- И такой дешифровщик…
- Есть один человек, который мог бы вам помочь. Могу вас с ним связать.
- Ответ: да! Сейчас? Прямо сейчас?!
- Имейте немного терпения, мисс. Наши предки-дене говорили: «Поспешай медленно».
- А какие из этих слов вы узнаете? Все-таки!
- Вот это - «бартер». И вот - «вакцинация».
- Оба слова современные.
- Именно. Потому они и выделяются из общего массива.
- Спасибо. Вы мне очень помогли.
- Надеюсь, человек, с которым я вас свяжу, поможет более основательно.
- И я надеюсь.
- Ждать и надеяться, мисс, ждать и надеяться. Так говорили наши предки-дене.
- Наши тоже так говорили…
Вашингтон, округ Колумбия 14 апреля утро… день. . . вечер.. . ночь
И было утро, и был день, и был вечер.
И Молдер все утро, весь день, весь вечер просидел, как пришитый, у оконца, заклеенного косым крестом.
На взгляд непосвященного - шизофреник шизофреником. По разумению же посвященного - в этом есть глубинный смысл. Настолько глубинный и скрытый, что доступен только двоим - самому агенту Молдеру и Бездонной Глотке.
Плох тот агент, который, помимо заявленных и надлежащим образом оформленных информаторов, не имеет личного законспирированного источника.
Агент Молдер не плох, он хорош. Он имеет личного законспирированного источника.
Бездонная Глотка - редкостный источник. .. невидимый постороннему глазу подземный ключ, проникающий сквозь толщу наслоений, огибающий препоны, всегда находящий дырочку, никогда не журчащий, но по наполненности - самое то!
И ведь ни за что не заподозришь этих качеств в компанейском рубахе-парне с намечающейся лысинкой, характерной для геев со стажем, и легкой манерностью, характерной для них же. Вот и прозвище характерное - «Бездонная глотка»! Детям до двадцати одного года - выключить телевизор! А для остальных после небольшой паузы сообщим: «Бездонная глотка» - крутое порно, фильм, ставший культовым не только для прыщавых онанистов, но и для убеленных сединами эстетов. Это ж как нужно быть ориентированным, чтобы самоназваться и откликаться на прозвище «Бездонная глотка»! Да что там рассусоливать! Гей - он и есть гей! Сейчас нетрадиционалы вообще престижней натуралов - по жизни. Ну и жизнь пошла!
А Молдер?! Что же, агент Молдер, с нетерпением ждущий в холостяцкой квартирке Бездонную глотку, - латентный гей?! Недаром проговорился партне… напарнику: «У тебя своя компания, у меня - своя». У женщин свои секреты. Да. Но и… у мужчин свои секреты. Стыдно, Молдер! А еще секс-символ!
Стыдиться Молдеру нечего, даже если всё и так. А - не так. Всё не так. И амплуа «гей» для источника - недурственная легенда, если по первому зову являешься к своему агенту, где бы ты ни находился. Где бы ни находился, а просто мимо, знаете ли, проходил - он, источник, регулярно этим маршрутом ходит и очень редко к своему агенту заходит. Только завидев в окошке условный знак - косой крест из белого скотча на стекле. И знак тот: «Нужна информация!» А по части добывания и поглощения информации с последующей доставкой оной своему агенту источник Бездонная Глотка - незаменим. И прозвище Бездонная Глотка - это насчет поглощения именно информации, а не того, о чем подумали ухмыляющиеся и подмигивающие. И когда и если источник откликнется на зов и явится в холостяцкую квартирку своего агента, они там займутся делом, а не глупостями разными. Вот!
Однако долгонько не откликается на зов источник Бездонная Глотка. Утро… День… Вечер… И ни слуху, ни духу. Обычно источник Бездонная Глотка пунктуален до педантичности. Но вот и в прошлый раз, полгода назад, когда Молдер отсигналил источнику белым крестом в окошке, - ни слуху, ни духу. Молдер тогда, конечно, чертыхнулся, но не более. Мало ли куда и зачем отъехал источник] Может, его и в городе нет. Отпуск решил себе устроить, на Майами позагорать. В конце концов, разве агент сторож источнику своему?! Отпуск отпуском, но не по полгода же!
А Бездонной Глотки нет как нет. Во второй раз. Тенденция, однако! Жив ли вообще?! Или просто решил, что независимость превыше всего, что ты мне друг, агент Молдер, но независимость дороже? А обратной связи у них, у агента с источником, не предусматривалось изначально. Все на доверии, все на доверии.
М-да, невольно посожалеешь, что агент не сторож источнику своему! Особенно когда информация нужна позарез, кровь из носу, полцарства за…
Ждать и надеяться. Ждать и надеяться, Молдер. Ждать и надеяться.
Доколе?!
И когда уже отчаиваешься ждать, когда уже отчаиваешься надеяться… в поступившей ночи по нервам бьет телефонный звонок.
Наконец-то!
Ну?!
Не нервничай, агент Молдер. Отдай себе отчет, агент Молдер, - на условный знак «Нужна информация!» твой источник никогда не звонит по телефону, а всегда является собственной персоной. Так что это не твой источник, агент Молдер. Это…
- Фокс? Это твой отец.
- Папа? Ты? Знаешь, который час?
- Знаю. Мне нужно с тобой встретиться немедленно.
- Ты где сейчас?
- Я дома. На «Виноградниках Марты»… Фокс?
- . Папа?
- Как скоро ты сможешь приехать?.
- Папа, сейчас уже очень поздно.
- Вот и я думаю, что уже слишком поздно. И тем не менее, лучше поздно, чем никогда.
- Папа? Ты о чем? Ты опять пьешь, папа?
- Нет.
- Я же слышу в трубке.
- Надеюсь, кроме тебя, никто нас не Слышит.
- Папа? В чем дело?!
- Дело в том… Фокс, очень важное дело, поверь.
- Я слушаю, слушаю.
- Не телефонный разговор, Фокс. Жду тебя, сын. Поспеши.
- Хорошо. Сейчас. Плюс-минус дорога. Мне что-нибудь привезти с собой? Для тебя?
- У меня все есть. Привези себя. Остальное у меня в избытке.
- Папа, не пей! Ну, хотя бы дождись меня.
- Постараюсь.
И какова цена твоему слову, напарник?! «Сижу сиднем. Жду тебя»!
Напарник Скалли мозги свихнула, пока в офисе навахо мудрила вместе с экзотичной скво над твоей абракадаброй! Напарник Скалли скорость превысила и чудом от копов улизнула, пока сюда добиралась! Напарник Скалли каблук сломала, пока дробно цокала вверх по лестнице, ведущей… в твою, напарник Молдер, холостяцкую квартирку…
И где ты?! И где тебя искать?!
Где-где! Рифмуй!.. На далекой звезде! Инопланетяне похитили, не иначе!
Хоть бы записку оставил или знак какой указующий…
Ни записки, ни знака. Ничего. Кроме косого белого креста в стеклянном квадратике окна. Но то знак не напарнику Скалли, а кому-то еще… Вглядывайся в косой крест, не вглядывайся, хоть гипнотизируй пристально: «Дай ответ!»
Не дает ответа.
А вот долго стоять в полутемной комнате, отсвечивая силуэтом для уличных-всяких - чревато, агент Скалли. Можно и пулю-дуру словить в лоб. Крестик, опять же, провоцирующий - прямо-таки указатель: сюда целься, сюда! Готовься. Целься. Пли!
Выстрел!
Стекло с косым крестиком - вдребезги.
Агент Скалли - кулем на пол.
И - тишина.
По счастью, пуля - дура. Лишь царапнула лоб. И ушла в стену - заподлицо.
Царапина - пустяк. Хотя кровь, черт побери, кровь… обильно. Ладно, Скалли и как незаурядный агент, и как заурядная женщина к обильной крови привыкши. А пуля… Сейчас - к стеночке ползком-ползком, и пулю-дуру из стеночки выкор… выковы… рывы… Не-ет, сволочь сплющенная, мы тебя все-таки вы-ко-вы-ря-ем! Если не сейчас, когда под рукой ни плоскогубцев, ни пассатижей, ни пинцета… только ногти, которые еще сломать не хватало… Если не сейчас, то потом! И непременно!
Зачем?
А пригодится!
Западный Тисбари Массачусетс, «Виноградники Марты»
14 апреля, ночь
- Фокс…
- Папа…
Обнялись…
Встреча любящего отца и любящего сына - всегда выжимает у случайных свидетелей скупую слезу умиления или, на худой конец, сочувственную улыбку в сочетании с неконтролируемым « Эх-х!..»
Но после первого понятного порыва, когда избыток чувств отхлынул, самое время запереть дверь, проверочно ее подергать (да, запер), устроиться в креслах гостиной и затеять разговор за жизнь.
Взрослый сын к отцу пришел. И отец с порога - что такое хорошо, что такое плохо. Отвечать на столь, казалось бы, простенький вопрос людям совестливым приходится всю жизнь. Профессор Вильям Молдер - совестливый человек. И человек не самый дурной, судя по Фоксу Молдеру, - яблоко от яблони… У записного мерзавца никогда не вырастет достойный отпрыск. Обратное утверждение, увы, не всегда верно, однако в данный момент не рассматривается.
Данный момент - ночь, двое в гостиной - сын с отцом, и ангелочек Саманта - фотографией на белой стене.
- Мне понадобилась почти вся жизнь, Фокс, чтобы понять… Боже мой, на что ушла почти вся жизнь, мой мальчик!.. Зато теперь все так просто и ясно… Но, Фокс, поверь мне, тогда казалось все так сложно… Нужно было сделать выбор.
- Что за выбор, пап?
- Фокс… Ты у меня умный мальчик. Ты намного умней меня, тогдашнего, полувековой давности. Да и сейчас тоже.
- О чем ты, пап?
- Не сбивай меня с мысли, Фокс. Мне и так трудно объяснить…
- Прости, пап, но мне тем более трудно понять.
- Постарайся. Мы ведь с тобой схожи, не правда ли? Ты всегда был себе на уме, как и я. Твои принципы - это всегда твои принципы. Ты ведь никогда слепо не верил никому… Я заклинаю тебя, мальчик мой, не изменяй этому принципу. Я, если угодно, завещаю тебе. С той минуты, как ты им поверишь, их доктрины станут твоими, и ты будешь за все отвечать. Но не они.
- Пап?
- Ты ведь уже долгие годы работаешь на правительство. Конечно, наше правительство состоит из наиболее достойных и уважаемых граждан. Мы же сами выбирали их. А если в ком-то ошиблись, то чья в том вина? Только наша, не правда ли?
- Прости, пап, но ты говоришь тривиальные истины. Я их знаю. Эти слова ты мне говорил, когда я тебя впервые спросил… Мне тогда было семь лет… - старание сына мягкостью тона компенсировать резкость упрека достойно всяческих похвал.
- Ты еще о многом не знаешь, мой мальчик. Но узнаешь. Ты еще услышишь известные тебе слова, но они обретут иное значение, ужасающее значение. Хотя по смыслу ничего не изменится.
- Пап?
- Например, слово «бартер». Если упрощенно - рутинный натуральный обмен. Но все так сложно, мальчик мой, если не упрощать. Простота, мальчик мой, иногда хуже нарушенной восьмой заповеди.
- Пап, я очень устал. Я ехал к тебе, чтобы… Чтобы что?
Действительно! Довольно преамбулы, профессор. К сути,к сути!
Сейчас, сейчас. С духом собраться надо.
- Извини, Фокс, я должен принять пилюли…
- Какие пилюли, пап? Ты же пил сегодня. Ты и сейчас пил.
- Фокс! Не учи отца лечиться. Я эти пилюли принимаю уже не один год.
- Но со спиртным…
- И со спиртным… Сиди. Не вставай! Я сейчас. Я только в ванную…
А в ванной - собираясь с духом, профессор Вильям Молдер долго вглядывался в свое лицо, отраженное зеркалом настенного шкафчика. М-да, профессор, в таком преклонном возрасте человек должен отвечать за свое лицо…
Склеротические жилки, обрюзг и одряб, смертная тоска во взгляде.
Налюбовался, профессор? Прими пилюлю и возвращайся к сыну. Ждет.
Но не суждено Молдеру-старшему вернуться к Молдеру-младшему. Потому что, когда дверца шкафчика с лекарствами открылась, то на миг отразила странную фигуру за полуприкрытым пластиковым занавесом.
Что в ней, в фигуре, странного? А хотя бы то, что, решив принять душ, логично бы для начала раздеться, а не стоять в ванной в полном облачении командос. И физиономия у фигуры - не приведи господь. И дверь, кстати, профессор, запирал после того, как сына впустил. Откуда бы здесь, в ванной взяться постороннему? Детский вопрос! Командос - он такой, гони его хоть в дверь - войдет в окно.
Жалость какая, что агент Молдер подчинился отцовскому «Сиди. Не вставай!» А то бы, сопроводив профессора в ванную, во-первых, сразу обнаружил постороннего за занавесом в ванной, - не будь он агентом Молдером. Во-вторых же, сразу бы опознал физиономию командос: «Крайчек, мать твою!» - не будь он агентом Молдером. И, в третьих, круто бы поступил с бывшим напарником, ушедшим из ФБР в «полярные волки», - не будь он агентом Молдером.
Атак…
Выстрел!
- Пап?! Папа!!! Поздно.
Беспорядочная россыпь пилюль на кафеле. Распластанное тело. Предсмертная струйка крови изо уголка рта. Распахнутое окошко из ванной комнаты в непроглядную ночь.
- Па-а-ап…
Ну, скажи, скажи хоть слово, хоть что-нибудь!
- Прости меня, сын… Всё.
Агент ФБР предпочел бы услышать в качестве последнего слова жертвы иное. Кто стрелял? Куда сбежал? Сколько их было?
Здесь и сейчас - не агент ФБР. Здесь и сейчас - Фокс Молдер, сын, потерявший отца. Ужимки и прыжки, присущие агентам ФБР при исполнении, мужественные ужимки и акробатические прыжки в окошко за киллером, - не здесь, не сейчас. Пожалуйста, нет.
Он просто сын. Он в прострации. Он осторожно перенесет тело на диван, он укроет тело пледом, он подоткнет подушку. Папа просто заснул. Папа мирно спит. А сын сидит у изголовья и охраняет его сон. Он готов так просидеть долго, очень долго, вечность. Лишь бы по истечении вечности папа открыл глаза и окликнул: «Мальчик мой?»
Но у профессора Вильяма Молдера теперь впереди вечность, а у агента Молдера пока, тьфу-тьфу, нет. И надо что-то делать. Хоть что-то осмысленное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11