Он подозвал наименее потрепанную из трех машин на стоянке, закинул сумки в багажник и сел в потертый салон, где, однако, работал кондиционер. Пластик, заклеенный официальными извещениями, отделял его от кабины водителя. Разглядеть таксиста было трудно, но у юноши создалось впечатление, что это невысокий курносый человек с черными волосами.
Когда машина мягко поднялась на воздушной подушке, развернулась и двинулась по дороге вниз, Дорн глянул сквозь заднее стекло на здание академии. Сбегавшие по стеклу потоки воды делили картинку на две неравные части. Увидит ли он когда-нибудь снова свою альма-матер? По крайней мере ему хотелось в это верить.
Когда машина спустилась с холма, дождь утих, а через несколько минут перестал совсем. Машина выехала на бульвар. В дни первых переселенцев, когда еще не иссякли субсидии на освоение, его спроектировали широким, в четыре полосы. Потом стало ясно, что достаточно и двух. По проезжей части шел сплошной поток воды и мусора. Дети трущоб махали проезжающим с самодельных плотов. Дорн помахал им в ответ. Потом он вспомнил, что мать этого не одобрила бы, и помахал снова.
Дети исчезли за поворотом. Зато слева показалась армия, точнее, толпа рабочих, которые чинили насыпь. Две или три сотни людей разравнивали грунт на ее вершине. Одна-две машины справились бы с этой задачей за час. Но тогда у людей не было бы работы.
Такси остановилось, пропуская тяжелый грузовик, затем повернуло еще несколько раз и резко затормозило.
Лучи солнца пробились сквозь облака и осветили отель. По всем стандартам это было более чем скромное сооружение. Но оно возвышалось над окружающими домами, что говорило о том, что при его строительстве был использован железобетон.
Дорн открыл дверь машины, и влажный теплый воздух улицы ворвался в кабину. Парень сморщил нос от запаха и посмотрел вниз на глубокую, по щиколотку, воду. Подъезд отеля был всего лишь в двух шагах от машины. Дорн собрался было перейти это расстояние вброд, но в этот момент девочка в лохмотьях поставила у двери машины скамеечку. У девочки были черные волосы и большие глаза, а живот слегка выдавался вперед, что было признаком долгого голодания. На последнее Дорн не обратил бы внимания, не слушай он в свое время лекции Холуорти.
Он улыбнулся, дал девочке монетку и встал на скамеечку. Отсюда было уже нетрудно перепрыгнуть на тротуар. Оглянувшись, он увидел, как ребенок удирает со всех ног. К тому времени солнце совсем вышло из облаков и пар поднялся над городом. Таксист, живой и проворный, отнес сумки Дорна и поставил их на крыльцо.
– С вас десять кредитов, господин, – сказал он, обнажая в улыбке полусгнившие зубы.
Дорн заплатил, добавив два кредита на чай, а обернувшись, увидел, что какой-то мальчишка уже несет его багаж. Ему было лет десять, на нем была только замызганная набедренная повязка, и он был потрясающе похож на ту девочку со скамейкой. Он наполовину нес, наполовину волок сумки по полу серого синтетического мрамора, оставляя за собой грязные мокрые полосы.
Клерк в регистратуре был возмущен таким вторжением в его святилище. Витиевато ругаясь, он вышел из-за стойки и ударил мальчишку палкой, специально припасенной для этой цели. А тот, боясь потерять честно заработанные деньги, втянул голову в плечи и рванулся вперед. Похоже, он привык сносить удары ради одной-единственной монетки. Дорн встал между ними, и следующий удар палки пришелся ему по руке. Он снисходительно улыбнулся и, нащупав в кармане монету в один кредит, кинул ее в воздух.
Мальчишка поймал ее на лету, благодарно улыбнулся и кинулся к выходу.
Клерк долго извинялся, а потом разразился обвинительной речью против местных сорванцов и только после этого попросил нового постояльца оставить отпечаток большого пальца.
Дорн прижал палец к регистрационной панели и пошел по лестнице вслед за клерком, позволив ему нести свой багаж.
Комната находилась на втором этаже, окна выходили на аллею. Клерк открыл все шкафы, пробормотал что-то про обслуживание в номерах и протянул руку за чаевыми. Дорн расстался с еще одним кредитом, дождался, пока дверь закроется, и осмотрел свою новую обитель. Мебель была старая, но чистая. Не та, к которой он привык, однако выбирать не приходилось.
В течение четверти часа юноша раскладывал свои вещи, крутил настройку радио, а затем плюхнулся на кровать. Пружины заскрипели, а пятно плесени на потолке стало похоже на голову женщины с высунутым языком. В свои последние дни в школе Дорн с нетерпением ждал, когда станет свободным человеком, несмотря на то, что положение его было не из легких. Но теперь свобода его не радовала. Что с родителями? Почему они о нем забыли?
Он начал было жалеть себя, но решительно подавил в себе уныние. «Если хочешь что-то сделать, возьми и сделай», – говаривала его сестра, и именно так Дорн намерен был поступить. Для начала ему нужны были деньги, чтобы купить билет на приличный попутный корабль. Потом надо было добраться до Мехноса, туда, где жили его родители и где находилась штаб-квартира их фирмы.
Существовало два пути достижения цели. Он мог заработать деньги долгим и упорным трудом, а мог выиграть их в карты, что представлялось более легким и быстрым способом. У себя в школе Дорн считался лучшим игроком в компьютерные карты. Все зависит от того, брать в расчет таких, как мисс Фромсби, или нет. Она преподавала математику и могла вычислить все ходы, да еще при этом обладала феноменальной зрительной памятью. Но все равно Фромсби встречаются в этом мире редко, поэтому Дорн мог надеяться на выигрыш. Во всяком случае, так он считал.
С чего же начать? Карты шума не любят. Лучше всего было бы найти небольшую, солидную компанию состоятельных игроков.
Юноша представил себе, как он подходит к дежурному администратору и спрашивает у него адрес ближайшего респектабельного казино. Нет! Директор Тулл заказал ему номер здесь не просто так. За полкредита или даже за меньшую сумму клерк будет докладывать тому обо всем, что делает Дорн. Лучше пойти и самому все разведать.
Юноша надел сапоги, респиратор, в которых здесь ходит большинство приезжих с других планет, и через десять минут спустился в холл. Кивнув дежурному, он вышел через боковую дверь. При этом его сапоги ушли в мутно-коричневую воду сантиметров на десять. Убедившись, что они не протекают, Дорн огляделся. Пар поднимался над улицей. В лучах яркого солнца лужи высыхали буквально на глазах. Мелькнула тень, и раскатистый гул возвестил о прилете корабля. Прикрыв глаза ладонью, парень увидел, что какое-то судно идет на посадку в гавань. Судя по обшарпанному корпусу, это был купец со свободным фрахтом. То, что нужно! Опускаясь, корабль скрылся из виду, а Дорн едва поборол искушение бежать в гавань.
Нет, сначала – деньги, а путешествия – потом!
Кто-то тронул Дорна за рукав. Он повернулся и увидел мальчика – того, что поднес ему багаж. Он возник словно привидение.
– Мы снова встретились, сахиб! Наверное, такова воля богов!
– Сдается мне, что это скорее твоя воля! – возразил Дорн без всякого почтения к богам.
– Нет, мы все только лишь игрушки в руках богов. Может быть, вам нужен проводник? Я знаю город как свои пять пальцев!
Дорн посмотрел на своего собеседника и задумался над его предложением. Можно ли доверять этому сорванцу? Заведет в какой-нибудь проулок и с помощью сородичей обчистит его до последней нитки!
Казалось, мальчик прочел его мысли:
– Вам нечего бояться, сахиб! Я – честный гид, клянусь честью, что вы благополучно вернетесь домой.
Не было никаких оснований верить, что малец хотя бы понимает значение слова «честь», а если и понимает, то считает себя им связанным. Но он говорил так искренне, что Дорн согласился:
– Смотри мне, если врешь! Как тебя зовут?
– Рали, сахиб! На языке моей матери это значит «благословленный богами».
– Хорошо, Рали, мне нужно одно такое место, которое мужчины и женщины посещают по ночам. – Дорн старался скрыть смущение.
– Ага, – понимающе подмигнул Рали, – я знаю такое место! Все мальчики и девочки там девственные. Они носят шикарную одежду, напудрены, накрашены, и от них пахнет духами. Моя сестра хочет работать там, когда подрастет.
Дорн вспомнил ту девчонку со скамеечкой и вздрогнул.
– Нет, я имею в виду другое, мне нужно туда, где играют в карты.
– А, понял, – обрадовался Рали, – я отведу вас! Однако должен предупредить сахиба, что он еще молод и его там могут не принять.
– Это уже мое дело! – уверенно сказал Дорн. – Ты только отведи меня туда, а об остальном уж я позабочусь.
– Как будет угодно сахибу, – с готовностью отозвался Рали. – Может, мне взять такси? Сахиб будет путешествовать с комфортом.
Дорн прикинул, сколько у него наличных. Деньги таяли с катастрофической быстротой. Кроме того, неплохо было бы познакомиться с окрестностями.
– Нет, я желаю идти пешком.
– Как вам угодно, – послушно согласился Рали, – идите за мной и смотрите под ноги, потому что под водой встречаются ямы.
Они шли по лабиринту улочек, сворачивая то вправо, то влево. Дорн пробовал запомнить дорогу, но вскоре махнул рукой. Было ли это тайным замыслом Рали, или они шли так просто потому, что короче дороги не было, – кто знает? Они проходили мимо бесчисленных лавчонок, каждая из которых торговала только чем-то одним. В одних предлагали хлеб, в других – мясо, специи, одежду, ювелирные изделия, кухонную утварь, инструменты и – да! – даже электронику из-под полы, хотя выбор был ограничен, а полиция постоянно маячила поблизости.
Разносчики обращались к Дорну сразу на нескольких языках, смешно коверкая их. Из раскрытых дверей доносилась музыка, кто-то громко спорил, торгуясь, и смесь самых разных запахов пробивалась сквозь респиратор. Они были довольно приятными, юноша решил снять его, и вскоре уже наслаждался запахом жареного мяса, свежего хлеба и дыма экзотических благовоний.
Почти ни у кого из жителей трущоб не было холодильника, поэтому большая часть их покупала продукты ежедневно. Утром дождь заставил людей сидеть дома, но сейчас они все разом высыпали на улицы, спеша к своим излюбленным лавкам с кошелками в руках.
Несмотря на то что Дорн, как и местные жители, был черноволос и смуглокож, одежда, осанка и манеры выделяли его из толпы. Многие из местных спешили освободить ему дорогу, иногда даже выскакивая на проезжую часть улицы. Другие же нарочно задевали его плечом, чтобы оттеснить в сторону, или старались забрызгать грязной водой.
Вместе с мистером Холуорти Дорну случалось посещать трущобы по самым разным поводам. Поэтому такое поведение не удивляло его – удивило неожиданное ощущение собственной уязвимости. Никогда он не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас, и это было страшнее всего.
И все же юноша не хотел уступать местным. Он игнорировал их оскорбительные выпады и шел, всем своим видом выказывая свое несомненное превосходство. Ответом на это была новая волна недобрых чувств. К счастью, именно в этот момент Рали решил свернуть за угол.
Скоро магазинчики стали еще беднее. К тому же они стали встречаться реже, уступив место бесконечному лабиринту одно-и двухэтажных бетонных бараков. Жены во всю глотку бранили мужей, дети дразнили друг друга, и пронзительно кричала разная домашняя птица. Здесь улица пошла под уклон, увлекая за собой поток дождевой воды. Какой-то мужчина поднимался по ней, толкая тяжелогруженый велосипед. Мужчина сердито нахмурился, когда Дорн его поприветствовал.
Вдали блеснула водная гладь, и взгляду Дорна открылась излучина реки Кришна. Из школьных уроков он знал, что она начинается далеко на севере, змеится по самым плодородным землям планеты, а потом распадается на три рукава, которые, в свою очередь, образуют еще множество рукавов, а те отдают воды реки океану. Город Оро был построен в дельте у самого устья Кришны.
Рали повернул направо и пошел по узкой дорожке, круто сбегавшей к группе зданий, составлявших деловой центр города. Дорн следовал за ним, осторожно выбирая куда ступить и постоянно оглядываясь на свору бездомных собак, рывшихся в недалекой куче мусора.
Спустя несколько минут они вышли к перекрестку, пропустили тяжелый грузовик на воздушной подушке и перешли улицу вброд, не дожидаясь, пока успокоится вода, взбаламученная машиной. Рали свернул на площадку для парковки транспорта, совершенно пустую, если не считать бродяг, расположившихся лагерем на. дальнем ее конце. Их одежды, все еще мокрые от дождя, были развешаны на цепях ограждения и колыхались на ветру подобно разноцветным флагам.
Бродяги безучастно смотрели, как Ради и Дорн пересекли площадку и встали перед ветхой выцветшей вывеской. Она гласила: «Кантина Роха», что на староиспанском языке планеты Земля, насколько Дорну было известно, означало «Красная гостиная» или что-то в этом роде. Вывеску обрамляла гирлянда ламп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44