Куда хотите — туда и везите. Я не стану распространяться о ваших перемещениях никому. Если же меня спросит ИПКЦ, то я скажу только, что знаю — я действительно продал вам подводную лодку. Вот и все.
Намур скривился.
— Я скоро дам вам ответ.
— Только пусть это действительно произойдет скоро, поскольку я уезжаю с Кадвола сей же час.
Намур ответил хмурой улыбкой. Новости были неутешительны. Умфау Титус Зигони — читай Смонни — не позволит ему взять такое количество йипов. Если Бардузу нужна такая толпа, так пусть берет все возрасты, начиная от детей и кончая стариками, но зная Бардуза, Намур понимал, что тот больше ни на какие уступки не пойдет. Намуру оставалось теперь или принять предложение — или забыть его.
Намур нехотя произнес что-то о согласии, и Бардуз быстро подписал все бумаги. Большое грузовое судно прибыло на Реа, взяло в свое брюхо субмарину и отбыло в неизвестном направлении.
Прошел месяц, Бардуз стал уже выказывать неудовольствие и нетерпение, как пришла первая партия йипов количеством в тысячу человек. Прибыли они в мир Меракин, чтобы пройти там осмотр прежде, чем окончательно перебраться на Розалию. Бригада врачей осмотрела их и обнаружила, что требования Бардуза были самым грубейшим образом нарушены. Половина прибывших оказалась в возрасте от тридцати пяти до семидесяти пяти лет. Кроме того, много было рахитичных, слабосильных и говорящих на непонятных языках. Даже среди молодых нашлось немало калек, больных или психически ненормальных. Остальные же оказались пониженного интеллекта и неправильной сексуальной ориентации. Такие люди никак не могли создать фон идиллически-прекрасной жизни, которую планировал создать Бардуз на Мистических островах.
И магнат отказался принять партию, после чего попытался встретиться с Намуром, но тот под разными причинами увиливал и переадресовывал Бардуза к Титусу Помпо — читай Смонни. Бардуз потребовал немедленного выполнения условий — или расторжения сделки. Намур согласился, что были допущены серьезные нарушения, но что он примет все меры для того, чтобы их исправить, однако, разумеется, гарантировать ничего не может.
Время шло, и однажды Намур явился на ранчо Стронси с обескураживающими вестями о том, что Титус Помпо решительно отказывается давать столько йипов, если, конечно, Бардуз не подмажет это дело в виде четырех военных крейсеров типа стрейдер-ферокс.
Но Бардуз заявил, что первоначальный контракт должен быть выполнен без всяких дополнительных условий — в противном случае дело будет передано в межпланетный суд, и Намуру придется туго.
В ответ Намур печально засмеялся и заявил, что он тут ни при чем, что дело зависит не от него. Бардуз холодно заметил, что в таком случае он немедленно потопит субмарину вне зависимости, где и с кем на борту она сейчас находится.
Намур опешил.
— Но как вы это сделаете?
— Как — это вас не касается. Важно то, что последует за этим.
Намур молчал, не зная, что теперь и предложить, поэтому, сказав, что передаст все условия Бардуза заинтересованным лицам, уехал.
— Вот и все, — улыбнулся Чилку и Глауену Бардуз. — В конце концов, Намур решил, что самое лучшее решение проблемы — это ее устранение, нанял Альхорина, выбрал местом действия развалины замка и…
— Но что же дальше? — не выдержал Глауен.
— Я человек практический, — улыбнулся Бардуз. — И не страдаю тщеславием. Голос его дрогнул, и когда он заговорил снова, связь между двумя последними мыслями оказалось найти не так-то просто. — ИПКЦ в порте Мона может не найти следов ни Намура, ни даже флеканпраума. Потому что ни того, ни другого на Розалии уже нет.
— Если Намур думает, что вы мертвы, то он, наверняка, на Кадволе.
Бардуз, глядя в потолок, заговорил с металлическими нотками в голосе:
— Если так, то мы встретимся с ним снова и весьма скоро.
Глауен встревожился.
— Вы хотите приехать на Кадвол?
— Как только смогу встать с постели и ходить без чужой помощи.
Глауен задумался. Бардуз вряд ли стал бы собираться на Кадвол, имея в виду одну лишь возможную встречу с Намуром — значит, у него на уме еще что-то. Спрашивать Глауену не хотелось, но он все же решился.
— Но зачем вы поедете на Кадвол?
— У меня там немало дел. И Клайти, и Смонни просят моего сотрудничества. В настоящее время они сердечные союзники — обе хотят от меня транспортов, чтобы перебросить йипов на Деукас и стереть с лица планеты Станцию Араминта. А уж потом начнут гробить одна другую.
— Но, я надеюсь, вы не станете им помогать?
— Маловероятно.
— Тогда зачем же вам туда ехать?
— Незачем.
Наступило неловкое молчание.
— Или сказать иначе — почти незачем, — словно в раздумье, добавил Бардуз.
— Что значит «почти незачем»?
На изможденном лице магната мелькнуло подлинное одушевление.
— Все очень просто. Я скажу пару слов Клайти, дабы разрешить все ее сомнения и упростить ей жизнь. То же самое я сделаю и со Смонни. Меньшего она не заслужила. — Бардуз усмехнулся, и когда заговорил снова, лицо его стало почти безмятежным.
— Возможно, мы встретимся и все вместе — и тогда — кто знает, каковы могут быть результаты и последствия?!
— Надеюсь, мы с Чилком будем рядом с вами, хотя бы только как наблюдатели.
— Хорошая идея. — Бардуз с ужасом посмотрел на медсестру, подходившую проверить терапевтический аппарат. — Когда я, наконец, освобожусь от этих чертовых проводков и прищепок! ?
— Терпение, господин Бардуз, терпение! Не забывайте, что когда вас привезли, вы были трупом на девяносто девять процентов. Вам придется пролежать еще никак не меньше двух недель, и помните, что каждый ваш новый вздох — просто чудо современной медицины!
Бардуз успокоился.
— С этими медиками не поспоришь, — проворчал он. — У них на руках все козыри. А как вы сами, дружище? — обратился он к Глауену.
— Относительно ничего, поскольку мне выпала только доля того, что пришлось перенести вам.
— А Эустас Чилк? Он, кажется, уже вполне бодр?
— Это только на словах. Они кидали в него огромные булыжники и пытались загнать вниз под камни. Но вот яда ему удалось почти избежать.
— Хм, — хмыкнул Бардуз. — Значит, он родился под счастливой звездой. И теперь понятно, почему он такой оптимист.
— Чилк тоже человек практический, он старается избегать страхов, тоски, плохих мыслей только потому, что они делают его ничтожным и жалким.
— Концепция простая и ясная, но она производит впечатление именно из-за своей блестящей простоты.
— Чилк вообще часто производит впечатление. И в настоящий момент пытается это сделать в отношении Флиц. Больше того, ему даже кажется, что и он ей интересен.
Бардуз закашлялся.
— Да, вот уж воистину оптимист. Такие кампании уже проводились, причем со всем вооружением и бодрым духом атакующих, но увы. Впрочем, душа у нее есть.
— Так вы не разочарованы?
— Разумеется, нет! Как я могу? Он спас мне жизнь — разумеется, с вашей помощью. И в любом случае, Флиц вольна поступать, как ей заблагорассудится.
3
Глауен в инвалидной коляске и Чилк на костылях кое-как выбрались на террасу. Утро было прохладным, но ветер едва обдувал лица. Терраса, окаймленная железной балюстрадой выходила на юг, и расстилавшийся перед ними пейзаж, казалось, был нарисован черной тушью и сепией.
Глауен и Чилк сидели, жмурясь от солнца, и размышляли о разговоре с Бардузом.
— Получается так, что мы сможем вернуться на Араминту в месте с ним и считать нашу миссию с успехом выполненной.
Чилк согласился, но с небольшим добавлением:
— Пурист — а Бардуз именно таков — непременно должен был бы назвать и имя Намура. Но этого мы не услышали.
— Не важно. Это дело уходит из наших рук и переходит уже под другую юрисдикцию.
— По указанию Бардуза?
Глауен кивнул.
— Бардуз заявит о пропаже своего судна, не упоминая о покушении. Для Вука этого будет вполне достаточно.
— Особенно, когда он припишет «Фортунатас» к Бюро Б и станет появляться на нем во всяких официальных поездках.
— Послушай, но надо же все-таки постараться найти способ избежать этой участи для «Фортунатаса»! — сморщился Глауен. — Попробуй что-нибудь придумать, мне в голову ничего законного не приходит.
— Мне тоже.
— Бардуз не встанет еще две недели, а я буду готов уже через неделю.
— На меня очень не рассчитывай, — сразу предупредил Чилк. — Я занят делами поважнее. Мной занимается Флиц лично, и мы оба ума не приложим, почему это моей ноге помогает только ее массаж.
— У некоторых людей есть дар целительства, — вздохнул Глауен.
— Именно, именно! У нее вообще много талантов, и между нами уже медленно растет колоссальное взаимопонимание.
— Медленно — ты сказал?
— Увы, да. Очень медленно. В таких вещах нельзя торопиться. На самом деле, она еще очень пуглива.
— Мне кажется, она просто прекрасно понимает, что у тебя на уме и, прежде чем выйти из комнаты, осматривает углы.
— Чушь! — разозлился Чилк. — Женщины обожают привкус опасности, даже воображаемой. Это придает им чувство собственной необходимости и значимости, и они бегут в нужном направлении, как крысы к «джорджонцоле».
— Что такое «джорджонцола»?
— Такой сыр на Старой Земле. А крыса — это крыса.
— А, тогда, конечно, все ясно. И ты надеешься…
— Я уверен, что приучу ее есть из моих рук в три дня плюс-минус четыре часа.
Глауен с сомнением покачал головой.
— Интересно, догадывается ли Флиц о том, какая опасность ее подстерегает?
— Надеюсь, что нет. Она слишком занята.
В этот же день Чилку представилась возможность проверить свои догадки. Он позвал девушку, когда она пробегала главным холлом.
— Подожди, Флиц! Самое время почитать стихи!
Флиц остановилась. На сей раз на ней был белый свитер из пушистой мягкой шерсти и бледно-синие брюки. В волосах, как всегда, черная лента. Чилк залюбовался ей, не в силах найти ни в лице, ни в фигуре ни одного изъяна.
— А кто будет читать и кому?
Чилк показал ей томик в кожаном переплете.
— У меня здесь есть «Изобилия» Наварта. Можно почитать сначала самые твои любимые, а потом мои. И еще, прихвати-ка кувшинчик старого Сайдвиндера и пару кружек.
Флиц холодно улыбнулась.
— Сейчас я не настроена заниматься поэзией. Но почему бы вам не почитать вслух самому себе и столько, сколько пожелаете? Я закрою дверь и вы никому не помешаете.
Чилк отложил кожаный томик.
— В таком чтении нет шарма. Впрочем, ладно. По-моему, уже вполне можно устроить небольшой пикник.
Несмотря на все возрастающее желание двинуться дальше, Флиц остановилась и спросила:
— Какой такой пикник?
— Ну, я имею в виду, что было бы чудесно, если бы мы с тобой взяли и позавтракали где-нибудь на улице, вдвоем.
Флиц улыбнулась самой мимолетной из своих улыбок.
— С вашей ногой, которая находится в таком плачевном состоянии? Я полагаю, это неразумно.
Чилк залихватски махнул рукой.
— Тут нечего опасаться. Первая же боль станет сигналом, чтобы тебе начать свой чудодейственный массаж, боль пройдет и мы продолжим наш пикник и нашу беседу — или еще что-нибудь, чем будем заниматься.
— Вы обманываете сами себя, господин Чилк.
— Зови меня просто Эустас.
— Как хотите. Но в настоящее время я…
— Да, кстати, как только вы заговорили о ноге, тут она и заболела, и заболела…
— Это очень плохо, — нахмурилась Флиц.
— Так совершите свой акт милосердия или уж не знаю, как это и назвать.
— Чуть позже, — и Флиц выбежала из холла, напоследок все же обернувшись через плечо на Чилка.
В полдень следующего дня Чилк снова вышел в холл, уселся на кушетку, стал смотреть в окно и ждать новых возможностей.
Флиц действительно скоро показалась в дверях, увидела Чилка, замедлила шаг, но потом выбежала, как и вчера.
Через час девушка снова прошла через холл. Чилк сделал вид, что полностью погружен в созерцание пролетающей птички и не замечает ничего вокруг. Флиц некоторое время постояла, с любопытством выглянув в окно, искоса рассматривая Чилка, затем пошла по своим делам дальше.
Но через несколько минут вернулась. Чилк по-прежнему смотрел на туманный горизонт. Флиц медленно подошла к кушетке, и краем глаза Чилк заметил, что девушка глядит на него с клиническим любопытством.
— С вами все в порядке? Вы сидите в этом ступоре уже третий час!
Чилк мрачно рассмеялся.
— В ступоре? Едва ли. Я предавался мечтам, думал о прекрасном. В моих грезах столько красоты и таинственности.
Флиц отвернулась.
— Что ж, продолжайте грезить дальше, господин Чилк. Простите, что помешала.
— О, не спеши! Мечты могут подождать! — запоздало крикнул Чилк, мгновенно сбросив с себя мечтательность. — Присядь со мной ненадолго, я должен тебе что-то сказать.
Флиц заколебалась, но все же осторожно присела на край кушетки.
— Что за проблема?
— Никаких проблем нет. Скорее это можно назвать комментарием. Или анализом.
— Анализом чего?
— В основном меня.
Флиц не могла удержаться от смеха.
— О, предмет слишком глубок и сложен, господин Чилк!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36