она его никогда не наденет. Сестра скорчила недовольную физиономию — оказывается, крем этой фирмы давно уже производят в Польше, и он не обладает достоинствами французского. Тинка заорала, что точно такая маечка есть у ее ближайшей подружки, а Генка поглядел на меня жалостливо, как на идиотку, пускающую слюни, и сказал, чтобы впредь я не покупала того, в чем совершенно не разбираюсь, и что ему лучше подарки давать деньгами.
Вам интересно, отчего я все это терплю? Они — моя семья, если они отвернутся от меня, я останусь совсем одна. Жалкими подарками я пытаюсь купить их расположение. Не всегда это удается, но я стараюсь.
Иногда, в минуту слабости, я думаю, что все могло бы быть по-другому. У меня вполне могла бы быть своя собственная семья — муж, дети… Про детей думалось как-то смутно. Но не у всех же вырастают такие чудовища, как Тинка. А у меня был бы маленький мальчик — толстенький, солидный, клеил бы модели из конструктора, книжки умные читал… Весь в папу…
Так, не хотела же вспоминать, но пришлось. Не то чтобы эти воспоминания доставляли мне много горя, после того происшествия двадцать лет назад в заброшенном доме худших воспоминаний у меня быть не может. Но все же некоторые неприятные ощущения… сожаления… И все такое прочее. Моя отвратительно себя ведущая судьба дала мне один-единственный шанс устроить свою жизнь по-нормальному. И та же судьба тут же этот шанс отобрала.
Мне было двадцать лет, и мы познакомились с Сашей на курсах английского языка. Он подсел ко мне на первую парту, извинившись, что сзади плохо видит то, что написано на доске. И так с тех пор и садился на свое место, я никого больше туда не пускала. Он был старше меня года на четыре, уже окончил институт, английский нужен был ему для работы — предлагали стажировку в Штатах. Он был очень симпатичный — хорошая улыбка, серые глаза, очки их совершенно не портили. Когда сидишь рядом, невольно касаешься друг друга — то локтем, то ручку или карандаш передать. Я долго не осознавала, что Сашины прикосновения нисколько не пугают меня и не раздражают. Однажды он пропустил два занятия, и я поймала себя на мысли, что скучаю по нашим прогулкам до метро и разговорам обо всем.
Потом он появился, сказал, что был в командировке, забрал мои тетрадки, а потом, чтобы их отдать, пригласил в кафе. И до меня наконец дошло, что я влюбилась. Он был такой хороший… Главное чувство, которое я испытывала к Саше, — это доверие. Я твердо знала, что этот человек никогда не сделает мне ничего плохого. Больше того, я забыла о том, что когда-то мне пытались причинить боль, даже пытались убить. Детские воспоминания отошли далеко-далеко в глубину моей измученной души. Конечно, они сдались не сразу — медленно, шаг за шагом, я привыкала к мужчине рядом. Для меня было открытием, что можно ходить по улице обнявшись, и от близости горячего мужского тела хотелось не убежать, а прижаться к нему еще сильнее. Впервые почувствовав на своих плечах его руки, я не шарахнулась в сторону, а сама доверчиво обняла его за шею.
Первый поцелуй прошел не так гладко, как хотелось бы, но я быстро делала успехи.
Лето прошло, наступила дождливая осень, нам совершенно негде было уединиться — он жил вдвоем с мамой в крошечной двухкомнатной квартирке, у меня же сестру в очередной раз выгнали с работы, и она, стесняясь подрастающей Тинки, не водила своих хахалей в квартиру, а исчезала по вечерам. Но днем, по ее выражению, занималась собой — то есть спала до полудня, болтала по телефону, валяясь на неубранной кровати, наложив на лицо питательную маску. Я не скрывала от Саши, что до него у меня никого не было — вообще никого, даже не целовал никто ни разу. Он выслушал меня очень внимательно и сказал, что нам не подходит такой вариант, как встречи наспех в чужой захламленной квартире на час-полтора. И что нужно взять путевку в какой-нибудь дом отдыха или забронировать номер в хорошей гостинице. Там неделю мы будем только вдвоем, никто не помешает.
Я с восторгом согласилась. Но перед тем, как совершить такой ответственный шаг, все же решилась привести Сашу в дом и познакомить со своей семьей. Мама бы не отпустила меня никуда с незнакомым человеком…
Думаю, вы уже догадались, что произошло потом? Я-то целый месяц ни о чем не догадывалась — говорила же, что испытывала к Саше безграничное доверие.
Отчего сестрица положила на него глаз? Ну, интересный, конечно, но зарабатывал он маловато, да и жилищные условия оставляли желать лучшего — мама, двушка в пятиэтажке… Для сестры это был не вариант. То есть для серьезных отношений не вариант. Что касается легкого флирта (под этим сестренка понимает необременительный секс на второй день после знакомства), то на это Александра готова в любое время дня и ночи, с любым мужчиной, который проявил к ней мало-мальский интерес, если он, разумеется, не Квазимодо и не Мафусаил. Последний, впрочем, на мою красотку сестрицу и сам не посмотрит по причине преклонного возраста.
Подозреваю все же, что на «легкий флирт» Саша согласился не сразу, все же он был очень порядочный молодой человек и не то чтобы имел насчет меня серьезные намерения, но мы с ним были знакомы несколько месяцев, и я даже два раза пила чай с его мамой Нонной Леонидовной.
Поэтому, хоть формы моей сестры и произвели на него сильное впечатление, Саша удержался от немедленных действий. Думаю, его хватило дня на три-четыре, самое большее — на неделю. Сестренка за это время так распалилась, что устроила ему концерт по заявкам по полной программе, а по ее же хвастливому выражению, редко какой мужик такое выдержит без ущерба для здоровья.
Вы только не подумайте, что я злобствую, все это я узнала потом от самой сестры, а она врать не любит, говорит все как есть. Тогда же я удивилась немного, что Саша тянет с путевками — то у него на работе завал, то мама приболела, но все отговорки приняла на веру.
Саша, конечно, потерял голову, но не до конца. А сестре хотелось полной и окончательной победы. До сих пор не понимаю зачем. Хотя, возможно, тут вмешалась мама Нонна Леонидовна, она-то в отличие от меня сразу поняла, что происходит, и люто возненавидела мою старшую сестру. А та назло ей решила выйти за Сашу замуж. Возможно, тут сыграло роль то немаловажное обстоятельство, что больше замуж сестренку никто не звал.
Когда сестра, торжествующе блестя глазами, объявила нам с мамой о своем замужестве, я уже о чем-то догадалась, так что не упала в обморок и не бросилась на сестру с кулаками. Мама, оказывается, тоже догадывалась, но молчала, она вообще взяла себе за правило не вмешиваться в отношения своих дочерей — мы, мол, взрослые, сами разберемся. Однако глядела на сестру неодобрительно, и та начала орать:
— Ну что ты на меня смотришь? У них же ничего не было, ну ровным счетом ничего!
Ага, ничего… Только его руки на моих плечах, я прижимаюсь к нему крепко-крепко, сердца бьются в унисон, и такое чувство, что с этим мужчиной у меня все получится, а самое главное — он никогда не сделает мне ничего плохого.
Как выяснилось, сделает. И уже сделал. Но по сравнению с тем, что было двадцать лет назад, его поступок не такой ужасный.
Может, вам интересно узнать, как я все это пережила? Легко, потому что как только я утратила чувство доверия к Саше, вернулись все мои комплексы. Я стала шарахаться от мужчин, которые подходили ко мне слишком близко. Так что любовь быстро прошла. Обида? Обида тоже быстро прошла, тем более что родственники, явившиеся на свадьбу, все как один говорили, что молодые — прекрасная пара, что они удивительно подходят друг другу и что даже имена у них одинаковые — Александр и Александра.
Действительно, они оба стояли в загсе такие красивые… Если бы это случилось со мной, фотографии выглядели бы гораздо хуже.
И я сдалась, как сдавалась всегда под напором сестры.
Они продержались меньше года. Сначала снимали квартиру, потом пытались жить вместе с его матерью, а затем Саша уехал на стажировку, и больше мы о нем ничего не слышали. Документы о разводе принесла Нонна Леонидовна. Сестры не было дома, со мной она поздоровалась очень сухо. Я тоже была не слишком приветлива.
Вот такая история, я вспоминаю о ней изредка, когда семейка слишком уж наглеет…
В целом можно сказать, что нынешний вечер прошел в теплой дружественной обстановке.
На этот раз мне удалось заснуть, как только голова коснулась подушки.
Однако и во сне не было мне покоя.
После того как бабушка в далеком детстве сводила меня к невропатологу, я не видела никаких снов, а если и видела — какие-то бессвязные, быстро сменяющиеся цветные картины, оставлявшие после себя чувство растерянности и недоумения. Но на этот раз мне снился четкий, яркий, удивительно реальный сон.
Я шла по какому-то просторному полутемному помещению. Под ногами у меня громко хрустела кирпичная крошка и осколки стекла. Кое-где с потолка свисали, словно тропические лианы, скрученные жгуты электрических проводов. Впереди, за полуоткрытой дверью, раздавались неясные, но очень тревожные звуки — какой-то скрежет, скрип, невнятное бормотание.
Я толкнула дверь и вошла в следующую комнату.
Здесь было чуть светлее, и я сразу увидела крупного мужчину с пышной рыжей шевелюрой, одетого в хорошо сшитый костюм. Он стоял спиной ко мне и что-то делал. Приглядевшись, я поняла, что он большой тяжелой лопатой разгребает груды битого кирпича, цемента и штукатурки.
Я хотела окликнуть его, объяснить, что заблудилась, и попросить помощи, но не смогла произнести ни слова, мой язык словно прилип к гортани.
Вдруг он сам обернулся и увидел меня. Я застыла на месте, наблюдая за его лицом. Лицо и так было красным, а тут еще больше покраснело.
Незнакомец неприязненно скривился, глухо выругался и в один прыжок подскочил ко мне, схватил меня за плечо и прошептал странным, как будто очень огорченным голосом:
— Я же говорил — незачем вмешиваться в чужие дела! Незачем следить за мной!
Я хотела что-то ответить, возразить ему, объяснить, что вовсе не вмешивалась в его дела, что оказалась здесь совершенно случайно и немедленно уйду, как только он покажет мне дорогу, но язык по-прежнему не слушался меня, да этот мужчина и не ждал моих объяснений.
Он выпустил мое плечо и перехватил меня за горло.
Я попыталась вырваться, отступила назад… и каким-то чудом мне удалось освободиться из его рук. Мужчина шагнул за мной, споткнулся и едва удержал равновесие. Он тут же выпрямился, но потерял долю секунды, и я успела отскочить в другой конец комнаты.
Но рыжий незнакомец сделал огромный прыжок и снова настиг меня. И тут я увидела на грязном полу выпавшую из его рук лопату. Старую тяжелую лопату со сломанным черенком. С той ловкостью, которая бывает только во сне, я схватила эту лопату и с размаху ударила по голове своего преследователя.
Он покачнулся, выругался… и вдруг густая рыжая шевелюра, оказавшаяся париком, слетела на пол, и я увидела круглую, лысую, как колено, голову.
И наконец-то узнала его.
Это был наш новый начальник Илья Артурович Меликханов.
По его веснушчатому лицу текла кровь — видимо, я серьезно ранила его лопатой. Тем не менее он неотвратимо надвигался на меня, выставив вперед сильные руки с толстыми короткими пальцами.
Меня охватил такой дикий, непереносимый страх, какой бывает только во сне, в ночных кошмарах. Я понимала, что, если Меликханов дотянется до меня, схватит за горло своими короткопалыми руками — мне придет конец. Со мной случится что-то ужасное, что-то еще более ужасное, чем смерть…
Но у меня в руках была лопата.
Я размахнулась, собрав все свои силы, весь свой страх, все отчаяние, и опустила лопату на лысую голову Меликханова. Я ударила его раз, и еще раз, и еще… я била его лопатой, но он все надвигался и надвигался на меня…
И вдруг все кончилось.
Мужчина лежал передо мной неподвижный и безопасный, уставившись в потолок широко открытыми блекло-голубыми глазами. Вокруг его головы растекалась лужица темной крови.
Я вскрикнула… и проснулась.
На часах была уже половина восьмого, скоро зазвонит будильник. Сердце бешено колотилось. Мама ровно дышала во сне. Генка прошествовал в туалет, как всегда топая, нарочно хлопнул дверью. Мама во сне тяжело вздохнула.
Я бросила взгляд на часы и замедлила шаги. Было еще без двадцати десять. Что-то я сегодня слишком быстро добралась до работы. Видимо, сказалась нервозность последних дней.
Впрочем, не одна я так рано явилась на работу. На стене банка висел человек в строительной люльке, который драил губчатой шваброй стеновое покрытие из полированного гранита. Сделав небольшой крюк, чтобы на меня не попала мыльная вода, я вошла в холл.
На входе снова дежурил Вася. Увидев меня, он оживился.
— О, Жень, ты прямо ранняя пташка! Перед новым начальством выслужиться хочешь? Брось, все равно не оценят! Послушай лучше анекдот. Прикинь, мужик возвращается из командировки на день раньше, а в прихожей…
Я не дослушала его и скрылась в своем кабинете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38