некоторые уланы были застрелены, прежде чем им удалось добраться до своих лошадей. Огонь был таким сильным, что потери эскадрона составили тридцать четыре человека убитыми и тридцать шесть ранеными. Но их полк в этой трагической ситуации мог несколько утешиться тем, что эскадрон, понёсший такие огромные потери, остался верен высокому девизу своих войск и в плен не попал ни один человек.
После этой жестокой схватки последовало несколько недель, в течение которых отсутствие серьёзных событий или присутствие военного цензора вызвало удивительное затишье в сводках о военных действиях. При наличии такого большого числа мелких банд и такого же числа преследующих отрядов удивительно, что не отмечалось непрерывной череды боев. А то, что этого действительно не происходило, подтверждается некоторой медлительностью преследователей, и эту медлительность можно объяснить лишь состоянием их лошадей. Любой ход мыслей о войне неизбежно приводит нас к важному вопросу о лошадях и заставляет сделать вывод, что во все периоды кампании и на всех её полях обрёл жизнь величайший обвинительный акт британской предусмотрительности, здравомыслию и организации. Начинался третий год войны, а британские силы все ещё передвигались медленнее буров, и эта наиболее поразительно необъяснимая вещь во всей этой странной кампании происходила после того, как наши войска проникли во все уголки страны и могли получить лошадей изо всех частей света. Начиная с телеграммы «Пехота предпочтительна», адресованной нации прирождённых наездников, и до провала задачи обеспечения хорошими лошадьми на месте — вместо этого импортировали непригодных со всех уголков земли — нет ничего, кроме длинного ряда грубейших ошибок в этом жизненно важном вопросе. И ведь до самого конца в Колонии не был усвоен этот очевидный урок — лучше дать 1000 солдат, каждого с двумя лошадьми и позволить им добраться до врага, чем предоставить 2000 солдат, каждого с одной лошадью, которые никогда не достигнут своей цели. В течение этих двух лет погоня солдата с одной лошадью за солдатом с двумя лошадьми являла собой зрелище печальное для нас и смехотворное для остальных.
В связи с рассказом об операциях на территории Колонии, можно вспомнить один эпизод, произошедший на крайнем северо-западе; он не вписывается в логику нашего повествования, так как отвлекает внимание читателя, но оправдание этому есть — ибо он является одним из самых славных деяний в хрониках войны. Этот эпизод — героическая оборона конвоя 14-й ротой Имперских ирландских йоменов. Конвой доставлял продовольствие в Грикватаун на кимберлийский участок военных действий. Город длительное время осаждали войска Конроя, и городские жители оказались в столь затруднительном положении, что было чрезвычайно важно им помочь. С этой целью был отправлен огромный духмильный обоз под командованием майора Хамби из полка ирландских йоменов. Сопровождение состояло из семидесяти пяти Нортумберлендских фузилеров, двадцати четырех солдат местных сил и сотни человек из 74-го полка ирландских йоменов. В пятнадцати милях от Грикватауна, в местечке под названием Руйкопхес конвой подвергся нападению противника численностью в несколько сотен штыков. Две роты ирландцев заняли горный кряж, с которого могли контролировать фургоны, и удерживали его до тех пор, пока не были практически полностью уничтожены. Местность была покрыта кустарником, и две стороны сошлись почти вплотную — йомены отказывались сделать хотя бы один шаг назад, хотя значительное численное превосходство противника было очевидно. Вдохновляемые примером Мадана и Форда, их молодых отважных командиров, они намеренно пожертвовали своими жизнями, чтобы выиграть время для подхода орудий и прохождения конвоя. Олифф, Бонинг и Маклин, знавшие друг друга ещё детьми, были убиты на высоте друг подле друга, а впоследствии захоронены в одной могиле. Из сорока трех человек, участвовавших в бою, четырнадцать погибли, двадцать оказались тяжело ранены. Но жертва была принесена не напрасно. Буров отбили, и конвой, как и городок Грикватаун, спасён. Около сорока-тридцати буров в этой схватке были убиты или ранены, и Конрой, их командир, заявил, что это была жесточайшая схватка в его жизни.
Осенью и зимой 1901 года генерал Френч неуклонно придерживался системы зачистки определённых районов — по одному за операцию, и пытался, используя систему блокгаузов и диспозицию своих сил, удержать в строгом карантине те части территории, которые все ещё кишели мятежниками. Действуя таким способом, к ноябрю он сумел зажать активные силы врага на крайнем северо-востоке и к юго-западу от полуострова. Маловероятно, чтобы численность всей бурской армии, три четверти которой составляли колониальные мятежники, превышала пятнадцать сотен человек. Когда мы узнаем, что в этот период войны они были неважно вооружены, и что многие из них передвигались на ослах, невозможно поверить, даже делая скидку на пассивную помощь фермеров и труднопроходимость территории, что преследование всегда осуществлялось с должным энтузиазмом и энергией.
На северо-востоке Мибург, Вессельс и свирепый Фуше имели почти полную свободу в течение нескольких месяцев, тогда как в средней части блуждающие банды все больше окружали и оттесняли, пока они не оказались к западу от главной железнодорожной магистрали. Здесь, в дистрикте Кальвиния несколько банд в октябре 1901 года объединились под командованием Марица, Лоува, Смита и Тэрона. Их объединённые отряды вторглись в богатые окрестности Пикетберха и Малмесбери, двигаясь на юг, пока их политическим сторонникам в Парле не начало казаться, что на самом деле разгорелось то восстание, пламя которого они так старательно раздували. Однажды их патрули оказались у самого Кейптауна. Однако их продвижение было остановлено небольшим отрядом улан и войсками дистрикта, к концу октября Мариц, верховодивший в этом районе, повернул в северном направлении и 29-го числа захватил небольшой британский конвой, оказавшийся у него на пути. В самом начале ноября он вернулся и атаковал Пикетберх, но был отбит с некоторыми потерями. С этого момента непрерывный натиск с юга и востока отбрасывал эти банды все дальше, на многие сотни миль, в огромные голые пустоши запада, до тех пор, пока в следующем апреле они не докатились до Намакваленда.
9-го октября, во вторую годовщину ультиматума, руки военных были развязаны введением военного положения в Кейптауне и во всех морских портах. Таким образом были эффективно заблокированы все возможные источники снабжения противника и перекрыта возможность набора рекрутов. Что все это не было сделано ещё два года назад, является свидетельством того, насколько местные политические соображения могут перевесить насущные требования имперской политики. Тем временем проходили заседания военных трибуналов и выносились приговоры — от самых мягких до трагических, которые заставляли мятежников осознать, что опасности не кончались на поле боя. Казнь Лоттера и его лейтенантов стала явным признаком того, что терпение многострадальной империи наконец истощилось.
Молодой бурский лидер Шиперс долгое время был бельмом на глазу для британцев. В течение долгих месяцев он терзал южные дистрикты и отличался как активностью своего движения, так и бесстрашной дерзостью некоторых операций. В начале октября из-за серьёзной болезни, приковавшей его к постели, Шиперс оказался в пределах досягаемости британцев. Когда он поправился, то предстал перед судом, обвинённый в нарушении военных законов и в убийстве нескольких туземцев. По приговору суда лидер мятежников в декабре был казнён. Своей отвагой и молодостью — а ему было только двадцать три года — он вызывал симпатию, но ведь мы обещали защищать туземцев, и если тот, кто так жестоко с ними обращался, смог бы избежать наказания, то исчезло бы всякое доверие к нашим обещаниям и вера в справедливость. То что британское возмездие не было неразборчивым, было доказано в случае с Критцингером, который являлся главнокомандующим буров в Капской колонии. 15 декабря при попытке пересечь железную дорогу у Гановер-Роуд Критцингер был ранен и попал в плен. Он предстал перед судом; его участь зависела от того, насколько велика была его ответственность за злостные деяния подчинённых. Было доказано, что командующий пытался удержать их в рамках ведения цивилизованной войны, и оправдательный приговор был принят с поздравлениями и рукопожатиями.
В течение последних двух месяцев 1901 года была введена новая схема командования в кампании в Капской колонии, которая заключалась в том, что Колониальные войска и войска дистриктов непосредственно подчинялись Колониальным офицерам и Колониальному правительству. Необходимость таких изменений назрела давно, и результаты оправдали изменения. Беспрестанное преследование, бесконечные трудности и постоянно ухудшающаяся ситуация, даже при отсутствии серьёзных боестолкновений, измотали бурские отряды. Крупные отряды превратились в мелкие, а мелкие исчезли. Лишь объединёнными силами нескольких отрядов, становилось возможно успешное осуществление операции более серьёзной, чем простое разграбление фермы.
Такое объединение произошло в начале февраля 1902 года, когда Смэтс, Малан и несколько других бурских командиров проявили высокую активность на территории в окрестностях Кальвинии. В состав их коммандо, по-видимому, входила часть ветеранов-республиканцев с севера, которые были более крепким боевым материалом, чем новобранцы — колониальные мятежники. Случилось так, что несколько опасно слабых британских частей действовали в это время неподалёку, и лишь благодаря поистине великолепным действиям войск удалось избежать серьёзного несчастья. Два различных боя, каждый из которых был достаточно тяжёлым, произошли в один и тот же день, и в обоих случаях бурам удалось собрать на поле боя численно превосходящие силы.
В первом бою части полковника Дорана с огромными потерями сумели выбраться из чрезвычайно опасной ситуации. Отряд, под командованием Дорана, численность которого и без того составляла всего 350 человек с двумя орудиями, был разделён на две части, и группа в 150 человек отправилась для проведения обыска на удалённой ферме. Оставшиеся две сотни бойцов под командованием капитана Сондерса 5 февраля расположились с орудиями и конвоем в местечке под названием Мидделпос, находящемся приблизительно в пятидесяти милях к юго-западу от Кальвинии. Это были солдаты из 11-го, 23-го и 24-го полков имперской территориальной конницы и частей капской полиции. Разведка буров действовала великолепно, чего, впрочем, и следовало ожидать на территории, усеянной фермами. Оставленный в Мидделпосе отряд был незамедлительно атакован коммандо Смэтса. Единственное, что оставалось Сондерсу, это оставить обоз, эвакуировать лагерь и сконцентрировать усилия на сохранении орудий. В ночи ярко полыхали горящие фургоны, повсюду раздавались ужасные крики пьяных мятежников, бродивших среди захваченных грузов. На рассвете маленький британский отряд был яростно атакован со всех сторон, но держался так, что это сделало бы честь любым войскам. Столь часто становившиеся объектом критики йомены сражались подобно ветеранам. Обороняемая позиция была несколько растянутой, и лишь в самых уязвимых её точках находились горстки людей. Оборона одной из высот, с которой необходимо было увести орудия, была поручена лейтенантам Тейбору и Чичестеру а также одиннадцати имперским йоменам, получившим приказ: «Стоять насмерть!». Этот приказ был выполнен с необычайным героизмом. После того как буры все же взяли высоту, оказалось, что оба офицера убиты, а девять из одиннадцати солдат лежат на земле. Несмотря на потерю этой позиции, бой продолжался; вскоре после полудня вернулся Доран с патрульной группой, но ситуация продолжала оставаться исключительно опасной — потери были тяжёлыми, а численность буров все возрастала. Был дан приказ начать немедленное отступление, и небольшой отряд через десять изнурительных дней благополучно достиг железнодорожной линии. Раненые были оставлены на милость Смэтса, который обошёлся с ними по-рыцарски гуманно.
Приблизительно в то же самое время коммандо Малана атаковал конвой, следовавший из Бофор-Уэста во Фрейзербург. Охрана, состоявшая из шестидесяти колониальных конных пехотинцев и ста солдат из состава полка западнойоркширской милиции, была рассеяна после некоторого сопротивления, в ходе которого погиб командир майор Крофтон. Буры уничтожили фургоны, но отступили после подхода отряда Крэбба, за которым следовали группы Каппера и Лунда. Общие потери британцев в этих двух боях составили двадцать три человека убитыми и шестьдесят пять ранеными.
Восстановление закона и порядка с каждой неделей становилось все более заметным в тех юго-западных дистриктах, которые в течение длительного времени слыли самыми неспокойными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
После этой жестокой схватки последовало несколько недель, в течение которых отсутствие серьёзных событий или присутствие военного цензора вызвало удивительное затишье в сводках о военных действиях. При наличии такого большого числа мелких банд и такого же числа преследующих отрядов удивительно, что не отмечалось непрерывной череды боев. А то, что этого действительно не происходило, подтверждается некоторой медлительностью преследователей, и эту медлительность можно объяснить лишь состоянием их лошадей. Любой ход мыслей о войне неизбежно приводит нас к важному вопросу о лошадях и заставляет сделать вывод, что во все периоды кампании и на всех её полях обрёл жизнь величайший обвинительный акт британской предусмотрительности, здравомыслию и организации. Начинался третий год войны, а британские силы все ещё передвигались медленнее буров, и эта наиболее поразительно необъяснимая вещь во всей этой странной кампании происходила после того, как наши войска проникли во все уголки страны и могли получить лошадей изо всех частей света. Начиная с телеграммы «Пехота предпочтительна», адресованной нации прирождённых наездников, и до провала задачи обеспечения хорошими лошадьми на месте — вместо этого импортировали непригодных со всех уголков земли — нет ничего, кроме длинного ряда грубейших ошибок в этом жизненно важном вопросе. И ведь до самого конца в Колонии не был усвоен этот очевидный урок — лучше дать 1000 солдат, каждого с двумя лошадьми и позволить им добраться до врага, чем предоставить 2000 солдат, каждого с одной лошадью, которые никогда не достигнут своей цели. В течение этих двух лет погоня солдата с одной лошадью за солдатом с двумя лошадьми являла собой зрелище печальное для нас и смехотворное для остальных.
В связи с рассказом об операциях на территории Колонии, можно вспомнить один эпизод, произошедший на крайнем северо-западе; он не вписывается в логику нашего повествования, так как отвлекает внимание читателя, но оправдание этому есть — ибо он является одним из самых славных деяний в хрониках войны. Этот эпизод — героическая оборона конвоя 14-й ротой Имперских ирландских йоменов. Конвой доставлял продовольствие в Грикватаун на кимберлийский участок военных действий. Город длительное время осаждали войска Конроя, и городские жители оказались в столь затруднительном положении, что было чрезвычайно важно им помочь. С этой целью был отправлен огромный духмильный обоз под командованием майора Хамби из полка ирландских йоменов. Сопровождение состояло из семидесяти пяти Нортумберлендских фузилеров, двадцати четырех солдат местных сил и сотни человек из 74-го полка ирландских йоменов. В пятнадцати милях от Грикватауна, в местечке под названием Руйкопхес конвой подвергся нападению противника численностью в несколько сотен штыков. Две роты ирландцев заняли горный кряж, с которого могли контролировать фургоны, и удерживали его до тех пор, пока не были практически полностью уничтожены. Местность была покрыта кустарником, и две стороны сошлись почти вплотную — йомены отказывались сделать хотя бы один шаг назад, хотя значительное численное превосходство противника было очевидно. Вдохновляемые примером Мадана и Форда, их молодых отважных командиров, они намеренно пожертвовали своими жизнями, чтобы выиграть время для подхода орудий и прохождения конвоя. Олифф, Бонинг и Маклин, знавшие друг друга ещё детьми, были убиты на высоте друг подле друга, а впоследствии захоронены в одной могиле. Из сорока трех человек, участвовавших в бою, четырнадцать погибли, двадцать оказались тяжело ранены. Но жертва была принесена не напрасно. Буров отбили, и конвой, как и городок Грикватаун, спасён. Около сорока-тридцати буров в этой схватке были убиты или ранены, и Конрой, их командир, заявил, что это была жесточайшая схватка в его жизни.
Осенью и зимой 1901 года генерал Френч неуклонно придерживался системы зачистки определённых районов — по одному за операцию, и пытался, используя систему блокгаузов и диспозицию своих сил, удержать в строгом карантине те части территории, которые все ещё кишели мятежниками. Действуя таким способом, к ноябрю он сумел зажать активные силы врага на крайнем северо-востоке и к юго-западу от полуострова. Маловероятно, чтобы численность всей бурской армии, три четверти которой составляли колониальные мятежники, превышала пятнадцать сотен человек. Когда мы узнаем, что в этот период войны они были неважно вооружены, и что многие из них передвигались на ослах, невозможно поверить, даже делая скидку на пассивную помощь фермеров и труднопроходимость территории, что преследование всегда осуществлялось с должным энтузиазмом и энергией.
На северо-востоке Мибург, Вессельс и свирепый Фуше имели почти полную свободу в течение нескольких месяцев, тогда как в средней части блуждающие банды все больше окружали и оттесняли, пока они не оказались к западу от главной железнодорожной магистрали. Здесь, в дистрикте Кальвиния несколько банд в октябре 1901 года объединились под командованием Марица, Лоува, Смита и Тэрона. Их объединённые отряды вторглись в богатые окрестности Пикетберха и Малмесбери, двигаясь на юг, пока их политическим сторонникам в Парле не начало казаться, что на самом деле разгорелось то восстание, пламя которого они так старательно раздували. Однажды их патрули оказались у самого Кейптауна. Однако их продвижение было остановлено небольшим отрядом улан и войсками дистрикта, к концу октября Мариц, верховодивший в этом районе, повернул в северном направлении и 29-го числа захватил небольшой британский конвой, оказавшийся у него на пути. В самом начале ноября он вернулся и атаковал Пикетберх, но был отбит с некоторыми потерями. С этого момента непрерывный натиск с юга и востока отбрасывал эти банды все дальше, на многие сотни миль, в огромные голые пустоши запада, до тех пор, пока в следующем апреле они не докатились до Намакваленда.
9-го октября, во вторую годовщину ультиматума, руки военных были развязаны введением военного положения в Кейптауне и во всех морских портах. Таким образом были эффективно заблокированы все возможные источники снабжения противника и перекрыта возможность набора рекрутов. Что все это не было сделано ещё два года назад, является свидетельством того, насколько местные политические соображения могут перевесить насущные требования имперской политики. Тем временем проходили заседания военных трибуналов и выносились приговоры — от самых мягких до трагических, которые заставляли мятежников осознать, что опасности не кончались на поле боя. Казнь Лоттера и его лейтенантов стала явным признаком того, что терпение многострадальной империи наконец истощилось.
Молодой бурский лидер Шиперс долгое время был бельмом на глазу для британцев. В течение долгих месяцев он терзал южные дистрикты и отличался как активностью своего движения, так и бесстрашной дерзостью некоторых операций. В начале октября из-за серьёзной болезни, приковавшей его к постели, Шиперс оказался в пределах досягаемости британцев. Когда он поправился, то предстал перед судом, обвинённый в нарушении военных законов и в убийстве нескольких туземцев. По приговору суда лидер мятежников в декабре был казнён. Своей отвагой и молодостью — а ему было только двадцать три года — он вызывал симпатию, но ведь мы обещали защищать туземцев, и если тот, кто так жестоко с ними обращался, смог бы избежать наказания, то исчезло бы всякое доверие к нашим обещаниям и вера в справедливость. То что британское возмездие не было неразборчивым, было доказано в случае с Критцингером, который являлся главнокомандующим буров в Капской колонии. 15 декабря при попытке пересечь железную дорогу у Гановер-Роуд Критцингер был ранен и попал в плен. Он предстал перед судом; его участь зависела от того, насколько велика была его ответственность за злостные деяния подчинённых. Было доказано, что командующий пытался удержать их в рамках ведения цивилизованной войны, и оправдательный приговор был принят с поздравлениями и рукопожатиями.
В течение последних двух месяцев 1901 года была введена новая схема командования в кампании в Капской колонии, которая заключалась в том, что Колониальные войска и войска дистриктов непосредственно подчинялись Колониальным офицерам и Колониальному правительству. Необходимость таких изменений назрела давно, и результаты оправдали изменения. Беспрестанное преследование, бесконечные трудности и постоянно ухудшающаяся ситуация, даже при отсутствии серьёзных боестолкновений, измотали бурские отряды. Крупные отряды превратились в мелкие, а мелкие исчезли. Лишь объединёнными силами нескольких отрядов, становилось возможно успешное осуществление операции более серьёзной, чем простое разграбление фермы.
Такое объединение произошло в начале февраля 1902 года, когда Смэтс, Малан и несколько других бурских командиров проявили высокую активность на территории в окрестностях Кальвинии. В состав их коммандо, по-видимому, входила часть ветеранов-республиканцев с севера, которые были более крепким боевым материалом, чем новобранцы — колониальные мятежники. Случилось так, что несколько опасно слабых британских частей действовали в это время неподалёку, и лишь благодаря поистине великолепным действиям войск удалось избежать серьёзного несчастья. Два различных боя, каждый из которых был достаточно тяжёлым, произошли в один и тот же день, и в обоих случаях бурам удалось собрать на поле боя численно превосходящие силы.
В первом бою части полковника Дорана с огромными потерями сумели выбраться из чрезвычайно опасной ситуации. Отряд, под командованием Дорана, численность которого и без того составляла всего 350 человек с двумя орудиями, был разделён на две части, и группа в 150 человек отправилась для проведения обыска на удалённой ферме. Оставшиеся две сотни бойцов под командованием капитана Сондерса 5 февраля расположились с орудиями и конвоем в местечке под названием Мидделпос, находящемся приблизительно в пятидесяти милях к юго-западу от Кальвинии. Это были солдаты из 11-го, 23-го и 24-го полков имперской территориальной конницы и частей капской полиции. Разведка буров действовала великолепно, чего, впрочем, и следовало ожидать на территории, усеянной фермами. Оставленный в Мидделпосе отряд был незамедлительно атакован коммандо Смэтса. Единственное, что оставалось Сондерсу, это оставить обоз, эвакуировать лагерь и сконцентрировать усилия на сохранении орудий. В ночи ярко полыхали горящие фургоны, повсюду раздавались ужасные крики пьяных мятежников, бродивших среди захваченных грузов. На рассвете маленький британский отряд был яростно атакован со всех сторон, но держался так, что это сделало бы честь любым войскам. Столь часто становившиеся объектом критики йомены сражались подобно ветеранам. Обороняемая позиция была несколько растянутой, и лишь в самых уязвимых её точках находились горстки людей. Оборона одной из высот, с которой необходимо было увести орудия, была поручена лейтенантам Тейбору и Чичестеру а также одиннадцати имперским йоменам, получившим приказ: «Стоять насмерть!». Этот приказ был выполнен с необычайным героизмом. После того как буры все же взяли высоту, оказалось, что оба офицера убиты, а девять из одиннадцати солдат лежат на земле. Несмотря на потерю этой позиции, бой продолжался; вскоре после полудня вернулся Доран с патрульной группой, но ситуация продолжала оставаться исключительно опасной — потери были тяжёлыми, а численность буров все возрастала. Был дан приказ начать немедленное отступление, и небольшой отряд через десять изнурительных дней благополучно достиг железнодорожной линии. Раненые были оставлены на милость Смэтса, который обошёлся с ними по-рыцарски гуманно.
Приблизительно в то же самое время коммандо Малана атаковал конвой, следовавший из Бофор-Уэста во Фрейзербург. Охрана, состоявшая из шестидесяти колониальных конных пехотинцев и ста солдат из состава полка западнойоркширской милиции, была рассеяна после некоторого сопротивления, в ходе которого погиб командир майор Крофтон. Буры уничтожили фургоны, но отступили после подхода отряда Крэбба, за которым следовали группы Каппера и Лунда. Общие потери британцев в этих двух боях составили двадцать три человека убитыми и шестьдесят пять ранеными.
Восстановление закона и порядка с каждой неделей становилось все более заметным в тех юго-западных дистриктах, которые в течение длительного времени слыли самыми неспокойными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99