— Но что все это значит? — Раштак неуверенной походкой зашагал к пищевому автомату и нажал клешней на кнопку. Ему пришлось надавить на кнопку несколько раз.
— Фиолетовые проклятия! Что же делать?
Центральная дверь отворилась, и он увидел запруженный народом коридор. Самцы-рабы с пакетами, в которых, наверно, лежали подарки для задабривания хозяина, заполнили широкий коридор, они толкали друг друга, стремясь первыми попасть к двери. Пол гудел под их весом. Они текли сплошным потоком дребезжащих, хнычущих тел. Запах кардамона, сопровождавший всех просителей, ядовитой волной окутал Раштака.
Раштак отшатнулся, его обонятельные органы впитывали мольбу. Он поднялся в полный рост, а самцы-рабы канючили, просили о помощи, восхваляли его величие.
Он очень быстро капитулировал, их мольбы набирали силу, блокировали его мозг, и он стал забывать, почему же он в такой безумной манере покинул комнату. Один из меньших глаз уловил голографическое изображение гомосапиенса, вытаскивающего красный орган из груди мертвеца: эта картина по-прежнему заполняла одну из стен. Теперь она взывала к нему из бездны. Биология вступила в схватку с воображением, медленно уступая дорогу растущему страху.
Гомосапиенсы! Угроза Толстяка! Чиилла!
Самцы-рабы толпой ввалились в его комнату. Море громоздких тел терлось и дребезжало, выражая признательность. Звон их стенаний мешал сосредоточиться.
— Нет! — Раштак снова поднялся во весь рост, делая попытку отделить мысли от эмоций. — Нет! Циклы сейчас ни к чему! Убирайтесь отсюда!
Но они не слушали. Вот почему пищевой автомат Бакгила отказал. Циклы наступили.
Циклы? И уже поздно…
— О, фиолетовые проклятия! Нет! Не сейчас!
В отчаянии Раштак ринулся вперед, ему приходилось перелезать через тела плачущих просителей. Наконец его шаги загрохотали по коридору.
Не обращая внимания на хнычущих самцов-рабов, он добрался до комнат Аратака. За ним следовал бесконечный поток дребезжащих, щелкающих просителей, которые умоляли его о защите.
— Сумасшествие! — на бегу пробурчал сам себе Раштак — Гомосапиенсы рядом что-то затевают, а мы все тут спятили!

* * *
Постукивая кончиком ручки по подбородку, Рива читала записи Катерины. От долгого сидения тело затекло, и она положила ногу на ногу. За ее спиной светился экран, изображающий буквы Ахимса и Пашти.
— Это какая-то бессмыслица. Где ключ? — Рива вздохнула и положила бумаги на стол, откинулась назад и помассировала кончиками большого и указательного пальцев переносицу.
— Это что-то среднее между греческим и китайским, — Катерина встала и направилась к автомату, заказывая еще одну чашку кофе.
— Раньше ты не пила кофе.
— Это легко объяснить, — улыбнулась Катерина. Вид у нее был усталый. — Я не пыталась переводить языки пришельцев на английский раньше, а к тому же, чтобы быть более точной, скажу тебе, что в Хабаровске трудно было достать кофе.
— Значит, греческий и китайский? — Рива обратила внимание на криптограммы, изображенные на мониторе. — Греческий и китайский, но гораздо более акцентированный. Ты имеешь в виду сходство в клинописи?
— Нам нужен лингвист, а не просто парочка переводчиков, — сказала, выходя из туалетного отсека, Мэри Дак. Черноволосая рослая Мэри Дак была отозвана со своей должности в американском посольстве в Сан-Сальвадоре; там она руководила подрывной деятельностью, направленной против кубинцев. Ее внешность контрастировала с маленькой, светлой Катериной. Она сейчас тоже выглядела усталой. Все они выглядели одинаково: усталые, изможденные, расстроенные из-за того, что каждая их попытка постичь язык Пашти натыкалась на невидимую стену.
Рива покачала головой.
— Но у людей совсем нет опыта общения с негуманоидным разумом.
— Мы даже друг с другом не умеем общаться, — отозвалась Мэри.
— Ну что ж, попробуем еще раз. — Рива закусила кончик своего карандаша и, нахмурившись, опять посмотрела на загадочные закорючки. — Вот что я об этом думаю. Мы даже не можем общаться с дельфинами на их сложном языке. Нам следовало бы научиться знаковому языку обезьян, чтобы мы могли произвольно пользоваться символами.
— Ну и что? Мы как раз смотрим на символы, — Дак указала на монитор.
— Но что, если мы что-то упустили? Катерина сказала что-то об этих акцентных значках. Что это? Какое-то сложное произношение? Язык Пашти состоит из ста тридцати пяти разных символов, и у каждого этот характерный акцентный значок. Мы предполагаем, что все это — идеограммы, но что это за закорючки? Может быть, это развитие принципа Ребуса? Может, это диакритические знаки? Как они связаны с вербализацией? Может, это отражение языка телодвижений? Или, судя по количеству символов, все это слоги?
— Ты рассматриваешь звуковую сторону, — подала голос Катерина. — Может быть, эти значки не имеют ничего общего с фонемами, к которым мы привыкли. А вдруг этот язык похож на шмелиный, на реконструкцию танца, жестов или, кто знает, цвета, тепловых излучений или…
— …или любого другого проявления жизни во вселенной символов. — Рива подняла руки и гневно стукнула ими по столу.
В комнате воцарилась тишина.
Ну и проблема, — сказала себе Рива. — Язык Пашти может оказаться всем чем угодно, любой комбинацией символов, включенных в бесконечную систему коммуникаций. Но вряд ли это привычная для нас речь.
— Ты ужасно выглядишь, — заявила Катерина, поджав губы,
— Да, — Рива огорченно вздохнула. — Мне страшно подумать, как я скажу майору Данбер о том, что мы застряли на месте. Если бы у нас был квалифицированный лингвист!
— Или хотя бы, — напомнила Мэри Дак, — справочники. Я никогда не думала, что буду скучать по библиотеке.
— И Толстяк не дает Шейле никакой информации. — Катерина посмотрела на светящуюся потолочную панель. — Это все равно как расквартировать советские латышские войска в Хабаровске.
— Ты это к чему?
Катерина мрачно улыбнулась.
— К тому, что солдаты не знают языка местных жителей, поэтому не могут испытывать к ним сочувствия. Они не понимают ни мольбы о пощаде, ни криков ужаса людей, которых, возможно, им прикажут убить.
— Ты отлично умеешь поднимать настроение. — Рива отогнала прочь образ умирающей на пыльной улице Наблуса девушки.

ГЛАВА 23
— Говорю вам, бараньи головы, малейшая провинность, и я запрусь вместе с вами в маленькой комнатке! Усекли? — Сэм гневно смотрел на Мэрфи, все больше распаляясь. Лейтенант стоял, вытянувшись в струнку, глядя перед собой неподвижными глазами и стиснув зубы.
— Более того, лейтенант Габания, — зазвучал холодный голос Стукалова, — любое нарушение дисциплины с твоей стороны будет караться смертью. Незамедлительно. Это касается и тебя, и Кати Ильичовой, и лейтенанта Мэрфи. Ты должен понять наконец, Мика, что это военная операция. Напоминаю вам, что мы находимся под неусыпным наблюдением врага. Любое, я повторяю, любое нарушение порядка приведет к гибели всей команды, всех находящихся на борту, а возможно, и нашей планеты.
— Любое неподчинение? Это что, новая политика, майор? — Тон Габания заставил Сэма напрячься.
— Мика, не дави на меня. Я не поддамся, что бы ни связывало нас после Афганистана. — Виктор перешел на угрожающий шепот. — Однажды ты спросил меня, собираюсь ли я выполнять свой долг. Так вот, я его выполню. Если из-за твоих неприятностей с Мэрфи майор Данбер отдаст приказ казнить тебя, мне будет очень больно, но я исполню приказ.
Габания застыл, как статуя, Сэм настороженно смотрел на него. Подобно кружащемуся вокруг своей жертвы хищнику, Виктор обошел Габания со всех сторон и продолжил:
— Даже если во время сражения кто-то из вас погибнет по какой-то таинственной причине, майор Данбер заверила меня, что остальным будет вынесен смертный приговор. Ни один не будет убит в спину! Понятно?
— Даю слово, — добавила безжизненным тоном Рива. Она пристально смотрела на Катю, единственную из виновников глядевшую в сторону. — Майор Данбер уверена, что ваша судьба в наших руках. И мы совершенно согласны с ней. Как я понимаю, Катя, ты бы хотела жить в одной комнате с лейтенантом Мэрфи. Это так?
Катя ровным голосом ответила:
— Да. Но если это противоречит моему долгу или помешает профессиональному сотрудничеству с лейтенантом Габания, я не буду жить с ним в одной комнате.
Стукалов мягко спросил:
— Лейтенант Габания, кажется, в словах леди есть смысл. У тебя есть какие-нибудь возражения?
— Нет! — решительно ответил тот.
Сэм подошел к Мэрфи нос к носу, буравя его взглядом.
— Ну а ты, дурья башка, не отказываешься быть добрым товарищем Габания?
— Нет, сэр! — гаркнул Мэрфи. Ни один мускул его не дрогнул.
— Ладно. — Сэм смягчился. — Чтобы закончить этот разговор, вы трое отдраите торпеды номер три, четыре и пять. Сегодня два человека ослабели после нахождения в поле нулевой гравитации. Майор Стукалов, Томпсон и я — мы хотим, чтобы эта работа была выполнена до начала завтрашних тренировок. А теперь, люди, какие есть возражения?
Единственным признаком неудовольствия, как заметил Сэм, было застывшее лицо Кати.
Голос Сэма звучал вкрадчиво, почти как музыка:
— Нет? Отлично, вот это по-товарищески. Я так рад, что мы можем покончить с этим недоразумением, не отрывая ваши бараньи головы! А теперь пошевеливайтесь, живо!
Сэм с удовлетворением отметил, что после такого взрыва эмоций Катя подпрыгнула на месте.
Габания и Мэрфи отсалютовали и пошли прочь. Катя, как ужаленная, бросилась за ними.
— Будем надеяться, что все кончено, — сказал Виктор, направляясь к автомату с едой. Он все еще хмурился.
— Ну, — согласился Сэм.
Рива прищелкнула языком.
— Я прослежу за тем, чтобы трений больше не было. Я подключила к этому вопросу несколько человек. При малейшем намеке на угрозу, даже произнесенную шепотом, меня поставят об этом в известность. — Она усмехнулась. — Должно же у нас быть хоть какое-то преимущество на корабле, начиненном шпионами.
Виктор кивнул:
— Хорошо. Зови, если понадобится помощь. — Он оттолкнулся от стены и смущенно улыбнулся Сэму. — В конце концов причиной все-таки была не политика.
— Точно, парень, держись. — Сэм подошел к нему и хлопнул его по плечу. Виктор вышел.
— Не нравится мне этот Габания, — сузив глаза, сказала Рива. — Назови это шестым чувством. Он очень опасный человек. Убийца, который ждет своего часа.

* * *
Когда Шейла вошла в комнату, Светлана подняла на нее глаза. Шейла кивнула и махнула рукой, бросая взгляд на монитор.
— Я получила сообщение, что ты хочешь встретиться со мной.
Светлана грустно улыбнулась и показала на экран.
— Да, товарищ, — сказала она по-русски.
— Нет перевода? — Шейла вскинула бровь. Теплая волна разлилась по груди Светланы: она гордилась собой. Она усмехнулась и сказала по-английски:
— Тебе нужен был слесарь, майор.
Шейла вздохнула с облегчением.
— Теперь мы снова сможем обсуждать наши планы.
— Но все это не так просто.
Лицо Шейлы замерло.
— Так чего же тебе удалось добиться?
Светлана указала на экран, приглашая Шейлу вглядеться повнимательнее. На экране возникло изображение Светланы: она сидела, откинув голову назад, в своем кресле, с закрытыми глазами, будто спала.
— Такую картину будет видеть Толстяк на своем капитанском мостике. Монитор в твоей комнате показывает то же самое. Не имею понятия, сколь долго я смогу прибегать к подобной уловке, не боясь разоблачения. Думаю, мы недолго продержимся. К тому же я могу проделывать такую штуку только с двумя людьми одновременно, не больше. Иначе все это быстро обнаружится.
Шейла закусила губу, морщины на лбу стали резче.
— Предполагаю, каждый раз, проделывая это, ты рискуешь?
— Да. Вот что, майор, — Светлана сцепила пальцы, садясь поближе к Шейле, — мое доверие к тебе возникло во время той беседы. Я думаю, ты уже придумала что-то, что позволит нам не бросаться динамитными шашками.
Шейла кивнула, усаживаясь поглубже.
— Но мой план очень рискованный.
— Как и все в жизни. Ну давай, у нас очень мало времени.
Шейла кивнула, приводя в порядок свои мысли.
— Я поставила на карту все. Светлана, до исполнения того, что я задумала, еще очень далеко.
Светлана наклонилась вперед. Она с замиранием сердца смотрела на монитор и слушала Данбер.

* * *
Сердце Мэрфи билось как сумасшедшее, когда он скользнул вдоль длинного троса. Он почувствовал, что падает. Окружившее безмолвие и громкий стук собственного сердца превратили его в беззащитное растерянное существо.
К его поясу был пристегнут карабин, а трос прикреплялся к металлической планке, тянущейся вдоль борта космического корабля Ахимса. Если бы не трос, Мэрфи поплыл бы к звездам.
Черт побери, мне в это не верится!
Этим утром Даниэлс собрал их на совещание.
— Люди, Ахимса протягивают кабель снаружи, вдоль корпуса корабля. Майор Данбер подумала, что вы все немного соскучились, поэтому она решила дать вам отдых. Считаю, что мы получили возможность провести тренировку за бортом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80