— Им было приказано после вашего появления вернуться. Один из моих людей держал с ними связь по рации.
— Прикажите им держаться от нас подальше, — сказал Сэвэдж.
— Или вы меня пристрелите? Это уже не имеет особого значения. Видите ли, начинается последняя стадия операции.
— Последняя стадия операции?
Человек, стоявший внизу на лестнице, выстрелил в Сэвэджа.
Съежившись от звона пули, пронесшейся мимо его головы, американец отвел пистолет от Камичи и выстрелил в ответ.
Стрелок повалился навзничь.
Но в то же самое время остальные телохранители стали палить: коридор наполнился оглушительным звоном, пули расщепляли перила лестницы, разбивали стены.
Сэвэдж продолжал нажимать на курок… снова и снова… из пистолета вылетали пустые гильзы, и с воплями падали охранники. Рядом слышались другие выстрелы — из коридора в коридор — это был Акира. Но пока Сэвэдж стрелял, он вдруг почувствовал…
Что-то было не так! Пули вонзались в стену позади его головы! Акира продолжал палить. Телохранители с криками валились на пол, на ступени. Кровь продолжала хлестать. И наконец упал последний…
…коридор и лестница — кошмарные руины — пороховая вонь — кровь — блевотина — экскременты, испускающие жуткий запах, — все это вокруг…
…И тут Сэвэдж понял, что именно было не так, что он в ужасе осознал во время перестрелки.
Не мог я остаться в живых! Эти люди стояли в десяти футах от меня!
Когда началась пальба, Камичи нырнул вниз, поэтому его нельзя было использовать в качестве щита.
И во всем этом кошмаре, среди пулевых туч нас с Акирой даже ни разу не задело?
Невозможно!
Если только…
Его передернуло.
Если только телохранители и не пытались в нас попасть!
Боже правый, да ведь они вынуждали нас стрелять в них!
Это было самоубийство!
Сумасшествие накладывалось на сумасшествие. И это продолжалось слишком долго, и было чересчур. Сэвэдж сомневался, выдержат ли его бедные мозги очередную атаку. Ему хотелось кричать. Он чувствовал, как психика выворачивается наизнанку, как здравый смысл трещит по швам, собираясь расползтись!
Но тут в дело вступила ярость.
— Ты, мерзкий сукин сын, Камичи!
Сэвэдж развернулся, намереваясь встать к нему лицом к лицу и целясь в пол, где Камичи должен был лежать.
Но там никого не было.
— Где же?
— Вот он! — крикнул Акира. — Бежит по коридору!
Перепрыгивая и лавируя между валяющимися на полу телами, Сэвэдж погнался за Камичи.
Акира, бурча под нос то, что должно быть японскими проклятьями и ругательствами, мчался рядом.
Когда Сэвэдж оказался у входа в комнату Камичи, все вдруг внезапно замедлилось в действии, жаме вю и де жа вю слились в единое целое. “Я был здесь раньше! И знаю, что дальше!..”
Прежде чем он сумел остановиться и отреагировать на предчувствие, яростный удар омертвил нервы его правой руки и выбил “беретту”. За спиной раздался сухой щелчок сломанной кости, вопль Акиры и стук упавшего на пол пистолета.
Он обернулся, и тут кошмар его вступил в завершающую фазу.
Он стоял лицом к лицу с тремя мужчинами. Мускулистыми. Тридцатилетними. Японцами.
В темных костюмах.
Это был убийцы из Мэдфорд Гэпского Горного Приюта. Они выскочили в коридор из комнаты, находящейся напротив той, в которой сидел Камичи, и молниеносно разоружили Сэвэджа и Акиру деревянными мечами.
И тут Сэвэдж вспомнил, что на самом деле мужчин было не трое, а четверо!
Только четвертый вместо боккена держал в руке самурайский меч!
Его смятение было рассеяно, когда появился Камичи с поднятым сияющим мечом.
— Круг завершен, — сказал он. — Конец будет вашим началом.
Убийца взмахнул мечом — боккеном. Дабы избежать удара, Сэвэдж крутанулся на месте, но было слишком поздно. Деревянное лезвие врезалось ему в руку с такой силой, что его вмазало в стену.
— Я ведь пообещал, что вашему кошмару настанет конец, — сказал Камичи.
Второй мужчина ударил Акиру, который сломался пополам, получив тупым концом боккена в живот. Акира, стараясь держать себя тем не менее в руках, рухнул на колени.
— Ответы? — произнес Камичи. — Вы этого хотели?.. Я сделал так, чтобы вы застрелили всех моих телохранителей, для того, чтобы власти убедились — а средства массовой информации раструбили об этом по всему миру — в том, что здесь произошла настоящая битва, в которой мои люди стойко меня защищали. Пули из ваших пистолетов поразили их. Следы пороха обнаружат на ваших руках. А когда вы наконец-то встали со мной лицом к лицу, на моей стороне остались только трое этих самураев, вооруженных деревянными мечами.
— А вы сами, — прорычал Сэвэдж, — остались не с боккеном, но с катаной, потому что вы — сегун — герой всей этой истории.
— Как я уже говорил, мне был необходим инцидент, столь драматичный и символический, чтобы он вдохновил весь народ на следование моим путем. А вы станете частью легенды. Народ станет вспоминать эти мгновения через тысячу лет — о том, как хитрый гайдзин и подлый японец привели убийц, чтобы расправиться со мной. И действительно, вы перебили всех моих людей. Но в конце концов мои доблестные, но умирающие самураи прогнали команду убийц, и вот мы с вами остались лицом к лицу: вы — с огнестрельным оружием, и я — с катаной.
— И кто же победит? — Сэвэдж нырнул вниз, стараясь схватить пистолет, и закричал, когда деревянные мечи рубанули его по черепу, шее, рукам и ногам.
Опять!
Все повторилось! Он чувствовал себя беспомощным!
Все было предопределено!
Нет, заопределено! Время повернулось вспять! Он жил в обратную сторону!
А историю изменить невозможно! Он снова закричал, но уже не от боли, причиненной ему деревянными мечами, но от великой ярости, которую он испытал в своей жизни. — Сволочь!
Перекатившись, Сэвэдж ударил ногой. И услышал с радостью хруст переломанной кости. Охранник завопил. Сэвэдж продолжал катиться. Рядом просвистело лезвие боккена, едва не задев ему голову.
Деревянный меч врезался в пол. Сэвэдж выбросил ногу вперед, услышал хрюканье и, схватив “беретту”, ринулся вперед.
Но следующий боккен со звериной силой впился ему в плечо — правое — рядом с огромным синяком, оставленным дубинкой. Рана наложилась на рану, и рука потеряла силу, мышцы парализовало, и “беретта” выскользнула из бесполезных пальцев.
Мучительная боль усилила ярость. Он рубанул левым локтем назад, стараясь попасть в охранника, почувствовал хруст, щелканье сломанных ребер и понял, что мужчина согнулся пополам.
Сэвэдж развернулся, намереваясь ударить третьего телохранителя, но тот ушел от удара в сторону и, крутанув боккеном, попал Сэвэджу в бок прямо над левой почкой. Боль оказалась настолько оглушительной, что Сэвэдж почувствовал глухоту, а потом едва не потерял сознание. Его разворот продолжился, но теперь он не знал, куда бить, и врезался в стену. Телохранитель нанес ему удар в голову. Сэвэдж поднял руку, отчаянно стараясь закрыться, прекрасно понимая, что кость будет сломана.
Но какое-то размазанное движение остановило боккен. Акира! Он стоял, согнувшись на коленях, держась за живот, стараясь утихомирить боль от острия деревянного меча, попавшего ему в кишки. Охранники, видимо, решили, что Акира выведен из строя, и полностью сосредоточили внимание на Сэвэдже.
Они оказались неправы. Выкинув вверх мозолистую от занятий каратэ руку и направив ее под кисть третьего охранника, когда тот ударил Сэвэджа по черепу, Акира задержал удар, рубанул ребром другой ладони телохранителя по переносице, развернул его и ударил коленом в пах. Тот упал. Из его носа полилась кровь.
Сэвэдж изо всех сил старался восстановить сознание. Ему удалось на какое-то время понять, что Акира рвется к Камичи, и когда понял, что нужно помочь товарищу, ноги его подкосились. Это охранник с перебитой коленкой подполз к боккену и ударил Сэвэджа. Он упал. Пол с огромной скоростью понесся ему навстречу. Челюсть врезалась в дерево. На мгновение потеряв сознание, он понял, что ничего не видит.
Затем зрение вернулось, и, взглянув вверх… ошеломленный… он увидел, что Акира нападает на Камичи. Камичи поднял катану.
“Нет!” — крикнул про себя Сэвэдж. Жамэ вю стало реальностью. То, что никогда не происходило, теперь проявлялось словно на фотопленке! Круг завершился. Жизнь потекла вспять. В конце — ваше начало. Если не считать того, что начало было ложным, зато конец вполне реальным.
Словно наблюдая за фильмом, увиденным не единожды… кошмаром, от которого он столько страдал, Сэвэдж съежился, увидев, что Акира атакует Камичи. Четвертый убийца. Человек со сверкающим мечом. Если настоящее стало прошлым, — продолжал внутренне кричать Сэвэдж, — тогда вполне можно предсказать будущее!
Нет! Акира! Не надо!
Распростертый в агонии на полу, Сэвэдж увидел сквозь пелену, застившую глаза…
И почувствовал, как сердце остановилось, распухнув от надежды, когда понял, что после того, как Акира отразил удар в голову Сэвэджа, он поднял деревянный меч, выпавший из руки охранника.
Никогда не существовавшее прошлое неточно повторяло сегодняшние события! В кошмаре Сэвэджа Акира не был вооружен боккеном. Значит, круг замкнулся не до конца! Реальность не подчинилась ложной памяти! Камичи взмахнул сияющим мечом. Акира увернулся. И парировал удар боккеном. И Камичи снова ударил. И снова Акира парировал удар. Они шли по кругу, делая выпады, крутясь на месте, прыгая то вперед, то назад.
Акира уклонился влево, затем вправо и увидел открытое пространство! И когда ударил, охранник, лежавший на полу, швырнул свой боккен. Он отскочил от плеча Акиры, не дав донести удар до цели.
Меч Камичи разрубил боккен Акиры пополам. И тогда Сэвэдж закричал.
Акира отскочил назад. Свистнул меч Камичи. Острое, как бритва, лезвие, казалось, не дотронулось до шеи Акиры.
Сэвэдж молился. Я неправ! Пожалуйста, боже! Пусть я не живу!..
Отчаянная мольба осталась неуслышанной.
Акира выронил боккен. Его голова рухнула с плеч. Она упала на пол со стуком тыквы, покатилась и остановилась на обрубке шеи прямо перед глазами Сэвэджа.
Его глаза моргнули.
И Сэвэдж потерял все самообладание — что в данном случае означало, что он им обладал, и шок, потрясший мозг, превозмог боль, разливающуюся по телу.
Он поднялся на колени, затем встал, пошатываясь и истерически визжа, поплелся по направлению к Камичи.
Но и Камичи тоже завизжал.
Потому что безголовое туловище Акиры продолжало двигаться к Камичи, схватило его за руки и вырвало катану. Импульсы, посланные отрубленной головой, казалось, превозмогли вселенную, и ненависть Акиры к этому человеку оказалась сильнее смерти. И в тот же самый момент кровь фонтаном хлынула из перерубленной шеи. Тело плевало пурпуром. Кровь ручьями покатилась по лицу Камичи, ослепляя его, утяжеляя одежду.
Испустив отчаянный вопль, как выжившая из ума старуха, Камичи высвободился из объятий трупа, выхватил из его рук залитую кровью катану, оттолкнул обезглавленное тело как можно дальше от себя.
И вот тогда-то Сэвэдж закончил, шатаясь, двигаться по коридору. Он с легкостью выхватил меч из рук Камичи, увернувшись от падающего тела…
…и со всей возможной силой крутанул мечом, завопил в восторге победы, когда лезвие вошло, прошло и вышло с другой стороны живота японца. Камичи заскулил.
Брызнула кровь.
Поток нарастал.
Туловище развалилось на две части, верхняя упала вправо, нижняя…
Зрение Сэвэджа покрылось тьмой. Удар по голове опрокинул его навзничь.
Охрана! Значит, один из них встал, дотянулся до боккена и ударил его сзади!
Сэвэдж, пошатнувшись, удержался на ногах, но тут же рухнул на колени. Прояснившимся взором он увидел отступившего телохранителя. Сэвэдж пополз на коленях, потерял равновесие и упал.
Он рухнул прямо напротив головы Акиры. Он не мог двигаться. Беспомощно, морщась от боли, он постарался сосредоточить взгляд на голове.
Мне будет тебя недоставать.
Мы старались, друг мой.
И получили ответы.
Но их оказалось недостаточно.
Еще столько предстоит узнать.
Последний электрический импульс заставил глаза Акиры моргнуть еще раз. Печальные, как всегда, правда, уже покрытые дымкой смерти. И из них хлынули слезы — посмертный рефлекс — и все-таки… невозможное… прощай… сказали глаза.
Охранник ударил мечом. Сознание Сэвэджа взорвалось.
Но перед этим он услышал выстрелы.
Эпилог
«КЛЮЧ К ЛАБИРИНТУ»
Заложники судьбы
Казалось, целую вечность назад Сэвэдж встретился с сестрой Рэйчел — Джойс Стоун — в Афинах и гулял с ней по Парфенону, цитируя строки Шелли из “Озимандиаца”, дабы описать впечатление, которое произвели на него эти руины.
“Воззри, о Всемогущий, на мои труды — и ужаснись
…Повсюду смерть
И разложение… Сей колоссальный остов обнажен
Лишь одинокие пустынные пески Тянутся в бесконечность…”
Тогда Джойс поняла его настроение: “Ничто — богатство, слава, сила — не является вечным. Все тленно.” Верно. Ничто не дается просто так, ничто не принимается как само собой разумеющееся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Прикажите им держаться от нас подальше, — сказал Сэвэдж.
— Или вы меня пристрелите? Это уже не имеет особого значения. Видите ли, начинается последняя стадия операции.
— Последняя стадия операции?
Человек, стоявший внизу на лестнице, выстрелил в Сэвэджа.
Съежившись от звона пули, пронесшейся мимо его головы, американец отвел пистолет от Камичи и выстрелил в ответ.
Стрелок повалился навзничь.
Но в то же самое время остальные телохранители стали палить: коридор наполнился оглушительным звоном, пули расщепляли перила лестницы, разбивали стены.
Сэвэдж продолжал нажимать на курок… снова и снова… из пистолета вылетали пустые гильзы, и с воплями падали охранники. Рядом слышались другие выстрелы — из коридора в коридор — это был Акира. Но пока Сэвэдж стрелял, он вдруг почувствовал…
Что-то было не так! Пули вонзались в стену позади его головы! Акира продолжал палить. Телохранители с криками валились на пол, на ступени. Кровь продолжала хлестать. И наконец упал последний…
…коридор и лестница — кошмарные руины — пороховая вонь — кровь — блевотина — экскременты, испускающие жуткий запах, — все это вокруг…
…И тут Сэвэдж понял, что именно было не так, что он в ужасе осознал во время перестрелки.
Не мог я остаться в живых! Эти люди стояли в десяти футах от меня!
Когда началась пальба, Камичи нырнул вниз, поэтому его нельзя было использовать в качестве щита.
И во всем этом кошмаре, среди пулевых туч нас с Акирой даже ни разу не задело?
Невозможно!
Если только…
Его передернуло.
Если только телохранители и не пытались в нас попасть!
Боже правый, да ведь они вынуждали нас стрелять в них!
Это было самоубийство!
Сумасшествие накладывалось на сумасшествие. И это продолжалось слишком долго, и было чересчур. Сэвэдж сомневался, выдержат ли его бедные мозги очередную атаку. Ему хотелось кричать. Он чувствовал, как психика выворачивается наизнанку, как здравый смысл трещит по швам, собираясь расползтись!
Но тут в дело вступила ярость.
— Ты, мерзкий сукин сын, Камичи!
Сэвэдж развернулся, намереваясь встать к нему лицом к лицу и целясь в пол, где Камичи должен был лежать.
Но там никого не было.
— Где же?
— Вот он! — крикнул Акира. — Бежит по коридору!
Перепрыгивая и лавируя между валяющимися на полу телами, Сэвэдж погнался за Камичи.
Акира, бурча под нос то, что должно быть японскими проклятьями и ругательствами, мчался рядом.
Когда Сэвэдж оказался у входа в комнату Камичи, все вдруг внезапно замедлилось в действии, жаме вю и де жа вю слились в единое целое. “Я был здесь раньше! И знаю, что дальше!..”
Прежде чем он сумел остановиться и отреагировать на предчувствие, яростный удар омертвил нервы его правой руки и выбил “беретту”. За спиной раздался сухой щелчок сломанной кости, вопль Акиры и стук упавшего на пол пистолета.
Он обернулся, и тут кошмар его вступил в завершающую фазу.
Он стоял лицом к лицу с тремя мужчинами. Мускулистыми. Тридцатилетними. Японцами.
В темных костюмах.
Это был убийцы из Мэдфорд Гэпского Горного Приюта. Они выскочили в коридор из комнаты, находящейся напротив той, в которой сидел Камичи, и молниеносно разоружили Сэвэджа и Акиру деревянными мечами.
И тут Сэвэдж вспомнил, что на самом деле мужчин было не трое, а четверо!
Только четвертый вместо боккена держал в руке самурайский меч!
Его смятение было рассеяно, когда появился Камичи с поднятым сияющим мечом.
— Круг завершен, — сказал он. — Конец будет вашим началом.
Убийца взмахнул мечом — боккеном. Дабы избежать удара, Сэвэдж крутанулся на месте, но было слишком поздно. Деревянное лезвие врезалось ему в руку с такой силой, что его вмазало в стену.
— Я ведь пообещал, что вашему кошмару настанет конец, — сказал Камичи.
Второй мужчина ударил Акиру, который сломался пополам, получив тупым концом боккена в живот. Акира, стараясь держать себя тем не менее в руках, рухнул на колени.
— Ответы? — произнес Камичи. — Вы этого хотели?.. Я сделал так, чтобы вы застрелили всех моих телохранителей, для того, чтобы власти убедились — а средства массовой информации раструбили об этом по всему миру — в том, что здесь произошла настоящая битва, в которой мои люди стойко меня защищали. Пули из ваших пистолетов поразили их. Следы пороха обнаружат на ваших руках. А когда вы наконец-то встали со мной лицом к лицу, на моей стороне остались только трое этих самураев, вооруженных деревянными мечами.
— А вы сами, — прорычал Сэвэдж, — остались не с боккеном, но с катаной, потому что вы — сегун — герой всей этой истории.
— Как я уже говорил, мне был необходим инцидент, столь драматичный и символический, чтобы он вдохновил весь народ на следование моим путем. А вы станете частью легенды. Народ станет вспоминать эти мгновения через тысячу лет — о том, как хитрый гайдзин и подлый японец привели убийц, чтобы расправиться со мной. И действительно, вы перебили всех моих людей. Но в конце концов мои доблестные, но умирающие самураи прогнали команду убийц, и вот мы с вами остались лицом к лицу: вы — с огнестрельным оружием, и я — с катаной.
— И кто же победит? — Сэвэдж нырнул вниз, стараясь схватить пистолет, и закричал, когда деревянные мечи рубанули его по черепу, шее, рукам и ногам.
Опять!
Все повторилось! Он чувствовал себя беспомощным!
Все было предопределено!
Нет, заопределено! Время повернулось вспять! Он жил в обратную сторону!
А историю изменить невозможно! Он снова закричал, но уже не от боли, причиненной ему деревянными мечами, но от великой ярости, которую он испытал в своей жизни. — Сволочь!
Перекатившись, Сэвэдж ударил ногой. И услышал с радостью хруст переломанной кости. Охранник завопил. Сэвэдж продолжал катиться. Рядом просвистело лезвие боккена, едва не задев ему голову.
Деревянный меч врезался в пол. Сэвэдж выбросил ногу вперед, услышал хрюканье и, схватив “беретту”, ринулся вперед.
Но следующий боккен со звериной силой впился ему в плечо — правое — рядом с огромным синяком, оставленным дубинкой. Рана наложилась на рану, и рука потеряла силу, мышцы парализовало, и “беретта” выскользнула из бесполезных пальцев.
Мучительная боль усилила ярость. Он рубанул левым локтем назад, стараясь попасть в охранника, почувствовал хруст, щелканье сломанных ребер и понял, что мужчина согнулся пополам.
Сэвэдж развернулся, намереваясь ударить третьего телохранителя, но тот ушел от удара в сторону и, крутанув боккеном, попал Сэвэджу в бок прямо над левой почкой. Боль оказалась настолько оглушительной, что Сэвэдж почувствовал глухоту, а потом едва не потерял сознание. Его разворот продолжился, но теперь он не знал, куда бить, и врезался в стену. Телохранитель нанес ему удар в голову. Сэвэдж поднял руку, отчаянно стараясь закрыться, прекрасно понимая, что кость будет сломана.
Но какое-то размазанное движение остановило боккен. Акира! Он стоял, согнувшись на коленях, держась за живот, стараясь утихомирить боль от острия деревянного меча, попавшего ему в кишки. Охранники, видимо, решили, что Акира выведен из строя, и полностью сосредоточили внимание на Сэвэдже.
Они оказались неправы. Выкинув вверх мозолистую от занятий каратэ руку и направив ее под кисть третьего охранника, когда тот ударил Сэвэджа по черепу, Акира задержал удар, рубанул ребром другой ладони телохранителя по переносице, развернул его и ударил коленом в пах. Тот упал. Из его носа полилась кровь.
Сэвэдж изо всех сил старался восстановить сознание. Ему удалось на какое-то время понять, что Акира рвется к Камичи, и когда понял, что нужно помочь товарищу, ноги его подкосились. Это охранник с перебитой коленкой подполз к боккену и ударил Сэвэджа. Он упал. Пол с огромной скоростью понесся ему навстречу. Челюсть врезалась в дерево. На мгновение потеряв сознание, он понял, что ничего не видит.
Затем зрение вернулось, и, взглянув вверх… ошеломленный… он увидел, что Акира нападает на Камичи. Камичи поднял катану.
“Нет!” — крикнул про себя Сэвэдж. Жамэ вю стало реальностью. То, что никогда не происходило, теперь проявлялось словно на фотопленке! Круг завершился. Жизнь потекла вспять. В конце — ваше начало. Если не считать того, что начало было ложным, зато конец вполне реальным.
Словно наблюдая за фильмом, увиденным не единожды… кошмаром, от которого он столько страдал, Сэвэдж съежился, увидев, что Акира атакует Камичи. Четвертый убийца. Человек со сверкающим мечом. Если настоящее стало прошлым, — продолжал внутренне кричать Сэвэдж, — тогда вполне можно предсказать будущее!
Нет! Акира! Не надо!
Распростертый в агонии на полу, Сэвэдж увидел сквозь пелену, застившую глаза…
И почувствовал, как сердце остановилось, распухнув от надежды, когда понял, что после того, как Акира отразил удар в голову Сэвэджа, он поднял деревянный меч, выпавший из руки охранника.
Никогда не существовавшее прошлое неточно повторяло сегодняшние события! В кошмаре Сэвэджа Акира не был вооружен боккеном. Значит, круг замкнулся не до конца! Реальность не подчинилась ложной памяти! Камичи взмахнул сияющим мечом. Акира увернулся. И парировал удар боккеном. И Камичи снова ударил. И снова Акира парировал удар. Они шли по кругу, делая выпады, крутясь на месте, прыгая то вперед, то назад.
Акира уклонился влево, затем вправо и увидел открытое пространство! И когда ударил, охранник, лежавший на полу, швырнул свой боккен. Он отскочил от плеча Акиры, не дав донести удар до цели.
Меч Камичи разрубил боккен Акиры пополам. И тогда Сэвэдж закричал.
Акира отскочил назад. Свистнул меч Камичи. Острое, как бритва, лезвие, казалось, не дотронулось до шеи Акиры.
Сэвэдж молился. Я неправ! Пожалуйста, боже! Пусть я не живу!..
Отчаянная мольба осталась неуслышанной.
Акира выронил боккен. Его голова рухнула с плеч. Она упала на пол со стуком тыквы, покатилась и остановилась на обрубке шеи прямо перед глазами Сэвэджа.
Его глаза моргнули.
И Сэвэдж потерял все самообладание — что в данном случае означало, что он им обладал, и шок, потрясший мозг, превозмог боль, разливающуюся по телу.
Он поднялся на колени, затем встал, пошатываясь и истерически визжа, поплелся по направлению к Камичи.
Но и Камичи тоже завизжал.
Потому что безголовое туловище Акиры продолжало двигаться к Камичи, схватило его за руки и вырвало катану. Импульсы, посланные отрубленной головой, казалось, превозмогли вселенную, и ненависть Акиры к этому человеку оказалась сильнее смерти. И в тот же самый момент кровь фонтаном хлынула из перерубленной шеи. Тело плевало пурпуром. Кровь ручьями покатилась по лицу Камичи, ослепляя его, утяжеляя одежду.
Испустив отчаянный вопль, как выжившая из ума старуха, Камичи высвободился из объятий трупа, выхватил из его рук залитую кровью катану, оттолкнул обезглавленное тело как можно дальше от себя.
И вот тогда-то Сэвэдж закончил, шатаясь, двигаться по коридору. Он с легкостью выхватил меч из рук Камичи, увернувшись от падающего тела…
…и со всей возможной силой крутанул мечом, завопил в восторге победы, когда лезвие вошло, прошло и вышло с другой стороны живота японца. Камичи заскулил.
Брызнула кровь.
Поток нарастал.
Туловище развалилось на две части, верхняя упала вправо, нижняя…
Зрение Сэвэджа покрылось тьмой. Удар по голове опрокинул его навзничь.
Охрана! Значит, один из них встал, дотянулся до боккена и ударил его сзади!
Сэвэдж, пошатнувшись, удержался на ногах, но тут же рухнул на колени. Прояснившимся взором он увидел отступившего телохранителя. Сэвэдж пополз на коленях, потерял равновесие и упал.
Он рухнул прямо напротив головы Акиры. Он не мог двигаться. Беспомощно, морщась от боли, он постарался сосредоточить взгляд на голове.
Мне будет тебя недоставать.
Мы старались, друг мой.
И получили ответы.
Но их оказалось недостаточно.
Еще столько предстоит узнать.
Последний электрический импульс заставил глаза Акиры моргнуть еще раз. Печальные, как всегда, правда, уже покрытые дымкой смерти. И из них хлынули слезы — посмертный рефлекс — и все-таки… невозможное… прощай… сказали глаза.
Охранник ударил мечом. Сознание Сэвэджа взорвалось.
Но перед этим он услышал выстрелы.
Эпилог
«КЛЮЧ К ЛАБИРИНТУ»
Заложники судьбы
Казалось, целую вечность назад Сэвэдж встретился с сестрой Рэйчел — Джойс Стоун — в Афинах и гулял с ней по Парфенону, цитируя строки Шелли из “Озимандиаца”, дабы описать впечатление, которое произвели на него эти руины.
“Воззри, о Всемогущий, на мои труды — и ужаснись
…Повсюду смерть
И разложение… Сей колоссальный остов обнажен
Лишь одинокие пустынные пески Тянутся в бесконечность…”
Тогда Джойс поняла его настроение: “Ничто — богатство, слава, сила — не является вечным. Все тленно.” Верно. Ничто не дается просто так, ничто не принимается как само собой разумеющееся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72