– На каком полу? Где?
Любой пациент, увидевший в этот момент Дэвида Гарта с горящими глазами на бледном лице, подумал бы, что уважаемый специалист по неврологии сам нуждается в лечении.
– Мы много рассуждали о следах снаружи, – сказал Гарт, – давайте же поговорим о следах внутри павильона. Мой племянник совершенно справедливо заметил, что у него нет желания пачкать свою обувь в песке и тине. Но любой, кто пошел бы к павильону, не избежал бы этого. Вы нашли мои следы, мистер Твигг? Вы видели, что они ведут в левую комнату, потом на веранду, потом в правую комнату? Как я и говорил?
– Мы их нашли. И мы их сфотографировали. Это доказывает, что вы не убивали Глинис Стакли?
– Нет, не доказывает.
– И что тогда?
– Мистер Твигг, нашли ли вы какие-нибудь следы, оставленные умершей женщиной?
– Нет, естественно, не нашли! Она плавала. И сама вернулась на веранду, когда вода стояла еще высоко, за долго до того, как умерла. Она оставила мокрые следы, и они высохли.
– Совершенно верно, – сказал Гарт. – Влажность ее купального костюма как раз соответствовала такому расчету времени. А теперь ответьте, – Гарт заговорил громче, – обнаружили вы следы леди Колдер?
Прошло секунд пять.
Каллингфорд Эббот достал из внутреннего кармана портсигар из свиной кожи, но не открыл его. Усы опустились, голова чуть подалась вперед, он не сводил глаз с Твигга.
– Вы не нашли следов, хотя леди Колдер тоже ходила по песку. Правильно?
– Ну-у, не так трудно…
– Не трудно? – переспросил Гарт. – Разумно ли представлять себе убийц, которые вытирают одни следы и оставляют другие? Даже если предположить, что мы так и сделали, где тряпки, которыми мы пользовались, притом что воду налить не во что? Как мы ухитрились не оставить других следов, которые вы бы обнаружили? Вы не нашли следов леди Колдер потому, что она не заходила в павильон. – Поднеся руку ко лбу, Гарт потер виски. – Я буду откровенен с вами, мистер Твигг, хотя вы не были до конца откровенны со мной. Я не могу объяснить, как убийца это проделал. Это похоже на убийство в новелле «Чьей рукой?».
– А! – выдохнул Твигг, настороженно следивший за ним.
– Я не могу объяснить, как оказалась в павильоне купальная накидка. Есть еще несколько вещей, которые я не могу объяснить.
– А! – сказал Твигг.
– Вы можете арестовать меня как убийцу, хотя, думаю, вы этого не сделаете. Когда вы перестанете злиться на меня, как я сейчас злюсь на вас, единственно по личным причинам, я думаю, ваш собственный здравый смысл удержит вас от этого. Но вы не тронете Бетти Колдер.
– Не трону?
Твигг прошагал к двери, открыл ее и крикнул:
– Сержант Бейнс!
– Сэр? – отозвался голос снаружи.
– Сержант Бейнс, где леди Колдер?
– Инспектор, вы заперли ее в ее комнате наверху! Но я не думаю, что вы вправе были это делать.
– Не вашего ума дело, что мне делать! Приведите ее сюда.
Сквозняк опять устроил ералаш в гостиной: вздулись портьеры, дико закачался абажур, и можно было подумать, что картины сами подсвечивают свои яркие краски под дребезг рамок. Каллингфорд Эббот подошел и встал за спиной Твигга.
– Сержант Бейнс, – сказал он, – забудьте этот приказ. Твигг, закройте дверь.
– Сэр…
– Вы слышали, что я сказал? Закройте дверь.
– Да поможет мне Бог! – вздохнул Твигг. – Но, мистер Эббот, уж не хотите ли вы сказать, что заявления доктора Гарта вас убедили?
– Фу-ты! Не то чтобы они меня убедили. Но чья бы корова мычала.
– Вы хотите, чтобы я извинился, сэр? Возможно, я говорил слишком резко. Ладно! Может быть, я не должен был называть вас любителем. Хорошо!
– Почему же вам не назвать меня любителем? В каком-то смысле я, во всяком случае, любитель. Лошадей, французской кухни, женщин и даже (прости мне, Господи!) детективных романов. Но я занимаю высокий пост в департаменте уголовной полиции. И по двум причинам я не намерен сейчас позволять вам продолжать допрос.
– Ох-хо! Вы, джентльмены, всегда заступаетесь друг за дружку.
– Нет. – И Эббот вздел монокль. – Во-первых, доктор Гарт заставил меня усомниться в вашей версии, и это существенно меняет дело. А во-вторых, и эта причина для меня самая веская, я верю доктору Гарту.
– А я должен обо всем этом забыть, да? Вы это хотите сказать?
– Нет. Если бы я смог убедить вас и доктора Гарта обменяться рукопожатиями и забыть о ваших разногласиях, вы могли бы составить замечательную пару детективов. Перед нами не наивный глупец, мой славный Твигг, даже если он приобрел свои знания из романов. Вы к…
Эббот вдруг остановился. Твигг даже не слушал.
– Книга! – прошептал инспектор. – Как же я сразу не подумал? Книги!
Вся атмосфера в комнате изменилась в ту же секунду.
Гарт почувствовал, как его сердце болезненно подпрыгнуло, он и так уже чуть не падал. «Только бы он не начал все сначала! – взмолился он про себя. Не сразу. Только не сначала!»
Твигг оглядел комнату, ряды полок с книгами. Однако внимание его, казалось, привлекла одна полка, слева от камина. Протягивая руку, он прогромыхал к полкам.
– Вы удостоите меня своим вниманием, инспектор?
– Да, сэр?
– На будущее, инспектор, не торопитесь навешивать ярлыки. Вы избавите этих людей от ваших угроз до тех пор, пока…
– Хо! – сказал Твигг и повернулся. – Я не оставлю их в покое до тех пор, пока эта маленькая проститутка не получит то, чего она заслуживает. Но вы правы, мистер Эббот, что не позволили мне попасть в западню, куда меня хотел заманить доктор. Я только что вспомнил кое-что. По созвучию! Кое-что еще!
Глава 10
– Они уже ушли, – сказала Бетти. – Все ушли. Но что же он вспомнил?
На дороге за коттеджем, под высокими безразличными звездами, ветер овевал прохладой горевшие глаза и болевшее тело Гарта. Он был измучен так, будто весь день занимался альпинизмом.
Но позади только первый склон, а до вершины еще далеко.
– Бетти, – сказал он, – ты не можешь оставаться здесь на ночь одна. В «Кавалере и перчатке», наверное, никогда не принимали в качестве постоялицы одинокую женщину, но мы попробуем уговорить их поселить тебя. Иди собирайся.
– Я только хочу спросить…
– Бетти, ради бога, иди собирайся!
– Ты ненавидишь меня, да? Я не могу обвинять тебя. Если ты тоже решил…
– Бетти, я знаю, что ты не убивала. Кажется, я даже знаю, кто это сделал, и начинаю догадываться как, а насчет того, ненавижу ли я тебя, отвечу: нет. Я люблю тебя, и чем дальше, тем больше. Что же до остального, то давай отложим это, пока я не разберусь сам. Идешь?
Бетти кивнула.
В сумерках ее глаза казались огромными. Еще до обеда с Гартом и Эбботом в «Кавалере и перчатке» она сменила обувь, в которой каталась на велосипеде, а так на ней были те же темная юбка и серая блузка, что и днем. Она повернулась и побежала по дорожке к дому.
Часы Гарта показывали двадцать минут двенадцатого. Если о доме, в котором были только парафиновые лампы, можно сказать, что он ярко освещен, то коттедж в данный момент казался именно таким. Вся нечисть, если таковая водилась в заливе, там и оставалась. Никакая ведьма, никакой гоблин, не оставлявшие следов, не ползали по песку.
Но Твигг, вездесущий и остроглазый…
Прогнав видение прочь, Гарт тоже направился по дорожке к дому.
Слева от центрального коридора была столовая, обставленная в лучшем стиле 1907 года. Направо располагалась гостиная и под стать ей – малая гостиная, оформленная в сельском духе, с растениями в стеклянных горшках, которые называют «жардиньерками».
Кто-то свистнул Гарту, когда он проходил мимо гостиной. Винсент Боствик, в сюртуке, полосатых брюках, с цилиндром в левой руке и тростью с серебряным набалдашником в правой, стоял, освещенный раскачивающейся под потолком лампой. Свет падал на его голову с пробором посередине: на обветренном лице с несколько запавшими глазами читалось облегчение.
Гарт, которого уже ничем нельзя было удивить, глядел на него с порога.
– Винс, как ты здесь оказался?
– Я сюда пришел, – ответил Винс. Понимай его как хочешь, хоть буквально. – Совсем недалеко от Фэрфилда и еще ближе от «Кавалера и перчатки». Дело в том, старина, что мы с Марион остановились в «Кавалере и перчатке».
– Давно?
– Не задавай лишних вопросов! Потом расскажу. Дело в том…
– Значит, мы все здесь? Мы все в Фэрфилде?
– Ну да, – согласился Винс и ткнул наконечником трости в одну из жардиньерок. – Это можно назвать сбором легионов или, выражаясь геральдическим языком, смотром стервятников. Они все ушли?
– Полиция? Надеюсь, да. Ты знаешь, что случилось?
– Да, я по дороге встретил Хэла: Эббот вышвырнул его отсюда.
– Большое утешение слышать, что кто-то встретил его по дороге. Ты видел Бетти?
– Издали, но как раз об этом я хотел просить. Я нечаянно подслушал ваш с ней разговор. Дэвид, ты собираешься забрать твою… забрать леди Колдер в «Кавалер и перчатку»? Не будет ли ей удобнее в отеле «Палас»? Или в «Империале»?
– Нет, Марион могла бы составить ей компанию. Если Марион еще не «отступилась» от меня.
– Если ты имеешь в виду то, что, как я думаю, имеешь, – возразил Винс, глядя ему прямо в глаза, – то это было недоразумение. Не надо понимать буквально.
– Все говорят мне это, – безнадежно проговорил Гарт. – Может быть, они правы. Винс, не окажешь ли ты мне услугу? Возвращайся в «Кавалер и перчатку»; скажи Фреду Истербруку (это владелец, толстый мужчина в трактирных завитушках), что я привезу к нему леди Колдер примерно через полчаса. А я тем временем…
– Да, старик?
– На полицейского по фамилии Твигг только что снизошло некое озарение. Мне необходимо выяснить, что он подумал, иначе он загонит меня в угол.
– Значит, это не болтовня? – вдруг спросил Винс.
– Что?
– Что ты потерял голову и все остальное. – Винс остановился, жилки забились на его висках. – Ладно, – равнодушно бросил он, – я скажу мистеру… как его там зовут. Увидимся завтра утром.
Он надел цилиндр и пошел к передней двери.
Твигг! Славный старина Твигг.
Гарт опять вернулся в гостиную, где диван и мягкие, обитые кретоном кресла находились в таком же беспорядке, что и его чувства. Из окна ему было видно, что штормовой фонарь в павильоне погашен. Осталось только темное море, освещенное поздней луной.
Он с порога оглядел книжные полки и целомудренно-обнаженную натуру на картинах мистера Максфилда Перриша. В склонности Бетти к этим картинам было еще меньше вкуса, чем в склонности многих женщин к романтическим фантазиям. Хотя венская наука, подозрительно относящаяся даже к невинной любви к сказкам, с таким же подозрением относилась к очень многим вещам.
Гарт уставился на фотографию, висящую на стене в серебряной рамке. Это был «купальный прием», снимок 1897 года, оставленный прежними владельцами. На снимке были запечатлены две гребные шлюпки с отдыхающими, позирующими перед камерой с таким важным видом, что это отдавало спесью.
– Бетти, – он вспомнил, что недавно уже спрашивал ее о фотографии, зачем ты держишь этот идиотский снимок? Ты ведь не знаешь никого из этих людей, да? Она вызывает у тебя какие-нибудь сентиментальные чувства?
– Нет, конечно! – ответила Бетти. – Я, честно говоря, сама не знаю, зачем его держу, может, потому, что это забавно. Я сниму его, если хочешь.
Но сейчас Гарт был рад, что она его не убрала.
Еще когда он стоял над телом мертвой женщины, ему пришла в голову смутная, но пугающая мысль о том, что могло произойти в павильоне. Мысль просто мелькнула в голове, но этот призрак прыгнул на него, будто собирался задушить, и чашка упала со стола.
Та же смутная фантазия, разбуженная поблекшим снимком на стене и воспоминанием о парусиновой ширме между двумя расположенными рядом дверями, снова явилась ему теперь в гостиной Бетти.
Дэвид опять отогнал эту мысль. У инспектора Твигга тоже было некое озарение здесь, в этой комнате. Гарт подошел к полкам с левой стороны камина. Он потянулся к той полке, к которой до него тянулся Твигг, и в этот момент дверь в коридор открылась и захлопнулась.
– Не возражаете, если я войду? – произнес голос Каллингфорда Эббота. Простите, если напугал вас. Я не хотел.
– Это не важно. Входите.
На самом деле, хоть сердце Гарта встревоженно екнуло, он встретил гостя с радостью. Эббот был сердечен, и это вселяло надежду. Гарт никогда еще так этого не чувствовал, как сегодня вечером. По тому, как лихо сидел на нем цилиндр, можно было понять, что Эббот чем-то смущен. Поверх белого жилета на шнурке висел монокль. Эббот, скорчив гримасу, водрузил монокль на место и ощетинился.
– Послушайте, я – полицейский. И тем горд. Я не могу рассчитывать на ваше доверие, но скажу, – Твигг не знает, что я здесь.
– Твигг… – почти с яростью начал Гарт.
– Твигг – честный человек. Что бы вы ни думали, но это так. Только порой он бывает таким же бесцеремонным и нетерпимым, как и вы.
– Уже второй раз сегодня меня называют бесцеремонным. Можете сказать почему?
– Да, мой милый мальчик, могу! Вы способны понять и простить почти любого человека на земле. Но когда вы натыкаетесь на такую редкую личность, которую понять не можете, вы не прощаете ей ничего и взрываетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28