— Торгар и его род служат городу столько, сколько стоит Мирабар. Невозможно заточить такого парня в темницу и не вызвать волнений.
— Эластул по-прежнему утверждает, что поступил верно, — отозвался Аграфан.
Язвию показалось, что лицо советника на мгновение омрачилось.
— Что ж, надеюсь, ты передашь маркграфу, что он — глупец, — грубо заметил Язвий.
Аграфан посуровел.
— Тебе следует тщательней подбирать слова, говоря о правителе, — предупредил советник. — Заняв место за круглым столом Совета Сияющих Камней, я принес клятву верности Мирабару и Эластулу.
— Аграфан, уж не угрожаешь ли ты мне? — тихо и спокойно осведомился Язвий.
— Я даю тебе совет, — поправил Аграфан собеседника. — У стен имеется немало ушей, не сомневайся. Керельменаф Эластул предвидит грядущие беды.
— Куда более серьезные, чем те, что нагрянули бы, позволь он Торгару уйти, — проворчал Язвий.
Тяжко вздохнул Аграфан:
— Я пришел к тебе, чтобы просить о помощи — необходимо внести спокойствие. Чувствую, что город на краю гибели.
Едва Аграфан договорил, как захмелевший дворф вырвался из рук товарищей и шустро подбежал к людям, затевая перебранку, стремительно набирающую обороты.
— Ну так что?! — крикнул Язвию Аграфан, лишь только в таверне вспыхнула потасовка. — Ты со мной или против меня?
Язвий сохранял спокойствие, хотя вокруг него бушевала неистовая гроза. Вот уже как месяц дворф твердо решил, что ему ничего не остается, как спокойно присутствовать при спорах. Язвий огляделся, увидел, как разгорается потасовка — человек против дворфа, дворф против дворфа. Слишком поздно Язвий решил утихомирить отвратительные перебранки, взяв умеренный курс, надеясь, что Эластул заключил Торгара в темницу ненадолго и что правитель, возможно, первым осознает, что допустил ошибку, сделав это.
— Я — с тобой, но только если пообещаешь, что Эластул вскоре выпустит Торгара на волю, — ответил Язвий.
— Обстоятельства не изменились, — ответил Аграфан. — Торгар обретет свободу, лишь когда отречется от своих взглядов.
— Не бывать этому.
— Стало быть, не видать ему свободы. Эластул не уступит.
Между Аграфаном и Язвием пролетело чье-то тело, врезалось в стойку — столь быстро, что говорившие не успели разглядеть, пролетел ли между ними дворф или человек.
— Так ты со мною или против меня? — вновь спросил Аграфан, ибо драка приближалась к решающему моменту и вот-вот стала бы неуправляемой.
— Кажется, я дал тебе ответ три недели тому назад, — отозвался Язвий.
И, чтобы напомнить о содержании ответа, Язвий ударил снизу тяжелым, точно пушечное ядро, кулаком и повалил Аграфана на землю.
Все дворфы, что разделяли мнение Язвия и, подобно старейшине, колебались между верностью городу и верностью роду, дворфы, что находились в ту ночь в таверне, восприняли поступок Язвия как призыв к бою. Те же, кто думал иначе — и дворфы, и люди, восприняли нанесенный советнику удар как повод взяться за оружие.
За считанные мгновения в таверне вспыхнул бой, который стремительно распространился по улицам. Разумеется, там в битву вступило еще больше участников, преимущественно — дворфов, и на стороне Язвия бойцов сражалось куда больше, чем против старейшины дворфов.
Когда перевес в битве уже склонялся в сторону Язвия, в бой вступила мирабарская Алебарда, воины которой размахивали оружием, приказывая дворфам разойтись. Однако на сей раз дворфы, что поддерживали Торгара Молотобойца, намеревались донести свой голос до властей предержащих.
Немало дворфов разбежалось, едва заметив представителей власти, но вскоре они вернулись, одетые в кольчуги, с обнаженным оружием, значительно превосходя численностью охранявших правопорядок воинов Алебарды. В ходе растущего противостояния все больше и больше сторонников Язвия бежало к своим кладовым, чтобы вернуться в доспехах, но и немало дворфов, что противостояли Язвию, не стесняясь, пускали в ход ругательства или же отговаривали от столкновения.
Однако немногие отваживались пойти дальше и обратить оружие против сородичей.
Противостояние длилось долго, но по мере того, как росло число дворфов — сотня, две, три, — люди, воины Алебарды, отступали к подъемникам, собираясь подняться наверх.
— Вы не желаете сражаться, — обратился к ним Язвий, что встал впереди собравшихся толпой дворфов. — Не станете же вы биться из-за одного дворфа, которого посадили в темницу.
— Такова воля маркграфа! — крикнул в ответ человек, что командовал войсками Алебарды.
— От нее вам будет мало толку, окажись вы все мертвы, разве нет? — перебил Язвий.
Он и Сам не верил, что отважился во весь голос произнести нечто подобное, не верил, что вместе со своими союзниками встал на путь мятежа. То был путь, что вел в город наверху, а затем, вполне возможно, и прочь из города. Прошла пора первоначальных беспорядков, что вспыхнули лишь из-за смятенных чувств. Слова произнесены иным тоном. Теперь беспорядки более походили на переворот.
— Кажется, ребята, вы сделали выбор, — громогласно проревел Язвий. — Что ж, хотите сражаться с нами — так сражайтесь, но мы, так или иначе, вызволим Торгара и он окажется среди своих!
Договорив, Язвий заметил, как встал в стороне окровавленный Аграфан, умоляюще глядя на соплеменника, надеясь, что тот одумается и свернет с самого опасного пути.
Едва Язвий договорил, как сотни могучих дворфов, что стояли за ним, хором разразились неистовыми криками и неумолимо двинулись вперед, точно громадная, неодолимая волна.
На лицах солдат Мирабара читалось смятение — столь же очевидное, сколь и решимость на мрачных лицах всех дворфов, что вышагивали следом за Язвием.
Здесь, в больших туннелях Нижнеграда, вдали от подъемников, не вышло серьезного сражения. Стороны обменялись несколькими ударами, из которых некоторые оказались серьезными, но все же Алебарда отступила и ее воины бежали назад, к помещению, где находились подъемники и крепкие двери. Сторонники Язвия недолго стучали по дверям, а после строем отправились вслед за предводителем по боковому извилистому коридору, что поднимаясь и опускаясь, вывел бы их на поверхность.
И тогда Аграфан, с окровавленным, покрытым синяками лицом, встал у них на пути.
— Не надо, — умолял дворфов советник.
— Прочь с дороги, Аграфан! — непреклонно, но не без уважения, ответил Язвий. — Знаю, ты по-своему пытался вызволить Торгара, но тебя Эластул не послушал. Стало быть, придется ему выслушать нас!
Ответ Аграфана потонул в одобрительных выкриках, что раздались за спиною у Язвия, и советник понял, что дворфы не отступят. Развернувшись, Аграфан побежал во главе шагающей толпы, что грянула старинную боевую песню, не единожды раздававшуюся за последнее тысячелетие за стенами Мирабара.
И от звука той песни сердце советника содрогнулось — гораздо сильнее, чем от прочих слов и поступков.
Советник бросился к выходам в верхний город, туда, где располагались войска Алебарды, призывая командиров применять силу осмотрительно.
Сделав это, Аграфан побежал по улицам, прямо ко дворцу Эластула.
— Что стряслось? — донеслось со стороны, позади.
Не замедлив бега, советник лишь оглянулся и увидел, как к нему приближается хранительница скипетра, Шаудра Звездноясная, и машет дворфу рукою, прося подождать. Но советник побежал дальше, знаками предложив хранительнице скипетра догнать его.
— Восстание, — сообщил ей Аграфан.
Когда хранительница оправилась от первоначального потрясения, то выражение на ее лице подсказывало, что она отнюдь не удивлена подобным развитием событий.
— Насколько серьезно настроены дворфы? — спросила она, продолжая бег вровень с Аграфаном.
— Если Эластул не вернет Торгару Молотобойцу свободу, то Мирабару грозит война! — заверил хранительницу скипетра советник.
Когда они добежали до дворца Эластула, то там их уже ожидал Джафар. Охранник прислонился к дверному косяку с почти скучающим видом.
— Вы опоздали с известиями, вас уже опередили, — сообщил Джафар.
— Необходимо действовать незамедлительно! — кричал Аграфан. — Созовите Совет, нельзя терять времени!
— Совет не нужен, — возразил Джафар.
— Неужели маркграф согласился выпустить узника? — удивилась Шаудра.
— С восстанием следует разбираться Алебарде, а не Совету, — самоуверенно пояснил Джафар. — Дворфов утихомирят.
Аграфан затрясся, точно собирался взорваться, и взрыв не заставил себя долго ждать: дворф набросился на «молота», намертво вцепившись человеку в глотку и прижав Джафара к земле.
Потасовку прекратила яркая вспышка света, ослепившая обоих противников. «Молоту» удалось вырваться из хватки дворфа, и они с удивлением взглянули на Шаудру Звездноясную, прибегнувшую к магии.
— По всему городу будут такие же драки, — горько заметила женщина.
Едва Шаудра договорила, как в ночи раздались звуки битвы: металл лязгал о металл.
— Чистейшее безрассудство! Город погрязнет в междоусобице лишь…
— Из-за единственного дворфа! — перебил Джафар.
— …из-за упрямства Эластула! — уточнил советник. — Отведите нас к маркграфу. Станет ли он с таким же спокойствием сидеть дома, если вокруг будет гореть Мирабар?
Джафар собрался было ответить, но вмешалась Шаудра, шагнув к охраннику и пригвоздив его к месту непреклонным взором. Хранительница скипетра прошла мимо «молота» прямо во дворец.
— Эластул! — громко позвала женщина. — Керельменаф!
Хлопнула дверь, что открылась в стене, и в прихожую ворвался маркграф с троицей «молотов».
— Я же приказал тебе их остановить! — проревел Эластул Аграфану.
— Теперь их уже ничто не остановит! — крикнул в ответ дворф.
— Ничто, кроме Алебарды, — уточнил Джафар.
— Даже твоя Алебарда не остановит! — вскричал Аграфан, и в голосе его послышались явные интонации дворфа. — Торгар сам из Алебарды — ты что, забыл?! И пять сотен мои… моих соплеменников среди двух тысяч бойцов, их тоже следует учесть. Целая четверть бойцов не станет сражаться на твоей стороне — и то, если повезет, а нет — они станут сражаться против тебя.
— Выйдите к ним, — приказал Аграфану Эластул, — и поговорите. Достопочтенный дворф, соотношение сил, увы, не в пользу вашего народа. Вы же не хотите истребления собственных соплеменников?
Аграфан затрясся, зашевелились губы, что проглатывали слова, так никем и не услышанные. Развернувшись, советник выбежал из дома, направившись туда, где кипела битва, что наверняка приближалась к городской темнице.
— Дворфы гораздо сильнее, чем вы полагаете, — сказала Эластулу Шаудра Звездноясная.
— Мы их одолеем.
— Но какой ценой? — спросила хранительница скипетра. Разубедить Эластула, обращая внимание на потери среди воинов, было сложно, ибо правитель не рисковал жизнью, однако Шаудра попыталась привлечь внимание маркграфа к материальной стороне вопроса: — Наши горняки — дворфы — единственные, кто способен добывать подходящую руду.
— Еще найдутся, — не согласился маркграф. Шаудра смерила правителя недоверчивым взглядом.
— Так что ты посоветуешь?
— Отпустите Торгара Молотобойца, — ответила хранительница скипетра.
Эластул сморщился, точно от боли.
— У вас не остается выбора. Освободите его и позвольте уйти. Знаю, он уйдет не один, и Мирабар понесет немалые потери, но не все дворфы покинут город. И возможно, ваша слава не отвратит новых дворфов от того, чтобы переселиться в город. Иначе грядет кровопролитие, в котором победителей не окажется, а итогом станет разрушение Мирабара.
— Вы переоцениваете преданность дворфов друг другу.
— Вы недооцениваете ее. Родственные узы для всякого дворфа дороже, чем золото и драгоценные камни. А дворфы, о Эластул, все состоят друг с другом в родстве, и объединяет их клан Делзун. Говорю вам как советница и друг. Отпустите Торгара, и немедленно, прежде чем наберет полную силу сражение, прежде чем воцарится безумие.
Эластул задумался, опустил взор, и на его лице сменялась череда выражений, одно за другим — от ярости до страха. Правитель посмотрел на Шаудру, а после — на Джафара.
— Да будет так! — приказал правитель.
— Керельменаф! — начал было возражать Джафар, но тотчас же замолк под непреклонным взглядом Эластула.
— Немедленно! — потребовал правитель. — Освободите Торгара Молотобойца и заставьте его навсегда покинуть город!
— Он может расценить вашу милость как повод для того, чтобы остаться, — вмешалась Шаудра, искренне недоумевая, возможно ли после подобных событий установление лучшего, более глубокого взаимопонимания между дворфами и маркграфом.
— Под страхом смерти запрещаю ему оставаться в городе и возвращаться сюда.
— Вероятно, многие дворфы не одобрят подобного решения, — заметила Шаудра.
— Так пусть те, кто согласен с изменником, отправятся вместе с ним! — плюнул Эластул. — Пусть отправляются в Мифрил Халл и умрут по дороге, а если доберутся, то пусть заразят Мифрил Халл тем же ядом измены, что так долго отравлял Мирабар!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Эластул по-прежнему утверждает, что поступил верно, — отозвался Аграфан.
Язвию показалось, что лицо советника на мгновение омрачилось.
— Что ж, надеюсь, ты передашь маркграфу, что он — глупец, — грубо заметил Язвий.
Аграфан посуровел.
— Тебе следует тщательней подбирать слова, говоря о правителе, — предупредил советник. — Заняв место за круглым столом Совета Сияющих Камней, я принес клятву верности Мирабару и Эластулу.
— Аграфан, уж не угрожаешь ли ты мне? — тихо и спокойно осведомился Язвий.
— Я даю тебе совет, — поправил Аграфан собеседника. — У стен имеется немало ушей, не сомневайся. Керельменаф Эластул предвидит грядущие беды.
— Куда более серьезные, чем те, что нагрянули бы, позволь он Торгару уйти, — проворчал Язвий.
Тяжко вздохнул Аграфан:
— Я пришел к тебе, чтобы просить о помощи — необходимо внести спокойствие. Чувствую, что город на краю гибели.
Едва Аграфан договорил, как захмелевший дворф вырвался из рук товарищей и шустро подбежал к людям, затевая перебранку, стремительно набирающую обороты.
— Ну так что?! — крикнул Язвию Аграфан, лишь только в таверне вспыхнула потасовка. — Ты со мной или против меня?
Язвий сохранял спокойствие, хотя вокруг него бушевала неистовая гроза. Вот уже как месяц дворф твердо решил, что ему ничего не остается, как спокойно присутствовать при спорах. Язвий огляделся, увидел, как разгорается потасовка — человек против дворфа, дворф против дворфа. Слишком поздно Язвий решил утихомирить отвратительные перебранки, взяв умеренный курс, надеясь, что Эластул заключил Торгара в темницу ненадолго и что правитель, возможно, первым осознает, что допустил ошибку, сделав это.
— Я — с тобой, но только если пообещаешь, что Эластул вскоре выпустит Торгара на волю, — ответил Язвий.
— Обстоятельства не изменились, — ответил Аграфан. — Торгар обретет свободу, лишь когда отречется от своих взглядов.
— Не бывать этому.
— Стало быть, не видать ему свободы. Эластул не уступит.
Между Аграфаном и Язвием пролетело чье-то тело, врезалось в стойку — столь быстро, что говорившие не успели разглядеть, пролетел ли между ними дворф или человек.
— Так ты со мною или против меня? — вновь спросил Аграфан, ибо драка приближалась к решающему моменту и вот-вот стала бы неуправляемой.
— Кажется, я дал тебе ответ три недели тому назад, — отозвался Язвий.
И, чтобы напомнить о содержании ответа, Язвий ударил снизу тяжелым, точно пушечное ядро, кулаком и повалил Аграфана на землю.
Все дворфы, что разделяли мнение Язвия и, подобно старейшине, колебались между верностью городу и верностью роду, дворфы, что находились в ту ночь в таверне, восприняли поступок Язвия как призыв к бою. Те же, кто думал иначе — и дворфы, и люди, восприняли нанесенный советнику удар как повод взяться за оружие.
За считанные мгновения в таверне вспыхнул бой, который стремительно распространился по улицам. Разумеется, там в битву вступило еще больше участников, преимущественно — дворфов, и на стороне Язвия бойцов сражалось куда больше, чем против старейшины дворфов.
Когда перевес в битве уже склонялся в сторону Язвия, в бой вступила мирабарская Алебарда, воины которой размахивали оружием, приказывая дворфам разойтись. Однако на сей раз дворфы, что поддерживали Торгара Молотобойца, намеревались донести свой голос до властей предержащих.
Немало дворфов разбежалось, едва заметив представителей власти, но вскоре они вернулись, одетые в кольчуги, с обнаженным оружием, значительно превосходя численностью охранявших правопорядок воинов Алебарды. В ходе растущего противостояния все больше и больше сторонников Язвия бежало к своим кладовым, чтобы вернуться в доспехах, но и немало дворфов, что противостояли Язвию, не стесняясь, пускали в ход ругательства или же отговаривали от столкновения.
Однако немногие отваживались пойти дальше и обратить оружие против сородичей.
Противостояние длилось долго, но по мере того, как росло число дворфов — сотня, две, три, — люди, воины Алебарды, отступали к подъемникам, собираясь подняться наверх.
— Вы не желаете сражаться, — обратился к ним Язвий, что встал впереди собравшихся толпой дворфов. — Не станете же вы биться из-за одного дворфа, которого посадили в темницу.
— Такова воля маркграфа! — крикнул в ответ человек, что командовал войсками Алебарды.
— От нее вам будет мало толку, окажись вы все мертвы, разве нет? — перебил Язвий.
Он и Сам не верил, что отважился во весь голос произнести нечто подобное, не верил, что вместе со своими союзниками встал на путь мятежа. То был путь, что вел в город наверху, а затем, вполне возможно, и прочь из города. Прошла пора первоначальных беспорядков, что вспыхнули лишь из-за смятенных чувств. Слова произнесены иным тоном. Теперь беспорядки более походили на переворот.
— Кажется, ребята, вы сделали выбор, — громогласно проревел Язвий. — Что ж, хотите сражаться с нами — так сражайтесь, но мы, так или иначе, вызволим Торгара и он окажется среди своих!
Договорив, Язвий заметил, как встал в стороне окровавленный Аграфан, умоляюще глядя на соплеменника, надеясь, что тот одумается и свернет с самого опасного пути.
Едва Язвий договорил, как сотни могучих дворфов, что стояли за ним, хором разразились неистовыми криками и неумолимо двинулись вперед, точно громадная, неодолимая волна.
На лицах солдат Мирабара читалось смятение — столь же очевидное, сколь и решимость на мрачных лицах всех дворфов, что вышагивали следом за Язвием.
Здесь, в больших туннелях Нижнеграда, вдали от подъемников, не вышло серьезного сражения. Стороны обменялись несколькими ударами, из которых некоторые оказались серьезными, но все же Алебарда отступила и ее воины бежали назад, к помещению, где находились подъемники и крепкие двери. Сторонники Язвия недолго стучали по дверям, а после строем отправились вслед за предводителем по боковому извилистому коридору, что поднимаясь и опускаясь, вывел бы их на поверхность.
И тогда Аграфан, с окровавленным, покрытым синяками лицом, встал у них на пути.
— Не надо, — умолял дворфов советник.
— Прочь с дороги, Аграфан! — непреклонно, но не без уважения, ответил Язвий. — Знаю, ты по-своему пытался вызволить Торгара, но тебя Эластул не послушал. Стало быть, придется ему выслушать нас!
Ответ Аграфана потонул в одобрительных выкриках, что раздались за спиною у Язвия, и советник понял, что дворфы не отступят. Развернувшись, Аграфан побежал во главе шагающей толпы, что грянула старинную боевую песню, не единожды раздававшуюся за последнее тысячелетие за стенами Мирабара.
И от звука той песни сердце советника содрогнулось — гораздо сильнее, чем от прочих слов и поступков.
Советник бросился к выходам в верхний город, туда, где располагались войска Алебарды, призывая командиров применять силу осмотрительно.
Сделав это, Аграфан побежал по улицам, прямо ко дворцу Эластула.
— Что стряслось? — донеслось со стороны, позади.
Не замедлив бега, советник лишь оглянулся и увидел, как к нему приближается хранительница скипетра, Шаудра Звездноясная, и машет дворфу рукою, прося подождать. Но советник побежал дальше, знаками предложив хранительнице скипетра догнать его.
— Восстание, — сообщил ей Аграфан.
Когда хранительница оправилась от первоначального потрясения, то выражение на ее лице подсказывало, что она отнюдь не удивлена подобным развитием событий.
— Насколько серьезно настроены дворфы? — спросила она, продолжая бег вровень с Аграфаном.
— Если Эластул не вернет Торгару Молотобойцу свободу, то Мирабару грозит война! — заверил хранительницу скипетра советник.
Когда они добежали до дворца Эластула, то там их уже ожидал Джафар. Охранник прислонился к дверному косяку с почти скучающим видом.
— Вы опоздали с известиями, вас уже опередили, — сообщил Джафар.
— Необходимо действовать незамедлительно! — кричал Аграфан. — Созовите Совет, нельзя терять времени!
— Совет не нужен, — возразил Джафар.
— Неужели маркграф согласился выпустить узника? — удивилась Шаудра.
— С восстанием следует разбираться Алебарде, а не Совету, — самоуверенно пояснил Джафар. — Дворфов утихомирят.
Аграфан затрясся, точно собирался взорваться, и взрыв не заставил себя долго ждать: дворф набросился на «молота», намертво вцепившись человеку в глотку и прижав Джафара к земле.
Потасовку прекратила яркая вспышка света, ослепившая обоих противников. «Молоту» удалось вырваться из хватки дворфа, и они с удивлением взглянули на Шаудру Звездноясную, прибегнувшую к магии.
— По всему городу будут такие же драки, — горько заметила женщина.
Едва Шаудра договорила, как в ночи раздались звуки битвы: металл лязгал о металл.
— Чистейшее безрассудство! Город погрязнет в междоусобице лишь…
— Из-за единственного дворфа! — перебил Джафар.
— …из-за упрямства Эластула! — уточнил советник. — Отведите нас к маркграфу. Станет ли он с таким же спокойствием сидеть дома, если вокруг будет гореть Мирабар?
Джафар собрался было ответить, но вмешалась Шаудра, шагнув к охраннику и пригвоздив его к месту непреклонным взором. Хранительница скипетра прошла мимо «молота» прямо во дворец.
— Эластул! — громко позвала женщина. — Керельменаф!
Хлопнула дверь, что открылась в стене, и в прихожую ворвался маркграф с троицей «молотов».
— Я же приказал тебе их остановить! — проревел Эластул Аграфану.
— Теперь их уже ничто не остановит! — крикнул в ответ дворф.
— Ничто, кроме Алебарды, — уточнил Джафар.
— Даже твоя Алебарда не остановит! — вскричал Аграфан, и в голосе его послышались явные интонации дворфа. — Торгар сам из Алебарды — ты что, забыл?! И пять сотен мои… моих соплеменников среди двух тысяч бойцов, их тоже следует учесть. Целая четверть бойцов не станет сражаться на твоей стороне — и то, если повезет, а нет — они станут сражаться против тебя.
— Выйдите к ним, — приказал Аграфану Эластул, — и поговорите. Достопочтенный дворф, соотношение сил, увы, не в пользу вашего народа. Вы же не хотите истребления собственных соплеменников?
Аграфан затрясся, зашевелились губы, что проглатывали слова, так никем и не услышанные. Развернувшись, советник выбежал из дома, направившись туда, где кипела битва, что наверняка приближалась к городской темнице.
— Дворфы гораздо сильнее, чем вы полагаете, — сказала Эластулу Шаудра Звездноясная.
— Мы их одолеем.
— Но какой ценой? — спросила хранительница скипетра. Разубедить Эластула, обращая внимание на потери среди воинов, было сложно, ибо правитель не рисковал жизнью, однако Шаудра попыталась привлечь внимание маркграфа к материальной стороне вопроса: — Наши горняки — дворфы — единственные, кто способен добывать подходящую руду.
— Еще найдутся, — не согласился маркграф. Шаудра смерила правителя недоверчивым взглядом.
— Так что ты посоветуешь?
— Отпустите Торгара Молотобойца, — ответила хранительница скипетра.
Эластул сморщился, точно от боли.
— У вас не остается выбора. Освободите его и позвольте уйти. Знаю, он уйдет не один, и Мирабар понесет немалые потери, но не все дворфы покинут город. И возможно, ваша слава не отвратит новых дворфов от того, чтобы переселиться в город. Иначе грядет кровопролитие, в котором победителей не окажется, а итогом станет разрушение Мирабара.
— Вы переоцениваете преданность дворфов друг другу.
— Вы недооцениваете ее. Родственные узы для всякого дворфа дороже, чем золото и драгоценные камни. А дворфы, о Эластул, все состоят друг с другом в родстве, и объединяет их клан Делзун. Говорю вам как советница и друг. Отпустите Торгара, и немедленно, прежде чем наберет полную силу сражение, прежде чем воцарится безумие.
Эластул задумался, опустил взор, и на его лице сменялась череда выражений, одно за другим — от ярости до страха. Правитель посмотрел на Шаудру, а после — на Джафара.
— Да будет так! — приказал правитель.
— Керельменаф! — начал было возражать Джафар, но тотчас же замолк под непреклонным взглядом Эластула.
— Немедленно! — потребовал правитель. — Освободите Торгара Молотобойца и заставьте его навсегда покинуть город!
— Он может расценить вашу милость как повод для того, чтобы остаться, — вмешалась Шаудра, искренне недоумевая, возможно ли после подобных событий установление лучшего, более глубокого взаимопонимания между дворфами и маркграфом.
— Под страхом смерти запрещаю ему оставаться в городе и возвращаться сюда.
— Вероятно, многие дворфы не одобрят подобного решения, — заметила Шаудра.
— Так пусть те, кто согласен с изменником, отправятся вместе с ним! — плюнул Эластул. — Пусть отправляются в Мифрил Халл и умрут по дороге, а если доберутся, то пусть заразят Мифрил Халл тем же ядом измены, что так долго отравлял Мирабар!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54