– А я нападу сзади, вот отсюда… – Я указал на темный угол за полуколонной, расположенной слева от входа в разгрузочный тоннель.
Они ответили, что диспозиция им ясна. Медик спросил, как мы поступим со шпионом.
– Насилие в пределах необходимой самообороны, – сказал я. – Самосуда я не потерплю. Заткнуть ему рот и связать.
Да, думал я, главное – вовремя заткнуть Кастену рот.
Хлопок разгрузочных ворот не застал нас врасплох. Все уже заняли свои места: я – за полуколонной, мои подопечные – по обе стороны от входа в тоннель. Кастен шел быстро и уверенно; за несколько шагов до выхода он крикнул:
– Эй, здесь есть кто-нибудь?
– Есть!!! – завопили галеафы мужского пола.
– Сюрприз! – весело закричали дамы и запрыгали, хлопая в ладоши.
– Где Харриган? – спрашивал Кастен, отбиваясь от дам. Тем временем мужчины заходили сзади.
Не дожидаясь, когда грянет «HB-day», я выскочил из засады – немного раньше, чем планировалось. Мы с Кастеном оказались лицом к лицу.
За полтора года скитаний блондинистые кудри поредели, и его голова стала напоминать полуобдутый одуванчик. Лицо приобрело бледно-восковой оттенок. В глазах, остававшихся как прежде – голубыми, мелькнуло удивление, рука потянулась к молнии на куртке. Я заметил багровый шрам между костяшками. Добраться до бластера он не успел: философ и инженер повисли у него на руках. Я сбил ему дыхание и полез за пластырем. У двух галеафов еле хватало сил держать вырывавшегося Кастена. Медик много суетился, но больше мешал. Пришлось отставить пластырь и первым делом нацепить Кастену наручники. Он успел восстановить дыхание и заорал:
– Безумцы, что вы делаете! Я свой, я брат ваш, я Наблюдатель. Это я устроил транспортировку! Позовите сейчас же Харригана!
Я ничего не мог с этим поделать: Кастен лежал на полу, на нем лежали инженер, философ и старушка, у которой съехал парик. Я не мог даже пнуть его, не попав в кого-нибудь из своих. От пластыря он уворачивался.
– Это он! – закричал Кастен, когда я попал в его поле зрения. – Он ваш враг! Вы видели его у Рассвела…
Это было уже слишком. Я никогда не бил лежачих рукояткой бластера, но тут пришлось. К счастью, никто не понял, о ком он кричал. Отдуваясь, галеафы слезли с его спины.
– Вы убили его! – возмутился медик.
Сексапильная девица взвизгнула. Старушка поправила парик.
– Чушь, он без сознания, – возразил инженер. – И куда его?
– Куда-нибудь подальше, – сказал я. – Он больше не опасен.
Кастена оттащили в ту дверь, сидя за которой я пересчитывал галеафов. Я залепил ему рот, связал ноги проволокой, забрал оружие и документы.
– Нам больше ничего не грозит? – трусливо спросил медик.
– Ничего. Сидим и ждем. Вам так было сказано? – я обратился к подруге философа. Та с жаром закивала.
– А сколько ждать? – настаивал медик.
Иначе говоря, сколько времени займет восстановление транспортировки. Час? два? три? Я дал Зейдлицу и компании полных четыре часа.
– Так долго… – с тоскою вымолвила старушка.
– Отдыхайте, – сказал я. – И набирайтесь сил.
Галеафы разбрелись по углам. Историчка положила голову на колени философу. Медик заигрывал с сексапильной девицей. Инженер смотрел в потолок и поругивал современных строителей. Старушка тихо рассматривала снимки внуков и правнуков. Она поманила меня пальцем. Я подумал, что она собирается показать мне правнуков. Подошел и присел возле нее.
– Спасибо вам за цветы, – прошептала старушка, глядя мне в глаза доверчивым и благодарным взором. – Это было так трогательно с вашей стороны.
Я взял из ее рук снимок с какой-то темноволосой девушкой. О каких цветах она, черт побери, толкует?
– Да ну что вы, – пробормотал я, – это так, ерунда. А это кто?
– Внучка. Заканчивает колледж.
Вспомнил. Но в тот день на ней был не сиреневый парик, а платиновый. На Терминале Хармаса старушка получила от меня букет мимоз вместо стюардессы Анны.
– Впервые капитан корабля подарил мне цветы, – продолжала она. – Наверное, вы уже тогда знали, кто я.
– Конечно знал.
Нет, так сыграть невозможно. Она действительно принимает меня за Харригана. Повезло. А что остальные? Философ и историчка встретились мне на Земле. С инженером я обсудил неисправности Канала перед транспортировкой. Кастен, скорее всего, следил за мной на Ундине. Девица и медик…
Я посмотрел на новообразовавшуюся парочку. Медик девицу о чем-то расспрашивал, девица смущенно отводила глаза. Я напряг память. Бесполезное занятие: при моей общительности нельзя было гарантировать, что я их никогда не встречал.
Я покинул старушку под тем предлогом, что мне необходимо допросить шпиона.
Услышав меня, Кастен застонал. Я плотно прикрыл дверь и включил фонарь.
– Твое счастье, что у тебя нет насморка.
Он прогудел что-то грозное. Я ответил, что собираюсь отодрать уголок пластыря, но если он только попробует говорить громче, чем я – сейчас, я снова применю бластер – ствол или рукоятку – в зависимости от того, насколько он меня разозлит.
Кастен с пониманием покивал.
– Чего вы добиваетесь? – прошипел он, получив относительную свободу слова.
– Хочу стать галеафом. Когда и где произойдет Передача?
– Если вы здесь, то должны знать.
– Мне нужен точный ответ. Вы планировали взять один из местных кораблей или Передача произойдет непосредственно на Терминале?
Помолчав, он сказал:
– Предлагаю вам достойную сделку.
– Я слушаю. Но запомни, с убийц я беру дороже, чем… – я кивнул в сторону двери.
– Что сделано, то сделано, – сказал он. – Я убил Милна, Стахова и Мак-Магга в силу необходимости. Больше не будет убийств, это я вам обещаю. Передача произойдет до того, как ваши люди восстановят транспортировку. Дайте нам закончить начатое, затем делайте, что хотите.
– Как я могу быть уверен, что ты не причинишь никому вреда?
– Вы вооружены – это раз. Мои руки вы можете оставить связанными. Свяжите руки и остальным, если боитесь. В принципе, вы можете связать всех нас и по рукам и по ногам, но тогда вам самому придется перенести нас туда, куда я укажу.
– Следовательно, – сказал я. – Это произойдет на Терминале?
– Да, здесь на Терминале.
– Мартину вы сказали, что это будет посвящение.
– Он так понял. Вас уж точно никто ни во что не посвятит. Мы передадим наше знание тому, кто нас послал. И это все.
– Кому именно?
– Ему.
– Черт, я уже понял, что он мужского пола. Конкретно, как он заберет у вас ваше знание?
Кастен криво усмехнулся.
– Если вам известно, что у Него есть пол, то вы знаете о нем больше, чем мы.
– Не ерничай, я еще не дал согласия. Выкладывай, что вы о Нем знаете?
– Мы – орудие Его познания, избранное, чтобы стать частью своего создателя. Вам этого не понять.
– Перечитал бы ты сам, для начала, инструкцию. Честно говоря, я вашей компании не доверяю. А вашему верховному боссу – тем паче. Начнем, пожалуй, с чистосердечного признания. – Я включил комлог на запись. – Давай, все о Милне и Мак-Магге. Харриган мертв, и ты его не подведешь.
– Ах вот почему вы тут за главного… Вы убили Харригана и присвоили его имя. Понятно… – он отвернулся к стене.
– Харригана убил Дин Мартин. Я транспортировался вместо него. Кстати, как ты отличал, кого транспортируешь?
– Харриган должен был обеспечить, чтобы первые семь пассажиров были Наблюдателями.
– Значит, он был Первым Наблюдателем?
– Первый Наблюдатель мертв, вам это известно. Мы оба разделили его миссию.
– Как вы друг друга нашли?
– Нас нашел Первый. Он знал нас всех.
– Каким образом, если он стал наблюдателем до вас?
– Вы не поняли, – снова усмехнулся Кастен. – Первый наблюдатель был послан последним. О нас он знал от Него. Он был послан, чтобы собрать всех нас и привести сюда. Хвала Ему, Первый успел сообщить Харригану место и время Передачи до того, как вы его убили.
Теперь я действительно понял. И мне некогда было убеждать его, что Гриффитс подорвался сам.
– Ладно, вернемся к убийству Милна. – Я поднес комлог к его губам. – Валяй, кайся, только тихо.
Кастен заговорил:
– Милн работал на этом Терминале, пока шло строительство. Как представитель профсоюза строителей, он следил за соблюдением санитарных норм. Фильтрация воздуха, индивидуальные кислородные аппараты, продукты питания, средства гигиены – в общем, следил за всем, что касается условий труда. Что он таскает с собой пробирку с Паком-ХС, о котором он писал диссертацию, я не знал. Зато я уже знал, что Передача состоится на Терминале сорок-одиннадцать. К тому моменту Первый Наблюдатель нашел только меня и Харригана, но он успел сказать нам, как найти остальных. Нам с Харриганом предстояло привести их на Терминал в назначенный день. Тогда же, около двух лет назад, была отправлена экспедиция к Торквиллу – это звезда местная, если знаете… (я кивнул) Милн увязался с ними – не помню под каким предлогом. Пробирки с вирусом он захватил с собой. Когда Милн вернулся, шли технические испытания Терминала. Они прошли неудачно. Меня отослали строить «Телемак». Милн к тому времени всем порядком надоел; чтобы корректным образом от него избавиться, ему предложили поработать врачом на «Телемаке». Только на «Телемаке» я узнал, что Милн хранит несколько пробирок с вирусом, и что они были с ним во время экспедиции к Торквиллу. Я не придал этому значения, пока однажды не взглянул на одну из пробирок. У самого ее горлышка выгравирована заводская маркировка. При беглом взгляде буквы не разобрать. Каким-то чудом я заметил, что надпись сделана задом наперед и все буквы повернуты зеркально… И я догадался, что эта пробирка целиком побывала в ростке алеф-измерения. Милн, разумеется, не заметил, что она изменилась. Среди медицинской посуды я нашел похожую пробирку и перелил жидкость с вирусной культурой. Несколько капель я пролил на стол. Рядом бегала Коко, она стала обнюхивать капли. Наверное, тогда она и заразилась. В тот момент я не подумал, что с вирусом Пака тоже могли произойти изменения. Я мало знал о вирусах, и я не знал, насколько опасен Пак-ХС, поэтому на всякий случай ввел себе иммунномодуляторы, поскольку они, по общему мнению, помогают против любого известного вируса. К Коко я больше не прикасался. Через три дня заболел Бриккер. Он любил играть с Коко. Пока Милн не дал мне взглянуть в микроскоп, я не подозревал, что заражение вызвано вирусом Пака с противоположной ориентацией… Да, за неделю до этого Стахов за обедом рассказывал об алеф-измерении, о гипотезе Рассвела и вообще – о свойствах четвертого измерения. Поэтому, увидев в микроскоп измененный вирус, Милн догадался в чем дело. Он не оставил мне выбора. Вирус мог навести след на Терминал сорок-одиннадцать, этого нельзя было допустить…
– Погоди, – перебил я, – почему именно сорок-одиннадцатый?
– Экспедиция к Торквиллу. Росток возник на корабле. Звезда Торквилла, как и Терминал, не стоит на месте. Во Вселенной все куда-то движется. Два года назад на том месте, где я лежу, а вы сидите, находился корабль с экспедицией к звезде. Поэтому я понял, что росток, изменивший вирус, может указать ДАГАРу – если они узнают о вирусе – точное место Передачи.
– Ясно. Что случилось потом?
– Потом я запер Стахова в его каюте, отключил защиту реактора и пустил реактор на полную мощность.
– Как ты добрался до Терминала?
– На корабле.
– На десяти «же»?
– На одиннадцати. Едва не отдал концы. Корабль вернул на «Телемак». Что еще вы хотите знать?
– Как вам удалось вовлечь Дина Мартина в вашу операцию?
– ДАГАР научился распознавать наблюдателей. Они нашпиговали детекторами полгалактики. В конце концов, благодаря Нибелинмусу, существование наблюдателей перестало быть тайной. Поэтому мы решились открыться одному из… – у Кастена вырвался смешок, – …одному из человеков. Дин Мартин подходил как никто другой. Он желал прославиться и ненавидел спецслужбы. Когда я сообщил ему параметры ростков алеф-измерений, он понял, что мы не сумасшедшие, выдающие себя за пришельцев. Он согласился работать на нас. По-моему, он сам хотел стать наблюдателем. На его беду, нельзя заранее знать, кто станет следующим наблюдателем. Это воля случая и Его, – и Кастен закатил глаза.
– Каким образом вы держали связь с остальными наблюдателями?
– Скажу, если вы согласитесь на мои условия.
– Позволить вам совершить Передачу?
– Да, – сказал он твердо. – Это мое основное и, пожалуй, единственное условие.
– Хорошо, я подумаю. А пока, заканчивай с «Телемаком» и переходите к Мак-Маггу.
– С «Телемаком» я практически закончил. Полтора года я скитался между Ундиной и Хармасом. Харриган помог мне пережить это время. Труднее всего было отказаться от встреч с женой и сыном. Я хотел удержать их в Ундина-Сити, даже написал донос в комиссию по заселению, но Луиза все-таки переехала на ферму. Ирония судьбы: Луиза думала, что выполняет мою волю и боролась до конца. Путь на ферму мне был заказан, я это прекрасно понимал, но только покинув Ундину, я сумел избавить себя от соблазна побывать там… Я перебрался на Хармас, потому что туда регулярно летал Харриган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Они ответили, что диспозиция им ясна. Медик спросил, как мы поступим со шпионом.
– Насилие в пределах необходимой самообороны, – сказал я. – Самосуда я не потерплю. Заткнуть ему рот и связать.
Да, думал я, главное – вовремя заткнуть Кастену рот.
Хлопок разгрузочных ворот не застал нас врасплох. Все уже заняли свои места: я – за полуколонной, мои подопечные – по обе стороны от входа в тоннель. Кастен шел быстро и уверенно; за несколько шагов до выхода он крикнул:
– Эй, здесь есть кто-нибудь?
– Есть!!! – завопили галеафы мужского пола.
– Сюрприз! – весело закричали дамы и запрыгали, хлопая в ладоши.
– Где Харриган? – спрашивал Кастен, отбиваясь от дам. Тем временем мужчины заходили сзади.
Не дожидаясь, когда грянет «HB-day», я выскочил из засады – немного раньше, чем планировалось. Мы с Кастеном оказались лицом к лицу.
За полтора года скитаний блондинистые кудри поредели, и его голова стала напоминать полуобдутый одуванчик. Лицо приобрело бледно-восковой оттенок. В глазах, остававшихся как прежде – голубыми, мелькнуло удивление, рука потянулась к молнии на куртке. Я заметил багровый шрам между костяшками. Добраться до бластера он не успел: философ и инженер повисли у него на руках. Я сбил ему дыхание и полез за пластырем. У двух галеафов еле хватало сил держать вырывавшегося Кастена. Медик много суетился, но больше мешал. Пришлось отставить пластырь и первым делом нацепить Кастену наручники. Он успел восстановить дыхание и заорал:
– Безумцы, что вы делаете! Я свой, я брат ваш, я Наблюдатель. Это я устроил транспортировку! Позовите сейчас же Харригана!
Я ничего не мог с этим поделать: Кастен лежал на полу, на нем лежали инженер, философ и старушка, у которой съехал парик. Я не мог даже пнуть его, не попав в кого-нибудь из своих. От пластыря он уворачивался.
– Это он! – закричал Кастен, когда я попал в его поле зрения. – Он ваш враг! Вы видели его у Рассвела…
Это было уже слишком. Я никогда не бил лежачих рукояткой бластера, но тут пришлось. К счастью, никто не понял, о ком он кричал. Отдуваясь, галеафы слезли с его спины.
– Вы убили его! – возмутился медик.
Сексапильная девица взвизгнула. Старушка поправила парик.
– Чушь, он без сознания, – возразил инженер. – И куда его?
– Куда-нибудь подальше, – сказал я. – Он больше не опасен.
Кастена оттащили в ту дверь, сидя за которой я пересчитывал галеафов. Я залепил ему рот, связал ноги проволокой, забрал оружие и документы.
– Нам больше ничего не грозит? – трусливо спросил медик.
– Ничего. Сидим и ждем. Вам так было сказано? – я обратился к подруге философа. Та с жаром закивала.
– А сколько ждать? – настаивал медик.
Иначе говоря, сколько времени займет восстановление транспортировки. Час? два? три? Я дал Зейдлицу и компании полных четыре часа.
– Так долго… – с тоскою вымолвила старушка.
– Отдыхайте, – сказал я. – И набирайтесь сил.
Галеафы разбрелись по углам. Историчка положила голову на колени философу. Медик заигрывал с сексапильной девицей. Инженер смотрел в потолок и поругивал современных строителей. Старушка тихо рассматривала снимки внуков и правнуков. Она поманила меня пальцем. Я подумал, что она собирается показать мне правнуков. Подошел и присел возле нее.
– Спасибо вам за цветы, – прошептала старушка, глядя мне в глаза доверчивым и благодарным взором. – Это было так трогательно с вашей стороны.
Я взял из ее рук снимок с какой-то темноволосой девушкой. О каких цветах она, черт побери, толкует?
– Да ну что вы, – пробормотал я, – это так, ерунда. А это кто?
– Внучка. Заканчивает колледж.
Вспомнил. Но в тот день на ней был не сиреневый парик, а платиновый. На Терминале Хармаса старушка получила от меня букет мимоз вместо стюардессы Анны.
– Впервые капитан корабля подарил мне цветы, – продолжала она. – Наверное, вы уже тогда знали, кто я.
– Конечно знал.
Нет, так сыграть невозможно. Она действительно принимает меня за Харригана. Повезло. А что остальные? Философ и историчка встретились мне на Земле. С инженером я обсудил неисправности Канала перед транспортировкой. Кастен, скорее всего, следил за мной на Ундине. Девица и медик…
Я посмотрел на новообразовавшуюся парочку. Медик девицу о чем-то расспрашивал, девица смущенно отводила глаза. Я напряг память. Бесполезное занятие: при моей общительности нельзя было гарантировать, что я их никогда не встречал.
Я покинул старушку под тем предлогом, что мне необходимо допросить шпиона.
Услышав меня, Кастен застонал. Я плотно прикрыл дверь и включил фонарь.
– Твое счастье, что у тебя нет насморка.
Он прогудел что-то грозное. Я ответил, что собираюсь отодрать уголок пластыря, но если он только попробует говорить громче, чем я – сейчас, я снова применю бластер – ствол или рукоятку – в зависимости от того, насколько он меня разозлит.
Кастен с пониманием покивал.
– Чего вы добиваетесь? – прошипел он, получив относительную свободу слова.
– Хочу стать галеафом. Когда и где произойдет Передача?
– Если вы здесь, то должны знать.
– Мне нужен точный ответ. Вы планировали взять один из местных кораблей или Передача произойдет непосредственно на Терминале?
Помолчав, он сказал:
– Предлагаю вам достойную сделку.
– Я слушаю. Но запомни, с убийц я беру дороже, чем… – я кивнул в сторону двери.
– Что сделано, то сделано, – сказал он. – Я убил Милна, Стахова и Мак-Магга в силу необходимости. Больше не будет убийств, это я вам обещаю. Передача произойдет до того, как ваши люди восстановят транспортировку. Дайте нам закончить начатое, затем делайте, что хотите.
– Как я могу быть уверен, что ты не причинишь никому вреда?
– Вы вооружены – это раз. Мои руки вы можете оставить связанными. Свяжите руки и остальным, если боитесь. В принципе, вы можете связать всех нас и по рукам и по ногам, но тогда вам самому придется перенести нас туда, куда я укажу.
– Следовательно, – сказал я. – Это произойдет на Терминале?
– Да, здесь на Терминале.
– Мартину вы сказали, что это будет посвящение.
– Он так понял. Вас уж точно никто ни во что не посвятит. Мы передадим наше знание тому, кто нас послал. И это все.
– Кому именно?
– Ему.
– Черт, я уже понял, что он мужского пола. Конкретно, как он заберет у вас ваше знание?
Кастен криво усмехнулся.
– Если вам известно, что у Него есть пол, то вы знаете о нем больше, чем мы.
– Не ерничай, я еще не дал согласия. Выкладывай, что вы о Нем знаете?
– Мы – орудие Его познания, избранное, чтобы стать частью своего создателя. Вам этого не понять.
– Перечитал бы ты сам, для начала, инструкцию. Честно говоря, я вашей компании не доверяю. А вашему верховному боссу – тем паче. Начнем, пожалуй, с чистосердечного признания. – Я включил комлог на запись. – Давай, все о Милне и Мак-Магге. Харриган мертв, и ты его не подведешь.
– Ах вот почему вы тут за главного… Вы убили Харригана и присвоили его имя. Понятно… – он отвернулся к стене.
– Харригана убил Дин Мартин. Я транспортировался вместо него. Кстати, как ты отличал, кого транспортируешь?
– Харриган должен был обеспечить, чтобы первые семь пассажиров были Наблюдателями.
– Значит, он был Первым Наблюдателем?
– Первый Наблюдатель мертв, вам это известно. Мы оба разделили его миссию.
– Как вы друг друга нашли?
– Нас нашел Первый. Он знал нас всех.
– Каким образом, если он стал наблюдателем до вас?
– Вы не поняли, – снова усмехнулся Кастен. – Первый наблюдатель был послан последним. О нас он знал от Него. Он был послан, чтобы собрать всех нас и привести сюда. Хвала Ему, Первый успел сообщить Харригану место и время Передачи до того, как вы его убили.
Теперь я действительно понял. И мне некогда было убеждать его, что Гриффитс подорвался сам.
– Ладно, вернемся к убийству Милна. – Я поднес комлог к его губам. – Валяй, кайся, только тихо.
Кастен заговорил:
– Милн работал на этом Терминале, пока шло строительство. Как представитель профсоюза строителей, он следил за соблюдением санитарных норм. Фильтрация воздуха, индивидуальные кислородные аппараты, продукты питания, средства гигиены – в общем, следил за всем, что касается условий труда. Что он таскает с собой пробирку с Паком-ХС, о котором он писал диссертацию, я не знал. Зато я уже знал, что Передача состоится на Терминале сорок-одиннадцать. К тому моменту Первый Наблюдатель нашел только меня и Харригана, но он успел сказать нам, как найти остальных. Нам с Харриганом предстояло привести их на Терминал в назначенный день. Тогда же, около двух лет назад, была отправлена экспедиция к Торквиллу – это звезда местная, если знаете… (я кивнул) Милн увязался с ними – не помню под каким предлогом. Пробирки с вирусом он захватил с собой. Когда Милн вернулся, шли технические испытания Терминала. Они прошли неудачно. Меня отослали строить «Телемак». Милн к тому времени всем порядком надоел; чтобы корректным образом от него избавиться, ему предложили поработать врачом на «Телемаке». Только на «Телемаке» я узнал, что Милн хранит несколько пробирок с вирусом, и что они были с ним во время экспедиции к Торквиллу. Я не придал этому значения, пока однажды не взглянул на одну из пробирок. У самого ее горлышка выгравирована заводская маркировка. При беглом взгляде буквы не разобрать. Каким-то чудом я заметил, что надпись сделана задом наперед и все буквы повернуты зеркально… И я догадался, что эта пробирка целиком побывала в ростке алеф-измерения. Милн, разумеется, не заметил, что она изменилась. Среди медицинской посуды я нашел похожую пробирку и перелил жидкость с вирусной культурой. Несколько капель я пролил на стол. Рядом бегала Коко, она стала обнюхивать капли. Наверное, тогда она и заразилась. В тот момент я не подумал, что с вирусом Пака тоже могли произойти изменения. Я мало знал о вирусах, и я не знал, насколько опасен Пак-ХС, поэтому на всякий случай ввел себе иммунномодуляторы, поскольку они, по общему мнению, помогают против любого известного вируса. К Коко я больше не прикасался. Через три дня заболел Бриккер. Он любил играть с Коко. Пока Милн не дал мне взглянуть в микроскоп, я не подозревал, что заражение вызвано вирусом Пака с противоположной ориентацией… Да, за неделю до этого Стахов за обедом рассказывал об алеф-измерении, о гипотезе Рассвела и вообще – о свойствах четвертого измерения. Поэтому, увидев в микроскоп измененный вирус, Милн догадался в чем дело. Он не оставил мне выбора. Вирус мог навести след на Терминал сорок-одиннадцать, этого нельзя было допустить…
– Погоди, – перебил я, – почему именно сорок-одиннадцатый?
– Экспедиция к Торквиллу. Росток возник на корабле. Звезда Торквилла, как и Терминал, не стоит на месте. Во Вселенной все куда-то движется. Два года назад на том месте, где я лежу, а вы сидите, находился корабль с экспедицией к звезде. Поэтому я понял, что росток, изменивший вирус, может указать ДАГАРу – если они узнают о вирусе – точное место Передачи.
– Ясно. Что случилось потом?
– Потом я запер Стахова в его каюте, отключил защиту реактора и пустил реактор на полную мощность.
– Как ты добрался до Терминала?
– На корабле.
– На десяти «же»?
– На одиннадцати. Едва не отдал концы. Корабль вернул на «Телемак». Что еще вы хотите знать?
– Как вам удалось вовлечь Дина Мартина в вашу операцию?
– ДАГАР научился распознавать наблюдателей. Они нашпиговали детекторами полгалактики. В конце концов, благодаря Нибелинмусу, существование наблюдателей перестало быть тайной. Поэтому мы решились открыться одному из… – у Кастена вырвался смешок, – …одному из человеков. Дин Мартин подходил как никто другой. Он желал прославиться и ненавидел спецслужбы. Когда я сообщил ему параметры ростков алеф-измерений, он понял, что мы не сумасшедшие, выдающие себя за пришельцев. Он согласился работать на нас. По-моему, он сам хотел стать наблюдателем. На его беду, нельзя заранее знать, кто станет следующим наблюдателем. Это воля случая и Его, – и Кастен закатил глаза.
– Каким образом вы держали связь с остальными наблюдателями?
– Скажу, если вы согласитесь на мои условия.
– Позволить вам совершить Передачу?
– Да, – сказал он твердо. – Это мое основное и, пожалуй, единственное условие.
– Хорошо, я подумаю. А пока, заканчивай с «Телемаком» и переходите к Мак-Маггу.
– С «Телемаком» я практически закончил. Полтора года я скитался между Ундиной и Хармасом. Харриган помог мне пережить это время. Труднее всего было отказаться от встреч с женой и сыном. Я хотел удержать их в Ундина-Сити, даже написал донос в комиссию по заселению, но Луиза все-таки переехала на ферму. Ирония судьбы: Луиза думала, что выполняет мою волю и боролась до конца. Путь на ферму мне был заказан, я это прекрасно понимал, но только покинув Ундину, я сумел избавить себя от соблазна побывать там… Я перебрался на Хармас, потому что туда регулярно летал Харриган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56