- Время... - проскрипела Николь.
- Кончилось, - отозвался Кьяри. - Наши четверть часа истекли семь минут назад. Шав­рин и Андрей задержали корабль, чтобы отыс­кать тебя.
- Проклятие, я же... почему?! Сказала тебе... не...
- Утихомирься, женщина. Береги силы.
У входа в тоннель их дожидалась воительница в бронескафандре, по виду - бывалый воин. Как ни странно, по мере приближения к «Разведчику просторов» воздух становился все чище. Николь пробирало сквозняком, уносящим дым в глубь астероида.
- Как остальные?..
- Отлично. Хана вернулась через кормовой тоннель. В результате он оказался взорван, за­одно со всеми причальными сооружениями и воздухопроводами. Здешний туннель - наша единственная связь с астероидом. Ты поймала Моргана? - без малейшего перехода поинтере­совался он.
- По-моему, да. Попала в него... стрелой.
- Ты не проверила?
- Бен, я только и думала... как убраться... не­вредимой...
Кьяри тотчас остановился и отдал стражнице какой-то приказ, а потом схватился за арбалет Николь, но она не отпускала.
- Ты что?!
- Долг чести. Вряд ли ты это поймешь. От отчаяния у нее прорезался голос.
- Я понимаю. Но сейчас не время! Надо идти!
- Я должен прикончить Моргана!
- Безумие!
Кьяри рявкнул новый приказ, но выполнить его воительница не успела - посыпавшиеся гра­дом реактивные гранатки растерзали ее в клочья. Николь отреагировала настолько молниеносно, что сама изумилась. Дав Кьяри подножку, она втащила его на сходни. Потом вырвала бластер из руки женщины, отметив, что такая смерть не подобает ни одному живому существу, и тут же открыла ответный огонь. С той стороны тут же полетел новый шквал гранат. Николь услышала верещание выходящего сквозь щели воздуха и по­няла, что труба переходника расстыковалась с тоннелем.
Продев руку под ранец Кьяри, она швырнула его в открытую шлюзовую камеру корабля. Бен что-то гневно выкрикивал, пытаясь уцепиться за что-нибудь, но Николь намеренно послала его вдоль центральной оси тоннеля; ему вряд ли удастся остановиться, пока он не ударится о внутренний люк шлюза. Сама же Николь снова нырнула в дым, выпустив луч широким веером, чтобы враги залегли, и понеслась вслед за Кьяри; адреналиновая реакция придала ей сил для этого идиотского рывка. Добравшись до пульта управления шлюзом, она пятерней уда­рила по кнопкам.
Кьяри налетел на нее в тот самый миг, когда массивный люк начал захлопываться. Увернув­шись от когтей комиссара, Николь схватила его за талию и вместе с ним взмыла в невесомость, стараясь не подпускать его к сужающейся щели.
«Закрывайся, пожалуйста, дьявол, - отчаянно взывала она. - Да закрывайся же ты!!!»
- Отпусти! - неистовствовал Кьяри. - От­пусти!!!
- Бен, прекрати! Опомнись! Ты не смеешь выходить. Вспомни, кто ты такой!
- Там Морган! Я должен его убить! Мертвые вопиют о возмездии! Если я этого не сделаю, их души обречены вечно скитаться в Менаэс'т'-вчт'ы'а - пустом Между - без чести, без имени!
- Это не Морган! Это взвод корсаров в бро­нескафандрах, и если мы не доведем дело до конца, они прорвутся сюда! Кьяри, умоляю!..
Он не желал ничего слышать. Ее слова лишь усиливали его ярость. К счастью, он позабыл практически все, что знал о поединках, иначе Николь не прожила бы и пяти секунд. Он пы­тался убить ее по-халиан'т'ски, но его тело не было способно подчиниться велению мозга. Он то и дело промахивался, открываясь перед Ни­коль, и она сражалась с ним на равных, несмотря на его мощь. Но он слишком громаден, несмотря на свою непривычную неуклюжесть, а она едва вырвалась из лап смерти и потому предпочитала уходить от прямого боя, уворачиваться от его ког­тей, даже сумела оседлать его, присосавшись, как пиявка, обвив ногами за талию и крепко охватив рукой шею. А когда он был готов вот-вот сбро­сить ее, Николь применила прием, которым Морган едва не прикончил ее - передавила сон­ные артерии Кьяри.
Запищал интерком, послышался истерический голос Ханы:
- Николь; что вы там вытворяете?! У нас нет видео! Ты цела? Николь! Николь!!!
- Ханако, мы оба живы. Он малость свихнул­ся, пришлось его отключить. Пусть Андрей вру­бает движок!
- Как только отвалим... ,
- Сейчас же!!! В нашу дверь ломится взвод корсаров, больше ждать нельзя! Андрей, если ты готов, врубай! Забудь о нас - просто выволаки­вай «Разведчика» к чертовой бабушке!!!
Послышалось шипение, и на мгновение Ни­коль показалось, что корабль получил пробоину. Затем из переборок вспучились гигантские по­душки, заполнившие весь объем шлюза. Николь подползла к Кьяри, пытаясь дотянуться до кис­лородной маски, но та оказалась вне досягаемос­ти, а вздутия разрастались так быстро, что сделать еще рывок девушка не успела.
Когда же подушки навалились сверху, она по­няла, что это не ткань, а что-то вроде желатина. Николь инстинктивно задержала дыхание, но липкая пленка, теплая и чуть отдающая корицей, как инопланетный воздух, забилась в горло, а затем в легкие. Грудь онемела, но Николь пора­зилась, что не испытывает нехватки кислорода. Гель поддерживает в ней жизнь.
Затем она ощутила могучую, басовую вибра­цию - величественный рокот, сотрясший ее из­нутри и вышвырнувший вовне, как и звездолет...
...а затем ее ударило о заднюю переборку на­столько чудовищное ускорение, что даже гель не спас от мгновенного перехода в небытие.

14
Послышался мелодичный звон, и ласковый женский голос произнес:
- Пожалуйста, назовите место назначения.
- Площадь «Челленджера».
- Подождите, пожалуйста.
- Автомобиль прибывает, - чуть погодя, объявил компьютер. - Не входите в машину до полной остановки и открывания двери. Будьте осторожны, переступая порог.
Устраиваясь на сиденье рядом с дверцей, она поморщилась, вытянула правую ногу рядом с тростью и потерла ее. Гипс сняли всего лишь две недели назад после долгих месяцев в гос­питалях - и к пешим прогулкам даже по Луне надо привыкать заново. Так что она вовсе не рвалась в предстоящее на будущей неделе путе­шествие на Землю.
Пока юркий автомобильчик «Рапитранса» мчался по лабиринту тоннелей в глубине базы да Винчи, направляясь в сторону Гриссомовского космопорта, она задремала. Она все еще быстро уставала, а сегодняшняя церемония награждения измотала ее до предела. Теперь она мечтала лишь о чудесной кровати, и чтобы годик-другой никто не будил.
Ощутив небольшое изменение ускорения, когда машина начала плавно тормозить перед станцией, она стряхнула сон и потянулась. На глаза попалось собственное отражение в поли­кристаллическом рекламном плакате, и она ус­мехнулась. Облик ее почти не изменился с тех пор, как она покинула Луну на борту «Странни­ка». Правда, на лбу и у глаз залучились морщины, которых не было пятнадцать месяцев назад, но они почти не заметны. Телесные раны затягива­ются прямо на глазах. Обошлось без фатальных травм, и врачи уверяют, что со временем все будет хорошо. Незаживающие шрамы остались только в душе.
Притягивал взгляд орден под пилотскими «крылышками» на груди слева. Простой серебря­ный крест с пламенеющим Солнцем в середи­не - Солнечный крест.
Паоло и Кэт посмертно награждены медалями Славы.
Раздался мелодичный сигнал, и бесплотный женский голос объявил:
- Прибытие к месту назначения ожидается через минуту. Пожалуйста, не вставайте до пол­ной остановки корабля.
Как только дверца распахнулась, она неуклю­же вскарабкалась на ноги, будто со стороны ус­лышав что-то среднее между вздохом и стоном, и задумалась о том, каково быть старой, механи­чески сунув свою идентификационную карту в щель оплаты проезда.
- Спасибо за то, что воспользовались услуга­ми «Лунного Рапитранса», старший лейтенант Ши. Желаем приятного дня и поздравляем с на­градой.
Николь с недоверчивой улыбкой обернулась к автомобильчику. У программиста «Рапитранса» воистину гипертрофированное представление о приличиях. Ей это понравилось.
- Спасибо, большое спасибо.
- На здоровье, - отозвался компьютер, и дверца захлопнулась.
Шагая по площади «Челленджера», Николь еще смеялась.
Но когда она пошла к кенотафу, стоящему в самом центре, веселье как рукой сняло. С виду памятник не представлял собой ничего особен­ного - колонна высотой в человеческий рост из грубо обтесанных, кое-как сложенных камней, но эти камни прибыли сюда со всех освоенных че­ловечеством небесных тел: Земли, Луны, Марса, Венеры, Меркурия, Плутона, Юпитерианских и Сатурнианских лун, всех крупных и многих малых астероидов, с Внешних планет и их лун, да еще с колоний в Дальнем космосе - Даль, Последний Шанс, Рай и Новая Родина. Не про­ходит и года, чтобы памятник еще немного не подрос.
После базы в Море Спокойствия - где Нил Армстронг и «Зуммер» Олдрин первыми ступили на Луну - это самый знаменитый монумент во всем Человеческом Космосе.
С одной стороны кенотаф был обтесан, отполи­рован и украшен изображением Рокуэлловского космического челночного корабля типа 1 - насто­ящего «Шаттла», - взмывающего со стартовой ус­тановки в небеса. А под ним - простая мемори­альная доска. Никаких помпезных надписей, толь­ко столбцы имен. Николь не удивилась бы, узнав, что каждому ребенку в Глобал-Вилледж знакомы эти имена. Всякий, кто хотя бы час провел в ВВС, а особенно в НАСА, знает, в чью честь возведен этот обелиск.
Здесь выписаны имена первопроходцев кос­моса. Гас Гриссом. Эд Уайт и Роджер Чаффи с «Аполлона-1». Русский Владимир Комаров. Эки­паж «Челленджера». И много, очень много дру­гих. А в самом низу три новых: Катарина Гарсиа, Поль да Куна, Шэгэй Шомрон.
Николь ощутила, как усталость все-таки на­стигла ее, невыносимой тяжестью навалилась на плечи и заставила ссутулиться, опираясь на трость. Она подняла руку, чтобы смахнуть слезы, и какое-то время стояла неподвижно, позволив горю наполнить душу до краев.
- Как гласит старая пословица, - раздался знакомый голос, - «Мы летаем и погибаем».
Николь машинально вытянулась по стойке «смирно» и отдала честь генералу Кэнфилд, но та лишь покачала головой.
- Никаких церемоний, Николь. Никаких зва­ний. Здесь мы просто два астронавта, коллеги - молодой и, - небольшая пауза, еле уловимая улыбка, - старый, пришедшие почтить память тех, кто ушел раньше.
Кэнфилд протянула платок, и Николь про­мокнула глаза и высморкалась; генерал показала жестом, что девушка может оставить платок при себе. Обе были в синей форме военно-воздушных сил, только на погонах Кэнфилд сверкали гене­ральские звезды, а на груди поблескивали много­численные награды.
- Я думала о мемориальной доске в Чаффи, - проговорила Николь, - на которой перечислены имена кавалеров медали конгресса. Мне хотелось с мясом выдрать имя Моргана. Меня даже напугала собственная ненависть, но, по-моему, безнравственно позволять ему нахо­диться в одном ряду с такими, как Кэт и Паоло.
- Разительная перемена в Дэниеле никоим образом не преуменьшает его прошлых заслуг. Пожалуй, это главная трагедия его жизни.
Николь окинула площадь, проследовав взгля­дом вдоль обрамляющих ее колонн к месту их слияния. Купол являл собой гигантский подсве­ченный слайд с изображением звезд, перемеща­ющийся в согласии с естественным движением Луны, Земли и Солнца, создавая иллюзию насто­ящих звезд.
- В госпитале у меня была уйма свободного времени. Я много читала, - вымолвила она и ос­мелилась прямо взглянуть на Кэнфилд. - Я знаю.
- Что, - Кэнфилд едва заметно выделила это слово, - вы знаете?
- Мой отец был младшим партнером в фирме, занимавшейся вашей апелляцией. О нем никто не упоминает, но я знаю его стиль. Совер­шенно очевидно, что все резюме по делу писал именно он.
- И что же?
- Кем он был для вас? И кем являюсь я?
- Другом. И чересчур пронырливым старлеем.
- Больше, - тряхнула головой Николь. - Слишком многие намекают, будто я оказалась здесь не без вашего участия, что между нами есть какая-то связь, старые дела. Устраивая за­саду на «Странник», Морган метил не только в Кэт. Для него это был бы дуплетный выстрел, возможность вам насолить, ударить исподтишка просто ради наслаждения, прежде чем довести дело до конца. Так что случайное знакомство тут не проходит.
- Мы с твоим отцом были близки.
- Любовники?
- Влюбленные. Очень.
- Но вы не остались. А он не мог последовать за вами.
- То, что было тогда... между нами... нико­им образом не преуменьшает того, что есть се­годня. Он очень любит твою мать, я вижу это по тебе.
- А что еще?
Кэнфилд улыбнулась и, не сдержавшись, хмыкнула.
- Собственное отражение.
- Я не просила никаких привилегий.
- Все, что ты получила, и хорошее, и плохое, ты заслужила сама. Тут ничего не изменишь. Тебя выделяет отнюдь не мифическая связь со мной.
Хотя порой она и осложняет тебе жизнь. Ты сама устанавливаешь планку, а мы лишь стараемся, чтобы ты ее не снижала.
- Везет мне!
- Тебя что-то беспокоит. Нога?
- Немножко. В основном это из-за прокля­той формы. Я не носила ее так давно, что чувст­вую себя, словно в корсете. Отдала бы все на свете за обрезанные джинсы, свитер, кроссовки и свою летную эдвардсовскую куртку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41