– Почему вы не любите фасоль?
Я не мог сообразить, к чему он клонит.
– У нас на Среднем Пальце не растет фасоль. Я даже не помню, какова она на вкус.
– Когда вам было три земных года от роду, вы засунули сухую фасолину себе в нос. И, пытаясь вытащить, пропихивали все дальше и дальше. Ваша мать наконец сообразила, почему ребенок так сильно плачет, но от ее лечения дело пошло еще хуже. Фасолина от влажности стала разбухать. Она отвела вас к знахарю, жившему в коммуне, и тот еще сильнее все испортил. Когда они в конце концов доставили вас в больницу, врачам пришлось дать вам наркоз, чтобы извлечь фасолину, а у вас довольно долго были проблемы с носовыми пазухами.
– Это вы сделали?
– Я наблюдал за этим. Я подготовил исходные параметры задолго до вашего рождения, так что, можно сказать, что да, это сделал я. Я слышу звуки взмахов крылышек каждого воробья, и ни один звук никогда не оказывается для меня неожиданным.
– Воробья?
– Не берите в голову. – Он встряхнул плечами, как будто сбрасывал ношу с плеч. – Эксперимент окончен. Я ухожу.
– Уходите? Он встал.
– Из этой галактики.
Земля неподалеку вдруг взорвалась, и пара ботинок, которые мы захоронили под пальмами, прилетели обратно, на то место, где в момент гибели стояла Анита. Над ними сконцентрировалось месиво из частиц плоти и костей, к ужасным останкам откуда-то стянулось алое облачко, и тело начало восстанавливаться.
– Думаю, что не стоит изменять условия и возобновлять эксперимент с того момента, когда его ход нарушился, – сказал он. – Я просто оставлю вас на произвол судьбы. А где-нибудь через миллион лет взгляну, что получилось.
– Только мы? – сказала Мэригей. – Вы убили десять миллиардов людей и тельциан и теперь вручаете нам пять пустых планет?
– Шесть, – поправило существо в белом, – и они не пусты. Люди и тельциане не мертвы. Просто убраны.
– Убраны, – тупо повторил я. – И куда же вы их убрали?
Существо улыбнулось мне, как будто подготовило напоследок какой-то приятный сюрприз.
– Как вы думаете, сколько места, вернее, какой объем потребуется для того, чтобы сложить десять миллиардов человек?
– Помилуй бог, я не знаю. Большой остров?
– Одна и одна треть кубической мили. Они все сложены в Карлсбадских пещерах. А теперь они проснулись, голые, холодные и голодные. – Похожее на Макса существо (пожалуй, все-таки «он») взглянуло на часы. – Ну, положим, я могу подбросить им немного еды.
– Средний Палец? – сказал я. – Они тоже живы?
– В большом элеваторе в Вендлере, – ответило существо. – Вот им по-настоящему холодно. Я кое-что сделаю для них. Готово.
– Вы можете совершать действия быстрее, чем со скоростью света?
– Естественно. Скорость света – это лишь одно из ограничений, которые я поставил для эксперимента. – Он (оно?) поскреб пальцами подбородок. – Пожалуй, я его оставлю. Иначе вы станете совать нос во все дырки вселенной.
– Луна и Марс? Небеса и Кисос? Он кивнул.
– В основном холодные и голодные. А те, кто на Небесах, горячие и голодные. Но они все, вероятно, смогут найти какую-нибудь еду прежде, чем примутся поедать друг друга.
Он смерил взглядом Мэригей и меня.
– У вас двоих особое положение, так как никто, кроме вас, не помнит столь давних времен. Я изрядно позабавился, конструируя вашу ситуацию. Ну а для меня время все равно что пол или, скажем, стол; я могу прогуляться назад, к Большому Взрыву, или вперед, к тепловой смерти вселенной. Жизнь и смерть – обратимые состояния. С моей точки зрения, тривиальные. Как вы могли видеть здесь.
Мне, наверно, не следовало это говорить, но я все же сказал:
– Значит, теперь вас забавляет то, что вы позволяете нам жить?
– Это один из способов разрешения ситуации. Или же, как вы могли бы сказать, я даю эксперименту возможность идти своим собственным путем, без корректировки. А я пройдусь на миллион лет вперед и посмотрю, что произойдет.
– Но ведь вы уже знаете будущее, – сказала Мэригей. Существо в теле Макса закатило глаза.
– Будущее – это не линия. Это стол. Существует множество видов будущего. В противном случае, зачем было бы экспериментировать?
– Не уходите! – вдруг заговорила Сара. Он нетерпеливо взглянул на нее. – Мы видим события подобными линиям, линиям причин и следствий. Но вы же видите миллионы линий на своем столе.
– Бесконечное количество линий.
– Пусть так. Есть ли во вселенной еще что-нибудь, кроме вашего стола? – Он улыбнулся. – Имеются ли другие столы? Существует ли комната, где они находятся?
– Другие столы имеются. Ну а если они находятся в комнате, то я ни разу не видел стен.
Затем он заговорил почти точно в унисон с Сарой:
– Значит, есть кто-то еще, надзирающий за всем происходящим. – Женский голос прозвучал вопросительно, а мужской утвердительно. А закончила одна Сара: – Надзирающий за вами и вашими столами?
– Сара, – ответил Макс, – на некоторых из этих бесчисленных линий ты решишь остаться живой через миллион лет, когда я вернусь. Тогда ты сможешь спросить меня. А может быть, решишь не делать этого.
– Но если нет больше никого; если вы бог…
– Что? – удивленно сказал Макс, ощупывая белую ткань. – Что здесь, черт возьми, происходит? – Он взглянул на боекостюм. – Я вдруг почувствовал ужасную боль во всем теле.
– Я тоже, – подхватила Анита. Она голышом сидела по-турецки на том самом месте, где умерла, держа одну руку на коленях, а другую прижимала к груди. – А затем я внезапно снова очутилась здесь. Но ты оказался одетым. – Она взглянула на нас, подняв брови. – Что здесь, черт возьми, происходит?
– Бог знает, – ответил я.
Глава 2
Я еще несколько секунд волновался по поводу того, что делать с десятью миллиардами людей и тельциан, брошенных голыми посреди пустыни. Но неназванный еще один, последний раз махнул своей волшебной палочкой.
Воздух вокруг нас замерцал, и мы внезапно оказались окруженными густой толпой голых мужчин, женщин и детей: многие из них рыдали.
В такой ситуации небольшая группа одетых людей, конечно, сразу привлекает к себе внимание. Люди начали осторожно приближаться к нам, и мы с Мэригей, оба, инстинктивно напряглись, готовые взять на себя руководство.
Конечно, этого не произошло. Самый старший по виду Человек направился прямо ко мне и начал громким ехидным голосом задавать вопросы. Вероятно, суть их можно было выразить словами: «Что здесь, черт возьми, происходит?»
Но я не мог понять ни слова. Я говорил на мертвом для этой планеты языке, который здесь знала лишь горстка людей-иммигрантов и ученых.
Трое Омни выступили вперед, подняли руки и что-то прокричали хором. Они заметно выделялись своим ростом, и общее внимание почти сразу же переключилось на них.
«Священник» тронул меня за плечо.
– Посмотрим, что мы сможем здесь сделать. А вы помогите своим людям.
Мэригей стояла, обнимая обнаженную Аниту. Я снял рубашку и отдал ей; она оказалась достаточно большой, чтобы кое-как прикрыть самое главное.
Вообще-то Анита выглядела в ней довольно сексуально. Одна публичная женщина когда-то сказала мне, что лучший способ привлечь к себе внимание на вечеринке состоит в том, чтобы явиться в длинном платье, когда знаешь, что остальные будут в джинсах или шортах, и наоборот. Так что, если ты попал на вечеринку, где все ходят голыми, то любая старая тряпка даст тебе выигрыш.
В конце концов нам удалось загнать всех в «Молли Мэлон». Кафетерий был забит голодными людьми, так что мы собрались в зале с надписью на дверях «Социальная история проституции» (хотя, возможно, точный перевод должен был звучать по-другому. Хотя экспонаты были совершенно недвусмысленными).
Семеро из нас были убиты и возвращены к жизни.
Мы попытались объяснить им, что случилось. Как будто сами были способны по-настоящему это понять.
«Бог убил некоторых из вас, чтобы привлечь наше внимание. Затем Он объявил, что Он нас покидает и, выходя за дверь, между делом вернул к жизни вас и еще десять миллиардов разумных существ».
Я все еще продолжал надеяться, что сплю и вскоре проснусь. Как старикан из рождественского хорала, я думал, что я, наверно, что-нибудь не то съел, и потому меня мучит кошмар.
Но все, конечно, шло своим чередом, и такая заманчивая возможность становилась все менее вероятной. А может быть, сном было все, что происходило до.
Шериф и Антарес-906 вошли в контакт со своими Деревьями и сообщили каждому о том, что, по-видимому, случилось. Омни с великим дружелюбием открыли свое существование и помогли налаживать положение. Дел оказалось несколько больше, чем просто обеспечить всех одеждой.
Понять роль, отведенную каждому, было задачей, требовавшей времени: культура людей, Человека и тельциан имела один общий основополагающий пункт, заключавшийся в понятии о неизменности физических законов. Мы не можем всего постичь, но все следует правилам, которые являются в конечном счете познаваемыми.
Теперь с этим было покончено. Мы и понятия больше не имели, какие части физики были выдуманы неназванным себе на забаву. Он мельком сообщил, что сделал постоянной и ограниченной скорость света, а это означало, между прочим, что большая часть после-ньютоновской физики была всего лишь шуткой.
Он также сказал, что собирается оставить это состояние неизменным, чтобы удержать нас в клетке. А существовали ли другие законы, постулаты, константы, которые не служили бы этой цели? Вот такие новые вопросы были поставлены теперь перед наукой, и их было необходимо выяснить.
Что интересно, с религией возникло значительно меньше сложностей. Просто изменилось несколько терминов и отпали всякие сомнения в божьем существовании. Во всяком случае, намерения бога никогда еще не были столь ясно выражены. Неназванный явил неоспоримое и неопровержимое доказательство своего существования и столько новых данных, что их должно было бы хватить на целые тысячелетия плодотворных теологических дебатов.
Моя собственная религия, если ее можно так назвать, претерпела изменение в фундаментальной предпосылке, но не в своем основном утверждении: я всегда говорил своим религиозным друзьям, что бог может существовать или не существовать, но если он все же существует, то я не хотел бы видеть его у себя за обедом. И этого тезиса я буду придерживаться до конца.
Глава 3
Спустя пару недель на Земле осталось очень мало того, что нам следовало бы сделать или узнать, и нам не терпелось отправиться в обратный путь. Омни, встретивший нас после приземления, захотел отправиться с нами, и я с удовольствием согласился. Несколько волшебных трюков должны были помочь слушателям поверить в нашу фантастическую историю.
Перелет прошел хорошо, во время скачка никто не умер, так что спустя пять месяцев мы вышли из анабиозных «гробов» и уставились в экран, на котором ослепительно сиял своими снегами, льдами и облаками Средний Палец. Нет, нам все же следовало найти себе на Земле какие-нибудь занятия, которые можно было бы растянуть на несколько лет; тогда мы возвратились бы в начале или в разгаре весны.
В космопорте никто не дежурил, но нам удалось связаться с Управлением межпланетных коммуникаций, и они отправили в космопорт диспетчера полетов. Так что для того, чтобы попасть в челнок, нам потребовалось ждать пару часов.
Облик планеты был куда более радостным, чем во время нашего предыдущего приземления: в отдаленных городах из труб поднимались радующие глаз струйки дыма; в Центрусе по белым улицам ползали машины.
В машине, подъехавшей к нашему трапу, оказались женщина, представившаяся мэром, представитель от Человека – и Билл, которому Мэригей, Сара и я уделили внимания несколько больше, чем официальным представителям. Он отрастил бороду, но в остальном мало изменился.
Кроме, возможно, его отношения ко мне. Когда мы обнялись, он расплакался, как, впрочем, и я, и с минуту не мог ничего ни сказать, ни сделать, а только тряс головой. А затем он выговорил по-английски с сильным грубым акцентом:
– Я думал, что навсегда потерял тебя, ты, упрямый старый ублюдок.
– Конечно, я упрямый, – ответил я. – Рад, что ты вернулся. Несмотря даже на то, что ты теперь горожанин.
– Вообще-то мы вернулись в Пакстон, – он покраснел, – моя жена Аурэлин и я. Чтобы приготовить дом. Рыбы пропасть… Ну а поскольку все сводилось к тому, что вы скоро вернетесь, если вернетесь вообще, так что я на прошлой неделе приехал в Центрус, чтобы дождаться вас. Что, черт возьми, случилось?
Я замялся, подыскивая слова.
– Это не так-то просто рассказать. – Мэригей изо всех сил сдерживала смех. – Тебе, наверно, будет приятно узнать, что я нашел бога.
– Что-что? На Земле?
– Но он только поздоровался, а потом сразу же попрощался и убежал. Это длинная история. – Я посмотрел на снежный барьер вдоль дороги, поднимавшийся выше окна машины. – У нас будет еще много времени на разговоры, прежде чем начнет таять и навалятся дела.
– Туда уже доставлено восемь бревен топливного дерева, – сказал Билл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Я не мог сообразить, к чему он клонит.
– У нас на Среднем Пальце не растет фасоль. Я даже не помню, какова она на вкус.
– Когда вам было три земных года от роду, вы засунули сухую фасолину себе в нос. И, пытаясь вытащить, пропихивали все дальше и дальше. Ваша мать наконец сообразила, почему ребенок так сильно плачет, но от ее лечения дело пошло еще хуже. Фасолина от влажности стала разбухать. Она отвела вас к знахарю, жившему в коммуне, и тот еще сильнее все испортил. Когда они в конце концов доставили вас в больницу, врачам пришлось дать вам наркоз, чтобы извлечь фасолину, а у вас довольно долго были проблемы с носовыми пазухами.
– Это вы сделали?
– Я наблюдал за этим. Я подготовил исходные параметры задолго до вашего рождения, так что, можно сказать, что да, это сделал я. Я слышу звуки взмахов крылышек каждого воробья, и ни один звук никогда не оказывается для меня неожиданным.
– Воробья?
– Не берите в голову. – Он встряхнул плечами, как будто сбрасывал ношу с плеч. – Эксперимент окончен. Я ухожу.
– Уходите? Он встал.
– Из этой галактики.
Земля неподалеку вдруг взорвалась, и пара ботинок, которые мы захоронили под пальмами, прилетели обратно, на то место, где в момент гибели стояла Анита. Над ними сконцентрировалось месиво из частиц плоти и костей, к ужасным останкам откуда-то стянулось алое облачко, и тело начало восстанавливаться.
– Думаю, что не стоит изменять условия и возобновлять эксперимент с того момента, когда его ход нарушился, – сказал он. – Я просто оставлю вас на произвол судьбы. А где-нибудь через миллион лет взгляну, что получилось.
– Только мы? – сказала Мэригей. – Вы убили десять миллиардов людей и тельциан и теперь вручаете нам пять пустых планет?
– Шесть, – поправило существо в белом, – и они не пусты. Люди и тельциане не мертвы. Просто убраны.
– Убраны, – тупо повторил я. – И куда же вы их убрали?
Существо улыбнулось мне, как будто подготовило напоследок какой-то приятный сюрприз.
– Как вы думаете, сколько места, вернее, какой объем потребуется для того, чтобы сложить десять миллиардов человек?
– Помилуй бог, я не знаю. Большой остров?
– Одна и одна треть кубической мили. Они все сложены в Карлсбадских пещерах. А теперь они проснулись, голые, холодные и голодные. – Похожее на Макса существо (пожалуй, все-таки «он») взглянуло на часы. – Ну, положим, я могу подбросить им немного еды.
– Средний Палец? – сказал я. – Они тоже живы?
– В большом элеваторе в Вендлере, – ответило существо. – Вот им по-настоящему холодно. Я кое-что сделаю для них. Готово.
– Вы можете совершать действия быстрее, чем со скоростью света?
– Естественно. Скорость света – это лишь одно из ограничений, которые я поставил для эксперимента. – Он (оно?) поскреб пальцами подбородок. – Пожалуй, я его оставлю. Иначе вы станете совать нос во все дырки вселенной.
– Луна и Марс? Небеса и Кисос? Он кивнул.
– В основном холодные и голодные. А те, кто на Небесах, горячие и голодные. Но они все, вероятно, смогут найти какую-нибудь еду прежде, чем примутся поедать друг друга.
Он смерил взглядом Мэригей и меня.
– У вас двоих особое положение, так как никто, кроме вас, не помнит столь давних времен. Я изрядно позабавился, конструируя вашу ситуацию. Ну а для меня время все равно что пол или, скажем, стол; я могу прогуляться назад, к Большому Взрыву, или вперед, к тепловой смерти вселенной. Жизнь и смерть – обратимые состояния. С моей точки зрения, тривиальные. Как вы могли видеть здесь.
Мне, наверно, не следовало это говорить, но я все же сказал:
– Значит, теперь вас забавляет то, что вы позволяете нам жить?
– Это один из способов разрешения ситуации. Или же, как вы могли бы сказать, я даю эксперименту возможность идти своим собственным путем, без корректировки. А я пройдусь на миллион лет вперед и посмотрю, что произойдет.
– Но ведь вы уже знаете будущее, – сказала Мэригей. Существо в теле Макса закатило глаза.
– Будущее – это не линия. Это стол. Существует множество видов будущего. В противном случае, зачем было бы экспериментировать?
– Не уходите! – вдруг заговорила Сара. Он нетерпеливо взглянул на нее. – Мы видим события подобными линиям, линиям причин и следствий. Но вы же видите миллионы линий на своем столе.
– Бесконечное количество линий.
– Пусть так. Есть ли во вселенной еще что-нибудь, кроме вашего стола? – Он улыбнулся. – Имеются ли другие столы? Существует ли комната, где они находятся?
– Другие столы имеются. Ну а если они находятся в комнате, то я ни разу не видел стен.
Затем он заговорил почти точно в унисон с Сарой:
– Значит, есть кто-то еще, надзирающий за всем происходящим. – Женский голос прозвучал вопросительно, а мужской утвердительно. А закончила одна Сара: – Надзирающий за вами и вашими столами?
– Сара, – ответил Макс, – на некоторых из этих бесчисленных линий ты решишь остаться живой через миллион лет, когда я вернусь. Тогда ты сможешь спросить меня. А может быть, решишь не делать этого.
– Но если нет больше никого; если вы бог…
– Что? – удивленно сказал Макс, ощупывая белую ткань. – Что здесь, черт возьми, происходит? – Он взглянул на боекостюм. – Я вдруг почувствовал ужасную боль во всем теле.
– Я тоже, – подхватила Анита. Она голышом сидела по-турецки на том самом месте, где умерла, держа одну руку на коленях, а другую прижимала к груди. – А затем я внезапно снова очутилась здесь. Но ты оказался одетым. – Она взглянула на нас, подняв брови. – Что здесь, черт возьми, происходит?
– Бог знает, – ответил я.
Глава 2
Я еще несколько секунд волновался по поводу того, что делать с десятью миллиардами людей и тельциан, брошенных голыми посреди пустыни. Но неназванный еще один, последний раз махнул своей волшебной палочкой.
Воздух вокруг нас замерцал, и мы внезапно оказались окруженными густой толпой голых мужчин, женщин и детей: многие из них рыдали.
В такой ситуации небольшая группа одетых людей, конечно, сразу привлекает к себе внимание. Люди начали осторожно приближаться к нам, и мы с Мэригей, оба, инстинктивно напряглись, готовые взять на себя руководство.
Конечно, этого не произошло. Самый старший по виду Человек направился прямо ко мне и начал громким ехидным голосом задавать вопросы. Вероятно, суть их можно было выразить словами: «Что здесь, черт возьми, происходит?»
Но я не мог понять ни слова. Я говорил на мертвом для этой планеты языке, который здесь знала лишь горстка людей-иммигрантов и ученых.
Трое Омни выступили вперед, подняли руки и что-то прокричали хором. Они заметно выделялись своим ростом, и общее внимание почти сразу же переключилось на них.
«Священник» тронул меня за плечо.
– Посмотрим, что мы сможем здесь сделать. А вы помогите своим людям.
Мэригей стояла, обнимая обнаженную Аниту. Я снял рубашку и отдал ей; она оказалась достаточно большой, чтобы кое-как прикрыть самое главное.
Вообще-то Анита выглядела в ней довольно сексуально. Одна публичная женщина когда-то сказала мне, что лучший способ привлечь к себе внимание на вечеринке состоит в том, чтобы явиться в длинном платье, когда знаешь, что остальные будут в джинсах или шортах, и наоборот. Так что, если ты попал на вечеринку, где все ходят голыми, то любая старая тряпка даст тебе выигрыш.
В конце концов нам удалось загнать всех в «Молли Мэлон». Кафетерий был забит голодными людьми, так что мы собрались в зале с надписью на дверях «Социальная история проституции» (хотя, возможно, точный перевод должен был звучать по-другому. Хотя экспонаты были совершенно недвусмысленными).
Семеро из нас были убиты и возвращены к жизни.
Мы попытались объяснить им, что случилось. Как будто сами были способны по-настоящему это понять.
«Бог убил некоторых из вас, чтобы привлечь наше внимание. Затем Он объявил, что Он нас покидает и, выходя за дверь, между делом вернул к жизни вас и еще десять миллиардов разумных существ».
Я все еще продолжал надеяться, что сплю и вскоре проснусь. Как старикан из рождественского хорала, я думал, что я, наверно, что-нибудь не то съел, и потому меня мучит кошмар.
Но все, конечно, шло своим чередом, и такая заманчивая возможность становилась все менее вероятной. А может быть, сном было все, что происходило до.
Шериф и Антарес-906 вошли в контакт со своими Деревьями и сообщили каждому о том, что, по-видимому, случилось. Омни с великим дружелюбием открыли свое существование и помогли налаживать положение. Дел оказалось несколько больше, чем просто обеспечить всех одеждой.
Понять роль, отведенную каждому, было задачей, требовавшей времени: культура людей, Человека и тельциан имела один общий основополагающий пункт, заключавшийся в понятии о неизменности физических законов. Мы не можем всего постичь, но все следует правилам, которые являются в конечном счете познаваемыми.
Теперь с этим было покончено. Мы и понятия больше не имели, какие части физики были выдуманы неназванным себе на забаву. Он мельком сообщил, что сделал постоянной и ограниченной скорость света, а это означало, между прочим, что большая часть после-ньютоновской физики была всего лишь шуткой.
Он также сказал, что собирается оставить это состояние неизменным, чтобы удержать нас в клетке. А существовали ли другие законы, постулаты, константы, которые не служили бы этой цели? Вот такие новые вопросы были поставлены теперь перед наукой, и их было необходимо выяснить.
Что интересно, с религией возникло значительно меньше сложностей. Просто изменилось несколько терминов и отпали всякие сомнения в божьем существовании. Во всяком случае, намерения бога никогда еще не были столь ясно выражены. Неназванный явил неоспоримое и неопровержимое доказательство своего существования и столько новых данных, что их должно было бы хватить на целые тысячелетия плодотворных теологических дебатов.
Моя собственная религия, если ее можно так назвать, претерпела изменение в фундаментальной предпосылке, но не в своем основном утверждении: я всегда говорил своим религиозным друзьям, что бог может существовать или не существовать, но если он все же существует, то я не хотел бы видеть его у себя за обедом. И этого тезиса я буду придерживаться до конца.
Глава 3
Спустя пару недель на Земле осталось очень мало того, что нам следовало бы сделать или узнать, и нам не терпелось отправиться в обратный путь. Омни, встретивший нас после приземления, захотел отправиться с нами, и я с удовольствием согласился. Несколько волшебных трюков должны были помочь слушателям поверить в нашу фантастическую историю.
Перелет прошел хорошо, во время скачка никто не умер, так что спустя пять месяцев мы вышли из анабиозных «гробов» и уставились в экран, на котором ослепительно сиял своими снегами, льдами и облаками Средний Палец. Нет, нам все же следовало найти себе на Земле какие-нибудь занятия, которые можно было бы растянуть на несколько лет; тогда мы возвратились бы в начале или в разгаре весны.
В космопорте никто не дежурил, но нам удалось связаться с Управлением межпланетных коммуникаций, и они отправили в космопорт диспетчера полетов. Так что для того, чтобы попасть в челнок, нам потребовалось ждать пару часов.
Облик планеты был куда более радостным, чем во время нашего предыдущего приземления: в отдаленных городах из труб поднимались радующие глаз струйки дыма; в Центрусе по белым улицам ползали машины.
В машине, подъехавшей к нашему трапу, оказались женщина, представившаяся мэром, представитель от Человека – и Билл, которому Мэригей, Сара и я уделили внимания несколько больше, чем официальным представителям. Он отрастил бороду, но в остальном мало изменился.
Кроме, возможно, его отношения ко мне. Когда мы обнялись, он расплакался, как, впрочем, и я, и с минуту не мог ничего ни сказать, ни сделать, а только тряс головой. А затем он выговорил по-английски с сильным грубым акцентом:
– Я думал, что навсегда потерял тебя, ты, упрямый старый ублюдок.
– Конечно, я упрямый, – ответил я. – Рад, что ты вернулся. Несмотря даже на то, что ты теперь горожанин.
– Вообще-то мы вернулись в Пакстон, – он покраснел, – моя жена Аурэлин и я. Чтобы приготовить дом. Рыбы пропасть… Ну а поскольку все сводилось к тому, что вы скоро вернетесь, если вернетесь вообще, так что я на прошлой неделе приехал в Центрус, чтобы дождаться вас. Что, черт возьми, случилось?
Я замялся, подыскивая слова.
– Это не так-то просто рассказать. – Мэригей изо всех сил сдерживала смех. – Тебе, наверно, будет приятно узнать, что я нашел бога.
– Что-что? На Земле?
– Но он только поздоровался, а потом сразу же попрощался и убежал. Это длинная история. – Я посмотрел на снежный барьер вдоль дороги, поднимавшийся выше окна машины. – У нас будет еще много времени на разговоры, прежде чем начнет таять и навалятся дела.
– Туда уже доставлено восемь бревен топливного дерева, – сказал Билл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35