Переулочек, где я допустил столь грубое нарушение, был крохотный и совершенно пустой. Но доказывать что-либо патрульным - себе дороже. Тем более что правила я, что ни говори, нарушил. До сих пор помню их ошарашенные физиономии, когда моя машина едва не столкнулась с патрульной, собиравшейся в этот самый переулочек заезжать. И несдобровать бы мне, если бы…
Начальник патруля внимательно посмотрел мне в глаза, и я сразу понял, что все будет в порядке. Он нахмурился, кивнул мне и, обернувшись к трем патрульным мотоциклистам, строго велел тем следовать вместе со мной на протяжении всей дороги. Кроме того, он приказал одному из патрульных оповестить всех на трассе, что сейчас по ней в сопровождении мотоциклистов пойдет машина, «Медведь-74», девяносто девятого года выпуска, темно-синяя и т.д… И пойдет она с наивысшей скоростью, и чтобы дорогу очистили, и т.п…
- Возле развилки на станцию - выключите сирены! - дал он указания мотоциклистам. Затем с осуждением посмотрел на меня, обреченно махнул рукой и полез в патрульную машину.
Хорошо, что он оказался одним из НАС, подумал я, выруливая на магистраль. В противном случае лучшее, на что я мог рассчитывать, это штраф тысячи в полторы и лишение водительских прав на три месяца, не меньше.
Эх! Если бы Борис Васильевич был одним из НАС! Насколько меньше было бы проблем! И мне не пришлось бы придумывать, как бы так помягче сообщить ему, что я, дескать, хочу отлучиться на парочку недель. После исчезновения Костенко подобные просьбы директор склонен будет рассматривать с подозрением, подумал я. И не ошибся.
- Что-то это начинает мне напоминать зарождающуюся скверную традицию, - проворчал Борис Васильевич, внимательно меня рассматривая. - Каждый управляющий группой отделов программирования считает свои долгом отпроситься в отпуск… Надеюсь, Марсель, тебя нам не придется потом разыскивать?
- Не беспокойтесь, Борис Васильевич! - преувеличенно бодро ответствовал я.
Даже чересчур преувеличенно бодро. Потому что наш директор сразу посуровел, велел мне присесть и заявил:
- Ну-ка! Рассказывайте мне все, Марсель! Вы что-то узнали о Сергее?
- Да, Борис Васильевич. - Врать директору мне не особенно хотелось.
Мы сидели в большой комнате на втором этаже его загородного дома. За окном было пасмурно - серые облака, грозившие разродиться дождем, угрюмо нависли над землей. Солнца видно не было и поэтому, наверное, Борис Васильевич не задернул шторы.
- Марсель, - сказал он. - Я давно хочу задать вам один вопрос… Вы… - Директор на миг запнулся. - Вы ведь работаете на АИБ?
- Что?! - Изумлению моему не было предела.
- Я не ожидаю от вас правдивого ответа, - заявил директор. - Я хорошо понимаю, что такое АИБ и насколько у вас… э-э-э… в нем все засекречено. Но я хотел вам сказать, что у меня сложилось впечатление, будто вы имеете к этой… организации прямое отношение. И поэтому я хочу вам… поставить вас в известность о… об одном факте.
- Борис Васильевич! - воскликнул я. - Вы что, серьезно считаете меня аибовцем?!
- А кем я вас должен считать? - Он с вызовом посмотрел на меня. - Посудите сами, Марсель, - в течение семи месяцев никто не может найти нашего пропавшего управляющего. Ни жандармерия, ни наши сотрудники, ни Имперское сыскное бюро - никто! Вам же это удалось. Причем я считаю, что вам удалось не просто узнать о Сергее что-то новое, вам удалось его ОТЫСКАТЬ!
Я внимательно посмотрел на директора. Нет, он точно не принадлежит к НАМ.
- Вы думаете, - осторожно начал я, - что персона Костенко способна заинтересовать АИБ?!
- А вы думаете иначе? - в свою очередь, спросил директор.
Я пожал плечами.
- Хорошо, если вы не аибовец… то есть… - Директор опять запнулся.
- Я не аибовец, Борис Васильевич, - уверил его я.
- Ладно. - Он вздохнул. - Тогда вам тем более следует быть в курсе. Дело касается последней разработки нашей компании. Разработки, сделанной по заказу Имперской Академии Наук.
- Какой именно? - насторожился я.
- Хронограф, - ответил Борис Васильевич.
- Это что такое?! - Я впервые слышал об этой хренотени, честное слово!
- Разработка секретная, - сказал директор. - Она велась специально созданным для этой цели отделом. Куда, в общем-то, входили всего два человека - я и Сергей. Для Академии Наук нужно было составить специальную программу, способную рассчитывать векторы темпоральных полей…
Я невольно вытаращил глаза. Мне показалось, что я смотрю фантастический фильм - термины были точно такие же. Сейчас он заговорит про нуль-транспортировку, подумал я. Или про четвертое измерение…
- Дело в том, что одновременно с Сергеем пропали и все копии исходных программ, - продолжал директор. - И я боюсь, что если эти программы неожиданно объявятся где-нибудь, например, в Америке…
Я вздрогнул.
- …то у нас - я имею в виду Восточную Империю - могут возникнуть определенные сложности.
- Вы хотите сказать… - начал я.
- Я не знаю, работал ли Сергей на иностранную разведку, - прервал меня директор, - но, скажите на милость, зачем ему тогда исходные программы?! Я ведь не случайно просил вас покопаться в его кабинете! У меня была слабая надежда на то, что я этих программ просто не нашел. Но вы мне ни о чем таком не сообщили. Значит, либо вы их тоже не обнаружили, либо обнаружили, но не посчитали нужным поставить в известность меня. Если вы их не обнаружили, то вам следует знать, что Сергей может быть связан с иностранной разведкой. А если вы их обнаружили, но не сказали мне… Что ж… Таким образом мог поступить только сотрудник Агентства Имперской Безопасности, который превосходно обо всем этом осведомлен. Я не прав?
- Нет, - ответил я. - Я действительно не находил в кабинете у Сергея Антоновича никаких программ, касающихся этого… как вы сказали?.. - Я вдруг понял смысл произнесенного Борисом Васильевичем слова. - ХРО-НО-ГРАФ?! Это… это что-то связанное… СО ВРЕМЕНЕМ?!
Однажды, летя на самолете в Ново-Архангельск, я испытал весьма неприятные ощущения. Самолет попал в какую-то «воздушную воронку», что ли?.. Какое-то завихрение воздушных потоков, короче говоря. Нас несколько раз так здорово тряхнуло, что все пассажиры, даже самые закоренелые безбожники, мгновенно вспомнили «Отче наш». Так вот, сейчас я испытал нечто очень похожее.
- Совершенно верно, - кивнул директор.
- Машина времени?! - выпалил я, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание от изумления.
- Ну-у-у!.. - снисходительно рассмеялся Борис Васильевич. - Не совсем так. Даже - совсем не так! Речь идет о возможности наблюдения за БУДУЩИМ. Понимаете?
Я молча кивнул. Память мгновенно услужливо напомнила мне: программа «РИМ». И связанный с нею проект.
- Вы не хуже меня знаете, - продолжал Борис Васильевич, - о нынешней ситуации в мире. Западная и Восточная - и все! Две основные державы. Все остальные - довесок. Но этот «довесок» весьма велик! Любая страна, способная хоть в чем-то получить преимущество перед нашими Империями, мгновенно объединит вокруг себя остальные государства. Если, к примеру, Великая Колумбия решит противопоставить себя одной из Империй, то и Мексика, и Америка… Об Австралии я уже не говорю… Смею вас уверить, в союзниках у нее недостатка не будет.
- Колумбия скорее всего выступила бы против Западной, - осторожно предположил я.
- Это не имеет значения, - возразил директор. - В любом случае равновесие в мире будет нарушено. И никто не сможет предсказать, каковы будут последствия.
Директор тяжело вздохнул.
- Мне грустно думать плохо о Сергее Костенко, - проговорил он. - Но у меня нет выбора. И дело здесь не в том, сможет ли мне как-то навредить ваш - ну, или не ваш - АИБ. Я уже свое пожил, бояться мне нечего. Дело в том, что у меня трое внуков. И я хочу, чтобы они жили в нормальном, стабильном обществе…
… Стабильное общество, подумал я, отъезжая от дачи Бориса Васильевича. Я тоже хочу жить в стабильном обществе. И все остальные хотят.
Ни секунды не сомневаюсь в том, что опасения директора не имеют с моими опасениями ничего общего. Подумаешь - преимущество иностранцев! Вот, например, в Мексиканском Королевстве военная промышленность намного более развитая, чем у нас! Нет, конечно, если Мексика нападет на Восточную или Западную Империи - мокрого места от них не останется. Космические спутники с ядерным оружием - это вам не шутки. Но не станешь же воевать с террористами или мятежниками при помощи ядерных бомб! А все эти ребята очень часто пользуются именно мексиканским оружием.
И что же теперь? Большое преимущество имеет Мексика перед нами? Ха! Чушь собачья!
Интересный ход мыслей у нашего директора, подумал я. Если он считает, что информация по этому секретному проекту действительно ценна, то почему бы ему самому не доложить куда следует? Или он опасается, что дело зашло слишком далеко и иностранцы уже получили преимущество перед Восточной Империей? Может быть, он хочет таким образом обеспечить себе относительно спокойное будущее? Глупо. Не станут иностранцы с ним любезничать. А если и станут, то не за эти его заслуги, а потому, что специалисты такого уровня нужны всем. Да и вообще - от всего этого проекта с наблюдением за будущим за версту попахивает сумасшествием. Дело здесь совсем в другом. Скорее всего директор просто не хочет скандалов. К тому же с Костенко они старые друзья. А не отреагировать на это все Борис Васильевич не может - трое внуков как-никак. Так что Марсель Климов подвернулся как нельзя кстати. Вот найдет он Костенко, скрутит его, сдаст властям… А Борис Васильевич только сокрушенно покачает головой. Вот, дескать, какие дела!..
Старая лиса, подумал я. Если бы он действительно этого хотел, то все выложил бы АИБу. А так… С одной стороны, вроде бы и сообщил аибовцу обо всем, а с другой… Не считает же он меня в самом-то деле аибовцем! Нет, не считает!
У меня нет выбора, сказал Борис Васильевич. Видимо, он хотел этим сказать, что такой выбор есть у меня. Дескать, сам я лучше разберусь, стоит ли закладывать Костенко АИБу.
А ведь директор наш очень хорошо знает о моем спецкоде на убийство. И если он действительно считает меня аибовцем, то не может не предполагать, что этим правом я способен воспользоваться по своему усмотрению. Да-а-а…
Выбора у него нет! А у меня?
У меня-то самого есть выбор?
Когда на одной чаше весов - Сергей Антонович Костенко, душевный и порядочный человек, превосходный специалист… А на другой - все МЫ, Сеть, существующий мир… Кира…
Выбора у него нет, с неудовольствием подумал я.
У меня, между прочим, тоже.
Глава восьмая
Всю дорогу до аэропорта я думал, рассказать ли Кире о своем разговоре с директором? Не скажу, что я успел досконально изучить характер этой женщины, но и того, что я уже знаю, достаточно, чтобы представить себе ее реакцию. Тем более что с самого утра (а точнее будет сказать - с ночи) Кира заметно нервничала. А в такие моменты лучше не сообщать ей ничего, что могло бы вызвать очередную вспышку ее раздражения.
Пока мы ехали в такси к аэропорту, Кира пыталась вести со мной оживленную беседу. А когда это ей не удалось (у меня было гнуснейшее настроение и собеседник из меня оказался - хуже некуда), Кира попробовала завязать непринужденный разговор с водителем такси. Водитель отвечал невпопад и без должного проявления эрудиции. За что и был обозван словами, назвать которые высокоинтеллектуальными никак нельзя. После чего Кира пробормотала что-то вроде «одни идиоты кругом» и хмуро уставилась в окно. Оценив ситуацию, я решил приберечь свой рассказ о разговоре с директором на более позднее время. Дабы использовать его в качестве «громоотвода», если моя Кира опять начнет психовать. И в самолете я порадовался, что оставил свою историю про запас.
Кира опять начала волноваться и спрашивать меня, что я собираюсь делать, когда мы отыщем Костенко. Ее почему-то вдруг очень заинтересовал этот вопрос. Может быть, она боялась, что я его прихлопну? Не знаю. Как, собственно говоря, не знаю и того, что я буду с ним делать, когда (и если!) мы его найдем. И чтобы перевести разговор в иное русло, я и выложил Кире все, о чем мы так мило беседовали с Борисом Васильевичем сегодня утром.
Кира молча выслушала меня, а затем высказала свои мысли относительно всех подданных Восточной Империи - в общих чертах, относительно руководства «ДВК» - более точно и касательно самого Бориса Васильевича - весьма конкретно. Характеристика ее была краткой, но достаточно нецензурной. И настолько громогласной, что некоторые пассажиры с удивлением посмотрели на нас. Хорошо еще, что не оказалось в салоне самолета таких, которые приняли бы высказывания Киры в свой адрес.
Рейс был американский (раз в неделю из Москвы в Нью-Йорк летает самолет компании «Американские авиалинии») и пассажиры по большей части состояли из американцев. Они если и расслышали, то не стали возражать против подобной аттестации жителей Восточной Империи. Мои же соотечественники скорее всего отнесли прозвучавшее по адресу американцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35