– Теперь предположим, что Бьюли – при полной безопасности для себя – совершит убийство при таких же обстоятельствах. Что произойдет тогда? Я отвечу вам, сынок. Полиция твердо убедится, что их проблема очерчена четко и ясно, что Бьюли каким-то образом прикончил еще одну женщину и избавился от тела внутри дома. Подчеркиваю: внутри дома.
Теперь, тупоголовые вы мои, вы видите ключ ко всему делу? Бьюли хотел, чтобы полиция думала так о его подлинных жертвах – Энджеле, Элизабет и Андре, – хотя в действительности он спрятал их тела где-то очень далеко от дома. Но рано или поздно полиция перестала бы шарить в коттеджах и посмотрела бы немного дальше. Тогда ему пришел бы конец. Но покуда полиция не сомневалась в существовании у него метода избавляться от тел в пределах дома, он пребывал в такой же безопасности, как если бы уже был оправдан. Понимаете?
Дождь начинал слабеть. Чуть больше дневного света проникало в комнату, обнаруживая пулевые дырки на стенах и струйки воды на полу. Деннис, которого эта проблема мучила так долго, не мог удержаться от вопроса:
– Как же Бьюли в действительности избавлялся от тел?
Г. М. снова вставил в рот сигару и потер руки.
– Это тоже симпатичная проблема. Но сейчас мы не будем думать о ней, а сосредоточимся на другом. Если предположить, что четвертое убийство Бьюли было фальшивым, есть ли у нас убедительное доказательство в поддержку этой теории? Да, есть.
Последняя «миссис Бьюли» – самый неуловимый персонаж в этом деле. Нам известно, что она держалась «отчужденно» со всеми. Даже полисмены, ведущие слежку, видели ее только издалека, так как получили указания не приближаться к ней. У нее не было друзей. Ее брак нигде не зарегистрирован. У нее даже не было имени. Как я говорил Мастерсу, все, что мне удалось узнать о ней, составляло одно большое Икс.
Бьюли, естественно, должен был иметь женщину-сообщника. Этот сообщник, игравший роль последней «миссис Бьюли», в реальной жизни был кем-то еще. Конечно, вы догадываетесь кем?
Берил издала звук, похожий на кипящий чайник.
– Вы отлично знаете, что нет! Кем был сообщник?
– Милдред Лайонс, – ответил Г. М.
– Милдред Лайонс? – громко вскрикнула Берил.
– Ш-ш! – прошипел Г. М., вынув сигару изо рта и быстро оглядевшись. – Ради бога, говорите тише!
– Но ведь Милдред Лайонс была… – начала Берил.
– Свидетелем обвинения, который… – добавил Деннис.
– Который никак не мог добиться осуждения Бьюли за убийство или что-нибудь еще. Может быть, – с усмешкой предположил Г. М., – эта идея кажется вам несколько парадоксальной?
– Можно назвать и так, – отозвался Деннис.
– Но подумайте, сынок. Если четвертое убийство Бьюли было трюком с целью спасти себя, то Милдред Лайонс должна быть сообщницей. Помимо ужасной истории о взгляде сквозь портьеры, она единственная заявляла, что видела «миссис Бьюли» вблизи и говорила с ней.
А если вам нужно доказательство, я предоставлю его вам. Помните вечер около месяца назад, когда мы все были в пабе Элфа Партриджа возле театра «Гранада»?
– Помним, – сказала Берил.
– До сих пор, – продолжал Г. М., – я вам излагал смутные идеи, возникшие у меня, когда Мастерс много лет назад прислал мне большое досье на Роджера Бьюли. Проклятие! – воскликнул он, охваченный гневом при этом воспоминании. – После заявлений, что он не нуждается в моей помощи, этому хорьку хватило наглости прислать мне досье с просьбой прочитать его и сделать комментарии!
Я кроткий человек, девочка моя, и никогда не использую грубых выражений. Иначе я велел бы ему взять это чертово досье и засунуть его… – Вспомнив о своей кротости, Г. М. кашлянул и воспроизвел на лице благочестивое выражение. – Я имел в виду, что это был не слишком приятный поступок, верно? Но, несмотря ни на что, я просмотрел досье.
– С вашей стороны это было в высшей степени по-христиански, – согласилась Берил, раздираемая недоумением, страхом и диким желанием расхохотаться в лицо старому маэстро. – Но куда именно…
– Куда я клоню?
– Да!
– Тем вечером в пабе Мастерс сказал, что у них есть новая улика. «Какой-то неизвестный автор написал пьесу о Бьюли, и этот автор знает слишком много». Разумеется, он имел в виду, что автором может быть сам Бьюли – впоследствии это оказалось правдой. «Он знает, что свидетелем была женщина, – продолжал Мастерс, – знает, куда она заглянула и что увидела, – знает все то, что должны были знать только полиция, вы и сама Милдред Лайонс».
Тогда я перестал зажигать сигару, – добавил Г. М., – и почувствовал, как будто меня огрели по кумполу клюшкой для гольфа.
– Но почему?
– Понимаете, девочка моя, вы мучили себя вопросом, кто знал эти факты и каким образом. Но каким образом их знал Бьюли?
В последовавшем молчании слышался слабеющий стук дождя.
– Этот пункт, – продолжал Г. М., – становится еще более многозначительным, если вы изучите отдельные листы рукописи, тщательно сохраненные Брюсом Рэнсомом. Кто-нибудь из вас видел их?
– Да, – кивнула Берил. – Брюс показывал их мне вчера вечером.
– Он показал их мне, когда я только приехал в Олдбридж две недели назад, – сказал Г. М. – Вы обратили внимание на что-нибудь необычное, девочка моя?
– Боюсь, я была слишком взволнована, чтобы…
– Бьюли – автор этой пьесы – знает, что женщина-свидетель была рыжеволосой. Он знает, что она вернулась к нему тем вечером из-за фальшивой десятишиллинговой купюры. Он даже знает, что она приезжала на велосипеде! Откуда ему известно все это?
– Он не мог об этом знать! – воскликнул Деннис Фостер. – Если только…
– Если только, – кивнул Г. М., – Бьюли и Милдред Лайонс не действовали совместно с целью обвести полицию вокруг пальца.
– Игра в притворялки! – произнес Деннис.
– Что-что, сынок?
– Ничего, сэр. Продолжайте.
– Было ли возможно, спросил я себя, что Милдред Лайонс играла две роли – свою и миссис Бьюли? Ответ: вполне. Как мы выяснили, у мисс Лайонс не было помощников в машинописном бюро – она приходила и уходила незамеченной. Полиция, как нам также известно, следила за этим бунгало только по ночам. Милдред Лайонс могла незаметно попадать туда сзади через лесистые холмы, среди которых стоял коттедж. Еще до начала слежки у нее было несколько дней, чтобы установить себя в качестве «миссис Бьюли» в глазах случайного прохожего, почтальона или мальчишки из мясной лавки.
В парике, скрывающем рыжие волосы, и броских фальшивых драгоценностях, предоставленных Бьюли, ее видели – всегда на солидном расстоянии! – пьющей чай с мужем в саду или сидящей в шезлонге на лужайке. После этого ей было незачем приближаться к дому до критического дня 6 июля.
Во второй половине дня она открыто приезжает в коттедж на велосипеде с пишущей машинкой как Милдред Лайонс. Конечно, никаких писем ей не диктовали. Она входит в дом, выходит оттуда в качестве миссис Бьюли, последний раз пьет чай с «мужем» и удаляется снова в роли Лайонс.
Разумеется, не было никакого фальшивого банкнота – все это сплошное очковтирательство с целью объяснить, во-первых, почему она приезжала в коттедж во второй половине дня и, во-вторых, почему вернулась туда вечером. Она снова приехала на велосипеде, заглянула в окно сквозь неплотно сдвинутые портьеры, не увидев ничего, кроме самого Бьюли, и быстро убралась. Дело было сделано.
Г. М. покачал головой и затянулся гаснущей сигарой. В его голосе послышались нотки восхищения.
– Красота плана заключалась в том, что он не мог не удасться. Предположим, эти двое где-то допустили бы оплошность. Предположим, кто-то ее обнаружил бы. Предположим, констебль поднял бы тревогу, когда Бьюли уходил утром. В любом из этих случаев никакого вреда бы не произошло. Никто не был убит. Бьюли мог бы сказать копам со своей знаменитой улыбочкой: «Вы преследовали меня – невинного человека – вашими недостойными подозрениями, не имея никаких доказательств! Можете вы порицать меня за желание заставить вас немного понервничать? В чем вы хотите меня обвинить?»
С другой стороны, если бы план удался, Бьюли был бы в полной безопасности, какую бы личину он ни пожелал бы принять в следующий раз. Полиция никогда бы не узнала, что он сделал с жертвой, так как стала бы смотреть не в том направлении, продолжая искать трупы в домах, где их никогда не было.
Кто бы заподозрил Милдред Лайонс – свидетеля обвинения, девушку, которая могла привести Бьюли в тень виселицы, – в том, что она была его сообщницей? Очевидно, Бьюли тщательно отрепетировал с ней то, что ей предстояло говорить на допросах.
Конечно, это было нелегко. Я уверен, что истерики Милдред Лайонс перед полицией – подлинные. Она была смертельно напугана. Но Бьюли не сомневался, что обожающая его Милдред справится с поручением. Следует ли добавлять, что Бьюли был умен?
В комнате повеяло холодом. В воображении Денниса предстало лицо Милдред Лайонс, прежде чем оно сделалось слепым и немым от песка в глазах и во рту.
– Обожающая его Милдред… – Берил вздрогнула.
– Угу.
– …всего лишь очередная любовница Бьюли?
– Да. С одной только разницей.
– Вчера, – начала Берил и умолкла, почувствовав ком в горле. Пальцы обеих рук вцепились в края стола. Деннис видел на фоне окна ее силуэт, с мокрыми волосами и в мокрой косынке, к которому склонялся фанерный немецкий офицер. – Вчера, – продолжала Берил, – когда вы разговаривали с мистером Мастерсом около поля для гольфа, вы сказали, что у серийных убийц всегда есть женщина, к которой они возвращаются и с которой живут между убийствами.
Г. М. кивнул.
– Обычно, – сказал он, избегая взгляда Берил, – это бесцветная и невзрачная женщина. Бьюли этого мира находят это удобным.
– «У Смита, – тонким голосом процитировала Берил, – была его Эдит Пеглер, у Ландрю – Фернанда Сегре. А у Роджера Бьюли…» У него была Милдред Лайонс, не так ли?
– Угу.
– Я едва не упала в обморок. – Берил внезапно стиснула руки. – Я боялась, что вы имеете в виду меня. Но вы сказали, что это единственная женщина, которую они не убивают.
– Тут, девочка моя, я допустил ужасную ошибку. – Г. М. на мгновение закрыл глаза. – Бьюли убил ее. Он сделал то, что никогда бы не сделали Смит и Ландрю. Но он был вынужден.
– Вынужден убить ее? Почему?
– Потому что он окончательно ее бросил, – ответил Г. М. – В течение одиннадцати лет Бьюли ни разу не видел Милдред Лайонс и не написал ей ни строчки о том, где он находится. Когда женщина проходит ради мужчины через адское пламя, с ней нельзя так поступать.
«Адское пламя»…
Перед мысленным взором Денниса в который раз появилась картина, смысл которой всегда ускользал от него. Он видел выражение лица Милдред Лайонс, вышедшей из служебной двери театра «Гранада», соединяющее в себе страх и торжество, блеск ее голубых глаз, смотрящих направо и налево. Теперь он знал ответ.
Это было выражение безграничной ненависти.
Милдред Лайонс, которая жила и дышала ради Роджера Бьюли, превратилась из веснушчатой девушки в зрелую негодующую женщину. Ее образ наполнил темную от дождя комнату. Деннис уставился на Берил, говорившую с Г. М., пока что-то еще не привлекло его внимание.
Теперь за спиной Берил стояли два немецких офицера.
Деннис заморгал, отгоняя видение.
Неужели в этом доме кошмаров скрывался еще один манекен, под конец выскочивший из укрытия? Вторая фигура стояла за окном, левее первой слева. Но она была не в каске, а в шляпе, в груди и животе не было пулевых отверстий, а рука украдкой скользила по подоконнику.
– Г. М.! – крикнул Деннис и метнулся к окну.
Его левая рука натолкнулась на мокрый плащ, а правая ухватилась за галстук и обернула его вокруг пальцев, как собачий поводок. Деннис дернул галстук так сильно, что фигура издала беспокойное блеяние.
Сэр Генри Мерривейл, выругавшись, поднялся. Луч его фонарика скользнул но комнате, остановившись на лице человека у окна.
С открытым ртом и удивленным и укоризненным выражением румяной физиономии на них смотрел Хорас Читтеринг.
Глава 19
По удивленному голосу Г. М. Деннис понял, что тот никак этого не ожидал.
– Что, черт возьми, вы здесь делаете? – осведомился Г. М., выключив фонарь.
Засмеяться и принять беспечный вид, стоя на опрокинутом деревянном ящике, когда чья-то рука запуталась в вашем галстуке, не так легко. Мистер Читтеринг в синем пальто и шляпе-котелке ограничился кашлем.
– Я отнюдь не хвастаюсь этим, – ответил он, вздернув подбородок, как Вителлий, подпирающий его мечом, – но откровенность и целесообразность вынуждают меня признаться, что я… э-э… слушал.
Лицо Г. М. побагровело.
– Вот как?
– Боюсь, что да. Пожалуйста, отпустите мой галстук!
Деннис посмотрел на Г. М. и, когда тот кивнул, отпустил пленника, который снова кашлянул.
– Ладно, сынок! Залезайте в это окно.
Мистер Читтеринг посмотрел на зубцы стекла в нижней раме:
– Боюсь, что…
– Хорошо, войдите через парадную дверь. Только, ради бога, чтобы никто вас не видел!
Берил поднялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28