О погромщиках Урусов говорил, что «они действуют в сознании какого-то права, в сознании какой-то безнаказанности». Но как только такое сознание будет в них поколеблено, «погром прекращается необыкновенно быстро и легко». Что касается действий полиции, то иногда при наличии значительных полицейских сил погромы принимали «характер сплошного бедствия», в других же местах отдельные служащие полиции останавливали погромы, не давая им разгореться.
Возвращаясь к «тайной типографии», Урусов привел высказывание Комиссарова, который на вопрос о ходе дела ответил: «Погром устроить можно какой угодно, хотите на 10 человек, а хотите и на 10 тысяч». Урусов назвал высказывание Комиссарова исторической фразой и добавил, что 3 февраля 1906 г. в Киеве был организован погром именно на 10 тысяч, но его удалось предупредить.
В продолжение выступления Урусов заявил, что нет никаких гарантий относительно деятельности этих «преступных полуправительственных организаций и относительно того, что в них и впредь не будут принимать участие лица, состоящие на государственной службе. Да иначе быть и не может, так как главные вдохновители находятся, очевидно, вне сферы действия министра внутренних дел. Никакое министерство (правительство — А.М.) не может обеспечить порядок и спокойствие».
Заключая речь, Урусов утверждал, что опасность не исчезнет, пока «на дела управления, а следовательно на судьбы страны будут оказывать влияние люди, по воспитанию вахмистры и городовые, а по убеждению погромщики» .
Речь Урусова вызвала широкий общественный резонанс в России и за рубежом, особенно потому, что это был человек, еще недавно стоявший у власти.
Например, газета «Радикал», издававшаяся в Париже, писала 9 июня, что Урусов осуждал режим, известный под названием «треповский», и хотя имя Трепова не было произнесено, каждое слово целило в него .
После роспуска I Думы Урусов был привлечен к уголовной ответственности по делу о «Выборгском воззвании», хотя в Выборгском совещании бывших членов Думы не участвовал и воззвание впервые увидел уже напечатанным.
Не желая отделять свою судьбу от судьбы товарищей, Урусов на суде молчал и был приговорен вместе с остальными обвиняемыми к тюремному заключению на три месяца. Наказание отбывал в Таганской тюрьме в Москве .
Подсудимые обвинялись в тяжком преступлении — в распространении воззвания, призывающего к неповиновению властям и противодействию законам. При подобном преступлении можно приговорить к лишению прав состояния. Но для бывших членов Думы ограничились лишением их возможности избирать и быть избранными в Думу . Такое право было восстановлено лишь после Февральской революции.
Сам Урусов писал о лишении права на государственную и общественную службу .
Выше указано, что в 1907 г. Урусов выпустил книгу «Записки губернатора», в которой рассказал о своей деятельности в Кишиневе в 1903…1904 гг. В своей автобиографии он писал, что за эту книгу в 1913 г. его приговорили к четырехмесячному тюремному заключению .
С 1907 по 1917 г. Урусов занимался сельскохозяйственной и литературной деятельностью. В марте 1917 г. был назначен товарищем министра внутренних дел Временного правительства. Ему поручили разработать проект положения о милиции. Работа была выполнена, положение было утверждено, и в июне того же года Урусов вышел в отставку .
В советское время он неоднократно подвергался преследованиям, арестам и тюремному заключению без объяснения причин. В 1919 г. был арестован по делу «Тактического центра», о существовании которого не подозревал . В августе 1920 г. Урусова оправдали . После октября 1917 г. он был лишен гражданских прав, восстановленных лишь в 1929 г. . В 1920…1921 гг. Урусов проходил службу в военно-морских силах, затем работал в различных учреждениях. Умер он в 1937 г. в Москве.
Урусову ставили в вину службу при таких реакционерах как Плеве и Дурново. Его школьный товарищ, член I Думы Е. Н. Щепкин отвечал на это обвинение следующим образом.
«При Плеве на Урусова была возложена такая высокая миссия, от которой ни один порядочный человек не отказался бы и не должен был отказаться: умиротворить несчастный город, сделавшийся жертвой дикой расправы. И Урусов с честью выполнил эту миссию». Что касается занятия поста товарища министра внутренних дел при Дурново, вернее, при Витте, то, говорил Щепкин, «это ведь было время, когда многие питали некоторые иллюзии и охотно шли бы в виттевский кабинет». Однако Урусов, не колеблясь, уходил, когда «на сцену выступали администраторы из погромщиков по убеждению». Он всегда был человеком прогрессивных взглядов .

* * *
Подытоживая сказанное, можно поставить вопрос: что же побудило объединить Лопухина и Урусова в одной статье? Напрашивается естественный ответ — происхождение, родственные отношения, дружба и, главное, общность взглядов, единомыслие. Даже многие события в их жизни происходили практически одновременно: рождение, учеба в Московском университете, чиновничья карьера, раскрытие Лопухиным «тайной типографии» и, как следствие, разоблачительная речь Урусова в Думе, изданные в одном году родственные по духу книги Лопухина «Из итогов служебного опыта. Настоящее и будущее русской полиции» и Урусова «Записки губернатора».
По отношению к прокурору Бессарабского губернского суда В.Н.Горемыкина Урусов высказался так: «он не был юдофилом, а просто был умным и образованным человеком, лишенным чувства ненависти и нетерпимости ко всем нерусским народностям» . С полным правом подобным образом можно характеризовать и самого Урусова и Лопухина. Однако, будучи представителями правящей верхушки, они действовали против ее мировоззрения, являясь «чужими среди своих».
Александр Борисович Миндлин
Круг научных интересов: Политика царского правительства по отношению к еврейскому населению Российской империи в XIX — начале XX вв.
Адрес: Россия 107061 Москва, ул. Б.Черкизовская, 8-2-147


Протоколы Собраний
Предисловие


Сергей Александрович Нилус
(28.08.1862 — 01.01.1929)

Ф. М. Достоевский в своем «Дневнике Писателя» (1877 года, март, гл.2, стр.93…95) писал про евреев:
«Не вникая в суть и глубину предмета, можно изобразить хотя бы некоторые признаки этого „государства в государстве“, по крайней мере хоть наружно. Признаки эти: отчужденность и отчудимость на степени религиозного догмата, неслиянность, вера в то, что существует в мире одна народная личность — еврей, а другие хоть есть, но все равно надо считать, что как бы их не существовало. „Выйди из народов и оставить свою особь, и знай, что с сих пор ты один у Бога, остальных истреби, или в рабов обрати, или эксплуатируй. Верь в победу над всем миром, верь, что все покорится тебе… А пока живи, гнушайся, единись и эксплуатируй, и ожидай, ожидай…“ Вот суть идеи этого „государства в государстве“, а затем, конечно, суть внутренние, а может быть и таинственные законы, ограждающие эту идею…»
Вещий провидец тут прозревал одну из величайших тайн еврейского мессианства: существование тайных законов, тайной программы, тайного плана тысячелетней войны еврейства с человечеством.
Эта тайна вполне раскрылась в начале девятисотых годов, когда С. А. Нилус опубликовал «Протоколы Собраний Сионских Мудрецов».
В этих Протоколах была изложена систематическая программа захвата евреями всей власти над миром.
— В 1901 году, — писал С. А. Нилус, во втором издании своего труда (1911 г., стр. 52…53), — мне удалось получить в своё распоряжение от одного близкого мне человека, ныне уже скончавшегося, рукопись, в которой, с необыкновенной отчётливостью и ясностью, изображены ход и развитие всемирной роковой тайны еврейско-масонского заговора, имеющего привести отступнический мир к неизбежному для него концу.
Лицо, передавшее мне эту рукопись, удостоверяет, что она представляет точную копию — перевод с подлинных документов, выкраденных женщиной у одного из влиятельнейших и наиболее посвящённых руководителей фран-масонства, после одного из тайных заседаний, «посвящённых» где-то во Франции, этом ожидовленном гнезде франмасонского заговора.
Эту-то рукопись, под общим заглавием «Протоколы собраний Сионских Мудрецов», я и предлагаю желающим видеть и слышать, и разуметь.
…Впервые рукопись эта увидела свет только в конце 1905 года во 2-ом издании книги моей «Великое в малом и антихрист, как близкая политическая возможность».
Тогда был самый разгар всероссийского пожара, так называемого «освободительного движения», с исключительной ясностью и силой оправдавшего нашу уверенность в подлинности «Протоколов».
Один Господь знает, сколько мною было потрачено от 1901 по 1905 год тщетных усилий дать им движение, с целью предварения власть имущих о причинах грозы, уже давно собиравшейся над беспечной, а теперь — увы, — и обезумевшей Россией…
«Сионские Протоколы» были переизданы С. А. Нилусом вторым изданием в 1911 году и третьим в начале 1917 года.
Последнее издание, напечатанное в типографии Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, было тогда же истреблено революционерами и распространено не было.
В течение шестнадцати лет, с 1901 по 1917 год бился С. А. Нилус с Тёмной Силой и «предварял власть имущих о причинах грозы, собравшейся над беспечной и — увы — обезумевшей Россией», и своевременным распространением «Сионских Протоколов», пытался просветить и образумить стремившееся в бездну революции российское общество.
Всё оказалось тщетно. Те, кто, в течение веков, выработали сатанински хитрую, змеино мудрую программу «Сионских Протоколов», в отношении несчастной России, достигли полной победы, а в отношении других народов — сделали много шагов вперёд на зловещем пути мирового владычества еврейства…
Россия испытала на себе все приёмы моральной и телесной секции, предуказанные тайной программой «Сионских Протоколов».
И, если до революции 1917 года, ещё было возможно сомневаться в подлинности этой еврейской программы, то теперь, после того, как программа эта была осуществлена до последних мелочей, и это осуществление привело к явному порабощению великой христианской Империи под власть еврейского Интернационала, — всякие сомнения стали невозможны.
После падения России и торжества большевиков, «Сионские Протоколы» привлекли всеобщее внимание.
В указанной книге Генри Форда (стр. 92) читаем:
«Вот что, между прочим, писал Герман Бернштейн: „приблизительно, год тому назад, один чиновник Министерства Юстиции показал мне копию рукописи некоего Нилуса «Еврейская опасность“ и просил меня высказать моё о ней мнение.
Он мне сказал, что эта рукопись представляет собой перевод русской книги, вышедшей в 1905 году, которая, впоследствии, была изъята из обращения.
По-видимому, рукопись представляла собой «Протоколы Сионских Мудрецов» и была прочитана, как предполагают, — доктором Герцелем на тайной конференции сионистов в Базеле.
Чиновник сказал мне, что, по его мнению, рукопись является сочинением доктора Герцеля…
Далее, он упомянул, что многие американские сенаторы, которые ознакомились с рукописью, были поражены, что евреями за столько лет вперёд был выработан план, ныне осуществившийся, и что большевизм, уже за много лет вперёд, замышлялся евреями, с целью разрушения мира».
И далее, в той же книге (стр. 95):
«Распространение „Протоколов“ в Соединённых Штатах можно объяснить только тем, что они проливают большой свет и придают особое значение известным фактам, наблюдавшимся и раньше.
Это обстоятельство так важно, что оно-то и придаёт особый вес документам, подлинность которых не удостоверена. Простая ложь долго не живёт, и сила её быстро слабеет».
«Протоколы», напротив того, высказывают свою живучесть больше, чем когда либо: они проникли в более высокие сферы, чем раньше, и к ним относятся более серьёзно, чем прежде».
«Протоколы» не стали бы более ценными и интересными, если бы даже они носили имя Теодора Герцля. Их анонимность так же мало уменьшает их ценность, как отсутствие подписи художника художественную ценность картины.
Даже лучше, что происхождение протоколов неизвестно. Если бы в точности было установлено, что группа интернациональных евреев в 1896 году, во Франции или Швейцарии, на конференции выработали программу завоевания мира, то пришлось бы доказать, что эта программа выдумана ими не в шутку и что в основе её лежало действительное желание провести её в жизнь».
Протоколы представляют собой мировую программу; в этом не сомневается никто. Чья это программа, — указано в самих протоколах.
Спрашивается, что было бы ценнее для доказательства её подлинности, — одна, шесть или двадцать подписей, или двадцатипятилетняя цепь усилий, направленных к её осуществлению?»
«Для нас, американцев, интересно не то, составлял ли эту программу преступник или сумасшедший, а то, что, когда она была составлена, то появились средства и пути для претворения в жизнь отдельных, важнейших частей её».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47