Он кусается сразу обеими сторонами рта, словно хорек.
— Можете говорить, что хотите, — нахмурился Глауен. — Но комментариев не дождетесь.
— Пока вы спорите, я все-таки приготовлю чай. Вы присоединитесь к нам, Руфо?
— С удовольствием.
Наступило молчание, во время которого Уэйнесс, не спеша, разлила чай в высокие чашки янтарного стекла.
— Только не разбейте, — попросила она. — Иначе вам придется рассказывать ваши истории моей маме едва ли не в судебном порядке.
Каткар ухмыльнулся.
— Не могу избавиться от чувства глубокого разочарования, поскольку теперь вижу, что ЖМС не может предложить мне ничего, кроме гнилой философии. Они подло предали мои высокие идеалы! Куда мне теперь податься? Что делать? Передо мной два варианта: улететь на самые окраины Сферы или связать судьбу с хартистами, которые, по крайней мере, вежливы и постоянны во взглядах.
— Так вы решили продать информацию и уехать? — с невинным видом поинтересовалась Уэйнесс.
— А почему бы и нет? Я продаю ее за цену вдвое меньше настоящей!
— Все это лучше объяснить моему начальству, — повторил Глауен. — Но, если вы настаиваете, мы готовы выслушать вас и стать посредниками.
— А заодно не забудьте объяснить, почему ваша драгоценная информация стоит именно двадцать тысяч и ни солом меньше, — добавила Уэйнесс.
5
Информация Каткара происходила отчасти из непосредственного источника, отчасти из подозрений, а отчасти из смеси злобы и раненого самолюбия. Ничего особенно нового или удивительного в ней не было, однако кумулятивный эффект, безусловно имелся — особенно ощущение, что события развиваются очень быстро и непредсказуемо.
Сначала Каткар заговорил о союзе Клайти со Смонни, которая фактически занимала место несчастного Титуса Помпо, умфау йипов.
— Я уже и раньше упоминал об отношениях, существующих между Клайти и Симонеттой, — пояснил он. — Разумеется, в ЖМС этой связи стыдятся и стараются держать в тайне от народа Штромы, ибо ее обнародование, конечно же, сильно повредило бы репутации партии. Смонни, как известно, урожденная Симонетта Клаттук. Она вышла замуж за Титуса Зигони, ставшего Титусом Помпо, умфау йипов. Но вся реальная власть находится в руках Смонни. Эту даму проблемы Консервации не волнуют вообще, а Клайти просто отсылает неприятных и опасных людей куда-нибудь за колючие изгороди, если не хуже.
Еще с самого начала ЖМС и Смонни договорились о том, что обе стороны хотят транспортировать йипов с атолла Лютвен на Мармионское побережье Деукаса — но причины для этого у них были разные. Смонни хотела отомстить Араминте, которая, по ее мнению, предала ее, оскорбив в лучших чувствах — ЖМС же проповедовало при этом идею аркадского общества счастливых пейзан, с народными танцами перед кострами, которое будет управляться сверху старейшинами по указке ЖМС.
Но теперь партия изменила позиции. Она хочет разделить земли Деукаса на некоторое число графств, в центре каждого из которых будет красоваться усадьба со слугами из йипов. На эти работы предполагается занять около трети йипского населения. Оставшиеся же будут разосланы по другим мирам и проданы владельцам других усадеб. И деньги на это найдутся. Смонни станет одной из новых крупнейших землевладелиц, а пост верховного территориального управляющего Клайти благородно готова оставить себе. Смонни это не понравилось, и она разозлилась. У нее есть собственный план, который, как она утверждает, гораздо рациональнее, шире, гибче и может принести больше успехов за меньший срок. Она хочет провести смелые общественные эксперименты со всякими эволюционными процессами и прочей социальной ерундой.
На это Клайти отреагировала, как мне сказали, тяжелым юмором. Она заявила, что не намерена служить белой подопытной крысой в космически-социальных экспериментах, в которых не будет места искусству декламации, экспрессионистским танцам и свободной ассоциативной музыке — то есть всем тем жанрам, в которых она считает себя непогрешимым знатоком. Смонни в ответ пожала плечами и сказала, что искусство такая вещь, которая всегда сама о себе позаботится.
Теперь обе утверждают, что готовы сотрудничать с новой Хартией, хотя подозреваю, что они просто плюнули на нее как на бессмысленную и не имеющую реальной силы абстракцию, и будут действовать дальше по-старому. А ситуация остается прежней: у них нет ни достаточного количества воздушного транспорта, чтобы перебросить йипов на материк — ни достаточного количества патрулей, чтобы помешать Араминте остановить эту операцию.
Похожее положение и на Станции: нет транспорта отправить йипов в другие миры. Даже если и существует место, которое будет готово их принять и обеспечить сносные жизненные условия. Таким образом все три силы находятся пока в тупике.
Каткар замолчал и несколько раз перевел взгляд с Глауена на Уэйнесс.
— Интрига на этом, разумеется, не закончится, — добавил он.
— Что ж, ваша информация, конечно, интересна, но не особо удивительна, — подытожил Глауен.
— Я и не говорил, что мои психологические прозрения могут кому-то помочь — они просто важны сами по себе, — обиделся Каткар.
— Возможно, вы правы. Но Бодвин Вук не одобрит, если я ввяжусь в это дело, помогая вам без его разрешения.
— Хорошо же! — осклабился Каткар. — Звоните этому великому эксперту, но прежде предупредите его, что я не потерплю в обращении со мной ни малейшего неуважения и потребую абсолютной вежливости!
— Сделаю все, что смогу, — пообещал Глауен.
— Только не надо забывать, что Вук человек со странностями и частенько перебирает, то есть не может себя особо контролировать, — напомнила Уэйнесс.
6
Глауен застал отца, Тамма и Вука, когда они уже покидали зал Совета. После недолгих уговоров ему удалось убедить их не возвращаться в «Отдых», а пойти в старое жилище Таммов. Там, как он объяснил, они обнаружат некий источник важной информации. При этом Глауен старался избегать произносить имя Руфо Каткара, поскольку Вук имел большой зуб на всех официальных лиц ЖМС.
Перед дверью Глауен остановился и осторожно предупредил:
— Вы можете оказаться в деликатной ситуации, а потому прошу всех держаться тактично и без всякой подозрительности. — Заметив, что Вук нахмурился, Глауен поспешил добавить: — Я понимаю, все мои намеки совершенно бессмысленны, поскольку все вы отлично владеете собой, особенно вы, Бодвин, с вашей известной всем выдержкой!
— Что это, черт возьми, ты нам впариваешь? — огрызнулся Вук. — Неужели ты держишь тут Бохоста и поджариваешь ему в камине пятки?
— Увы, мне повезло не настолько, — вздохнул молодой человек и провел всех в восьмиугольную прихожую. — Вот сюда и прошу вас, помните — полное равнодушие!
Все зашли в гостиную и увидели Уэйнесс, сидевшую в кресле, и Каткара, стоявшего спиной к огню. Рука Вука потянулась к кобуре, но он остановил себя и только сквозь зубы процедил:
— Какого хрена…
— Полагаю, все вы знаете этого господина, — громко перебил Глауен. — Это Руфо Каткар. Он любезно согласился поделиться с нами информацией, и я заверил его, что она будет выслушана с подобающим уважением.
— Последний раз, когда мы слушали этого обманщика… — снова начал, брызгая слюной, Вук.
— Каткар надеется, что его информация дорого стоит, — еще громче произнес Глауен. — И я сказал, что чиновники Станции Араминта, а особенно Бодвин Вук — люди щедрые и…
— Ха! — сплюнул Вук. — Все это вранье!
— … и заплатят в соответствии с информацией!
— Что ж, если информация действительно настолько важна, то в накладе он не останется, — политично заметил Тамм.
В конце концов, Каткар был вынужден повторить историю, которую все выслушали в гробовом молчании.
Под конец Каткар сделал роскошный жест большой белой рукой.
— Таким образом вы только что узнали то, что я называю «базовой информацией», которая отражает мое личное понимание происходящего, а также все, перенесенное на собственном опыте. Увы, я сообщаю об этом с горечью, мои идеалы преданы, мои советы проигнорированы!
— Какая жалость! — хмыкнул Вук.
— Я не философ и не пророк, — продолжал Каткар. — Я, как бы это поточнее выразиться, интеллектуальный солдат удачи. У меня нет корней, нет дома, нет…
Эгон предупреждающе поднял руку.
— Нам нужны только факты. Например, когда Клайти в последний раз посетила Речной Домик, то пришла туда вместе с Левином Бардузом и его приятельницей по имени Флиц. Известны ли вам эти люди?
— И да — и нет, — спокойно ответил Руфо.
— Что вы, черт побери, вы хотите этим сказать? — угрожающе заревел Вук.
Каткар ответил с неподражаемым изяществом:
— Мне известно немало интересных и странных особ, которые несмотря на всю их кажущуюся открытость, являются людьми очень и очень замкнутыми. Например, Левин Бардуз — известный магнат транспорта и строительства. В этой информации самой по себе нет ничего значительного, но если ее поставить в один ряд с другими фактами, то вырисовывается интереснейшая картина. Поэтому прежде, чем что-либо рассказать вам, я должен понять, насколько адекватна будет плата.
Вук бросил быстрый взгляд на Шарда.
— Ты, кажется, удивлен?
— Каткар напоминает мне рыбака, мутящего воду, — пояснил Шард.
— Полностью принимаю подобную аналогию, — согласился Каткар.
— Ну-ну, — проворчал Вук. — А мы, значит, несчастные доверчивые рыбки.
— Но давайте все же послушаем хотя бы что-нибудь обо всех этих интересных особах, — поспешил сменить тему Тамм. — Иначе мы не сможем определиться в вознаграждении.
Каткар лукаво покачал головой.
— Такой подход в корне неверен! Ценность моей информации очень высока, хотя я и прошу вдвое меньше.
Вук угрожающе хохотнул, а Эгон примирительно заметил:
— Подождите, сумма еще не названа. Полагаю, вы можете просить от десяти тысяч и больше.
Каткар изобразил на лице упрек.
— Я говорил с вами искренне и хотел, чтобы между нами установилось полное доверие, настоящее товарищество, где каждый отдает другим все и встречает полное понимание своих нужд! При этих условиях несколько тысяч солов становятся просто тривиальностью, о которой и говорить не стоит.
Наступило молчание.
— В таком случае, может быть, вы все же сообщите еще несколько фактов, а мы пока подумаем над вашими предложениями, — наконец, прервал тишину Эгон Тамм.
— С удовольствием, — согласился Каткар. — Но лишь в том случае, если это пойдет мне на пользу. Итак: я нахожу Бардуза и Флиц весьма интересной парой. Отношения у них чисто формальные, несмотря на то, что путешествуют они вместе. Какова же основная природа этих отношений? Кто может это отгадать? Флиц демонстрирует очень непривычное поведение, она неразговорчива, холодна, абсолютно невежлива и производит впечатление крайне неприятной особы, несмотря на блестящие физические данные. На одном из обедов у Клайти, Джулиан заговорил об изящных искусствах и настаивал, что, за исключением Штромы, Кадвол — настоящая культурная пустыня.
«А как же Станция Араминта», — удивился Бардуз. «Курьезный пережиток архаического времени, — пояснил Джулиан. — Там даже не знают такого слова, как искусство!» Потом Бохост отвернулся, чтобы ответить еще на чей-то вопрос, а когда ответил, то обнаружил, что Флиц ушла от него и села в дальнем углу комнаты у камина. Джулиан крайне озаботился этим и поинтересовался у Бардуза, не сказал ли он чего оскорбительного для Флиц. Но Бардуз ответил: «Не думаю. Флиц просто не выносит скуки». Клайти возмутилась: «Но мы же обсуждали искусство! Такая тема не может не затронуть!» На что Бардуз ответил, что идеи Флиц в этом отношении далеко неортодоксальны — она, например, обожает Охотничьи домики на Деукасе, которые были созданы народом Араминты. «И эти изолированные гостиницы действительно есть произведения подлинного искусства», — заметил Бардуз, после чего пустился в рассуждения о том, как посетивший их человек получает воистину эстетическое наслаждение. У Джулиана отвисла челюсть, и он мог только процедить: «Охотничьи домики? Но ведь мы говорили об искусстве!» «Мы о нем и говорим», — отрезал Бардуз и сменил тему. — Каткар обвел взглядом присутствующих. — Весьма интересный эпизод, не так ли? И я передал его вам исключительно в целях укрепления нашего товарищества.
— А еще что можете вы сообщить об этой парочке? — потребовал Вук.
— Весьма немного. Бардуз — человек практичный и непроницаемый, как сталь. Флиц же имеет тенденцию к интроспекции и замкнутости. Однажды я едва ли не час потратил на нее, привлекая всю свою галантность, но она даже не обратила на меня внимания, и пришлось удалиться, так и не разгадав загадки.
— Печальный опыт, — согласился Тамм. — А чем они занимаются на Штроме?
Каткар ответил осторожно и взвешенно:
— Ответ на этот вопрос будет стоить очень дорого и потому я пока придержу его у себя. — Он уставился в камин. — Правда, я вспомнил, что в разговоре с Джулианом Бардуз упомянул об эксперименте, который уже закончился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Можете говорить, что хотите, — нахмурился Глауен. — Но комментариев не дождетесь.
— Пока вы спорите, я все-таки приготовлю чай. Вы присоединитесь к нам, Руфо?
— С удовольствием.
Наступило молчание, во время которого Уэйнесс, не спеша, разлила чай в высокие чашки янтарного стекла.
— Только не разбейте, — попросила она. — Иначе вам придется рассказывать ваши истории моей маме едва ли не в судебном порядке.
Каткар ухмыльнулся.
— Не могу избавиться от чувства глубокого разочарования, поскольку теперь вижу, что ЖМС не может предложить мне ничего, кроме гнилой философии. Они подло предали мои высокие идеалы! Куда мне теперь податься? Что делать? Передо мной два варианта: улететь на самые окраины Сферы или связать судьбу с хартистами, которые, по крайней мере, вежливы и постоянны во взглядах.
— Так вы решили продать информацию и уехать? — с невинным видом поинтересовалась Уэйнесс.
— А почему бы и нет? Я продаю ее за цену вдвое меньше настоящей!
— Все это лучше объяснить моему начальству, — повторил Глауен. — Но, если вы настаиваете, мы готовы выслушать вас и стать посредниками.
— А заодно не забудьте объяснить, почему ваша драгоценная информация стоит именно двадцать тысяч и ни солом меньше, — добавила Уэйнесс.
5
Информация Каткара происходила отчасти из непосредственного источника, отчасти из подозрений, а отчасти из смеси злобы и раненого самолюбия. Ничего особенно нового или удивительного в ней не было, однако кумулятивный эффект, безусловно имелся — особенно ощущение, что события развиваются очень быстро и непредсказуемо.
Сначала Каткар заговорил о союзе Клайти со Смонни, которая фактически занимала место несчастного Титуса Помпо, умфау йипов.
— Я уже и раньше упоминал об отношениях, существующих между Клайти и Симонеттой, — пояснил он. — Разумеется, в ЖМС этой связи стыдятся и стараются держать в тайне от народа Штромы, ибо ее обнародование, конечно же, сильно повредило бы репутации партии. Смонни, как известно, урожденная Симонетта Клаттук. Она вышла замуж за Титуса Зигони, ставшего Титусом Помпо, умфау йипов. Но вся реальная власть находится в руках Смонни. Эту даму проблемы Консервации не волнуют вообще, а Клайти просто отсылает неприятных и опасных людей куда-нибудь за колючие изгороди, если не хуже.
Еще с самого начала ЖМС и Смонни договорились о том, что обе стороны хотят транспортировать йипов с атолла Лютвен на Мармионское побережье Деукаса — но причины для этого у них были разные. Смонни хотела отомстить Араминте, которая, по ее мнению, предала ее, оскорбив в лучших чувствах — ЖМС же проповедовало при этом идею аркадского общества счастливых пейзан, с народными танцами перед кострами, которое будет управляться сверху старейшинами по указке ЖМС.
Но теперь партия изменила позиции. Она хочет разделить земли Деукаса на некоторое число графств, в центре каждого из которых будет красоваться усадьба со слугами из йипов. На эти работы предполагается занять около трети йипского населения. Оставшиеся же будут разосланы по другим мирам и проданы владельцам других усадеб. И деньги на это найдутся. Смонни станет одной из новых крупнейших землевладелиц, а пост верховного территориального управляющего Клайти благородно готова оставить себе. Смонни это не понравилось, и она разозлилась. У нее есть собственный план, который, как она утверждает, гораздо рациональнее, шире, гибче и может принести больше успехов за меньший срок. Она хочет провести смелые общественные эксперименты со всякими эволюционными процессами и прочей социальной ерундой.
На это Клайти отреагировала, как мне сказали, тяжелым юмором. Она заявила, что не намерена служить белой подопытной крысой в космически-социальных экспериментах, в которых не будет места искусству декламации, экспрессионистским танцам и свободной ассоциативной музыке — то есть всем тем жанрам, в которых она считает себя непогрешимым знатоком. Смонни в ответ пожала плечами и сказала, что искусство такая вещь, которая всегда сама о себе позаботится.
Теперь обе утверждают, что готовы сотрудничать с новой Хартией, хотя подозреваю, что они просто плюнули на нее как на бессмысленную и не имеющую реальной силы абстракцию, и будут действовать дальше по-старому. А ситуация остается прежней: у них нет ни достаточного количества воздушного транспорта, чтобы перебросить йипов на материк — ни достаточного количества патрулей, чтобы помешать Араминте остановить эту операцию.
Похожее положение и на Станции: нет транспорта отправить йипов в другие миры. Даже если и существует место, которое будет готово их принять и обеспечить сносные жизненные условия. Таким образом все три силы находятся пока в тупике.
Каткар замолчал и несколько раз перевел взгляд с Глауена на Уэйнесс.
— Интрига на этом, разумеется, не закончится, — добавил он.
— Что ж, ваша информация, конечно, интересна, но не особо удивительна, — подытожил Глауен.
— Я и не говорил, что мои психологические прозрения могут кому-то помочь — они просто важны сами по себе, — обиделся Каткар.
— Возможно, вы правы. Но Бодвин Вук не одобрит, если я ввяжусь в это дело, помогая вам без его разрешения.
— Хорошо же! — осклабился Каткар. — Звоните этому великому эксперту, но прежде предупредите его, что я не потерплю в обращении со мной ни малейшего неуважения и потребую абсолютной вежливости!
— Сделаю все, что смогу, — пообещал Глауен.
— Только не надо забывать, что Вук человек со странностями и частенько перебирает, то есть не может себя особо контролировать, — напомнила Уэйнесс.
6
Глауен застал отца, Тамма и Вука, когда они уже покидали зал Совета. После недолгих уговоров ему удалось убедить их не возвращаться в «Отдых», а пойти в старое жилище Таммов. Там, как он объяснил, они обнаружат некий источник важной информации. При этом Глауен старался избегать произносить имя Руфо Каткара, поскольку Вук имел большой зуб на всех официальных лиц ЖМС.
Перед дверью Глауен остановился и осторожно предупредил:
— Вы можете оказаться в деликатной ситуации, а потому прошу всех держаться тактично и без всякой подозрительности. — Заметив, что Вук нахмурился, Глауен поспешил добавить: — Я понимаю, все мои намеки совершенно бессмысленны, поскольку все вы отлично владеете собой, особенно вы, Бодвин, с вашей известной всем выдержкой!
— Что это, черт возьми, ты нам впариваешь? — огрызнулся Вук. — Неужели ты держишь тут Бохоста и поджариваешь ему в камине пятки?
— Увы, мне повезло не настолько, — вздохнул молодой человек и провел всех в восьмиугольную прихожую. — Вот сюда и прошу вас, помните — полное равнодушие!
Все зашли в гостиную и увидели Уэйнесс, сидевшую в кресле, и Каткара, стоявшего спиной к огню. Рука Вука потянулась к кобуре, но он остановил себя и только сквозь зубы процедил:
— Какого хрена…
— Полагаю, все вы знаете этого господина, — громко перебил Глауен. — Это Руфо Каткар. Он любезно согласился поделиться с нами информацией, и я заверил его, что она будет выслушана с подобающим уважением.
— Последний раз, когда мы слушали этого обманщика… — снова начал, брызгая слюной, Вук.
— Каткар надеется, что его информация дорого стоит, — еще громче произнес Глауен. — И я сказал, что чиновники Станции Араминта, а особенно Бодвин Вук — люди щедрые и…
— Ха! — сплюнул Вук. — Все это вранье!
— … и заплатят в соответствии с информацией!
— Что ж, если информация действительно настолько важна, то в накладе он не останется, — политично заметил Тамм.
В конце концов, Каткар был вынужден повторить историю, которую все выслушали в гробовом молчании.
Под конец Каткар сделал роскошный жест большой белой рукой.
— Таким образом вы только что узнали то, что я называю «базовой информацией», которая отражает мое личное понимание происходящего, а также все, перенесенное на собственном опыте. Увы, я сообщаю об этом с горечью, мои идеалы преданы, мои советы проигнорированы!
— Какая жалость! — хмыкнул Вук.
— Я не философ и не пророк, — продолжал Каткар. — Я, как бы это поточнее выразиться, интеллектуальный солдат удачи. У меня нет корней, нет дома, нет…
Эгон предупреждающе поднял руку.
— Нам нужны только факты. Например, когда Клайти в последний раз посетила Речной Домик, то пришла туда вместе с Левином Бардузом и его приятельницей по имени Флиц. Известны ли вам эти люди?
— И да — и нет, — спокойно ответил Руфо.
— Что вы, черт побери, вы хотите этим сказать? — угрожающе заревел Вук.
Каткар ответил с неподражаемым изяществом:
— Мне известно немало интересных и странных особ, которые несмотря на всю их кажущуюся открытость, являются людьми очень и очень замкнутыми. Например, Левин Бардуз — известный магнат транспорта и строительства. В этой информации самой по себе нет ничего значительного, но если ее поставить в один ряд с другими фактами, то вырисовывается интереснейшая картина. Поэтому прежде, чем что-либо рассказать вам, я должен понять, насколько адекватна будет плата.
Вук бросил быстрый взгляд на Шарда.
— Ты, кажется, удивлен?
— Каткар напоминает мне рыбака, мутящего воду, — пояснил Шард.
— Полностью принимаю подобную аналогию, — согласился Каткар.
— Ну-ну, — проворчал Вук. — А мы, значит, несчастные доверчивые рыбки.
— Но давайте все же послушаем хотя бы что-нибудь обо всех этих интересных особах, — поспешил сменить тему Тамм. — Иначе мы не сможем определиться в вознаграждении.
Каткар лукаво покачал головой.
— Такой подход в корне неверен! Ценность моей информации очень высока, хотя я и прошу вдвое меньше.
Вук угрожающе хохотнул, а Эгон примирительно заметил:
— Подождите, сумма еще не названа. Полагаю, вы можете просить от десяти тысяч и больше.
Каткар изобразил на лице упрек.
— Я говорил с вами искренне и хотел, чтобы между нами установилось полное доверие, настоящее товарищество, где каждый отдает другим все и встречает полное понимание своих нужд! При этих условиях несколько тысяч солов становятся просто тривиальностью, о которой и говорить не стоит.
Наступило молчание.
— В таком случае, может быть, вы все же сообщите еще несколько фактов, а мы пока подумаем над вашими предложениями, — наконец, прервал тишину Эгон Тамм.
— С удовольствием, — согласился Каткар. — Но лишь в том случае, если это пойдет мне на пользу. Итак: я нахожу Бардуза и Флиц весьма интересной парой. Отношения у них чисто формальные, несмотря на то, что путешествуют они вместе. Какова же основная природа этих отношений? Кто может это отгадать? Флиц демонстрирует очень непривычное поведение, она неразговорчива, холодна, абсолютно невежлива и производит впечатление крайне неприятной особы, несмотря на блестящие физические данные. На одном из обедов у Клайти, Джулиан заговорил об изящных искусствах и настаивал, что, за исключением Штромы, Кадвол — настоящая культурная пустыня.
«А как же Станция Араминта», — удивился Бардуз. «Курьезный пережиток архаического времени, — пояснил Джулиан. — Там даже не знают такого слова, как искусство!» Потом Бохост отвернулся, чтобы ответить еще на чей-то вопрос, а когда ответил, то обнаружил, что Флиц ушла от него и села в дальнем углу комнаты у камина. Джулиан крайне озаботился этим и поинтересовался у Бардуза, не сказал ли он чего оскорбительного для Флиц. Но Бардуз ответил: «Не думаю. Флиц просто не выносит скуки». Клайти возмутилась: «Но мы же обсуждали искусство! Такая тема не может не затронуть!» На что Бардуз ответил, что идеи Флиц в этом отношении далеко неортодоксальны — она, например, обожает Охотничьи домики на Деукасе, которые были созданы народом Араминты. «И эти изолированные гостиницы действительно есть произведения подлинного искусства», — заметил Бардуз, после чего пустился в рассуждения о том, как посетивший их человек получает воистину эстетическое наслаждение. У Джулиана отвисла челюсть, и он мог только процедить: «Охотничьи домики? Но ведь мы говорили об искусстве!» «Мы о нем и говорим», — отрезал Бардуз и сменил тему. — Каткар обвел взглядом присутствующих. — Весьма интересный эпизод, не так ли? И я передал его вам исключительно в целях укрепления нашего товарищества.
— А еще что можете вы сообщить об этой парочке? — потребовал Вук.
— Весьма немного. Бардуз — человек практичный и непроницаемый, как сталь. Флиц же имеет тенденцию к интроспекции и замкнутости. Однажды я едва ли не час потратил на нее, привлекая всю свою галантность, но она даже не обратила на меня внимания, и пришлось удалиться, так и не разгадав загадки.
— Печальный опыт, — согласился Тамм. — А чем они занимаются на Штроме?
Каткар ответил осторожно и взвешенно:
— Ответ на этот вопрос будет стоить очень дорого и потому я пока придержу его у себя. — Он уставился в камин. — Правда, я вспомнил, что в разговоре с Джулианом Бардуз упомянул об эксперименте, который уже закончился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36