Но лично я буду ей уже больше не нужен! А когда ты снова примешь чей-нибудь облик, я останусь с тобой и больше не поддамся злу.
Джоли облегченно вздохнула:
— Надеюсь, Пэрри!
Расправив плечи, он вышел из комнаты и по коридору зашагал в кабинет Аббата. Хотя Пэрри и не просил о встрече, он был уверен, что его примут. Если бы захотел, в свое время Пэрри сам мог бы стать хозяином этого кабинета. Теперь он радовался, что у него не возникло такого желания — в противном случае все сложилось бы еще хуже.
Закутанная в одежды так, что ее едва можно было узнать, Пэрри преградила дорогу дьяволица.
— Не вздумай, Пэрри! Тебе придется слишком многого лишиться.
— Если я этого не сделаю, слишком многого лишится мир, — резко возразил он.
— Но миру не придется ничего терять! Я помогу тебе во всем, в чем ты захочешь.
— В том числе, бороться с твоим Хозяином? Сомневаюсь.
— А испытай!
— Не делай этого, Пэрри! — вмешалась в разговор Джоли. — Она не мыслит ни о чем, кроме зла!
— Знаю, — ответил Пэрри. Пробивая себе дорогу крестом, он двинулся вперед, а дьяволица по своему обыкновению растворилась в воздухе.
Однако она появлялась вновь и вновь.
— Пэрри, ты еще не дал мне шанс. Пэрри, с моей помощью ты мог бы стать Папой!
— А тебе этого и надо! — пробормотал он. — Подумать только — сам Папа в подданных у Люцифера!
— Что ж, такое уже бывало.
Пэрри остановился:
— Ты лжешь!
Ее губы скривились:
— Пусть меня поразит *******, если я солгала.
— Не обращай внимания, — вставила Джоли. — Ты должен сделать то, что задумал. Вероятно, это поможет от нее избавиться, иначе она не стала бы тебя так отговаривать.
— Правильно, девочка-тень, — отозвалась Лила, скривив лицо. — Если он потеряет свой пост, моему Хозяину не будет до него никакого дела. Тогда Люцифер просто передаст его слугам помельче — вампирам, например.
— Вампирам? — испуганно пролепетала Джоли.
— Ничего, мне уже приходилось отбиваться от одержимых бесовскими духами тварей, — уверенно отозвался Пэрри.
— Эти не одержимы, — заметила Лила. — Они и есть злые духи. Сначала они примутся за твою ожившую подружку-призрака и выгонят ее из нового тела. Боюсь, что после такого она покажется тебе менее соблазнительной.
По спине Пэрри пробежал холодок страха. Одержимые с трудом, но все-таки поддавались избавлению, чего нельзя было сказать о настоящих вампирах. Хотя существовали способы им противостоять, для того, чья добродетель оказывалась под сомнением, это представлялось неимоверно трудным. Да еще угроза в адрес Джоли…
— Нет, — отрезал он. — На испуг ты меня не возьмешь!
Однако Джоли заметно побледнела.
Пэрри дошел уже до двери Аббата и стал поднимать руку, чтобы постучаться.
— Я покажу тебе, как сделать Инквизицию действительно грозным орудием против еретиков, — пообещала Лила.
— С чего бы это? — Однако даже то, что Пэрри задал ей вопрос, означало его сомнения.
— Потому что еретики — ничто для меня или моего Хозяина по сравнению с вашей продажностью и развращенностью.
— Знакомая песня, — бросил Пэрри, сжимая руку в кулак и занося его над дверью.
— Как ты не понимаешь, Пэрри, большинство еретиков — обыкновенные разбойники. Редко встретится по-настоящему образованный и преданный человек, который служит Люциферу. Ты заслуживаешь большего, чем все другие.
— Раньше ты говорила, что Люцифер прислал тебя сюда, чтобы отомстить.
— Верно. Однако он очень хитер и никогда не упустит удобного случая. Гораздо больше он хотел бы совратить тебя, чтобы ты не только служил его цели, но сознавал, что предал и себя, и тех, кто тебе верил. Тогда ты будешь страдать всю свою жизнь, даже если совершишь еще большее зло. Более утонченного способа мести и придумать нельзя. Возможно, этим ты нанесешь такой удар делу, которому служил, что сполна возместишь весь вред, причиненный моему Господину.
— Как можешь ты говорить мне все это, зная, что теперь я обязательно откажусь? — в страхе спросил Пэрри.
— Тоже своего рода пытка, — пояснила она. — Ты должен понимать: на предательство тебя толкнуло самое низменное.
— Самое низменное? — переспросил Пэрри.
— Страсть к адскому творению — хотя у тебя и была женщина, которую ты любил.
— Какой вздор!
— Неужели, Пэрри? Тогда стучи в дверь. — Лила злобно усмехнулась, а ее платье распалось на части, обнажив все порочные прелести дьяволицы.
Рука Пэрри напряглась, однако так и не смогла коснуться заветной двери. Он попытался еще, а затем еще раз — и снова повторилось то же самое. Пэрри был просто не в силах постучать в дверь!
Оглядываясь, он стал искать глазами Джоли, но нигде ее не находил.
— Брось, любовь моя, — прошептала Лила. — Ей известно то же, что и тебе: в душе ты принял мое предложение и девочка-призрак обречена.
— Джоли! — в ужасе крикнул он.
— Не оплакивай ее, смертный. Она лишь освободилась от бремени, которое, несмотря на безупречную жизнь, тянуло ее душу вниз. Наконец-то она привела тебя к злу, которое было предопределено свыше. Теперь она может лететь — и если повезет, мой Господин не будет с ней слишком суров.
— Но Джоли не может отправиться в Ад!
— А уж в другое место — тем более.
— Она должна, как всегда, остаться со мной, быть моей совестью.
— С твоей совестью покончено, Пэрри. Ты стал одним из нас.
— Нет!
— Нет? Тогда стучи в дверь.
Пэрри снова попытался, однако даже ради спасения души своей жены не смог этого сделать.
Сотрясаясь от рыданий, он припал к двери. Потерять собственную волю! Что может быть ужаснее?!
Обняв Пэрри, дьяволица принялась осыпать его ласками, пробуждая в нем страсть.
— Это только начало, милый, — заверяла она. — Ты будешь проклинать этот час всю свою оставшуюся жизнь.
Теперь Пэрри нисколько не сомневался в том, что она говорит правду.
8. ЛЮЦИФЕР
Лила повела Пэрри обратно в его комнату. Пораженный потерей воли, он даже не возражал. Дьяволице все же удалось его развратить!
В комнате она обернулась. Ее одежда тотчас рассыпалась в прах и разлетелась в стороны.
— Теперь ты стал одним из нас, Пэрри, и я готова наградить тебя за это.
Пэрри схватился за крест:
— Нет!
Лила направилась к нему. Каждая мышца ее тела двигалась как будто сама по себе.
— Да.
Пэрри ткнул крестом прямо в середину ее туловища, однако тот беспрепятственно прошел насквозь. Дьяволица не исчезла и даже не вскрикнула — она спокойно ждала.
— Но… но как же святой крест?! — воскликнул он.
— Пэрри, эта вещица обладает такой же властью, как и твоя вера. Ты потерял ее. Теперь ты не можешь больше призывать на защиту свое прежнее Божество.
Лила двинулась прямо на него, принимаясь снимать с Пэрри тунику.
— Джоли! — вскричал он.
— Ее больше нет, милый. Теперь твоя любовница — я. Но мне бы хотелось, чтобы, предаваясь со мной похоти, ты думал о ней. Тогда ты по достоинству оценишь всю иронию ситуации. Ведь она начала твое разложение, а я его завершаю.
— Убирайся прочь! — заорал Пэрри, отталкивая дьяволицу.
Однако это нисколько не помогло. Его правая рука с крестом вообще не могла коснуться тела Лилы, свободно проникая через него, в то время как левая уперлась в роскошную грудь.
Раздев Пэрри, дьяволица вплотную приникла к нему, затрепетала, ее бедра медленно раскачивались.
— Умоляю тебя… — задыхаясь, произнес Пэрри, отнимая наконец руку от ее груди.
Дьяволица отпрянула:
— Я буду выполнять все твои желания, если ты, как сейчас, попросишь меня об этом, Пэрри. Но, по-моему, теперь тебе лучше не останавливаться…
— Я монах!
— Ты мужчина. — Она недвусмысленно взглянула на его тело. — Ты ведь видишь, что твоя плоть желает меня.
Пэрри схватился за тунику, чтобы прикрыться.
— Проклятый суккуб!
— И всего-то, Пэрри?! Нет, я гораздо хуже. Но если тебе действительно не хочется спешить с этим — я подожду. Разумеется, сама я вожделения не испытываю. Я лишь выполняю приказ своего Господина Люцифера совратить тебя
— в том числе и этим способом. А с чего предпочел бы начать ты?
— Ни с чего! Я вообще не хочу, чтобы меня совращали!
— Лжешь, Пэрри. Что ж, это даже к лучшему — не придется учиться заново.
— Схватив его за запястье, дьяволица снова прижала его левую руку к своей груди.
— Я не лгу!
Она улыбнулась:
— Мне вовсе незачем доказывать свою правоту, однако это забавляет меня. Подними-ка свою рясу, встань напротив меня и потом скажи, что не хочешь меня попробовать.
Понимая, что не сможет выдержать такой проверки, Пэрри ничего не ответил.
— Видишь ли, мое тело специально создано для того, чтобы вызывать в смертном самые низменные желания, — продолжала дьяволица. — Ты ведь отлично знаешь, что получается, когда пробуждается вовсе не душа, а другая часть тела…
— Будь ты проклята!
— Спасибо.
— Убирайся! — сказал он, закрывая глаза.
— Зачем? Ведь ты совсем этого не хочешь. — Она потерлась губами о его губы.
— Прошу тебя, дьяволица, оставь меня!
— Ладно, Пэрри. Я вернусь, когда ты ляжешь спать. По-моему, тебе нужно остаться одному, чтобы привыкнуть к своему новому положению.
Пэрри так и остался стоять, зажмурившись. Дьяволица больше ничего не сказала. Открыв наконец глаза, он убедился в том, что ее нет.
— Джоли?
Однако Джоли не появилась, и Пэрри понял почему. Джоли знала о том, что отказывался признать он — дьяволица пробудила в нем страсть, от которой ему уже не избавиться.
Неужели не удастся покинуть Орден? Дойдя до двери, Пэрри остановился, не в силах двинуться к Аббату.
Тогда он упал на колени и стал молиться:
— Бог мой, даруй мне освобождение от тяжких оков!
— Теперь это было бы совсем уж глупо.
Вздрогнув от неожиданности, Пэрри поднял глаза и увидел в воздухе какое-то черное облачко. Приглядевшись, он заметил выступающие из него рога.
— Нет!
Облако рассмеялось и исчезло.
Его молитве внял совсем не тот Бог. Все изменилось: вместо Господа он уже служил Люциферу…
Но как могла обрушиться на него такая беда? Ведь он столько трудился во славу Божью! Как могла случайная вспышка страсти к своей жене разрушить всю его жизнь?
Впрочем, Пэрри знал ответ. Ведь он был монахом, давшим обет безбрачия. Джоли толкнула его на грех — но, будь его вера истинной, он непременно бы устоял и не поддался искушению. Другим доказательством несостоятельности его веры явилось то, что Пэрри не смог оставить свою высокую должность в Доминиканском Ордене. Под маской святости он уступил мирским страстям…
И все же Пэрри считал себя не порочным, а лишь оступившимся. Хотя он и оказался далек до совершенства, он мог бы сделать еще много хорошего — подобно гниющему дереву, которое по-прежнему давало тень и плоды. Вероятно, если бы он продолжал творить добро, то со временем снова смог бы примкнуть к Господу…
Почувствовав облегчение, Пэрри взялся за привычное занятие, которое было полезным, пусть даже исполнялось дурным человеком.
Однако едва только он лег спать, в его постели, как всегда горячая и благоухающая, оказалась дьяволица.
— Надеюсь, теперь ты порадуешь меня, любимый? — спросила она.
— Нет!
— Твое тело говорит о другом.
— Мое тело лжет!
— Нет, лжет не тело, а твой ум.
— Во имя Господа Бога, изыди, искусительница!
— Твои слова бессильны, когда за ними не стоит вера.
Вероятно, это было правдой, поскольку Пэрри по-прежнему чувствовал рядом тепло дьяволицы.
— Как мне заставить тебя уйти?
— Ты ведь уже спрашивал, Пэрри, и прекрасно знаешь ответ.
— Но ты всегда возвращаешься!
— Таково зло!
— Умоляю…
Лила прикрыла его рот рукой:
— Давай-ка покончим с этим, Пэрри Перестань юлить — лучше честно признай свое поражение и смирись с ним. Я так настойчиво возвращаюсь только потому, что ты сам этого хочешь.
— Это…
— Правда. — Обняв, она жарко поцеловала его.
— Нет! — воскликнул Пэрри, отводя лицо.
— Быть может, мне следует быть смелее?
— Я… — начал он и замолчал.
— Этот прием отлично проходит с нерешительными девицами, которые стесняются пробуждения своих низменных чувств. Они предпочитают оказаться в роли беззащитных овечек, которых берут силой — однако это чистая выдумка. В Царстве Лжи мы привыкли и к не таким вымыслам. — Дьяволица принялась ласкаться.
Пэрри знал, что ему следует воспротивиться, однако продолжал лежать, почти не двигаясь, в то время как по сути все делала она. Теперь он не мог отрицать — дьяволица поступала именно так, как ему хотелось…
Она умело довела его до высшей точки наслаждения, которое чувство вины только обострило.
— Я надеялась, что ты окажешься более крепким орешком, — скептически бросила Лила, глядя, как он забился в агонии. А затем, не дожидаясь финала, растаяла.
Пэрри почувствовал себя окончательно раздавленным.
— Никогда больше! — поклялся он, сознавая, однако, что даже теперь лжет.
Ночью Пэрри удалось примириться с собой. Ему оставалось только признать, что дьяволица все-таки пробудила в нем чувственность. Теперь он счел более разумным уступить похоти, чтобы освободить ум для лучшего…
В полдень снова появилась Лила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Джоли облегченно вздохнула:
— Надеюсь, Пэрри!
Расправив плечи, он вышел из комнаты и по коридору зашагал в кабинет Аббата. Хотя Пэрри и не просил о встрече, он был уверен, что его примут. Если бы захотел, в свое время Пэрри сам мог бы стать хозяином этого кабинета. Теперь он радовался, что у него не возникло такого желания — в противном случае все сложилось бы еще хуже.
Закутанная в одежды так, что ее едва можно было узнать, Пэрри преградила дорогу дьяволица.
— Не вздумай, Пэрри! Тебе придется слишком многого лишиться.
— Если я этого не сделаю, слишком многого лишится мир, — резко возразил он.
— Но миру не придется ничего терять! Я помогу тебе во всем, в чем ты захочешь.
— В том числе, бороться с твоим Хозяином? Сомневаюсь.
— А испытай!
— Не делай этого, Пэрри! — вмешалась в разговор Джоли. — Она не мыслит ни о чем, кроме зла!
— Знаю, — ответил Пэрри. Пробивая себе дорогу крестом, он двинулся вперед, а дьяволица по своему обыкновению растворилась в воздухе.
Однако она появлялась вновь и вновь.
— Пэрри, ты еще не дал мне шанс. Пэрри, с моей помощью ты мог бы стать Папой!
— А тебе этого и надо! — пробормотал он. — Подумать только — сам Папа в подданных у Люцифера!
— Что ж, такое уже бывало.
Пэрри остановился:
— Ты лжешь!
Ее губы скривились:
— Пусть меня поразит *******, если я солгала.
— Не обращай внимания, — вставила Джоли. — Ты должен сделать то, что задумал. Вероятно, это поможет от нее избавиться, иначе она не стала бы тебя так отговаривать.
— Правильно, девочка-тень, — отозвалась Лила, скривив лицо. — Если он потеряет свой пост, моему Хозяину не будет до него никакого дела. Тогда Люцифер просто передаст его слугам помельче — вампирам, например.
— Вампирам? — испуганно пролепетала Джоли.
— Ничего, мне уже приходилось отбиваться от одержимых бесовскими духами тварей, — уверенно отозвался Пэрри.
— Эти не одержимы, — заметила Лила. — Они и есть злые духи. Сначала они примутся за твою ожившую подружку-призрака и выгонят ее из нового тела. Боюсь, что после такого она покажется тебе менее соблазнительной.
По спине Пэрри пробежал холодок страха. Одержимые с трудом, но все-таки поддавались избавлению, чего нельзя было сказать о настоящих вампирах. Хотя существовали способы им противостоять, для того, чья добродетель оказывалась под сомнением, это представлялось неимоверно трудным. Да еще угроза в адрес Джоли…
— Нет, — отрезал он. — На испуг ты меня не возьмешь!
Однако Джоли заметно побледнела.
Пэрри дошел уже до двери Аббата и стал поднимать руку, чтобы постучаться.
— Я покажу тебе, как сделать Инквизицию действительно грозным орудием против еретиков, — пообещала Лила.
— С чего бы это? — Однако даже то, что Пэрри задал ей вопрос, означало его сомнения.
— Потому что еретики — ничто для меня или моего Хозяина по сравнению с вашей продажностью и развращенностью.
— Знакомая песня, — бросил Пэрри, сжимая руку в кулак и занося его над дверью.
— Как ты не понимаешь, Пэрри, большинство еретиков — обыкновенные разбойники. Редко встретится по-настоящему образованный и преданный человек, который служит Люциферу. Ты заслуживаешь большего, чем все другие.
— Раньше ты говорила, что Люцифер прислал тебя сюда, чтобы отомстить.
— Верно. Однако он очень хитер и никогда не упустит удобного случая. Гораздо больше он хотел бы совратить тебя, чтобы ты не только служил его цели, но сознавал, что предал и себя, и тех, кто тебе верил. Тогда ты будешь страдать всю свою жизнь, даже если совершишь еще большее зло. Более утонченного способа мести и придумать нельзя. Возможно, этим ты нанесешь такой удар делу, которому служил, что сполна возместишь весь вред, причиненный моему Господину.
— Как можешь ты говорить мне все это, зная, что теперь я обязательно откажусь? — в страхе спросил Пэрри.
— Тоже своего рода пытка, — пояснила она. — Ты должен понимать: на предательство тебя толкнуло самое низменное.
— Самое низменное? — переспросил Пэрри.
— Страсть к адскому творению — хотя у тебя и была женщина, которую ты любил.
— Какой вздор!
— Неужели, Пэрри? Тогда стучи в дверь. — Лила злобно усмехнулась, а ее платье распалось на части, обнажив все порочные прелести дьяволицы.
Рука Пэрри напряглась, однако так и не смогла коснуться заветной двери. Он попытался еще, а затем еще раз — и снова повторилось то же самое. Пэрри был просто не в силах постучать в дверь!
Оглядываясь, он стал искать глазами Джоли, но нигде ее не находил.
— Брось, любовь моя, — прошептала Лила. — Ей известно то же, что и тебе: в душе ты принял мое предложение и девочка-призрак обречена.
— Джоли! — в ужасе крикнул он.
— Не оплакивай ее, смертный. Она лишь освободилась от бремени, которое, несмотря на безупречную жизнь, тянуло ее душу вниз. Наконец-то она привела тебя к злу, которое было предопределено свыше. Теперь она может лететь — и если повезет, мой Господин не будет с ней слишком суров.
— Но Джоли не может отправиться в Ад!
— А уж в другое место — тем более.
— Она должна, как всегда, остаться со мной, быть моей совестью.
— С твоей совестью покончено, Пэрри. Ты стал одним из нас.
— Нет!
— Нет? Тогда стучи в дверь.
Пэрри снова попытался, однако даже ради спасения души своей жены не смог этого сделать.
Сотрясаясь от рыданий, он припал к двери. Потерять собственную волю! Что может быть ужаснее?!
Обняв Пэрри, дьяволица принялась осыпать его ласками, пробуждая в нем страсть.
— Это только начало, милый, — заверяла она. — Ты будешь проклинать этот час всю свою оставшуюся жизнь.
Теперь Пэрри нисколько не сомневался в том, что она говорит правду.
8. ЛЮЦИФЕР
Лила повела Пэрри обратно в его комнату. Пораженный потерей воли, он даже не возражал. Дьяволице все же удалось его развратить!
В комнате она обернулась. Ее одежда тотчас рассыпалась в прах и разлетелась в стороны.
— Теперь ты стал одним из нас, Пэрри, и я готова наградить тебя за это.
Пэрри схватился за крест:
— Нет!
Лила направилась к нему. Каждая мышца ее тела двигалась как будто сама по себе.
— Да.
Пэрри ткнул крестом прямо в середину ее туловища, однако тот беспрепятственно прошел насквозь. Дьяволица не исчезла и даже не вскрикнула — она спокойно ждала.
— Но… но как же святой крест?! — воскликнул он.
— Пэрри, эта вещица обладает такой же властью, как и твоя вера. Ты потерял ее. Теперь ты не можешь больше призывать на защиту свое прежнее Божество.
Лила двинулась прямо на него, принимаясь снимать с Пэрри тунику.
— Джоли! — вскричал он.
— Ее больше нет, милый. Теперь твоя любовница — я. Но мне бы хотелось, чтобы, предаваясь со мной похоти, ты думал о ней. Тогда ты по достоинству оценишь всю иронию ситуации. Ведь она начала твое разложение, а я его завершаю.
— Убирайся прочь! — заорал Пэрри, отталкивая дьяволицу.
Однако это нисколько не помогло. Его правая рука с крестом вообще не могла коснуться тела Лилы, свободно проникая через него, в то время как левая уперлась в роскошную грудь.
Раздев Пэрри, дьяволица вплотную приникла к нему, затрепетала, ее бедра медленно раскачивались.
— Умоляю тебя… — задыхаясь, произнес Пэрри, отнимая наконец руку от ее груди.
Дьяволица отпрянула:
— Я буду выполнять все твои желания, если ты, как сейчас, попросишь меня об этом, Пэрри. Но, по-моему, теперь тебе лучше не останавливаться…
— Я монах!
— Ты мужчина. — Она недвусмысленно взглянула на его тело. — Ты ведь видишь, что твоя плоть желает меня.
Пэрри схватился за тунику, чтобы прикрыться.
— Проклятый суккуб!
— И всего-то, Пэрри?! Нет, я гораздо хуже. Но если тебе действительно не хочется спешить с этим — я подожду. Разумеется, сама я вожделения не испытываю. Я лишь выполняю приказ своего Господина Люцифера совратить тебя
— в том числе и этим способом. А с чего предпочел бы начать ты?
— Ни с чего! Я вообще не хочу, чтобы меня совращали!
— Лжешь, Пэрри. Что ж, это даже к лучшему — не придется учиться заново.
— Схватив его за запястье, дьяволица снова прижала его левую руку к своей груди.
— Я не лгу!
Она улыбнулась:
— Мне вовсе незачем доказывать свою правоту, однако это забавляет меня. Подними-ка свою рясу, встань напротив меня и потом скажи, что не хочешь меня попробовать.
Понимая, что не сможет выдержать такой проверки, Пэрри ничего не ответил.
— Видишь ли, мое тело специально создано для того, чтобы вызывать в смертном самые низменные желания, — продолжала дьяволица. — Ты ведь отлично знаешь, что получается, когда пробуждается вовсе не душа, а другая часть тела…
— Будь ты проклята!
— Спасибо.
— Убирайся! — сказал он, закрывая глаза.
— Зачем? Ведь ты совсем этого не хочешь. — Она потерлась губами о его губы.
— Прошу тебя, дьяволица, оставь меня!
— Ладно, Пэрри. Я вернусь, когда ты ляжешь спать. По-моему, тебе нужно остаться одному, чтобы привыкнуть к своему новому положению.
Пэрри так и остался стоять, зажмурившись. Дьяволица больше ничего не сказала. Открыв наконец глаза, он убедился в том, что ее нет.
— Джоли?
Однако Джоли не появилась, и Пэрри понял почему. Джоли знала о том, что отказывался признать он — дьяволица пробудила в нем страсть, от которой ему уже не избавиться.
Неужели не удастся покинуть Орден? Дойдя до двери, Пэрри остановился, не в силах двинуться к Аббату.
Тогда он упал на колени и стал молиться:
— Бог мой, даруй мне освобождение от тяжких оков!
— Теперь это было бы совсем уж глупо.
Вздрогнув от неожиданности, Пэрри поднял глаза и увидел в воздухе какое-то черное облачко. Приглядевшись, он заметил выступающие из него рога.
— Нет!
Облако рассмеялось и исчезло.
Его молитве внял совсем не тот Бог. Все изменилось: вместо Господа он уже служил Люциферу…
Но как могла обрушиться на него такая беда? Ведь он столько трудился во славу Божью! Как могла случайная вспышка страсти к своей жене разрушить всю его жизнь?
Впрочем, Пэрри знал ответ. Ведь он был монахом, давшим обет безбрачия. Джоли толкнула его на грех — но, будь его вера истинной, он непременно бы устоял и не поддался искушению. Другим доказательством несостоятельности его веры явилось то, что Пэрри не смог оставить свою высокую должность в Доминиканском Ордене. Под маской святости он уступил мирским страстям…
И все же Пэрри считал себя не порочным, а лишь оступившимся. Хотя он и оказался далек до совершенства, он мог бы сделать еще много хорошего — подобно гниющему дереву, которое по-прежнему давало тень и плоды. Вероятно, если бы он продолжал творить добро, то со временем снова смог бы примкнуть к Господу…
Почувствовав облегчение, Пэрри взялся за привычное занятие, которое было полезным, пусть даже исполнялось дурным человеком.
Однако едва только он лег спать, в его постели, как всегда горячая и благоухающая, оказалась дьяволица.
— Надеюсь, теперь ты порадуешь меня, любимый? — спросила она.
— Нет!
— Твое тело говорит о другом.
— Мое тело лжет!
— Нет, лжет не тело, а твой ум.
— Во имя Господа Бога, изыди, искусительница!
— Твои слова бессильны, когда за ними не стоит вера.
Вероятно, это было правдой, поскольку Пэрри по-прежнему чувствовал рядом тепло дьяволицы.
— Как мне заставить тебя уйти?
— Ты ведь уже спрашивал, Пэрри, и прекрасно знаешь ответ.
— Но ты всегда возвращаешься!
— Таково зло!
— Умоляю…
Лила прикрыла его рот рукой:
— Давай-ка покончим с этим, Пэрри Перестань юлить — лучше честно признай свое поражение и смирись с ним. Я так настойчиво возвращаюсь только потому, что ты сам этого хочешь.
— Это…
— Правда. — Обняв, она жарко поцеловала его.
— Нет! — воскликнул Пэрри, отводя лицо.
— Быть может, мне следует быть смелее?
— Я… — начал он и замолчал.
— Этот прием отлично проходит с нерешительными девицами, которые стесняются пробуждения своих низменных чувств. Они предпочитают оказаться в роли беззащитных овечек, которых берут силой — однако это чистая выдумка. В Царстве Лжи мы привыкли и к не таким вымыслам. — Дьяволица принялась ласкаться.
Пэрри знал, что ему следует воспротивиться, однако продолжал лежать, почти не двигаясь, в то время как по сути все делала она. Теперь он не мог отрицать — дьяволица поступала именно так, как ему хотелось…
Она умело довела его до высшей точки наслаждения, которое чувство вины только обострило.
— Я надеялась, что ты окажешься более крепким орешком, — скептически бросила Лила, глядя, как он забился в агонии. А затем, не дожидаясь финала, растаяла.
Пэрри почувствовал себя окончательно раздавленным.
— Никогда больше! — поклялся он, сознавая, однако, что даже теперь лжет.
Ночью Пэрри удалось примириться с собой. Ему оставалось только признать, что дьяволица все-таки пробудила в нем чувственность. Теперь он счел более разумным уступить похоти, чтобы освободить ум для лучшего…
В полдень снова появилась Лила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47