Двенадцать лет спустя я знаю разгадку. В мои руки попал доклад американских спецслужб, безуспешно охотившихся за Магнусом Тойбером.
На благо Фатерлянда мой берлинский друг изготовил прототип совершенно нового оружия. «Призма Тойбера», известная мне, как
, способна менять размеры физических объектов, сжимая их в сотни раз и возвращая к первоначальному состоянию.
Именно таким образом профессор Тойбер похитил идола Уничопоттли. Он знал, что Дверь не привязана к конкретному месту в пространстве. В определенном смысле Привратник и есть Дверь!
Пока мы спали, Магнус выкрал у меня из сумки карту, уменьшил Безжалостного до размеров помещавшейся в карман статуэтки и спокойно покинул лагерь. Его сопровождали несколько индейцев, которых он пристрастил к кокаину. Думаю, их судьба оказалась незавидна.
Тойбер с легкостью жертвовал людьми на своем пути к Абсолютному Знанию. Их жизнь не значила ничего для высшего существа, которым он себя полагал.
Он даже оставил мне послание на стене храма Уничопоттли. Соком пурпурной лианы он написал:
«По отношению к внешнему миру я немного лучше необузданного хищного зверя. Здесь я наслаждаюсь свободой от всякого социального принуждения. Я возвращаюсь к невинной совести хищного зверя, как торжествующее чудовище, которое идет с ужасной смены убийств, поджога, насилия, погрома, с гордостью и душевным
равновесием, уверенный, что поэты будут надолго теперь иметь тему для творчества и прославления.
М.Тойбер»
Через двенадцать лет это послание прочитал другой представитель рода «торжествующих чудовищ». Злой гений, рядом с которым профессор Тойбер и барон Субботин кажутся заигравшимися мальчишками. Трехсотлетний коллекционер и укротитель кошмаров.
Маэстро Готфрид Шадов.
Справившись в церковных архивах, ты без труда узнаешь леденящие подробности, связанные с этим именем. Трижды приговоренный к сожжению только в Лондоне Великий Магистр оставил о себе долгую память по всему Старому Свету.
Охоте за этим исчадием бездны я посвятил последние восемь лет. Я был свидетелем многих его злодеяний. Я знаю, что нет цены слишком высокой за то, чтобы не пустить Маэстро Шадова в Дом Тысячи Дверей.
Я почти настиг его в Нью-Йорке два месяца назад. Он тенью ускользнул от меня, последовав в Запретный Город.
Я отправился за ним, но успел лишь разглядеть хвост его черного цеппелина. Без сомнения Маэстро воспользуется своими оккультными знаниями, дабы найти след Магнуса Тойбера.
Я уверен, что поиски не отнимут у него много времени.
У меня нет другого выхода. Я прошу тебя о помощи, друг мой. В грядущем сражении мне не обойтись без твоей духовной силы.
Ты говорил о предназначении, которое обрел в *******. О том, что будешь стражем на границе двух миров.
Если это так, ты должен чувствовать – граница вот-вот будет нарушена.
Я пишу тебе это письмо на ступенях храма Уничопоттли. Завтра мы возвращаемся в Дансборо, оттуда в Ньй-Йорк.
В середине октября я рассчитываю отплыть в Лондон. Не знаю, застану ли тебя там.
В любом случае, дальше мой путь лежит в Дрезден. На этом настаивает мой помощник Рудольф Вольфбейн, который часто видит пророческие сны. По его словам где-то между Дрезденом и Потсдамом лежит место встречи трех судеб.
Профессора Магнуса Тойбера. Маэстро Готфрида Шадова. И моей, судьбы Элайджи Дедстоуна, эксперта сверхъестественных наук.
Я искренне надеюсь, что встречу мою судьбу плечом к плечу с тобой, мой друг.
Искренне твой
Э.Д.
12.05.29
Улаан-Баатар-Абакан, 1927 г.
Погрузка отняла у них целый день. Красный блин скатился к самому горизонту, когда находка Эдуарда, завернутая во множество слоев мешковины, оказалась помещена во второй броневагон. Чтобы дотащить ее на катках до перрона и поднять в вагон по сходням потребовались усилия пятнадцати человек.
Инга поймала себя на том, что чуть ли не впервые в жизни изнывает от любопытства. Почти также сильно, как от желания прикоснуться к Эдуарду.
– Мы заночуем здесь? – спросила она.
Эдуард посмотрел на темнеющее небо. Снял фуражку, вытер лоб. Провел рукой по макушке.
– Представляешь, потерял бритву, – сказал он невпопад.
Его голова заросла жестким ежиком. Совершенно седым.
– Что ты говоришь? Ночевать? Нет, товарищ Трофимова. Наш груз – особой важности. Мы должны отправляться без промедления.
«Мне так же больно, как и тебе», – говорили его глаза.
Они не были вместе полгода. Время от времени Инга колола булавкой указательный палец. Просто, чтобы убедиться – ее тело способно чувствовать хотя бы боль без него.
Создатели «Ермака» не предусмотрели отдельного купе. До самого Абакана им придется делить вагон с красноармейцами. И с находкой Эдуарда в опечатанном грузовом отделении.
Грузовое отделение.
– Как равный по званию, – сказала Инга, – я могла бы оспорить ваш приказ, товарищ Галицин. Но, уважая ваш статус, как начальника экспедиции, подчиняюсь.
– У тебя в глазах искорки, – сказал Эдуард по-французски. – Ты что-то задумала.
– Месье Голицин, – ответила Инга. – Я всего лишь задумала овладеть вами на железном полу революционного бронепоезда.
– Поэтому я предлагаю ускорить наше отправление, – перешла она на русский. – Иначе я сделаю это прямо здесь. На глазах здешних аборигенов и наших товарищей по оружию.
– Ты читала мой отчет? – спросил Эдуард.
За железной стенкой, делившей вагон пополам, красноармейцы раскладывали свои шинели на полу. Собирались к отбою.
А здесь они были вдвоем.
– Времени не хватило, – Инга подошла к нему вплотную, закинула руки на шею. –
Допуск дали всего за три дня до отъезда. Перепечатать машинистка тоже не успела, ушла в декрет. Сменщицу надо было приводить к присяге, так что я осталась без копии. Бедлам полнейший.
– Значит, ты не знаешь, что мы везем?
– Без малейшего понятия.
Инга потянулась к Эдуарду губами, но он мягко отстранил ее.
– Полгода моей жизни, родная. Полгода нашей жизни. Я должен тебе показать.
Груз особого назначения, за которым была отряжена экспедиция СМЕРЧа, возвышался
под самый потолок вагона. Стоявший перед ним Эдуард казался неожиданно маленьким и щуплым.
– В Китае, – сказал он, – есть легенда об Императоре Нижнего Неба. Рожденный простым пастухом он завоевал полмира. В том числе и Поднебесную.
– Рожденный пастухом? – переспросила Инга. – Это Чингиз-хан?
– Возможно. Или речь идет об императоре Цинь Шихуанди. Легенда не называет его имени, чтобы не навлечь беду на рассказчика. Она говорит, что Императору были
покорны орды демонов. С их помощью он завоевывал города и страны. Для обороны от них была построена Великая Стена. Но Император нашел путь проникнуть в Поднебесную, не разрушая Стену. Ему был известен секрет дверей между землей и Нижним Небом. Он прошел через эти двери сам и привел с собой демонов.
Не прекращая говорить, Эдуард поднял руку к правому плечу. Свою знаменитую шашку он носил за спиной.
– Император убил очень многих и подчинил страну себе. Правление его было долгим и жестоким. Законом Поднебесной стал меч.
С быстротой, не умаляющей плавности, Эдуард обнажил шашку. Наградное оружие, врученное ему самим Ростоцким, невольно притягивало взгляд. Вдоль длинного лезвия тянулся узор черненым серебром и чеканная надпись на старославянском. Слова древнего оберега от нечистой силы.
– Даже Император Нижнего Неба покорен времени. Старость и болезни одолели его тело. Но Император не хотел умирать. Он распахнул двери, ведущие в страну демонов, в последний раз.
Шашка размазалась двумя широкими всполохами. Перерубленные веревки, опоясывающие мешковину, соскользнули вниз. Вслед за ними упала и мешковина.
– Император прошел сквозь дверь и запер ее за собой.
Находка Эдуарда предстала перед Ингой, лишенная покровов. Каменное изваяние, нетронутое временем. Оно изображало женщину с распущенными волосами необычайной длины. В ее скуластом лице с закрытыми глазами было что-то дикое, яростное. Потустороннее.
– Легенда говорит, что Император оставил по эту сторону двери пять верных слуг. Каждый из них владеет частью ключа к Нижнему Небу. Когда настанет день, слуги Императора соберутся вместе. И вернут своего повелителя в наш мир.
Одна деталь до последнего ускользала от взгляда Инги.
В груди статуи торчал большой меч. До середины лезвия он был погружен в прорезь
в камне. Судя по той части, которая оставалась снаружи – меч был в рост человека.
Если упереть острие в землю, даже Эдуарду он бы доставал рукояткой до подбородка.
Она не заметила меч сразу. С ребра он был необычайно тонок. Странное оружие. Странная статуя. И рассказ в духе тех, которыми он безуспешно пытался пугать ее восемь лет назад.
– Гробницу Императора начали искать еще при царе, – сказал Эдуард. – Искали ученые, искало третье управление. После революции за дело взялся Ростоцкий.
Японский дипломат, с которым он познакомился во время войны, Сураями помог ему с
переводом легенды. И рассказал ее утраченную часть. Историю пяти Воинов-Драконов, непревзойденных мастеров меча, свергнувших правление слуг Императора.
Эдуард протянул руку к мечу, не касаясь его рукояти.
– Этот меч принадлежал Мастеру Луню. Предводителю Драконов.
Инга стала рядом с Эдуардом. Изогнутая рукоять меча была сделана в виде китайского дракона. Его изображение вместе с рядами иероглифов повторялось на лезвии.
– А кто лежит в этой гробнице? – спросила Инга.
Эдуард поднял голову, заглядывая в недоброе лицо длинноволосой женщины.
– Мать Гроз, – ответил он. – Любимая жена Императора. Ведьма, превратившая свое тело в храм любви, а волосы в обитель тысячи демонов. Каждую ночь луноликий
юноша отдавал свое семя и жизнь, чтобы продлить годы Матери. Лишь Мастеру-Дракону удалось обманом лишить ее волос и вместе с ними силы. Но даже он не смог убить ее.
Инга хмыкнула.
– Ты хочешь сказать, что ведьма здесь? – она протянула руку, чтобы постучать по каменному животу. – И она до сих пор жива?
Эдуард перехватил Ингу за запястье.
– Я знаю, как ты относишься ко всем этим историям, – сказал он. – Прошу тебя, однако, будь серьезней. За эти полгода мне довелось пережить слишком многое, чтобы считать легенду о Пятерых очередной сказкой.
Он мягко отвел Ингу назад, подальше от статуи.
– Когда Костя Яровой погиб, мы с Ростоцким были уверены, что произошла трагическая случайность. Мне хватило месяца, чтобы понять нашу ошибку.
Эдуард расстегнул воротник рубашки и показал Инге шрам над ключицей. Белую отметину треугольной формы.
– Есть еще несколько, – сказал он. – Это следы от стрел.
Инга осторожно коснулась шрама. Ее скулы затвердели.
– Я убью их, – тихо сказала она.
Эдуард погладил ее по щеке.
– Боюсь, это не так просто, родная, – он невесело усмехнулся. – Мы убивали их много раз. И каждый раз они возвращались. Мои монгольские друзья говорят, что это демоны, служившие Императору. Знаешь, я склонен им верить.
– Чушь, – отрезала Инга. – Байки неграмотных кочевников.
– Я видел, что обычные пули не причиняют им вреда. Только серебро. Одним ударом сабли они разрубают взрослого человека пополам. Так случилось с Ырулаем, моим первым проводником. С восходом солнца их тела превращаются в дым.
– Все это я видела много раз. Таких демонов в каждом питерском подвале навалом.
Эдуард не слышал ее. В его блуждающих зрачках отражалась статуя Матери Гроз.
– Мы нашли четыре кургана, – тихо сказал он. – Они были пусты. Пятый никак нам не давался. Карты лгали. Местные жители, узнав, что мы ищем, гнали нас прочь. Так продолжалось два месяца, никаких результатов. Ни малейших. Вот-вот экспедицию должны были отозвать.
Эдуард закрыл глаза, вспоминая.
– Тогда мы встретили одного хэшана.
– Он не был похож на обычных монахов. Те носят желтые лохмотья и миски для подаяния, распевают мантры. Этот хэшан носил черное. На его выбритой голове я
увидел незнакомый мне знак – иероглиф, отдаленно напоминающий «солнце». Он нес с собой крайне необычный посох – длинная палка с двух сторон оканчивалась остро
заточенными стальными полумесяцами. Когда я спросил его, зачем ему такой посох – хэшан ответил: «чтобы отделять истинное от ложного».
– Монах был первым человеком, которого не испугала наша цель. Он спросил – твердо ли я знаю, что ищу. Когда я ответил утвердительно, он стал перед моим конем и раскрутил посох. Посох вращался так быстро, что ток воздуха от него проложил длинную черту в траве. Перед тем как уйти, хэшан сказал, что черта
указывает нам верный путь. Действительно, не успело зайти солнце, мы нашли пятый курган. Гробницу Матери Гроз.
– Но так как ты не похож на луноликого юношу, ведьма не тронула твою кровь и семя, – Инга поцеловала белый шрам от стрелы. Ощупала его языком. – И правильно сделала. Иначе я бы ей выдернула все волосы по одному.
– Инга, – Эдуард засмеялся.
Ей всегда удавалось сбить с него мрачную серьезность.
1 2 3 4 5 6 7 8