знаешь.
– Ты виделся с Брюсом?
– Нет.
– Почему?
– Ну… я не хотел казаться любопытным.
– Ох, Деннис! – Она с упреком посмотрела на него. – Ведь Брюс твой друг. Едва ли ты показался бы ему любопытным… А мистера Мастерса ты видел?
– Один раз говорил с ним по телефону.
– Ну?
– Похоже, сэр… давай будем называть его Г. М., как все называют. Похоже, Г. М. дал Мастерсу строгое указание держаться подальше от Брюса. Но у Мастерса вскоре появился предлог позвонить Брюсу, как раз перед отъездом того из города, хотя полиции он по-прежнему ничего не сообщил. Помнишь тот вечер в развлекательном центре и пабе?
– Еще бы! Брюс так и не пришел обедать в «Айви». Я даже не смогла с ним попрощаться.
«Должно быть, обед получился невеселый», – подумал Деннис, но тут же отогнал эту мысль.
– Той же ночью, – продолжал он, – произошло ограбление машинописного бюро «Этель Уитмен и компания» на Бедфорд-стрит. Кто-то украл единственный экземпляр пьесы о Бьюли.
– Вот как? – странным тоном отозвалась Берил.
– Но Г. М. распорядился держать это в строгом секрете, так что в газеты ничего не попало, а все осведомленные, включая Брюса, обещали держать язык за зубами.
– Что сказал Брюс, когда услышал об этом?
– Смеялся и заявил, что это не имеет значения. Но послушай! Что ты хотела мне рассказать? Твоя телеграмма…
Послышался гудок локомотива. Берил открыла новую блестящую сумочку, достала скомканную записку и протянула Деннису. Это был отпечатанный в типографии бланк, заголовок сверху гласил: «Отель «Кожаный сапог», Сикрест, около Олдбриджа»; под ним стояла дата 27 сентября, и еще ниже шел текст, написанный торопливым размашистым почерком Брюса:
«Ангел!
Ты телеграфировала, что возвращаешься на «Королеве Елизавете» 4 или 5 октября. Если любишь меня, приезжай сюда как можно скорее. Не могу объяснить в письме, но у меня неприятности. Ты мне нужна.
Твой Брюс.
P. S. Надеюсь, ты хорошо провела время в Штатах. Прости, что не писал».
– Это его единственное письмо после моего отъезда, – сказала Берил, забирая записку. – Сэм Эндрюс – наш главный режиссер – говорит, что он не отвечает даже на деловые письма. Но дело в том, дорогой, что Брюс не из тех, кто паникует без причин.
– Это верно. Как ты думаешь, что произошло?
Берил, защелкнув сумочку, собиралась ответить, когда звук нового голоса заставил ее умолкнуть.
Они стояли в коридоре между двумя купе, двери которых были закрыты. Но стеклянная панель двери рядом с Берил слегка опустилась, позволяя слышать молодой и упрямый женский голос:
– Прости, папа. Мне все равно, что говоришь ты, мама или кто угодно в Олдбридже. Я думаю, что влюблена в него.
– Послушай, Дафни! Ты влюблена в мужчину, который может быть…
– Продолжай! Почему ты остановился? Кто кем может быть?
– Хорошо, дорогая, будем смотреть фактам в лицо. Который может быть убийцей!
Берил и Деннис обменялись испуганными взглядами. Несколько секунд они стояли неподвижно.
Потом Берил быстро заглянула в купе. Деннис тут же оттащил ее, грозя ей кулаком, однако успел при этом увидеть трех человек внутри.
В дальнем углу, лицом к локомотиву, сидела модно одетая женщина, немолодая, но еще привлекательная.
Рядом, повернувшись спиной к коридору, поместился мужчина с седеющими волосами.
Девушка стояла лицом к ним. Несмотря на пасмурный день, Деннис и Берил из коридора смогли четко ее рассмотреть.
Судя по всему, в обычных обстоятельствах девушка не отличалась разговорчивостью. Она была слишком покорной, слишком сдержанной, слишком хорошо воспитанной. Даже теперь, вынужденная обороняться, она опускала глаза и ее щеки заливала краска смущения. Только сильные эмоции могли заставить ее произносить эти слова. А эмоции в купе достигли опасной черты.
Деннис отодвинулся от двери, но мог слышать их голоса.
– Послушай, Дафни! – настаивал седеющий мужчина.
– Да, папа, я слушаю.
– Дафни Херберт! – шепнула Берил на ухо Деннису. – Я знала, что слышала это имя раньше!
– Твоя мать и я давно решили, Дафни, что, когда тебе придет время думать о… ну, о замужестве или о чем-то в таком роде, мы не станем препятствовать твоему выбору. Не так ли, Клара?
Женщина ответила приятным, но не свидетельствующим о высоком интеллекте голосом:
– Конечно, Джонатан. Но так глупо, что наша Дафни утверждает, будто она влюблена!
– Почему глупо? – воскликнула девушка.
– Не задавай нелепых вопросов, дорогая.
– Но почему это глупо? Разве ты не была влюблена в папу?
Когда английская семья начинает разговаривать так откровенно, можно держать пари, что они забылись, столкнувшись с чем-то по-настоящему серьезным.
– Да… очевидно.
– И ты не была с ним счастлива?
Последовала легкая пауза. Голос миссис Херберт смягчился.
– Очень счастлива! – Это был крик души, который не мог не тронуть слушателей. – Но это совсем другое дело, Дафни.
– Почему другое?
– Я была взрослой и… ну и так далее, а не глупой маленькой школьницей!
– Клара, дорогая моя, – мягко заметил мистер Джонатан Херберт, – было бы справедливым обращаться с Дафни как с взрослой, каковой она, в конце концов, и является.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28