Там будет видно. Но престижное обучение необходимо.
Его отправили в школу в десять лет. Мнением Джонатана по этому поводу никто не поинтересовался, как это часто бывает, когда речь идет о детях.
На спортивной площадке в школе толку от него было мало. Он не хотел уродовать себя в матчах по регби и не хотел до умопомрачения мотать круги по беговой дорожке. Сверстники считали его абсолютно бесполезным типом. Но со временем выяснилось, что он сам может обеспечить им некую разновидность спорта.
В спальне они прятали его одежду, плевали в его еду, били его. Они ждали возмездия, но оно никогда не наступало. До тех пор, пока ему не исполнилось пятнадцать.
Того мальчика звали Барнес. Он был одним из тех, кто издевался над Крофордом. Отомстить Крофорд решил в химической лаборатории. Это была не внезапная вспышка ярости, а спокойное возмездие за накопившиеся за долгое время обиды. Он, улыбаясь, подошел к Барнесу, измывавшемуся над ним весь урок под дружный смех своих приятелей. До сих пор Крофорд помнил, каким был спокойным и беззаботным, когда приблизился к Барнесу.
Как спокойно он взял бутылку с азотной кислотой.
Как контролировал себя, плеснув едкой жидкостью Барнесу в лицо.
Он помнил, как тот заорал, когда кислота стала разъедать его плоть. Как вырвало двоих и как разбежались остальные.
Барнес вопил во все горло. Крофорд же улыбался, глядя на его лицо, разлагавшееся под действием кислоты.
Ему повезло, и уголовного наказания он за это не понес, но из школы, конечно, исключили, за что на него обрушился такой гнев родителей, какого до сих пор он не видел.
В шестнадцать лет он ходил по лондонским улицам, питаясь из мусорных баков у ресторанов, пока, наконец, не нашел работу в книжном магазине на Диан-стрит. Над магазином располагалась маленькая квартирка, которую хозяин сдавал ему, вычитая половину жалованья.
Эта квартира использовалась также под склад. Здесь были стопки журналов на любой вкус: садизм, порнография, масонство, фетишизм. Крофорд сразу же понял, что можно сделать хорошие деньги, продавая всю эту дрянь в кабаках, куда он наведывался. Обычно по вечерам он уходил с полной сумкой журналов и возвращался под утро с полными карманами денег. Но, вернувшись однажды, он увидел, что его поджидает владелец магазина.
Той же ночью он оказался на улице без денег, у него на спине на память остались три ссадины от выкидного ножа.
Вскоре он встретил Мишеля Гранта.
Воспоминание о Гранте снова вернуло его к действительности. Он вышел из транса и холодно посмотрел на прокурора Бриггса, который направился к скамье подсудимых. Но он прошел мимо и, остановившись возле судьи Валентайна, что-то тихо ему зашептал. Крофорд не стал прислушиваться, он снова вернулся к своим воспоминаниям.
Крофорд был старше Мишеля Гранта на год и сразу обратил внимание, что Мишелю беспрекословно подчиняются два его младших товарища и девушка. Черноволосой девушке было около двадцати лет. Ее звали Салли Риз.
Именно она была соучастницей Крофорда в убийствах, за которые его сейчас судили.
Бриггс закончил беседу с Валентайном и вернулся за стол, где его секретарь тут же протянул ему какие-то рэм-копии. Наконец, Бриггс взял папку и прочистил горло.
По залу пробежал шепоток, когда к стойке для дачи показаний вызвали Крофорда. После обычных в подобных случаях вопросов Бриггс бегло просмотрел свои заметки.
— Вы уже рассказали суду о том, как убили миссис Лауру Дональдсон и ее дочерей Мелиссу и Фелисити. О том, как были намечены жертвы, и о том, как именно вы с ними расправились.
Прокурор повернулся к суду, но обращался по-прежнему к Крофорду:
— Вы сказали, что миссис Дональдсон была еще жива, когда вы отрезали ей груди, хотя до этого ей уже было нанесено шестнадцать ножевых ранений.
— Люблю точность, — сказал Крофорд.
— Увидим, — ответил Бриггс. — Как уже доказано, вы были одним из убийц мистера и миссис Трент. — Прокурор снова повернулся к суду, продолжая разговаривать с подсудимым. — Как вам известно, мистер Трент был режиссером телевизионных и театральных комедийных постановок.
— В тот вечер ему было не до смеха, — пошутил Крофорд.
— Молчать! — отрезал судья Валентайн.
— Вы имеете в виду ночь, когда ворвались к нему в дом и убили его и его жену? — с вызовом сказал Бриггс. — Ту ночь, когда вы зарезали мистера Трента и заставили его жену на это смотреть. Ее, как я понимаю, вы привязали к стулу и силой заставили смотреть, как режут на части ее мужа. С ней было покончено таким же образом.
— Да, — безразлично подтвердил Крофорд.
— Мистеру Тренту были нанесены удары кинжалом в лицо, голову и грудь, — пояснил Бриггс, показав суду и присяжным обоюдоострый кинжал.
Оружие было завернуто в полиэтиленовый пакет и имело соответствующую метку. Присяжные передавали его друг другу, рассматривая со всех сторон. Один из них даже привстал, разглядывая засохшую на лезвии кровь.
— Как вы уже слышали от представителя полиции, — продолжал Бриггс, — мистер Трент умер после того, как ему нанесли четвертый, смертельный удар в сонную артерию. И тем не менее, понимая, что он мертв, — прокурор повернулся к Крофорду, — вы ударили его ножом еще восемь раз. Правильно?
— Я не считал, но не сомневаюсь, что ваши слова абсолютно точны, — снисходительно согласился Крофорд.
— И затем вы отрезали ему пенис. Правильно?
— Правильно.
— А потом засунули его мистеру Тренту в рот.
— Правильно.
— Как реагировала миссис Трент на это глумление над телом ее мужа?
— Сначала она только вопила, и мне пришлось засунуть ей кляп, чтобы она заткнулась. Когда я всадил нож в глаз ее старику, она потеряла сознание, — хихикая, рассказывал Крофорд. — Так что мне пришлось бить ее по морде и поливать водой, чтобы она очухалась. Мне казалось, она прикидывается. И точно. Когда я стал отрезать ему пенис, ее вырвало.
— И поскольку у нее во рту был кляп, она чуть не захлебнулась рвотой?
Крофорд пожал плечами.
— Она все равно должна была умереть, — сказал он.
— Вы это решили уже тогда?
— По-моему, очевидно, что я решил это еще до того, как пришел к ним той ночью.
— "Очевидно", — повторил Бриггс. — И после этого вы вытащили кляп у нее изо рта?
— Я перерезал ей горло.
— Не только, мистер Крофорд. Вы сделали намного больше. Вы нанесли ей семь ран в лицо и шею, после чего отрезали голову.
В зале суда раздались неистовые крики и бормотание; судье Валентину пришлось изрядно постучать деревянным молотком по столу.
В этом гуле проклятий Крофорд и Бриггс молча и пристально смотрели друг другу в глаза. Стенографист тяжело вздохнул, вытер лоб и с опаской посмотрел на пожиравших друг друга глазами прокурора и обвиняемого. Казалось, еще немного, и они сцепятся в рукопашной.
Бриггс взял со своего стола фотографии и передал их присяжным. Девять мужчин и три женщины передавали их из рук в руки, с отвращением глядя на снимки. Казалось, никто из них не хотел даже прикасаться к документам, свидетельствующим о зверствах Крофорда. Одна женщина тяжело сглотнула и закрыла лицо руками, едва эти черно-белые фотографии оказались перед ней.
— Итак, миссис Трент была убита и расчленена. Что дальше? — продолжал Бриггс.
— Что вы имеете в виду под своим «что дальше»? — надменно поинтересовался Крофорд.
— На стенах гостиной, в которой была убита эта пара, вы написали кое-какие лозунги. Правильно?
— Правильно.
— Вы написали кровью: «Богатые — ублюдки» и «Смерть богатым».
— Совершенно верно.
— Как я понимаю, «смерть богатым» — это ваше кредо, мистер Крофорд?
— Да, это так. Разве вы еще не поняли, что идет война? — сказал Крофорд, великолепно себя контролируя. Сейчас он обращался не только к Бриггсу, но ко всему залу. — Я презираю богатых, у которых я вызывал отвращение.
— И поэтому вы решили развязать компанию по их казни, претворяя в жизнь ваши идеи мести, — спокойно заключил Бриггс.
— Эти люди не имеют права жить.
— Поэтому вы их убивали и расчленяли их тела?
Женщина-присяжный, рассматривающая фотографии, всплеснула руками. В желудке она почувствовала спазмы, и ее вырвало.
— На войне нет убийства, — заявил Крофорд. — Они казнены.
— Уж не хотите ли вы сказать, что не признаете себя убийцей? Как же тогда квалифицировать ваше преступление? — поинтересовался Бриггс.
Тяжело застонав, женщина-присяжный упала в обморок. На помощь ей бросились двое полицейских, и Крофорд улыбнулся прокурору.
— Да, я думаю, для этого есть подходящее название.
— Какое же?
— Терроризм.
Глава 13
— Так значит, никто ничего не слышал? — Фрэнк Харрисон глубоко затянулся сигаретой. — Подонки! Кто-нибудь наверняка знает, что происходит. И я очень хочу их найти.
Не спеша он прошел по игральному залу казино, задержавшись у одной рулетки. Босс гангстеров крутанул барабан и смотрел на него, пока он не остановился.
Здесь никого не было, кроме Харрисона и его приглашенных. Большие старинные часы на стене показывали 9.35 утра. Казино — заведение для людей, ведущих ночной образ жизни. Оно оживает с наступлением темноты. Расположенное в центре Мэйфейр, казино было самым доходным заведением Харрисона.
Он приобрел его пять лет назад, и с тех пор оно сильно разрослось как по размерам, так и, что самое главное, по доходам. Огромная люстра и красные ковры создавали ощущение уюта и великолепия. Дорогая обстановка дополнялась несколькими ценными картинами, украшавшими стены. Среди них были и два подлинника Гойи, демонстрируя приверженность владельца к культурным ценностям. Некоторым, конечно, было не понятно, как могла сюда попасть картина великого испанского художника «КАЗНЬ 3 МАЯ 1808», хотя этот холст как раз был копией.
Харрисон выдохнул большое облако табачного дыма и, оперевшись на рулетку, посмотрел на своего человека. Таких у него было около дюжины, разных по возрасту и физической силе. Самому молодому было двадцать три, старшему — около пятидесяти. Конечно, на него работало гораздо больше людей, но эти, которые собрались в казино, были костяком его организации. Те, что убьют, не задумываясь.
— Ты хочешь сказать, что на улице ни один ублюдок никогда не слышал, что кто-то что-то против меня имеет? — спокойно спросил босс гангстеров.
— Мы опросили все наши обычные источники, — сообщил Пэт Мендхам, толстый грубоватый человек, костюм на котором сидел так, словно Мендхама запихнули в него с помощью рожка для обуви.
— Тогда опросите необычные, — резко сказал Харрисон.
— Никто ничего не слышал, — подтвердил Мак-Интайер, — а если и слышали, то не говорят.
— Так заставьте их говорить! — завопил Харрисон, выплюнув изо рта табак.
Картер смотрел, как босс бегает взад-вперед по комнате, глубоко затягиваясь сигаретой и рыская глазами по сторонам, словно что-то ища.
Сильный солнечный луч пробил штору и заиграл в хрустальной люстре. Он разбился на дюжины цветных блесток, но уже через секунду солнце скрылось, краски исчезли, поглощенные темными стенами.
— Во-первых, кто-то пытается меня убить, — начал Харрисон, — во-вторых, разгромлены два моих лучших подпольных тотализатора, и кто-то переворачивает вверх дном мои клубы. Так что не надо мне говорить, что все это случайность и никому ничего не известно.
— У кого достаточно сил, чтобы напасть на тебя? — с сильным шотландским акцентом спросил Мартин Мак-Ослан.
— Таких несколько, — ответил Харрисон. — Этот чертов громила Барбери. У него в Весте несколько публичных домов. Я слышал, он переманивает моих девочек. Это может быть он.
— Барбери — слабак, — уверенно заявил Дэмьен Дрэйк, словно его оценка могла успокоить Харрисона.
— Я слышал, он связан с мафией, — вступил в разговор Билли Вестон.
К Вестону редко обращались по фамилии. Чаще компаньоны называли его Полосатым Билли из-за трех шрамов от виска до подбородка, оставленных бритвой на его лице.
— Если б у каждой задницы были в Лондоне связи с мафией, Аль Пачино был бы премьер-министром, — сказал Харрисон.
В комнате раздался смех, но все тут же притихли под злобным взглядом босса.
— Мафия не связывается с подонками вроде Барбери, — прошипел он.
— А как насчет Клиэри? — спросил Джо Дугган, и его голова затряслась, что обычно случалось с ним при волнении.
— Возможно, — сказал Харрисон. — Этот чертов ублюдок растет. За последнее время он здорово продвинулся в порнобизнесе. И я хочу, чтобы вы всех их проверили: Барбери, Клиэри, Салливана и Хейза.
— А старого доброго Юджина? — хихикнул Мендхам, хлопнув себя по бедру.
Все рассмеялись.
Харрисон не видел здесь ничего смешного.
— Я рад, что вам так весело, — прорычал он. — Только вспомните сначала, где все вы были неделю назад. Правильно, на похоронах Джима Картера. Ему выпустили мозги, и меня, если вы забыли, хотели убить. Когда вам в задницу упрется дуло тридцать восьмого калибра, станет не до смеха.
— Фрэнк, а почему все-таки кто-то решил рискнуть, развязав гангстерскую войну?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Его отправили в школу в десять лет. Мнением Джонатана по этому поводу никто не поинтересовался, как это часто бывает, когда речь идет о детях.
На спортивной площадке в школе толку от него было мало. Он не хотел уродовать себя в матчах по регби и не хотел до умопомрачения мотать круги по беговой дорожке. Сверстники считали его абсолютно бесполезным типом. Но со временем выяснилось, что он сам может обеспечить им некую разновидность спорта.
В спальне они прятали его одежду, плевали в его еду, били его. Они ждали возмездия, но оно никогда не наступало. До тех пор, пока ему не исполнилось пятнадцать.
Того мальчика звали Барнес. Он был одним из тех, кто издевался над Крофордом. Отомстить Крофорд решил в химической лаборатории. Это была не внезапная вспышка ярости, а спокойное возмездие за накопившиеся за долгое время обиды. Он, улыбаясь, подошел к Барнесу, измывавшемуся над ним весь урок под дружный смех своих приятелей. До сих пор Крофорд помнил, каким был спокойным и беззаботным, когда приблизился к Барнесу.
Как спокойно он взял бутылку с азотной кислотой.
Как контролировал себя, плеснув едкой жидкостью Барнесу в лицо.
Он помнил, как тот заорал, когда кислота стала разъедать его плоть. Как вырвало двоих и как разбежались остальные.
Барнес вопил во все горло. Крофорд же улыбался, глядя на его лицо, разлагавшееся под действием кислоты.
Ему повезло, и уголовного наказания он за это не понес, но из школы, конечно, исключили, за что на него обрушился такой гнев родителей, какого до сих пор он не видел.
В шестнадцать лет он ходил по лондонским улицам, питаясь из мусорных баков у ресторанов, пока, наконец, не нашел работу в книжном магазине на Диан-стрит. Над магазином располагалась маленькая квартирка, которую хозяин сдавал ему, вычитая половину жалованья.
Эта квартира использовалась также под склад. Здесь были стопки журналов на любой вкус: садизм, порнография, масонство, фетишизм. Крофорд сразу же понял, что можно сделать хорошие деньги, продавая всю эту дрянь в кабаках, куда он наведывался. Обычно по вечерам он уходил с полной сумкой журналов и возвращался под утро с полными карманами денег. Но, вернувшись однажды, он увидел, что его поджидает владелец магазина.
Той же ночью он оказался на улице без денег, у него на спине на память остались три ссадины от выкидного ножа.
Вскоре он встретил Мишеля Гранта.
Воспоминание о Гранте снова вернуло его к действительности. Он вышел из транса и холодно посмотрел на прокурора Бриггса, который направился к скамье подсудимых. Но он прошел мимо и, остановившись возле судьи Валентайна, что-то тихо ему зашептал. Крофорд не стал прислушиваться, он снова вернулся к своим воспоминаниям.
Крофорд был старше Мишеля Гранта на год и сразу обратил внимание, что Мишелю беспрекословно подчиняются два его младших товарища и девушка. Черноволосой девушке было около двадцати лет. Ее звали Салли Риз.
Именно она была соучастницей Крофорда в убийствах, за которые его сейчас судили.
Бриггс закончил беседу с Валентайном и вернулся за стол, где его секретарь тут же протянул ему какие-то рэм-копии. Наконец, Бриггс взял папку и прочистил горло.
По залу пробежал шепоток, когда к стойке для дачи показаний вызвали Крофорда. После обычных в подобных случаях вопросов Бриггс бегло просмотрел свои заметки.
— Вы уже рассказали суду о том, как убили миссис Лауру Дональдсон и ее дочерей Мелиссу и Фелисити. О том, как были намечены жертвы, и о том, как именно вы с ними расправились.
Прокурор повернулся к суду, но обращался по-прежнему к Крофорду:
— Вы сказали, что миссис Дональдсон была еще жива, когда вы отрезали ей груди, хотя до этого ей уже было нанесено шестнадцать ножевых ранений.
— Люблю точность, — сказал Крофорд.
— Увидим, — ответил Бриггс. — Как уже доказано, вы были одним из убийц мистера и миссис Трент. — Прокурор снова повернулся к суду, продолжая разговаривать с подсудимым. — Как вам известно, мистер Трент был режиссером телевизионных и театральных комедийных постановок.
— В тот вечер ему было не до смеха, — пошутил Крофорд.
— Молчать! — отрезал судья Валентайн.
— Вы имеете в виду ночь, когда ворвались к нему в дом и убили его и его жену? — с вызовом сказал Бриггс. — Ту ночь, когда вы зарезали мистера Трента и заставили его жену на это смотреть. Ее, как я понимаю, вы привязали к стулу и силой заставили смотреть, как режут на части ее мужа. С ней было покончено таким же образом.
— Да, — безразлично подтвердил Крофорд.
— Мистеру Тренту были нанесены удары кинжалом в лицо, голову и грудь, — пояснил Бриггс, показав суду и присяжным обоюдоострый кинжал.
Оружие было завернуто в полиэтиленовый пакет и имело соответствующую метку. Присяжные передавали его друг другу, рассматривая со всех сторон. Один из них даже привстал, разглядывая засохшую на лезвии кровь.
— Как вы уже слышали от представителя полиции, — продолжал Бриггс, — мистер Трент умер после того, как ему нанесли четвертый, смертельный удар в сонную артерию. И тем не менее, понимая, что он мертв, — прокурор повернулся к Крофорду, — вы ударили его ножом еще восемь раз. Правильно?
— Я не считал, но не сомневаюсь, что ваши слова абсолютно точны, — снисходительно согласился Крофорд.
— И затем вы отрезали ему пенис. Правильно?
— Правильно.
— А потом засунули его мистеру Тренту в рот.
— Правильно.
— Как реагировала миссис Трент на это глумление над телом ее мужа?
— Сначала она только вопила, и мне пришлось засунуть ей кляп, чтобы она заткнулась. Когда я всадил нож в глаз ее старику, она потеряла сознание, — хихикая, рассказывал Крофорд. — Так что мне пришлось бить ее по морде и поливать водой, чтобы она очухалась. Мне казалось, она прикидывается. И точно. Когда я стал отрезать ему пенис, ее вырвало.
— И поскольку у нее во рту был кляп, она чуть не захлебнулась рвотой?
Крофорд пожал плечами.
— Она все равно должна была умереть, — сказал он.
— Вы это решили уже тогда?
— По-моему, очевидно, что я решил это еще до того, как пришел к ним той ночью.
— "Очевидно", — повторил Бриггс. — И после этого вы вытащили кляп у нее изо рта?
— Я перерезал ей горло.
— Не только, мистер Крофорд. Вы сделали намного больше. Вы нанесли ей семь ран в лицо и шею, после чего отрезали голову.
В зале суда раздались неистовые крики и бормотание; судье Валентину пришлось изрядно постучать деревянным молотком по столу.
В этом гуле проклятий Крофорд и Бриггс молча и пристально смотрели друг другу в глаза. Стенографист тяжело вздохнул, вытер лоб и с опаской посмотрел на пожиравших друг друга глазами прокурора и обвиняемого. Казалось, еще немного, и они сцепятся в рукопашной.
Бриггс взял со своего стола фотографии и передал их присяжным. Девять мужчин и три женщины передавали их из рук в руки, с отвращением глядя на снимки. Казалось, никто из них не хотел даже прикасаться к документам, свидетельствующим о зверствах Крофорда. Одна женщина тяжело сглотнула и закрыла лицо руками, едва эти черно-белые фотографии оказались перед ней.
— Итак, миссис Трент была убита и расчленена. Что дальше? — продолжал Бриггс.
— Что вы имеете в виду под своим «что дальше»? — надменно поинтересовался Крофорд.
— На стенах гостиной, в которой была убита эта пара, вы написали кое-какие лозунги. Правильно?
— Правильно.
— Вы написали кровью: «Богатые — ублюдки» и «Смерть богатым».
— Совершенно верно.
— Как я понимаю, «смерть богатым» — это ваше кредо, мистер Крофорд?
— Да, это так. Разве вы еще не поняли, что идет война? — сказал Крофорд, великолепно себя контролируя. Сейчас он обращался не только к Бриггсу, но ко всему залу. — Я презираю богатых, у которых я вызывал отвращение.
— И поэтому вы решили развязать компанию по их казни, претворяя в жизнь ваши идеи мести, — спокойно заключил Бриггс.
— Эти люди не имеют права жить.
— Поэтому вы их убивали и расчленяли их тела?
Женщина-присяжный, рассматривающая фотографии, всплеснула руками. В желудке она почувствовала спазмы, и ее вырвало.
— На войне нет убийства, — заявил Крофорд. — Они казнены.
— Уж не хотите ли вы сказать, что не признаете себя убийцей? Как же тогда квалифицировать ваше преступление? — поинтересовался Бриггс.
Тяжело застонав, женщина-присяжный упала в обморок. На помощь ей бросились двое полицейских, и Крофорд улыбнулся прокурору.
— Да, я думаю, для этого есть подходящее название.
— Какое же?
— Терроризм.
Глава 13
— Так значит, никто ничего не слышал? — Фрэнк Харрисон глубоко затянулся сигаретой. — Подонки! Кто-нибудь наверняка знает, что происходит. И я очень хочу их найти.
Не спеша он прошел по игральному залу казино, задержавшись у одной рулетки. Босс гангстеров крутанул барабан и смотрел на него, пока он не остановился.
Здесь никого не было, кроме Харрисона и его приглашенных. Большие старинные часы на стене показывали 9.35 утра. Казино — заведение для людей, ведущих ночной образ жизни. Оно оживает с наступлением темноты. Расположенное в центре Мэйфейр, казино было самым доходным заведением Харрисона.
Он приобрел его пять лет назад, и с тех пор оно сильно разрослось как по размерам, так и, что самое главное, по доходам. Огромная люстра и красные ковры создавали ощущение уюта и великолепия. Дорогая обстановка дополнялась несколькими ценными картинами, украшавшими стены. Среди них были и два подлинника Гойи, демонстрируя приверженность владельца к культурным ценностям. Некоторым, конечно, было не понятно, как могла сюда попасть картина великого испанского художника «КАЗНЬ 3 МАЯ 1808», хотя этот холст как раз был копией.
Харрисон выдохнул большое облако табачного дыма и, оперевшись на рулетку, посмотрел на своего человека. Таких у него было около дюжины, разных по возрасту и физической силе. Самому молодому было двадцать три, старшему — около пятидесяти. Конечно, на него работало гораздо больше людей, но эти, которые собрались в казино, были костяком его организации. Те, что убьют, не задумываясь.
— Ты хочешь сказать, что на улице ни один ублюдок никогда не слышал, что кто-то что-то против меня имеет? — спокойно спросил босс гангстеров.
— Мы опросили все наши обычные источники, — сообщил Пэт Мендхам, толстый грубоватый человек, костюм на котором сидел так, словно Мендхама запихнули в него с помощью рожка для обуви.
— Тогда опросите необычные, — резко сказал Харрисон.
— Никто ничего не слышал, — подтвердил Мак-Интайер, — а если и слышали, то не говорят.
— Так заставьте их говорить! — завопил Харрисон, выплюнув изо рта табак.
Картер смотрел, как босс бегает взад-вперед по комнате, глубоко затягиваясь сигаретой и рыская глазами по сторонам, словно что-то ища.
Сильный солнечный луч пробил штору и заиграл в хрустальной люстре. Он разбился на дюжины цветных блесток, но уже через секунду солнце скрылось, краски исчезли, поглощенные темными стенами.
— Во-первых, кто-то пытается меня убить, — начал Харрисон, — во-вторых, разгромлены два моих лучших подпольных тотализатора, и кто-то переворачивает вверх дном мои клубы. Так что не надо мне говорить, что все это случайность и никому ничего не известно.
— У кого достаточно сил, чтобы напасть на тебя? — с сильным шотландским акцентом спросил Мартин Мак-Ослан.
— Таких несколько, — ответил Харрисон. — Этот чертов громила Барбери. У него в Весте несколько публичных домов. Я слышал, он переманивает моих девочек. Это может быть он.
— Барбери — слабак, — уверенно заявил Дэмьен Дрэйк, словно его оценка могла успокоить Харрисона.
— Я слышал, он связан с мафией, — вступил в разговор Билли Вестон.
К Вестону редко обращались по фамилии. Чаще компаньоны называли его Полосатым Билли из-за трех шрамов от виска до подбородка, оставленных бритвой на его лице.
— Если б у каждой задницы были в Лондоне связи с мафией, Аль Пачино был бы премьер-министром, — сказал Харрисон.
В комнате раздался смех, но все тут же притихли под злобным взглядом босса.
— Мафия не связывается с подонками вроде Барбери, — прошипел он.
— А как насчет Клиэри? — спросил Джо Дугган, и его голова затряслась, что обычно случалось с ним при волнении.
— Возможно, — сказал Харрисон. — Этот чертов ублюдок растет. За последнее время он здорово продвинулся в порнобизнесе. И я хочу, чтобы вы всех их проверили: Барбери, Клиэри, Салливана и Хейза.
— А старого доброго Юджина? — хихикнул Мендхам, хлопнув себя по бедру.
Все рассмеялись.
Харрисон не видел здесь ничего смешного.
— Я рад, что вам так весело, — прорычал он. — Только вспомните сначала, где все вы были неделю назад. Правильно, на похоронах Джима Картера. Ему выпустили мозги, и меня, если вы забыли, хотели убить. Когда вам в задницу упрется дуло тридцать восьмого калибра, станет не до смеха.
— Фрэнк, а почему все-таки кто-то решил рискнуть, развязав гангстерскую войну?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32