Охранник в старомодном мундире и фуражке с золотым околышем с достоинством вышел из будки и приблизился к моей машине:
— С кем имею честь?
— Моя фамилия Йитс.
— Спасибо. — Он повернулся и пошел назад. Информацию он проверял не с помощью терминала, а по телефону, явно гордясь подобной архаикой. Разговор продолжался минуты три, хотя я дал бы голову на отсечение, что большую ее часть заняли ритуальные выражения взаимной вежливости. Наконец он вернулся:
— Мисс Ней вас ждет.
Я медленно подошел у воротам и начал открывать их вручную, будучи готовым к тому, что они заскрипят, но столь пронзительный скрежет застал меня врасплох. Однако я протиснулся в щель и побежал по усыпанной гравием — а как же иначе! — дорожке к большому зданию, видневшемуся сквозь ветви деревьев и усыпанные желтыми колокольчиками кусты. Пришлось еще немного подождать у дверей, прежде чем мне открыла горничная, та самая, с которой я разговаривал. Она провела меня в салон и испарилась. Я предположил, что сейчас еще немного подожду и все закончится без свидания с Лиреттой, но почти одновременно с уходом горничной открылась другая дверь и вошла хозяйка. Она была скромно одета — светлые брюки и широкая блуза из какого-то тонкого материала. Слегка вьющиеся волосы были перевязаны лентой под цвет брюк. Что бы я ни имел против нее, я вынужден был признать, что она весьма симпатичная.
— Здравствуйте. Прошу прощения за этот церемониал у ворот. Мой импресарио считает, что я должна быть недоступна. Он сам подбирает обслуживающий персонал и сам их дрессирует.
Она протянула мне маленькую руку, но рукопожатие ее оказалось неожиданно крепким. Она смотрела мне прямо в глаза. Я удивился, как мог не замечать в кино жесткого блеска на дне ее больших серых глаз. Впрочем, она быстро опустила веки и повернулась, показывая на длинный, фантастическим образом изогнутый диван, сама же подошла к домофону и шепнула что-то в микрофон, а затем села напротив меня, закинув ногу на ногу и обхватив колени руками. Я почувствовал, что от нее исходит нечто неуловимое. Она молчала, ожидая, пока я скажу, с чем пришел.
— Меня зовут Оуэн Йитс…
— «И я частный детектив», — закончила она за меня. — Ведь я это проверила, прежде чем согласиться на визит. Я даже когда-то о вас читала. Умираю от любопытства. — Она улыбнулась.
— Несколько дней назад покончил с собой один парень. Он был в вас влюблен. Родители не верят в самоубийство и наняли меня, чтобы я всесторонне все расследовал. Сперва я исключил возможность убийства, теперь пытаюсь доказать самоубийство. Вам что-нибудь говорит фамилия Верни?
Она ненадолго задумалась, прежде чем ответить.
— Знаете… Фамилия мне знакома, но идет ли речь именно о нем… — она пожала плечами, — не знаю. Я могла бы проверить в компьютере, хотите?
— Конечно, прошу вас. Это могло бы мне помочь. — Я старался, чтобы она мне поверила, но не был уверен, не играем ли мы оба. В таком случае мои акции стоили не слишком высоко. Она была профессионалом, и притом высшего класса.
Лиретта встала и, подойдя к терминалу, ввела фамилию. Несколько секунд спустя она включила принтер и, вынув из него лист бумаги, подошла ко мне.
— Есть три человека с такой фамилией, которые мне писали. В ответ они получили стандартный текст, записанный на диске с моей фотографией. У меня таких, — она махнула рукой, — несколько тысяч. Это кто-то из них?
— Нет, — я отдал ей листок, — его звали Уильям. — Я смотрел ей в глаза.
— В таком случае мне он вообще незнаком. Я и тех-то троих, — она показала подбородком на лежащий на столике листок, — можно сказать, не знаю, а уж Уильяма — точно нет. Хотите травяного чая? — Она показала пальцем куда-то мне за спину. Я обернулся и увидел открытую дверь и горничную с подносом. В воздухе почувствовался своеобразный запах трав. Я повернулся к Лиретте и кивнул:
— С удовольствием. Но у меня больше нет к вам вопросов. Если вы хотели увидеть детектива за работой — что ж, не вышло. Впрочем, я вовсе и не надеялся, что что-то у вас выясню. Я вынужден был прийти просто для очистки совести.
— Скажем просто, что вы в меня влюблены, хорошо? Мне будет приятно, а вам эта роль, надеюсь, понравится, — улыбнулась она.
Она вела себя неискренне. Да, есть такой тип фальшивых насквозь девиц, которые говорят тебе в глаза: «Я знаю, что ты в меня влюблен!» — и ждут, что ты станешь делать. Если подтвердишь, то она права, а если возразишь, значит, маскируешься. И все это говорится таким непринужденным, небрежным тоном, что хочется выскочить в ванную и прополоскать желудок проточной водой. Но Лиретта не была такой глупышкой, какую играла.
— Я уже в том возрасте, когда тщательно выбирают предметы своих чувств, что означает, что мне уже не до вздохов и серенад под балконом. Я должен действовать быстро и безошибочно. В вас я бы не влюбился. Слишком велика вероятность потерпеть неудачу. — Я встал и пошел за ней к столику, на котором горничная уже расставляла чашки и несколько маленьких чайников.
— Это очень хорошо. — Лиретта повернулась ко мне и посмотрела на меня совсем иначе, чем прежде. — Глубокие вздохи портят мне прическу, а серенады не доходят сквозь стекла.
Горничная бесшумно исчезла из комнаты. Лиретта стояла в полушаге от меня, расположившись именно так, чтобы не дать мне испортить всю сцену. Я должен был прыгнуть и заключить ее в объятия. Впиться ей в губы в страстном поцелуе, а потом сорвать с нее блузку и потащить на диван. Изогнутые формы мебели гарантировали непередаваемые ощущения.
Немая сцена затягивалась. В конце концов я двинулся к столику, опасаясь, что Лиретта перехватит инициативу и сама потащит меня на диван. Это уже не был тот невинный ребенок, игра которого заставляла слезы зрителей потоками изливаться из кинозалов.
— У вас есть мята? — Я показал на стоявшие на столике чайники.
Она посмотрела на меня и спокойно сказала:
— Вали отсюда.
Почувствовав себя несколько увереннее, я плеснул немного жидкости из ближайшего чайника в чашку и, сделав глоток, поставил ее на столик.
— Пока. Похоже, вам приходит конец. Нервы, — пояснил я. — А нервы — это значит алкоголь, наркотики… И в могилу.
Повернувшись, я направился к выходу. Я думал, она швырнет в меня чайником, но она сдержалась, хотя я чувствовал, что пиджак у меня на спине начинает тлеть под ее взглядом. Выйдя из дома, я глубоко вздохнул и сел в машину. Охранник, видимо, уже успел получить соответствующие инструкции, поскольку открыл ворота быстро и без лишних церемоний.
Доехав до ближайшей будки, я заперся в ней. Она была в значительно лучшем состоянии, чем та, из которой я звонил утром. Услышав голос автоответчика, я сказал:
— Колдуэлл. «Акр Господа Бога», — и повесил трубку. Подождав минуту, я снова набрал тот же номер. Как и в прошлый раз, Пима ответила, не дав дослушать первого гудка.
— Что случилось? — крикнула она.
— Ничего, не волнуйся. Я забыл тебя спросить, как звали врача Джорджа.
— Скинни. Тоже Джордж. Он живет на Хот-Холм. Сошлись на меня. — В ее голосе слышались колеблющиеся нотки. Я обещал себе быстро об этом забыть.
— А где он работает? Или только частная практика?
— В третьей городской. Должен быть на работе. Что-то сдвинулось с места?
— Кое-что, — уклончиво сказал я.
Она немного помолчала, а потом спросила:
— Ты не мог бы приехать?
— Сейчас нет. У меня напряженный график. Но уже скоро должно что-то проясниться. В самом деле! — Самое смешное, что я и действительно так чувствовал.
— Ну ладно. Знаешь, у меня было желание тебе позвонить… — Она замолчала, ожидая моей реакции. Я содрогнулся, словно с потолка потекла ледяная вода.
— Не делай этого. Во-первых, я не живу дома. Мне пришлось уехать. Во-вторых, так ты наверняка выдашь свое убежище. Очень тебя прошу. Учти, что я уже стар и у меня нет времени искать себе другую, такую как ты.
— Хи-хи! — прощебетала она. — Верю, верю. Впрочем, ты же крутишься среди двойников, может, найдешь там… — внезапно это перестало быть смешным, и Пима это почувствовала, — еще одного… Ох, извини! Глупая я. Одиночество просто уже действует мне на мозг, больше не буду. Знаешь, что я сейчас делаю?
Я немного подумал — мне очень хотелось отгадать, я даже скривился от умственных усилий.
— Читаешь Бабеля?
Трубка молчала.
— Пима! Пи…
— Не кричи, я здесь. Ты меня просто ошеломил. Откуда ты знал?
— Все просто. Тебе скучно, и из любопытства ты берешь с полки книги, которые я называю. Наверное, я бы на твоем месте тоже так делал.
— Ты неподражаем, — серьезно сказала она. — С нетерпением жду очередного разговора, ибо он будет на букву «Д». Может, Дефо? А?
— Может быть. Ну так что? До завтра?
— Раз уж надо — значит, до утра.
Мы оба чего-то ждали, в конце концов, я первым положил трубку. Пришлось выписать чек, поскольку у меня не хватило мелочи; автомат, как обычно, попросил взнос в пользу нуждающихся, я поддался и добавил несколько центов. Несколько мгновений я колебался, не позвонить ли Скинни и договориться, но решил поехать и побеседовать с ним без предупреждения.
Развернувшись, я еще раз проехал мимо ворот владений Лиретты. Тип в будке бросил на меня мрачный взгляд, я прицелился в него средним пальцем правой руки и с огромным удовлетворением увидел, что его аж подбросило на стуле. Выехав на внутреннюю объездную трассу, я объехал часть города, чтобы снова нырнуть в него, но уже с юго-запада. Из автомата возле ворот больницы я позвонил на коммутатор и попросил соединить с доктором Скинни. Доктор, однако, не отвечал. Я снова соединился с коммутатором и велел позвать к телефону кого-нибудь из администрации. На этот раз пошло лучше. Ответила медсестра.
— Добрый день, сестра. Вы не видели доктора Скинни?
— Насколько я знаю, он взял отпуск. Сейчас проверю. — Она на несколько мгновений замолчала. — Да, вчера утром он взял две недели отпуска. Что-нибудь ему передать?
— Нет, это сугубо личный вопрос. Он уехал или?..
— Не знаю. Подождите. — Она снова отложила трубку, на этот раз на более долгое время. — Алло? Он уехал, вернется через двенадцать дней. Адреса не оставил. Что-нибудь еще?
— Не-ет… Большое спасибо. До свидания. — Я попрощался уже только с телефоном, поскольку сестра молниеносно отключилась.
Вернувшись к автомобилю, я включил терминал и запросил данные о директоре серпентария в Попот-Кэл.
Данные были закрыты. Я выкурил сигарету, потом еще одну. Они не пришлись мне по вкусу, я подождал немного и закурил третью. Она была такой же, как и предыдущие. Близнец. Двойник. Вокруг сплошные дубликаты. Я снова включил терминал и проверил, вышла ли уже дневная газета — в отличие от утренних и вечерних выпусков, ее можно было прочитать с терминала. Пришлось подождать пятнадцать минут, прежде чем она появилась на экране, я просмотрел объявления и, не найдя ничего интересного, завел двигатель.
Я ехал без цели, словно просто хотел осмотреть город, по существу неинтересный и ничего из себя не представляющий. Я вел машину словно автомат, сворачивая в соответствии со знаками, тормозя на красный свет, обгоняя чересчур медлительных и давая себя обгонять более нетерпеливым и решительным. Я не знал, что с собой делать, подобное бывало со мной редко, и у меня не хватало опыта в этой области. В конце концов я остановился у бистро и зашел выпить кофе. К счастью, он оказался достаточно хорошим, я взял еще один и, попросив телефон за столик, соединился с редакцией «Дневных новостей». Мэйсон ответил лишь через несколько минут.
— Мэйсон!
— Это снова Оуэн. Слушай, расскажи мне что-нибудь про Лиретту.
— Да ты, похоже, совсем спятил! Не знаешь, что через три часа газета должна быть в киосках? Самый последний дурак немного пошевелил бы мозгами, прежде чем морочить мне задницу в такой момент. Вот уж не думал…
— Так я к тебе приеду? — Он мог болтать целый час, тратя впустую якобы столь ценное время.
— Ладно. — Он бросил трубку.
Я спокойно выпил кофе, хотя знал, что секретарша Мэйсона делает его намного лучше, лучше всех городе, лучше, наверное, даже, чем Пима. Выйдя из бистро, я нашел магазин и купил бутылку «Олд Тома», а в галантерее рядом — маленькую брезентовую сумку. Потом сел за руль и включился в возросший к тому времени поток машин. Мне удалось доехать до здания редакции за восемь минут, что было очень хорошим результатом, тем более что даже самый дотошный коп не смог бы придраться к моей езде. Я отыскал место в плотном ряду автомобилей и втиснулся между ними, хотя парковка была зарезервирована только для сотрудников редакции. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, я вошел в приемную.
— Добрый день, — сказал я Саре. — Знаю, что он занят, но он разрешил мне прийти. — Все это я говорил, шагая к двери Мэйсона. Сара могла не допустить встречи, если полагала, что это повредит ее обожаемому шефу. Я часто задумывался, откуда у нее эти черты, присущие скорее старому церберу-секретарю, а она ведь была молодой девушкой, которую никто в здравом уме не выкинул бы из постели, а многие не захотели бы выкинуть даже и из своей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— С кем имею честь?
— Моя фамилия Йитс.
— Спасибо. — Он повернулся и пошел назад. Информацию он проверял не с помощью терминала, а по телефону, явно гордясь подобной архаикой. Разговор продолжался минуты три, хотя я дал бы голову на отсечение, что большую ее часть заняли ритуальные выражения взаимной вежливости. Наконец он вернулся:
— Мисс Ней вас ждет.
Я медленно подошел у воротам и начал открывать их вручную, будучи готовым к тому, что они заскрипят, но столь пронзительный скрежет застал меня врасплох. Однако я протиснулся в щель и побежал по усыпанной гравием — а как же иначе! — дорожке к большому зданию, видневшемуся сквозь ветви деревьев и усыпанные желтыми колокольчиками кусты. Пришлось еще немного подождать у дверей, прежде чем мне открыла горничная, та самая, с которой я разговаривал. Она провела меня в салон и испарилась. Я предположил, что сейчас еще немного подожду и все закончится без свидания с Лиреттой, но почти одновременно с уходом горничной открылась другая дверь и вошла хозяйка. Она была скромно одета — светлые брюки и широкая блуза из какого-то тонкого материала. Слегка вьющиеся волосы были перевязаны лентой под цвет брюк. Что бы я ни имел против нее, я вынужден был признать, что она весьма симпатичная.
— Здравствуйте. Прошу прощения за этот церемониал у ворот. Мой импресарио считает, что я должна быть недоступна. Он сам подбирает обслуживающий персонал и сам их дрессирует.
Она протянула мне маленькую руку, но рукопожатие ее оказалось неожиданно крепким. Она смотрела мне прямо в глаза. Я удивился, как мог не замечать в кино жесткого блеска на дне ее больших серых глаз. Впрочем, она быстро опустила веки и повернулась, показывая на длинный, фантастическим образом изогнутый диван, сама же подошла к домофону и шепнула что-то в микрофон, а затем села напротив меня, закинув ногу на ногу и обхватив колени руками. Я почувствовал, что от нее исходит нечто неуловимое. Она молчала, ожидая, пока я скажу, с чем пришел.
— Меня зовут Оуэн Йитс…
— «И я частный детектив», — закончила она за меня. — Ведь я это проверила, прежде чем согласиться на визит. Я даже когда-то о вас читала. Умираю от любопытства. — Она улыбнулась.
— Несколько дней назад покончил с собой один парень. Он был в вас влюблен. Родители не верят в самоубийство и наняли меня, чтобы я всесторонне все расследовал. Сперва я исключил возможность убийства, теперь пытаюсь доказать самоубийство. Вам что-нибудь говорит фамилия Верни?
Она ненадолго задумалась, прежде чем ответить.
— Знаете… Фамилия мне знакома, но идет ли речь именно о нем… — она пожала плечами, — не знаю. Я могла бы проверить в компьютере, хотите?
— Конечно, прошу вас. Это могло бы мне помочь. — Я старался, чтобы она мне поверила, но не был уверен, не играем ли мы оба. В таком случае мои акции стоили не слишком высоко. Она была профессионалом, и притом высшего класса.
Лиретта встала и, подойдя к терминалу, ввела фамилию. Несколько секунд спустя она включила принтер и, вынув из него лист бумаги, подошла ко мне.
— Есть три человека с такой фамилией, которые мне писали. В ответ они получили стандартный текст, записанный на диске с моей фотографией. У меня таких, — она махнула рукой, — несколько тысяч. Это кто-то из них?
— Нет, — я отдал ей листок, — его звали Уильям. — Я смотрел ей в глаза.
— В таком случае мне он вообще незнаком. Я и тех-то троих, — она показала подбородком на лежащий на столике листок, — можно сказать, не знаю, а уж Уильяма — точно нет. Хотите травяного чая? — Она показала пальцем куда-то мне за спину. Я обернулся и увидел открытую дверь и горничную с подносом. В воздухе почувствовался своеобразный запах трав. Я повернулся к Лиретте и кивнул:
— С удовольствием. Но у меня больше нет к вам вопросов. Если вы хотели увидеть детектива за работой — что ж, не вышло. Впрочем, я вовсе и не надеялся, что что-то у вас выясню. Я вынужден был прийти просто для очистки совести.
— Скажем просто, что вы в меня влюблены, хорошо? Мне будет приятно, а вам эта роль, надеюсь, понравится, — улыбнулась она.
Она вела себя неискренне. Да, есть такой тип фальшивых насквозь девиц, которые говорят тебе в глаза: «Я знаю, что ты в меня влюблен!» — и ждут, что ты станешь делать. Если подтвердишь, то она права, а если возразишь, значит, маскируешься. И все это говорится таким непринужденным, небрежным тоном, что хочется выскочить в ванную и прополоскать желудок проточной водой. Но Лиретта не была такой глупышкой, какую играла.
— Я уже в том возрасте, когда тщательно выбирают предметы своих чувств, что означает, что мне уже не до вздохов и серенад под балконом. Я должен действовать быстро и безошибочно. В вас я бы не влюбился. Слишком велика вероятность потерпеть неудачу. — Я встал и пошел за ней к столику, на котором горничная уже расставляла чашки и несколько маленьких чайников.
— Это очень хорошо. — Лиретта повернулась ко мне и посмотрела на меня совсем иначе, чем прежде. — Глубокие вздохи портят мне прическу, а серенады не доходят сквозь стекла.
Горничная бесшумно исчезла из комнаты. Лиретта стояла в полушаге от меня, расположившись именно так, чтобы не дать мне испортить всю сцену. Я должен был прыгнуть и заключить ее в объятия. Впиться ей в губы в страстном поцелуе, а потом сорвать с нее блузку и потащить на диван. Изогнутые формы мебели гарантировали непередаваемые ощущения.
Немая сцена затягивалась. В конце концов я двинулся к столику, опасаясь, что Лиретта перехватит инициативу и сама потащит меня на диван. Это уже не был тот невинный ребенок, игра которого заставляла слезы зрителей потоками изливаться из кинозалов.
— У вас есть мята? — Я показал на стоявшие на столике чайники.
Она посмотрела на меня и спокойно сказала:
— Вали отсюда.
Почувствовав себя несколько увереннее, я плеснул немного жидкости из ближайшего чайника в чашку и, сделав глоток, поставил ее на столик.
— Пока. Похоже, вам приходит конец. Нервы, — пояснил я. — А нервы — это значит алкоголь, наркотики… И в могилу.
Повернувшись, я направился к выходу. Я думал, она швырнет в меня чайником, но она сдержалась, хотя я чувствовал, что пиджак у меня на спине начинает тлеть под ее взглядом. Выйдя из дома, я глубоко вздохнул и сел в машину. Охранник, видимо, уже успел получить соответствующие инструкции, поскольку открыл ворота быстро и без лишних церемоний.
Доехав до ближайшей будки, я заперся в ней. Она была в значительно лучшем состоянии, чем та, из которой я звонил утром. Услышав голос автоответчика, я сказал:
— Колдуэлл. «Акр Господа Бога», — и повесил трубку. Подождав минуту, я снова набрал тот же номер. Как и в прошлый раз, Пима ответила, не дав дослушать первого гудка.
— Что случилось? — крикнула она.
— Ничего, не волнуйся. Я забыл тебя спросить, как звали врача Джорджа.
— Скинни. Тоже Джордж. Он живет на Хот-Холм. Сошлись на меня. — В ее голосе слышались колеблющиеся нотки. Я обещал себе быстро об этом забыть.
— А где он работает? Или только частная практика?
— В третьей городской. Должен быть на работе. Что-то сдвинулось с места?
— Кое-что, — уклончиво сказал я.
Она немного помолчала, а потом спросила:
— Ты не мог бы приехать?
— Сейчас нет. У меня напряженный график. Но уже скоро должно что-то проясниться. В самом деле! — Самое смешное, что я и действительно так чувствовал.
— Ну ладно. Знаешь, у меня было желание тебе позвонить… — Она замолчала, ожидая моей реакции. Я содрогнулся, словно с потолка потекла ледяная вода.
— Не делай этого. Во-первых, я не живу дома. Мне пришлось уехать. Во-вторых, так ты наверняка выдашь свое убежище. Очень тебя прошу. Учти, что я уже стар и у меня нет времени искать себе другую, такую как ты.
— Хи-хи! — прощебетала она. — Верю, верю. Впрочем, ты же крутишься среди двойников, может, найдешь там… — внезапно это перестало быть смешным, и Пима это почувствовала, — еще одного… Ох, извини! Глупая я. Одиночество просто уже действует мне на мозг, больше не буду. Знаешь, что я сейчас делаю?
Я немного подумал — мне очень хотелось отгадать, я даже скривился от умственных усилий.
— Читаешь Бабеля?
Трубка молчала.
— Пима! Пи…
— Не кричи, я здесь. Ты меня просто ошеломил. Откуда ты знал?
— Все просто. Тебе скучно, и из любопытства ты берешь с полки книги, которые я называю. Наверное, я бы на твоем месте тоже так делал.
— Ты неподражаем, — серьезно сказала она. — С нетерпением жду очередного разговора, ибо он будет на букву «Д». Может, Дефо? А?
— Может быть. Ну так что? До завтра?
— Раз уж надо — значит, до утра.
Мы оба чего-то ждали, в конце концов, я первым положил трубку. Пришлось выписать чек, поскольку у меня не хватило мелочи; автомат, как обычно, попросил взнос в пользу нуждающихся, я поддался и добавил несколько центов. Несколько мгновений я колебался, не позвонить ли Скинни и договориться, но решил поехать и побеседовать с ним без предупреждения.
Развернувшись, я еще раз проехал мимо ворот владений Лиретты. Тип в будке бросил на меня мрачный взгляд, я прицелился в него средним пальцем правой руки и с огромным удовлетворением увидел, что его аж подбросило на стуле. Выехав на внутреннюю объездную трассу, я объехал часть города, чтобы снова нырнуть в него, но уже с юго-запада. Из автомата возле ворот больницы я позвонил на коммутатор и попросил соединить с доктором Скинни. Доктор, однако, не отвечал. Я снова соединился с коммутатором и велел позвать к телефону кого-нибудь из администрации. На этот раз пошло лучше. Ответила медсестра.
— Добрый день, сестра. Вы не видели доктора Скинни?
— Насколько я знаю, он взял отпуск. Сейчас проверю. — Она на несколько мгновений замолчала. — Да, вчера утром он взял две недели отпуска. Что-нибудь ему передать?
— Нет, это сугубо личный вопрос. Он уехал или?..
— Не знаю. Подождите. — Она снова отложила трубку, на этот раз на более долгое время. — Алло? Он уехал, вернется через двенадцать дней. Адреса не оставил. Что-нибудь еще?
— Не-ет… Большое спасибо. До свидания. — Я попрощался уже только с телефоном, поскольку сестра молниеносно отключилась.
Вернувшись к автомобилю, я включил терминал и запросил данные о директоре серпентария в Попот-Кэл.
Данные были закрыты. Я выкурил сигарету, потом еще одну. Они не пришлись мне по вкусу, я подождал немного и закурил третью. Она была такой же, как и предыдущие. Близнец. Двойник. Вокруг сплошные дубликаты. Я снова включил терминал и проверил, вышла ли уже дневная газета — в отличие от утренних и вечерних выпусков, ее можно было прочитать с терминала. Пришлось подождать пятнадцать минут, прежде чем она появилась на экране, я просмотрел объявления и, не найдя ничего интересного, завел двигатель.
Я ехал без цели, словно просто хотел осмотреть город, по существу неинтересный и ничего из себя не представляющий. Я вел машину словно автомат, сворачивая в соответствии со знаками, тормозя на красный свет, обгоняя чересчур медлительных и давая себя обгонять более нетерпеливым и решительным. Я не знал, что с собой делать, подобное бывало со мной редко, и у меня не хватало опыта в этой области. В конце концов я остановился у бистро и зашел выпить кофе. К счастью, он оказался достаточно хорошим, я взял еще один и, попросив телефон за столик, соединился с редакцией «Дневных новостей». Мэйсон ответил лишь через несколько минут.
— Мэйсон!
— Это снова Оуэн. Слушай, расскажи мне что-нибудь про Лиретту.
— Да ты, похоже, совсем спятил! Не знаешь, что через три часа газета должна быть в киосках? Самый последний дурак немного пошевелил бы мозгами, прежде чем морочить мне задницу в такой момент. Вот уж не думал…
— Так я к тебе приеду? — Он мог болтать целый час, тратя впустую якобы столь ценное время.
— Ладно. — Он бросил трубку.
Я спокойно выпил кофе, хотя знал, что секретарша Мэйсона делает его намного лучше, лучше всех городе, лучше, наверное, даже, чем Пима. Выйдя из бистро, я нашел магазин и купил бутылку «Олд Тома», а в галантерее рядом — маленькую брезентовую сумку. Потом сел за руль и включился в возросший к тому времени поток машин. Мне удалось доехать до здания редакции за восемь минут, что было очень хорошим результатом, тем более что даже самый дотошный коп не смог бы придраться к моей езде. Я отыскал место в плотном ряду автомобилей и втиснулся между ними, хотя парковка была зарезервирована только для сотрудников редакции. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, я вошел в приемную.
— Добрый день, — сказал я Саре. — Знаю, что он занят, но он разрешил мне прийти. — Все это я говорил, шагая к двери Мэйсона. Сара могла не допустить встречи, если полагала, что это повредит ее обожаемому шефу. Я часто задумывался, откуда у нее эти черты, присущие скорее старому церберу-секретарю, а она ведь была молодой девушкой, которую никто в здравом уме не выкинул бы из постели, а многие не захотели бы выкинуть даже и из своей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31