Я ввел ему питательный раствор и восстанавливающие препараты. Пусть теперь поспит…
– А вы как?
– Держусь более или менее. Пожрать бы… – усмехнулся он.
– Не стоит, лучше сначала питательную смесь…
– Да знаю я, – отмахнулся он, – но все равно спасибо. Вы – спасатели?
– Вроде того, – ответил я и поспешил назвать ему свое имя и имя Виттенгера.
– Полковник Виттенгер, полиция Сектора Фаона, – представился тот, для верности расширив свои полномочия на весь наш сектор. Ну что ж, думаю, значит, мы с ним оба – из полиции.
– Вот как! – удивился Вэндж. – В таком случае я обещаю изменить свое мнение о полиции. Спасибо, полковник. – И он пожал Виттенгеру руку. При этом он попытался встать, но, едва поднявшись, тут же упал в кресло.
– Извините, голова что-то кружится… – пробормотал он.
– Ложитесь, здесь есть еще одна свободная койка, – посоветовал ему Виттенгер, – все расспросы и рассказы оставим до завтра.
Остаток вечера и всю ночь мы с Виттенгером по очереди дежурили в лазарете. Для короткого сна (часа три на каждого) была выбрана одна из пустующих кают. Чтобы отвезти Верха на ТК-Плером, мы вызвали спасательный корабль.
Последние десять дней Берх никаких регулярных записей не вел. Я просматривал его комлог страница за страницей. Их заполняли расшифровки результатов научных исследований Вэнджа и Зимина. Как я понял, исследовательская программа астронавтов состояла из двух частей. Первая часть целиком была посвящена изучению обоих Карликов, в особенности же – Белого, грозящего вот-вот вспыхнуть сверхновой. Вторая часть исследований относилась к изучению Устья Канала. Именно эта часть программы больше всего заинтересовала Верха, и он успел на три четверти ее расшифровать. Расшифрованные абзацы Берх сопровождал собственными комментариями. Вне контекста исследовательской программы, комментарии казались бессмысленными, почти безумными. Вкупе же с результатами изучения Устья, план Верха уже не казался столь бессмысленным, но оттого он становился еще более безумным.
Перед тем как Берх загнал астронавтов в пятый модуль, они готовили к запуску корабль, которому надлежало войти в Устье Канала, чтобы, передав на Плером-11 какое-то количество научных данных, навсегда там исчезнуть. В своих комментариях Берх пробовал произвести расчеты, которые, как он полагал, помогут ему войти в Канал сразу вслед за беспилотным кораблем либо состыковавшись с ним. Я всеми силами старался извлечь из своей памяти те астрофизические знания, что когда-то почерпнул из собственных научно-популярных статей в «Секторе Фаониссимо». Сколь ни были скудны мои научные познания, я понял, что ни у Верха, ни у корабля не было никаких шансов на возвращение. Впрочем, из дальнейшего чтения верховских заметок становилось ясно – ни на какое возвращение он и не рассчитывал. Верха влекло туда же, куда влекло героя последнего рассказа из «Сборника космических историй», – в Вечность. Я заглянул в библиотеку и обнаружил, что книгу последний раз читали четыре дня назад – в тот же день, когда Берх сделал последнюю запись в комлоге.
Виттенгер сменил меня в три утра и записи Верха я дочитывал в каюте – мне не хотелось, чтобы полковник их увидел. Когда через три часа я возвратился в лазарет, по моему виду он понял, что я так и не уснул.
– Ты не спал? – спросил он у меня.
– Нет, частая смена климата вызывает у меня бессонницу. Как они? – Я указал на пациентов.
– Берх без изменений, но стабилен. Эти двое – дрыхнут как убитые.
– Ну и пусть дрыхнут, – сказал я и устроился в соседнем кресле.
Проснулся я в половине одиннадцатого. Вэндж был уже на ногах – кормил Зимина с ложечки. Виттенгер с умилением наблюдал за процессом кормления.
– С добрым утром, – поприветствовал меня Вэндж.
– С добрым, – ответил ему я, – как Зимин?
– Раз ест – значит жить будет, – весело ответил астронавт.
– Ну и отлично. Берх все так же?
– Угу, – кивнул Виттенгер.
– Когда будут спасатели?
– Вечером, часов в шесть.
– Скверно, Берх не дотянет. Виттенгер мрачно возразил:
– Дотянет, ему теперь уже все равно – что день, что год…
– Вэндж, вы уже рассказали полковнику, что здесь произошло? – спросил я у командира станции.
– Рассказал, – ответил за него Виттенгер, – но я могу и еще раз послушать.
– Так что же случилось?
Вэндж отошел от Зимина, подошел к Берху, с минуту разглядывал его лицо, бросил взгляд на показания медицинских приборов, затем повернулся к нам.
– Случилось то, на что мы с Зиминым никак не могли рассчитывать. Вы, очевидно, знаете, что астронавты, которым предстоит провести долгое время в изоляции от остального мира, проходят специальную психологическую подготовку. То же самое касается всех тех, кто по роду своей работы вынужден постоянно подвергать свою жизнь опасности. Мы с Зиминым всю жизнь имели дело только с такими людьми. Получается как… Сначала ты веришь в собственную исключительность – до тех пор, пока твое окружение не начинает состоять из таких же, как ты. Затем постепенно забываешь, что есть на свете и нормальные, обычные люди, такие как он, например.
– Вэндж махнул в сторону Верха. – Карлики – это вам не Оркус. Их сюрпризы могут обойтись гораздо дороже, чем бифуркации пси-поля, или что там у вас на Оркусе происходит…
– Мы не с Оркуса, – уточнил Виттенгер.
– Не важно, это я так, для примера. Одним словом, Берх начал сходить с ума – депрессивный психоз, я думаю. Поначалу – вялотекущий, незаметный, но когда все вылилось наружу, мы были застигнуты врасплох. Как я уже сказал, астронавты привыкли думать, что люди из большого мира – такие же, как они. Восемь дней назад Берх ворвался в кают-компанию, где мы с Зиминым тогда находились, и, размахивая бластером, заставил нас перейти в пятый модуль. Я бы никогда не подумал, что он станет стрелять. Да и какой нормальный человек откроет стрельбу внутри станции! Любое повреждение, не говоря уже о пожаре, может стать смертельным для экипажа. Инженеры предусмотрели любые катаклизмы, кроме откровенной стрельбы высокоэнергетическими импульсами. Так рассуждали мы с Зиминым. Поэтому, естественно, отказались ему подчиниться. Тогда он стал стрелять. Нет, не в нас, а мимо – он хотел показать, что намерения у него самые серьезные. В тот момент мы испугались больше не за себя, а за станцию. И нам пришлось подчиниться. Берх сам не ведал, что творит, – разве к такому можно быть готовым? К тому же я надеялся, что смогу управлять станцией из пятого блока. Но Берх смог взломать все уровни управления, даже те, к которым я сам не имел доступа. Взлом системы управления стал для нас еще большей неожиданностью, чем само его безумие. Безумный гений – это уже не просто опасно, это – страшно. Кстати, все забываю спросить, как сами-то вы проникли на станцию?
Вопрос был действительно хорошим и главное – очень точным. Не мог же я сказать, что получил необходимые инструкции от самого Верха.
Виттенгер нашелся первым:
– Полиция располагает всеми необходимыми для этого средствами.
«Вот умница, – подумал я, – чем тупее объяснение, тем оно убедительней». Виттенгер произнес свою сакраментальную фразу так основательно, что Вэндж даже не стал уточнять, что полковник имеет в виду под «всеми необходимыми средствами».
– Хм, странно… Но я рад, что наша полиция так хорошо подготовлена. Итак, мы с Зиминым оказались запертыми в пятом модуле, без каких-либо шансов выбраться оттуда самостоятельно. Пищи у нас не было вовсе. Воды – абсолютный минимум (Берх контролировал ее подачу). Воздух – только тот, что уже был в модуле. Плюс – холод. Долго бы мы так не протянули.
– Берх как-нибудь объяснял, зачем он все это устроил? – поинтересовался я. – Как вы общались, через интерком?
– Да, через интерком. То, как он мотивировал свои действия, вряд ли можно считать объяснением… – Последовал ответ слишком формальный, чтобы быть правдивым.
Я решил ему помочь:
– Я попробую сам угадать. Берх разгадал ваш фокус со Стормом, ведь в действительности, никакого астронавта Сторма на станции не было! Но Берху необходимо было ваше признание, и он решил выбить его из вас любой ценой. Я прав?
Зимин приподнял голову с подушки, издал какое-то неопределенное мычание и снова лег. Вэндж посмотрел на него с сожалением, затем ответил:
– Вы полагаете, что мы Сторма выдумали?
– Да, вы его именно выдумали. Такого человека просто нет в природе. Вы сочинили биографию, взяли первый попавшийся снимок, не проверив, когда он был сделан. Сама идея была прекрасной, но исполнение – никуда не годное. Ботинки – и те оставили не там, где надо. Думаю, все начиналось так. После гибели предшественника Сторма вы с Зиминым остались вдвоем. И решили, что третий вам не нужен…
– Ты на что намекаешь? – покосился Виттенгер.
– Совсем не то, что вы подумали… Итак, чтобы и впредь оставаться на станции только вдвоем, вы с Зиминым придумываете некоего астронавта по имени Грег Сторм и берете его к себе на станцию третьим членом экипажа. ВАКоП в то время вел переговоры с АККО по поводу передачи станции, и им было не до экипажа. Нужно учесть, что Плером-11 – далеко не единственная станция, готовившаяся к передаче в частные руки, поэтому в ВАКоПе царила жуткая неразбериха, и вам удалось без труда протащить кандидатуру человека, которого никто никогда не видел. Прибытие комиссии из АККО было для вас почти как вспышка сверхновой. Сторма нужно срочно куда-то девать. Вам, Вэндж, сорок пять лет, и я уверен, СКЖ записывала именно вас, а вы, в свою очередь, выдали эту запись за запись путешествия Сторма к Улыбке Явао. Мол, тот пошел и свалился. Но для полного правдоподобия вам следовало бы самому свалиться в каньон. Чтобы не идти на такую жертву, вы доходите лишь до края Улыбки, а потом его взрываете. Тем самым, выходит так, будто СКЖ потеряла Сторма не у каньона, а НАД ним. Взрыв получился не слишком удачным. Вы рассчитывали немного расширить каньон, но в реальности лишь обвалили небольшой кусок его края. Подделка записи прошла удачнее, вам удалось ее стереть начиная с того момента, когда вы оказались у самого обрыва.
Я притормозил, чтобы перевести дыхание. Вэндж сразу же этим воспользовался:
– Скажите, как, по-вашему, мы собирались объяснить тот факт, что на дне Улыбки не найдут тела Сторма? И что нам мешало повторить взрыв и получить более правдоподобную картину?
– По поводу тела… Спасатели использовали двух биороботов, но не только не достали тела Сторма – они и одного из биороботов не смогли извлечь со дна разлома. Поэтому, по большому счету, никто и не удивился тому, что спасатели сработали впустую. Что же касается взрыва, я могу лишь предполагать, почему вы не взорвали Улыбку еще раз. Как вам такая версия: для того чтобы обвал выглядел как естественный, взрывать следовало вдоль какой-либо трещины, уже существующей. После первого неудачного взрыва другой, запасной трещины поблизости не оказалось. И вы оставили все как есть. Спасатели не нашли ничего подозрительного, и если бы не настырность АККО и сообразительность Верха, то Сторма до скончания века считали бы пропавшим без вести – у астронавтов такое происходит сплошь и рядом.
– Так они что, стормовскую зарплату собирались поделить, что ли? – воскликнул изумленный Виттенгер.
– Не думаю. Причины должны быть более глубокие. И господин Вэндж нам сейчас о них расскажет.
Взгляд у Вэнджа потускнел. Зимин привстал с постели и смотрел на меня как на привидение.
– Что я могу сказать… да, примерно так все и было. – В голосе командира станции звучала какая-то обреченность. Я спросил:
– В таком случае объясните, зачем вам понадобилось выдумывать себе третьего астронавта?
– Дурацкая шутка, розыгрыш, если угодно… После смерти Ральфа (так звали «предшественника» Сторма), нас осталось двое. Мы не хотели ничего менять… Старый хозяин от станции отказался, а новый… кто знает, кого бы он прислал. Времени на то, чтобы найти Ральфу достойную замену, у нас не было. И мы выдумали Сторма. Кто ж знал, что все так обернется…
Вэндж изо всех сил изображал раскаяние.
– Мне, видимо, снова придется вам помочь, – возразил я, – а лирику свою вы приберегите для комиссии из АККО – она будет решать, что делать с вами дальше. Вэндж, вы действительно отвыкли от общения с людьми, как вы говорите, из «большого мира». А они не так глупы, как вы думаете. Берх расшифровал ваши записи. Вижу, вы побледнели… Вам нехорошо?
Вэндж вдруг стал похож на того Вэнджа, которого мы с Виттенгером увидели сразу после того, как открыли дверь в пятый модуль. Я продолжал:
– Вы изучали Устье Канала. Сдается мне, что никто вам этого не поручал, но суть в другом – в конце концов, «левые» научные исследования – вещь не столь уж криминальная. Необходимое оборудование вы разместили в законсервированных модулях. Вопрос – для кого предназначались исследования? Ответ мне известен – для некоего доктора Абметова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– А вы как?
– Держусь более или менее. Пожрать бы… – усмехнулся он.
– Не стоит, лучше сначала питательную смесь…
– Да знаю я, – отмахнулся он, – но все равно спасибо. Вы – спасатели?
– Вроде того, – ответил я и поспешил назвать ему свое имя и имя Виттенгера.
– Полковник Виттенгер, полиция Сектора Фаона, – представился тот, для верности расширив свои полномочия на весь наш сектор. Ну что ж, думаю, значит, мы с ним оба – из полиции.
– Вот как! – удивился Вэндж. – В таком случае я обещаю изменить свое мнение о полиции. Спасибо, полковник. – И он пожал Виттенгеру руку. При этом он попытался встать, но, едва поднявшись, тут же упал в кресло.
– Извините, голова что-то кружится… – пробормотал он.
– Ложитесь, здесь есть еще одна свободная койка, – посоветовал ему Виттенгер, – все расспросы и рассказы оставим до завтра.
Остаток вечера и всю ночь мы с Виттенгером по очереди дежурили в лазарете. Для короткого сна (часа три на каждого) была выбрана одна из пустующих кают. Чтобы отвезти Верха на ТК-Плером, мы вызвали спасательный корабль.
Последние десять дней Берх никаких регулярных записей не вел. Я просматривал его комлог страница за страницей. Их заполняли расшифровки результатов научных исследований Вэнджа и Зимина. Как я понял, исследовательская программа астронавтов состояла из двух частей. Первая часть целиком была посвящена изучению обоих Карликов, в особенности же – Белого, грозящего вот-вот вспыхнуть сверхновой. Вторая часть исследований относилась к изучению Устья Канала. Именно эта часть программы больше всего заинтересовала Верха, и он успел на три четверти ее расшифровать. Расшифрованные абзацы Берх сопровождал собственными комментариями. Вне контекста исследовательской программы, комментарии казались бессмысленными, почти безумными. Вкупе же с результатами изучения Устья, план Верха уже не казался столь бессмысленным, но оттого он становился еще более безумным.
Перед тем как Берх загнал астронавтов в пятый модуль, они готовили к запуску корабль, которому надлежало войти в Устье Канала, чтобы, передав на Плером-11 какое-то количество научных данных, навсегда там исчезнуть. В своих комментариях Берх пробовал произвести расчеты, которые, как он полагал, помогут ему войти в Канал сразу вслед за беспилотным кораблем либо состыковавшись с ним. Я всеми силами старался извлечь из своей памяти те астрофизические знания, что когда-то почерпнул из собственных научно-популярных статей в «Секторе Фаониссимо». Сколь ни были скудны мои научные познания, я понял, что ни у Верха, ни у корабля не было никаких шансов на возвращение. Впрочем, из дальнейшего чтения верховских заметок становилось ясно – ни на какое возвращение он и не рассчитывал. Верха влекло туда же, куда влекло героя последнего рассказа из «Сборника космических историй», – в Вечность. Я заглянул в библиотеку и обнаружил, что книгу последний раз читали четыре дня назад – в тот же день, когда Берх сделал последнюю запись в комлоге.
Виттенгер сменил меня в три утра и записи Верха я дочитывал в каюте – мне не хотелось, чтобы полковник их увидел. Когда через три часа я возвратился в лазарет, по моему виду он понял, что я так и не уснул.
– Ты не спал? – спросил он у меня.
– Нет, частая смена климата вызывает у меня бессонницу. Как они? – Я указал на пациентов.
– Берх без изменений, но стабилен. Эти двое – дрыхнут как убитые.
– Ну и пусть дрыхнут, – сказал я и устроился в соседнем кресле.
Проснулся я в половине одиннадцатого. Вэндж был уже на ногах – кормил Зимина с ложечки. Виттенгер с умилением наблюдал за процессом кормления.
– С добрым утром, – поприветствовал меня Вэндж.
– С добрым, – ответил ему я, – как Зимин?
– Раз ест – значит жить будет, – весело ответил астронавт.
– Ну и отлично. Берх все так же?
– Угу, – кивнул Виттенгер.
– Когда будут спасатели?
– Вечером, часов в шесть.
– Скверно, Берх не дотянет. Виттенгер мрачно возразил:
– Дотянет, ему теперь уже все равно – что день, что год…
– Вэндж, вы уже рассказали полковнику, что здесь произошло? – спросил я у командира станции.
– Рассказал, – ответил за него Виттенгер, – но я могу и еще раз послушать.
– Так что же случилось?
Вэндж отошел от Зимина, подошел к Берху, с минуту разглядывал его лицо, бросил взгляд на показания медицинских приборов, затем повернулся к нам.
– Случилось то, на что мы с Зиминым никак не могли рассчитывать. Вы, очевидно, знаете, что астронавты, которым предстоит провести долгое время в изоляции от остального мира, проходят специальную психологическую подготовку. То же самое касается всех тех, кто по роду своей работы вынужден постоянно подвергать свою жизнь опасности. Мы с Зиминым всю жизнь имели дело только с такими людьми. Получается как… Сначала ты веришь в собственную исключительность – до тех пор, пока твое окружение не начинает состоять из таких же, как ты. Затем постепенно забываешь, что есть на свете и нормальные, обычные люди, такие как он, например.
– Вэндж махнул в сторону Верха. – Карлики – это вам не Оркус. Их сюрпризы могут обойтись гораздо дороже, чем бифуркации пси-поля, или что там у вас на Оркусе происходит…
– Мы не с Оркуса, – уточнил Виттенгер.
– Не важно, это я так, для примера. Одним словом, Берх начал сходить с ума – депрессивный психоз, я думаю. Поначалу – вялотекущий, незаметный, но когда все вылилось наружу, мы были застигнуты врасплох. Как я уже сказал, астронавты привыкли думать, что люди из большого мира – такие же, как они. Восемь дней назад Берх ворвался в кают-компанию, где мы с Зиминым тогда находились, и, размахивая бластером, заставил нас перейти в пятый модуль. Я бы никогда не подумал, что он станет стрелять. Да и какой нормальный человек откроет стрельбу внутри станции! Любое повреждение, не говоря уже о пожаре, может стать смертельным для экипажа. Инженеры предусмотрели любые катаклизмы, кроме откровенной стрельбы высокоэнергетическими импульсами. Так рассуждали мы с Зиминым. Поэтому, естественно, отказались ему подчиниться. Тогда он стал стрелять. Нет, не в нас, а мимо – он хотел показать, что намерения у него самые серьезные. В тот момент мы испугались больше не за себя, а за станцию. И нам пришлось подчиниться. Берх сам не ведал, что творит, – разве к такому можно быть готовым? К тому же я надеялся, что смогу управлять станцией из пятого блока. Но Берх смог взломать все уровни управления, даже те, к которым я сам не имел доступа. Взлом системы управления стал для нас еще большей неожиданностью, чем само его безумие. Безумный гений – это уже не просто опасно, это – страшно. Кстати, все забываю спросить, как сами-то вы проникли на станцию?
Вопрос был действительно хорошим и главное – очень точным. Не мог же я сказать, что получил необходимые инструкции от самого Верха.
Виттенгер нашелся первым:
– Полиция располагает всеми необходимыми для этого средствами.
«Вот умница, – подумал я, – чем тупее объяснение, тем оно убедительней». Виттенгер произнес свою сакраментальную фразу так основательно, что Вэндж даже не стал уточнять, что полковник имеет в виду под «всеми необходимыми средствами».
– Хм, странно… Но я рад, что наша полиция так хорошо подготовлена. Итак, мы с Зиминым оказались запертыми в пятом модуле, без каких-либо шансов выбраться оттуда самостоятельно. Пищи у нас не было вовсе. Воды – абсолютный минимум (Берх контролировал ее подачу). Воздух – только тот, что уже был в модуле. Плюс – холод. Долго бы мы так не протянули.
– Берх как-нибудь объяснял, зачем он все это устроил? – поинтересовался я. – Как вы общались, через интерком?
– Да, через интерком. То, как он мотивировал свои действия, вряд ли можно считать объяснением… – Последовал ответ слишком формальный, чтобы быть правдивым.
Я решил ему помочь:
– Я попробую сам угадать. Берх разгадал ваш фокус со Стормом, ведь в действительности, никакого астронавта Сторма на станции не было! Но Берху необходимо было ваше признание, и он решил выбить его из вас любой ценой. Я прав?
Зимин приподнял голову с подушки, издал какое-то неопределенное мычание и снова лег. Вэндж посмотрел на него с сожалением, затем ответил:
– Вы полагаете, что мы Сторма выдумали?
– Да, вы его именно выдумали. Такого человека просто нет в природе. Вы сочинили биографию, взяли первый попавшийся снимок, не проверив, когда он был сделан. Сама идея была прекрасной, но исполнение – никуда не годное. Ботинки – и те оставили не там, где надо. Думаю, все начиналось так. После гибели предшественника Сторма вы с Зиминым остались вдвоем. И решили, что третий вам не нужен…
– Ты на что намекаешь? – покосился Виттенгер.
– Совсем не то, что вы подумали… Итак, чтобы и впредь оставаться на станции только вдвоем, вы с Зиминым придумываете некоего астронавта по имени Грег Сторм и берете его к себе на станцию третьим членом экипажа. ВАКоП в то время вел переговоры с АККО по поводу передачи станции, и им было не до экипажа. Нужно учесть, что Плером-11 – далеко не единственная станция, готовившаяся к передаче в частные руки, поэтому в ВАКоПе царила жуткая неразбериха, и вам удалось без труда протащить кандидатуру человека, которого никто никогда не видел. Прибытие комиссии из АККО было для вас почти как вспышка сверхновой. Сторма нужно срочно куда-то девать. Вам, Вэндж, сорок пять лет, и я уверен, СКЖ записывала именно вас, а вы, в свою очередь, выдали эту запись за запись путешествия Сторма к Улыбке Явао. Мол, тот пошел и свалился. Но для полного правдоподобия вам следовало бы самому свалиться в каньон. Чтобы не идти на такую жертву, вы доходите лишь до края Улыбки, а потом его взрываете. Тем самым, выходит так, будто СКЖ потеряла Сторма не у каньона, а НАД ним. Взрыв получился не слишком удачным. Вы рассчитывали немного расширить каньон, но в реальности лишь обвалили небольшой кусок его края. Подделка записи прошла удачнее, вам удалось ее стереть начиная с того момента, когда вы оказались у самого обрыва.
Я притормозил, чтобы перевести дыхание. Вэндж сразу же этим воспользовался:
– Скажите, как, по-вашему, мы собирались объяснить тот факт, что на дне Улыбки не найдут тела Сторма? И что нам мешало повторить взрыв и получить более правдоподобную картину?
– По поводу тела… Спасатели использовали двух биороботов, но не только не достали тела Сторма – они и одного из биороботов не смогли извлечь со дна разлома. Поэтому, по большому счету, никто и не удивился тому, что спасатели сработали впустую. Что же касается взрыва, я могу лишь предполагать, почему вы не взорвали Улыбку еще раз. Как вам такая версия: для того чтобы обвал выглядел как естественный, взрывать следовало вдоль какой-либо трещины, уже существующей. После первого неудачного взрыва другой, запасной трещины поблизости не оказалось. И вы оставили все как есть. Спасатели не нашли ничего подозрительного, и если бы не настырность АККО и сообразительность Верха, то Сторма до скончания века считали бы пропавшим без вести – у астронавтов такое происходит сплошь и рядом.
– Так они что, стормовскую зарплату собирались поделить, что ли? – воскликнул изумленный Виттенгер.
– Не думаю. Причины должны быть более глубокие. И господин Вэндж нам сейчас о них расскажет.
Взгляд у Вэнджа потускнел. Зимин привстал с постели и смотрел на меня как на привидение.
– Что я могу сказать… да, примерно так все и было. – В голосе командира станции звучала какая-то обреченность. Я спросил:
– В таком случае объясните, зачем вам понадобилось выдумывать себе третьего астронавта?
– Дурацкая шутка, розыгрыш, если угодно… После смерти Ральфа (так звали «предшественника» Сторма), нас осталось двое. Мы не хотели ничего менять… Старый хозяин от станции отказался, а новый… кто знает, кого бы он прислал. Времени на то, чтобы найти Ральфу достойную замену, у нас не было. И мы выдумали Сторма. Кто ж знал, что все так обернется…
Вэндж изо всех сил изображал раскаяние.
– Мне, видимо, снова придется вам помочь, – возразил я, – а лирику свою вы приберегите для комиссии из АККО – она будет решать, что делать с вами дальше. Вэндж, вы действительно отвыкли от общения с людьми, как вы говорите, из «большого мира». А они не так глупы, как вы думаете. Берх расшифровал ваши записи. Вижу, вы побледнели… Вам нехорошо?
Вэндж вдруг стал похож на того Вэнджа, которого мы с Виттенгером увидели сразу после того, как открыли дверь в пятый модуль. Я продолжал:
– Вы изучали Устье Канала. Сдается мне, что никто вам этого не поручал, но суть в другом – в конце концов, «левые» научные исследования – вещь не столь уж криминальная. Необходимое оборудование вы разместили в законсервированных модулях. Вопрос – для кого предназначались исследования? Ответ мне известен – для некоего доктора Абметова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59