— Чего?
— Нет рекламных щитов.
— Правильно. Они запрещены законом.
— Трижды браво Канаде.
Кесслер надел черные очки и посмотрел прямо перед собой. Короткая беседа закончилась.
8
Через семьдесят километров они доехали до поворота на Китченер, но водитель не стал въезжать в город: он повел машину по объездной трассе, свернул на зигзагообразную, усыпанную гравием дорогу, ведущую к особняку на обрыве реки.
Кесслер вышел из машины и огляделся. Вокруг — поросшие лесом холмы, площадка для гольфа с девятью лунками, спутниковая телевизионная антенна, плавательный бассейн. Он повернулся к гаражу на пять машин, потом к особняку. Слуховые окна, башенки, крыши — он больше напоминал особняки Новой Англии, чем Онтарио.
— Мистер Хэлловэй умеет жить, — сказал водитель. — Конечно, все это благодаря…
Двойные двери в особняк открылись, появился стройный мужчина среднего веса в отлично сидящем спортивном костюме и дорогих кроссовках. Ему было чуть больше сорока, у него были вьющиеся, густые, блестящие волосы.
— Спасибо, Джон. До конца дня ты нам не нужен. Можешь позаниматься в тренажерном зале. Прими ванну. Выпей. Расслабься.
— С удовольствием, мистер Хэлловэй. — Водитель сел обратно в машину. Хэлловэй спустился по гранитным ступенькам и протянул вперед руку.
— Джо? Или это?..
— Джозеф, — ответил Кесслер, и они обменялись рукопожатиями.
— Мы так давно не виделись. У нас так много общего, жаль, что только несчастье собрало нас вместе.
— Я бы не стал называть это несчастьем.
— Как же тогда?
— Чертовым безумием.
— Таков мир. Вот почему я предпочитаю жить здесь. Вдали от сумасшествия. — Скривившись, Хэлловэй указал на дорогу между холмами. — Пошли. Остальные огорчены не меньше нашего. Они ждут.
9
Холл был тускло освещен. По всему помещению раздавалось эхо их шагов. Кесслер все еще не мог успокоиться, он остановился и посмотрел на пейзаж на стене. Картина была подписана: Хэлловэй.
— Мой отец, — сказал Хэлловэй.
Упоминание об отце вновь разбудило в Кесслере злость. В холл откуда-то доносились раздраженные голоса. Кесслер вслед за Хэлловэем вошел в большую, обитую дубовыми панелями комнату. Восемь мужчин прервали бурную дискуссию и посмотрели на вошедших.
Кесслер, в свою очередь, рассматривал их. Они не были похожи друг на друга, все разного роста, веса, но одна физическая характеристика у них была общей — возраст. Им всем было около сорока лет.
— Почти вовремя, — сказал один.
Двое других заговорили, перебивая друг друга.
— Я здесь со вчерашнего дня.
— Предполагалось, что это очень важная встреча.
— Мой рейс отложили, — сказал им Кесслер. — Быстрее прилететь я не мог.
Все трое говорили с акцентом — испанским, шведским и среднезападным американским. Проходя по холлу, Кесслер слышал и другие — французский, британский, итальянский, египетский и южный американский.
— Джентльмены, пожалуйста, — сказал Хэлловэй. — Если мы начнем спорить между собой, мы поможем врагу достичь второй половины его цели.
— Второй половины? — нахмурился француз.
— И что значит “его”? — спросил техасец. — Один человек не смог бы этого сделать!
— Конечно, — сказал Хэлловэй. — Но количество не важно, они хорошо организованы и преследуют одну цель. Вот почему я думаю о них, как об одном человеке, и поэтому и мы должны действовать как один.
— Верно, — сказал итальянец. — Мы не должны отвлекаться и паниковать. Мы не должны разделяться. Не поэтому ли мы столько лет поддерживали друг с другом связь и продолжаем контактировать до сих пор? Вместе мы сильнее, чем поодиночке. Вместе мы сумеем лучше себя защитить.
— Но мы не нуждаемся в защите! — сказал испанец.
— Физически, возможно, нет, — сказал Хэлловэй. — По крайней мере, пока. Но наши души? И потом, предположим, они не удовлетворены. Вдруг они захотят теперь прийти за нами, нашими женами и детьми?
Все присутствующие напряглись.
— Это я имел в виду, когда говорил о второй половине цели. Они будут мучить нас неизвестностью, а мы будем страдать от постоянного страха.
— Боже мой, — побледнел египтянин.
— Вы понимаете?
— Это опять “Ночь и Туман”.
— Да что с вами со всеми происходит? — не сдержался Кесслер. Все посмотрели на него.
— Вместо того чтобы хвалиться, какие вы умные, что поддерживаете друг с другом связь, почему бы вам не признать, что вы сами были самым серьезным своим врагом?
— О чем это вы?
— Как, вы думаете, они нашли нас? Все, что им нужно было сделать, — это выследить одного, а через него уже всех остальных.
— Мы соблюдали меры предосторожности.
— По-видимому, они были недостаточны. И вот теперь посмотрите на нас.
Американец со среднего запада шагнул вперед, лицо его тряслось от негодования.
— Мой отец никогда бы не сказал.
— Под пытками? Перестаньте, — произнес Кесслер. — Как долго может терпеть боль старый человек? И что, если использовали медицинские препараты? Я опоздал потому, что вообще мог не приехать. Я здесь, чтобы предупредить вас. Вы виноваты не меньше, чем те, кто сделали это. Не контактируйте друг с другом. Я больше не хочу ничего о вас знать, и я не хочу, чтобы вы знали что-нибудь обо мне.
— Это не решит проблему, — сказал Хэлловэй. — Мы все равно будем в опасности, и это не вернет наших отцов.
— Я уже смирился с мыслью о том, что мой отец мертв.
— Я не сдаюсь так легко, — сказал Хэлловэй. — Но что, если вы правы? Что, если ваш отец, мой, отец каждого из вас — мертвы? Вы хотите так это и оставить?
— О, поверьте, я хочу, чтобы эти мерзавцы заплатили за все.
— В таком случае нам есть что обсудить.
— У вас произошло что-то необычное? — шагнув вперед, спросил Кесслер.
— Именно. Может быть, вы не заметили. Не один вы не хотели ехать сюда. Двое из нас действительно не приехали. Во многих отношениях это самые важные члены нашей группы.
Кесслер растерянно оглядел собравшихся и вдруг понял.
— Если учитывать то, что я намереваюсь предложить, их участие имеет решающее значение, — сказал Хэлловэй. Кесслер кивнул. Сет и Сосулька.
10
Сидней, Австралия. Июнь. Собор Святого Андрея, фундамент которого был заложен в 1819 году, впечатлял, как и утверждалось в путеводителе. Кесслер побродил внутри, рассмотрел сводчатые потолки, полюбовался витражами и вышел из собора. Сощурившись от слепящего глаза солнца, он спустился по широким ступенькам на тротуар. Дальше Кесслер по улице Джордж дошел до городского зала, который, как объяснялось в путеводителе, использовался для концертов и собраний. Задержавшись возле него насколько это было возможно, Кесслер завернул за угол, нанял такси и направился в один из восточных ресторанов, которыми так славится Сидней. Здесь он намеревался провести деловую встречу, но намеренно приехал раньше, подошел к телефонной кабине и набрал номер, который ему дал Хэлловэй.
— Пляж Бонди, магазин “Серф энддайв”.
— Мистера Пенделтона, пожалуйста.
— Отца или сына?
— Не имеет значения.
— Я — сын.
— Мистер Пенделтон, есть ли у вас в Австралии сосульки? На какой-то момент наступила абсолютная тишина, и Кесслер даже подумал, что телефон отключился.
— Кто это?
— друг.
— Меня ждет покупатель. Я продаю и сдаю напрокат серфинги. Сосульки мне не нужны, как и люди, которые задают глупые вопросы.
— Подождите. Если я назову имя… Томас Конрад. Почтовый ящик четыреста тридцать восемь.
Снова наступила тишина. Когда Пенделтон наконец заговорил, голос его был приглушен, будто он прикрывал трубку рукой.
— Чего вы хотите?
— Встретиться. Понятно, что, если бы я хотел причинить вам вред, я не стал бы звонить, поскольку вы бы насторожились.
— Вы от них, не так ли?
— Меня зовут Кесслер.
— Господи, я вам объяснил. Я не хочу иметь никаких дел с…
— Так иногда бывает. Обстоятельства вынудили меня приехать сюда.
— Вы в Сиднее? Матерь Божья!
— Я звоню по платному телефону из ресторана. Никогда раньше я здесь не был. Этот звонок нельзя прослушать или проследить.
— Но вы знаете мое имя, знаете, как меня найти! Если за вами…
— Я был осторожен, за мной не следили.
— Осторожен? — презрительно сказал Пенделтон. — Если бы вы были в этом так уверены, вы бы не звонили мне. Вы бы пришли сюда.
— Не хотел рисковать, являясь лично. Если бы вам показалось, что я представляю собой угрозу, у меня могло бы не хватить времени на объяснения.
Пенделтон выругался.
— Я с вами честен, мне можно доверять, — сказал Кесслер. — Пожалуйста, нам надо встретиться. Чем скорее мы переговорим, тем скорее я уеду из этой страны.
— Не здесь.
— Не в магазине? Конечно. Я бы не стал подвергать вас опасности.
— Не записывайте это, — сказал Пенделтон. — Сегодня днем, в четыре…
11
Проинструктировав Кесслера, Пенделтон положил трубку. Он говорил тихо. Его ассистент обслуживал посетителя и не мог слышать разговор. И все равно Пенделтон был неспокоен. То, что с ним связывались так, напрямую, — было нарушением одного из самых священных правил, которые он знал. Господи, спаси его от любителей. Пенделтон вышел из кабинета, прошел вдоль прилавка, делая вид, что он заинтересован клиентом своего ассистента.
— Вон тот подводный костюм в верхнем ряду, — с ним у вас не будет проблем, он прекрасно сохраняет тепло, — говорил Пенделтон покупателю. — Если же они вдруг возникнут, вы всегда можете вернуться, и мы решим их.
Хотя Пенделтон и его отец приехали в Австралию десять лет назад, он все еще разговаривал по-американски. Заядлые пляжники считали Пенделтона чудаковатым, и ему это нравилось. Держась в стороне, человек всегда может незаметно исчезнуть. Он сумел создать иллюзию постоянного присутствия, за исключением случающихся время от времени подводных экспедиций, которыми легко объяснялись его отлучки.
Пенделтон помахал рукой покупателю и похлопал по плечу ассистента.
— Отличная сделка, — сказал он и вернулся к себе в кабинет. Даже в межсезонье на пляже Бонди было удивительно много народу. Туристы. Достаточное количество фанатиков серфинга. Культуристы.
В махровом пуловере, вылинявших джинсах и парусиновых туфлях (н ремня, ни носков, ни шнурков), Пенделтон и сам походил на заядлого пляжника. Он был гораздо старше их, безусловно. Но даже в свои сорок лет благодаря прекрасной мускулатуре, загару и выгоревшим на солнц волосам, при желании, он смог бы составить им конкуренцию. Пенделтон никогда не демонстрировал все свои возможности.
Он оглядел пляж и увидел отца, который вощил серфинг и беседовал с подростками, собравшимися вокруг.
Пенделтон спустился с заднего крыльца магазина, пересек пляж подошел к отцу.
Волны бились о берег, дул холодный, соленый ветер. Пенделтон уважительно ждал, когда его отец расскажет своей аудитории, какие удивительные волны были здесь пять лет назад. Отец — такой же высокий, и такой же мускулистый, как и Пенделтон, — даже в семьдесят два года по-прежнему красив. Увидев сына, он перевел взгляд на него.
— Возникли серьезные проблемы, отец. Мне надо поговорить с тобой.
— Если это действительно необходимо, — изображая недовольство, вздохнул отец.
— Боюсь, что так.
— Я вернусь, ребята.
Пенделтон с отцом пошли к магазину.
— Только что мне позвонил один из твоих бывших друзей. Он здесь, в городе.
Теперь вздох отца был совершенно искренним.
— Я же просил этих дураков держаться подальше от меня. Я никогда не одобрял то, что они поддерживают связь. Если бы не священник… Мне следовало предвидеть возникновение такой проблемы и решить ее еще годы назад.
— Их человек хочет встретиться. Он говорит так, будто случилось нечто чрезвычайное.
— Естественно, раз он проделал весь этот путь. Планета не такая большая, чтобы на ней можно было спрятаться.
— Письмо, которое они прислали месяц назад…
— С требованием встретиться в Канаде, — отец Пенделтона усмехнулся. — Они что, думают — я дурак?
— Кажется, это они дураки. Но теперь у меня нет выбора. Чтобы удержать его подальше от магазина, я должен встретиться с ним где-нибудь в другом месте.
— В первый и последний раз постарайся сделать так, чтобы он это понял.
— Я хотел сказать тебе… Пока меня не будет, будь осторожен.
— Сосулька всегда осторожен.
— Я знаю, — сказал Пенделтон и обнял отца.
12
Согласно инструкции, ровно в четыре часа Кесслер вошел в Ботанический сад Сиднея. Он нервничал. Ему казалось, что, используя как оправдание неожиданную болезнь и оставив под этим предлогом дела во время проведения деликатных переговоров, он вел себя не очень убедительно. Хотя бизнес трудно назвать причиной его поездки в Австралию, с некоторой натяжкой можно было считать его определенным “прикрытием”. Из всех собравшихся на встречу в Канаде он один мог отправиться в Австралию, не возбуждая при этом особого любопытства. Но теперь, прерывая переговоры о слиянии его электронной фирмы и фирмы в Сиднее, он привлекал к себе внимание, которого хотел избежать. Поначалу он планировал назначить встречу с Пенделтоном на более позднее время, но тот с такой неохотой дал согласие на встречу, что Кесслер просто не мог диктовать какие-либо условия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48