— Сначала узнай, что она собирается сделать.
Пэрри переводил взгляд с одной на другую:
— Значит, вы все-таки можете сосуществовать?
— Можем, но она воплощает собой добро, а я — зло, — объяснила Лила. — Поэтому мы не в состоянии приблизиться друг к другу.
— А как же я? — спросил он.
— Ты человек.
— Разве это имеет значение?
— Огромное! Во всех людях уживается и добро, и зло. Именно борьба между двумя этими крайностями и делает человечество таким, какое оно есть — полем вечной битвы. Тебе это хорошо известно, Пэрри. Ведь никто другой не посвятил себя изучению зла так, как ты.
Пэрри кивнул. Он действительно это знал, хотя не доходил до столь четких формулировок.
— Как случилось, что ты смогла явиться сюда, в Орден, который призван искоренять зло?
— Искоренять ересь, — поправила его Лила. — Это разные вещи.
Какая необыкновенная проницательность!
— Явиться, чтобы совратить меня, — продолжал Пэрри. — И как же ты собираешься это сделать?
— Да ведь ты сам посеял в своей душе семена зла. Я пришла, чтобы помочь им взойти. Если бы не ты сам, я была бы бессильна. Разложение началось внутри тебя.
— Какое разложение? — спросила Джоли.
Нисколько не удивившись, дьяволица скосила на нее глаза.
— Уж тебе бы следовало об этом знать, милая тень! Ведь его начала ты.
— Наша любовь! — пораженная, вскрикнула Джоли.
— Занятия любовью, — уточнила Лила. — Любовь свята, если она пронизана чистотой. Но вводить человека в смертный грех…
Перед тем как исчезнуть, Джоли издала полный муки стон.
— Она не сделала бы этого, если бы я сам не захотел! — сказал Пэрри. — У нее не было дурных помыслов!
— Все верно, Пэрри, — согласилась Лила. — Она чиста и не желала тебе дурного. К тому же с момента ее смерти равновесие добра и зла в ее душе все равно уже не изменить ни в ту, ни в другую сторону. Но ты-то — человек; ты знал, что совершаешь грех, и все равно предался ему, причем предался с греховной радостью. Подумать только — целых две ночи неистовой страсти! — Дьяволица искоса взглянула на него. — Это просто удивительно, учитывая, что ты уже далеко не молод. А затем…
— Довольно! — крикнул он, поднимая крест.
— Значит, ты отмахиваешься от правды крестом? — перед тем как скрыться, спросила Лила.
Повернувшись, Пэрри добрался до кровати и тяжело опустился на нее. Дьяволица действительно права. Он оступился сознательно…
Однако Лила не унималась:
— Впрочем, даже не это положило начало твоему падению — человеческая плоть слаба. Пусть бы ты даже поддался искушению, но затем раскаялся, признал свой грех и понес заслуженное наказание — ты был бы прощен. Это тебе тоже хорошо известно. Все началось с решения скрыть свою слабость. Сознательно отказавшись раскаяться, ты пошел на обман. А это, мой милый смертный, и явилось в твоей душе той трещинкой, в которую решил вбить клин мой Господин Люцифер.
Слова сыпались на Пэрри, словно удары. Да, он действительно совершил грех, он действительно пошел на обман. А этот обман повергал его во власть Лукавого.
— Я должен попытаться получить прощение, — сказал Пэрри.
— И лишиться всего, чего ты достиг? Опозорить себя, свой монастырь и сам Доминиканский Орден? — насмешливо спросила дьяволица. — Не думаю…
— Уж лучше это, чем обман! — вскричал он.
— Ты снова лжешь, — бросила Лила.
И снова она била прямо в цель! Пэрри понимал, что не сможет поступиться работой или Орденом. Не мог же он отбросить тридцать лет борьбы со злом и с такой легкостью все перечеркнуть. Пэрри оказался замкнутым в своей лжи, цена избавления от которой казалась слишком высока…
— Люцифер все-таки добился своего, — упавшим голосом пробормотал он.
— Не льсти себе, смертный, — сказала Лила. — Люцифер за тебя еще даже не брался. Это все только начало. Можешь ли ты представить, как досадил ему?
Даже теперь Пэрри не покидало чувство юмора:
— Смею надеяться, ты поведаешь мне об этом, дьяволица.
— После того как поход на Европу провалился. Люцифер провел тщательное расследование. Он обнаружил, что какой-то безвестный монах-доминиканец сумел почти в одиночку разрушить его величайший замысел. Буквально под носом у Люцифера этот монах потихоньку плел свои интриги и собирал добрую жатву, что сводило почти к нулю работу моего Господина за последние полвека. Лорд Бофор, еретики, проделки с волками и летучими мышами — тридцать лет неприятностей от какого-то монаха-одиночки! Никогда еще за эти полвека мой Господин не был в такой ярости. Несколько ночей пылали все огни Ада. Поэтому он приготовил для столь дерзкого смертного достойную плату, остановившись на самом худшем, что только можно для тебя придумать.
Лила склонилась над его ухом:
— И послал меня на совращение.
Пэрри поднял глаза и едва не ткнулся носом в соблазнительную ложбинку между ее грудей. Лила уже предстала перед ним в новом наряде — на ней был не зашнурованный доверху тесный корсет.
— Убирайся прочь, шлюха! — взревел монах и с трудом удержался, чтобы не плюнуть в ее пышный бюст.
— Возьми же меня, смертный! — дразнила его Лила.
Пэрри взмахнул крестом, целясь ей прямо в живот, однако дьяволица успела исчезнуть.
Вместо нее снова появилась Джоли.
— Что я натворила, Пэрри! — запричитала она.
— Тебе не в чем себя винить, — выпалил он. — Это мой грех!
— Но если бы не я… Ах, Пэрри, мне так хотелось побыть с тобой… Я знала, что не должна была, и все же…
— Ты не сделала ничего дурного — ведь мы муж и жена. Именно мое решение все скрыть и продолжать жить, как ни в чем не бывало… Джоли! Я сам сотворил грех из ничего! Какой же ценой я должен теперь за это расплачиваться!
— А что она в действительности может тебе сделать? — решилась задать вопрос Джоли. — Кроме тебя, ее никто не видит и не слышит, к тому же она боится твоего креста. Если ты не станешь ее слушать…
— Вот умница, девочка-тень! — заметила Лила, появляясь в комнате. — Ты просто не слушай и не смотри на меня, Пэрри, тогда я не смогу тебя совратить. Ведь ты еще только вступил на путь лжи.
Пэрри взглянул прямо на нее, готовый к решительному отпору. Однако резкие слова так и замерли на его губах.
На этот раз дьяволица предстала перед ним во всей своей бесстыдной наготе. Ее полные груди не обвисали, как у большинства обычных женщин, а гордо выступали вперед. Живот же, напротив, был почти плоским — разве что слегка округлым. Ноги были разведены так, что…
— Черт! — буркнул Пэрри, отводя глаза.
— А ты уже усваиваешь новый язык, — одобрительно заметила Лила.
Сорвав с цепочки крест, Пэрри швырнул его прямо в дьяволицу. Та пропала, а крест, ударившись о стену, с гулким стуком упал на пол.
Пэрри стало стыдно — как мог он так обращаться со святыней!
Лила снова возникла прямо перед ним — по-прежнему голая.
— Ты с таким же презрением относишься к этой побрякушке, как и к своему дурацкому Ордену, — бросила она.
— Изыди, исчадие Ада!
— Я уже говорила тебе, Пэрри, — тебе все-таки придется меня попробовать. — Уперев руки в бока, она пошире раздвинула ноги и томно вздохнула.
Пэрри взмахнул рукой. Однако в ней уже не было креста. Его пальцы ударились об ее лобок — мягкий и теплый. Монах никак не ожидал, что дьяволица останется на месте, и застыл от ужаса.
Тем временем Лила резко сомкнула ноги, и его голова оказалась зажата между ними.
— Вот так-то лучше, милый! Я думала, ты будешь поскромнее.
Он дернулся, однако не вырвался, а лишь притянул ее еще ближе к себе. Улыбаясь, Лила склонилась над ним — ее груди качались прямо перед его лицом.
— Будь ты проклята!
— Да, любовь моя, я уже проклята, — шепнула Лила. — И ты тоже будешь проклят, как только смиришься со мной.
Обвив его голову рукой, она ткнула его лицом прямо в свою грудь.
Однако Пэрри не настолько лишился рассудка, чтобы повторять свою прежнюю ошибку.
— Благослови тебя Господь! — воскликнул он.
Дьяволица тотчас исчезла, а Пэрри так и остался стоять, согнувшись и с вытянутой рукой.
В дверь постучали.
— Отец Скорбящий! — послышался голос монаха. — С вами ничего не случилось? Я слышал, как вы кричали.
— Мне что-то приснилось, — отозвался Пэрри, поспешно выпрямляясь. Затем он пересек комнату и поднял с полу крест.
— Каждое лживое слово все больше приближает тебя к Аду.
Пэрри окаменел, однако тут же понял, что это произнес не монах, а снова появившаяся в комнате дьяволица. И снова ее слова как будто обожгли ему сердце. Но как он мог сказать правду?
— Ну, тогда ладно, — сказал монах и ушел.
Держа перед собой крест, Пэрри двинулся к дьяволице.
— Ты действительно порождение самого Ада! — прошипел он. — Я не намерен тебя здесь терпеть.
— Пэрри, похоже, ты так еще и не понял. Меня послали, чтобы соблазнить тебя, и я это сделаю. По-моему, все идет как надо.
— Ты не в силах совратить человека, если он сам этого не пожелает!
— Верно, Пэрри. Мне определенно везет.
— Твои штучки не пройдут! Я буду гнать тебя, пока не уберешься. — Протянув руку, он вонзил в дьяволицу крест.
Та исчезла.
— Пэрри, почему бы тебе не оставить эту затею и не дать мне шанс? — спросила Лила из дальнего угла комнаты. — Порой я бываю необыкновенно хороша…
Он снова сделал выпад крестом — дьяволица пропала.
— Например, в постели, — продолжала она. Обернувшись, Пэрри увидел, что Лила уже лежит на кровати, бесстыдно раскинув ноги. — Оставь свой крест и подойди поближе — я покажу, какой могу быть милой. — Лила пробежалась по своему телу руками.
Пэрри понял, что не в состоянии смотреть на все это равнодушно. Хотя он и был монахом, он прежде всего оставался мужчиной и, как показали недавние события, не таким старым, чтобы игнорировать зов плоти. Пожалуй, и свое целомудрие он сумел сохранить только потому, что его по-настоящему не искушали… Ведь как только Джоли приняла облик земной женщины, он сразу сдался. И теперь, несмотря на попытки прогнать дьяволицу, Пэрри чувствовал, что она пробуждает в нем страсть.
— Ну что мне сделать, чтобы избавиться от тебя?! — взмолился он.
— Ты уверен, что я не отвечу на твой вопрос, но я все-таки отвечу, — довольная собой, промолвила Лила. — При условии, что ты отложишь свое оружие и будешь вести себя смирно.
— Что?
— Пэрри, ты ведь знаешь — девушкам не нравится, когда их принуждают. Вряд ли тебе пришлось бы по нраву, если бы я расспрашивала тебя, приставив к горлу меч. Почему же ты считаешь, что я от этого в восторге?
— У меня нет никакого меча!
Лила уселась — при этом ее полные груди дрогнули. Затем она протянула правую руку, и в ней тотчас появился огромный длинный меч. Спустив ноги на пол, дьяволица встала. Лезвие меча блеснуло.
— Говори, злодей, или я разрублю тебя надвое! — воскликнула она.
Пэрри выставил перед собой крест.
— Ах вот как! — огрызнулась дьяволица и метнула меч прямо в него.
Пэрри отскочил в сторону, однако меч успел раствориться в воздухе прежде, чем до него долетел. Грозное оружие оказалось призрачным и рассеялось, едва приблизилось к кресту.
— Разница в том, — между тем спокойно объясняла Лила, — что мой меч не может причинить тебе вреда, в то время как твой крест для меня просто невыносим, Так что, если хочешь со мной поговорить, сделай милость — отложи его в сторону.
Пэрри неохотно признал, что в ее доводах есть определенный смысл. Ему претило выполнять любое, пусть даже самое ничтожное, требование дьяволицы, а, с другой стороны, не терпелось поскорее от нее избавиться. К тому же до сих пор она еще ни разу его не обманула…
— Оденься хотя бы, — проговорил монах.
— Как тебе будет угодно, Пэрри. — Еще не закончив говорить, она обернулась в роскошную мантию, которая скрыла все ее прелести.
Оставив крест, Пэрри подошел к кровати и опустился на нее.
Лила присела рядом.
— Не правда ли, это более приличный способ общения? — заметила она. — Так что тебе хотелось узнать?
— Как мне от тебя избавиться?
— Ну, очень просто, Пэрри. Для этого ты должен изгнать из своего сердца зло. Тогда мне больше незачем будет сюда являться — на то, чтобы совратить тебя, я не смогу даже надеяться.
— Я как раз этого и добиваюсь!
— Нет, ты только притворяешься, а на самом деле тебе совсем не хочется избавляться ни от этого зла, ни от меня.
Пэрри недоуменно уставился на нее:
— Что ты такое говоришь?
— Я говорю правду. Ведь я порождение зла и потому созвучна злу, которое внутри тебя. Его еще немного, однако оно прочно засело в твоем сердце. Его семена уже пускают ростки и со временем дадут свои плоды.
Пэрри так и не смог ее опровергнуть:
— Нельзя ли поточнее?
— Позаимствовав земную плоть, твоя призрачная подруга напомнила тебе о том, что тебе не хватало. Желание запало в твой мозг. Но ты знаешь — теперь, когда ты уже не в дальних странах, тебе не так-то просто снова воспользоваться телом какой-нибудь женщины. Она, чего доброго, может и донести… Выходит, что, пока ты хранишь верность умершей жене, ты не можешь предаться плотскому удовольствию. Однако страсть все равно требует удовлетворения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Пэрри переводил взгляд с одной на другую:
— Значит, вы все-таки можете сосуществовать?
— Можем, но она воплощает собой добро, а я — зло, — объяснила Лила. — Поэтому мы не в состоянии приблизиться друг к другу.
— А как же я? — спросил он.
— Ты человек.
— Разве это имеет значение?
— Огромное! Во всех людях уживается и добро, и зло. Именно борьба между двумя этими крайностями и делает человечество таким, какое оно есть — полем вечной битвы. Тебе это хорошо известно, Пэрри. Ведь никто другой не посвятил себя изучению зла так, как ты.
Пэрри кивнул. Он действительно это знал, хотя не доходил до столь четких формулировок.
— Как случилось, что ты смогла явиться сюда, в Орден, который призван искоренять зло?
— Искоренять ересь, — поправила его Лила. — Это разные вещи.
Какая необыкновенная проницательность!
— Явиться, чтобы совратить меня, — продолжал Пэрри. — И как же ты собираешься это сделать?
— Да ведь ты сам посеял в своей душе семена зла. Я пришла, чтобы помочь им взойти. Если бы не ты сам, я была бы бессильна. Разложение началось внутри тебя.
— Какое разложение? — спросила Джоли.
Нисколько не удивившись, дьяволица скосила на нее глаза.
— Уж тебе бы следовало об этом знать, милая тень! Ведь его начала ты.
— Наша любовь! — пораженная, вскрикнула Джоли.
— Занятия любовью, — уточнила Лила. — Любовь свята, если она пронизана чистотой. Но вводить человека в смертный грех…
Перед тем как исчезнуть, Джоли издала полный муки стон.
— Она не сделала бы этого, если бы я сам не захотел! — сказал Пэрри. — У нее не было дурных помыслов!
— Все верно, Пэрри, — согласилась Лила. — Она чиста и не желала тебе дурного. К тому же с момента ее смерти равновесие добра и зла в ее душе все равно уже не изменить ни в ту, ни в другую сторону. Но ты-то — человек; ты знал, что совершаешь грех, и все равно предался ему, причем предался с греховной радостью. Подумать только — целых две ночи неистовой страсти! — Дьяволица искоса взглянула на него. — Это просто удивительно, учитывая, что ты уже далеко не молод. А затем…
— Довольно! — крикнул он, поднимая крест.
— Значит, ты отмахиваешься от правды крестом? — перед тем как скрыться, спросила Лила.
Повернувшись, Пэрри добрался до кровати и тяжело опустился на нее. Дьяволица действительно права. Он оступился сознательно…
Однако Лила не унималась:
— Впрочем, даже не это положило начало твоему падению — человеческая плоть слаба. Пусть бы ты даже поддался искушению, но затем раскаялся, признал свой грех и понес заслуженное наказание — ты был бы прощен. Это тебе тоже хорошо известно. Все началось с решения скрыть свою слабость. Сознательно отказавшись раскаяться, ты пошел на обман. А это, мой милый смертный, и явилось в твоей душе той трещинкой, в которую решил вбить клин мой Господин Люцифер.
Слова сыпались на Пэрри, словно удары. Да, он действительно совершил грех, он действительно пошел на обман. А этот обман повергал его во власть Лукавого.
— Я должен попытаться получить прощение, — сказал Пэрри.
— И лишиться всего, чего ты достиг? Опозорить себя, свой монастырь и сам Доминиканский Орден? — насмешливо спросила дьяволица. — Не думаю…
— Уж лучше это, чем обман! — вскричал он.
— Ты снова лжешь, — бросила Лила.
И снова она била прямо в цель! Пэрри понимал, что не сможет поступиться работой или Орденом. Не мог же он отбросить тридцать лет борьбы со злом и с такой легкостью все перечеркнуть. Пэрри оказался замкнутым в своей лжи, цена избавления от которой казалась слишком высока…
— Люцифер все-таки добился своего, — упавшим голосом пробормотал он.
— Не льсти себе, смертный, — сказала Лила. — Люцифер за тебя еще даже не брался. Это все только начало. Можешь ли ты представить, как досадил ему?
Даже теперь Пэрри не покидало чувство юмора:
— Смею надеяться, ты поведаешь мне об этом, дьяволица.
— После того как поход на Европу провалился. Люцифер провел тщательное расследование. Он обнаружил, что какой-то безвестный монах-доминиканец сумел почти в одиночку разрушить его величайший замысел. Буквально под носом у Люцифера этот монах потихоньку плел свои интриги и собирал добрую жатву, что сводило почти к нулю работу моего Господина за последние полвека. Лорд Бофор, еретики, проделки с волками и летучими мышами — тридцать лет неприятностей от какого-то монаха-одиночки! Никогда еще за эти полвека мой Господин не был в такой ярости. Несколько ночей пылали все огни Ада. Поэтому он приготовил для столь дерзкого смертного достойную плату, остановившись на самом худшем, что только можно для тебя придумать.
Лила склонилась над его ухом:
— И послал меня на совращение.
Пэрри поднял глаза и едва не ткнулся носом в соблазнительную ложбинку между ее грудей. Лила уже предстала перед ним в новом наряде — на ней был не зашнурованный доверху тесный корсет.
— Убирайся прочь, шлюха! — взревел монах и с трудом удержался, чтобы не плюнуть в ее пышный бюст.
— Возьми же меня, смертный! — дразнила его Лила.
Пэрри взмахнул крестом, целясь ей прямо в живот, однако дьяволица успела исчезнуть.
Вместо нее снова появилась Джоли.
— Что я натворила, Пэрри! — запричитала она.
— Тебе не в чем себя винить, — выпалил он. — Это мой грех!
— Но если бы не я… Ах, Пэрри, мне так хотелось побыть с тобой… Я знала, что не должна была, и все же…
— Ты не сделала ничего дурного — ведь мы муж и жена. Именно мое решение все скрыть и продолжать жить, как ни в чем не бывало… Джоли! Я сам сотворил грех из ничего! Какой же ценой я должен теперь за это расплачиваться!
— А что она в действительности может тебе сделать? — решилась задать вопрос Джоли. — Кроме тебя, ее никто не видит и не слышит, к тому же она боится твоего креста. Если ты не станешь ее слушать…
— Вот умница, девочка-тень! — заметила Лила, появляясь в комнате. — Ты просто не слушай и не смотри на меня, Пэрри, тогда я не смогу тебя совратить. Ведь ты еще только вступил на путь лжи.
Пэрри взглянул прямо на нее, готовый к решительному отпору. Однако резкие слова так и замерли на его губах.
На этот раз дьяволица предстала перед ним во всей своей бесстыдной наготе. Ее полные груди не обвисали, как у большинства обычных женщин, а гордо выступали вперед. Живот же, напротив, был почти плоским — разве что слегка округлым. Ноги были разведены так, что…
— Черт! — буркнул Пэрри, отводя глаза.
— А ты уже усваиваешь новый язык, — одобрительно заметила Лила.
Сорвав с цепочки крест, Пэрри швырнул его прямо в дьяволицу. Та пропала, а крест, ударившись о стену, с гулким стуком упал на пол.
Пэрри стало стыдно — как мог он так обращаться со святыней!
Лила снова возникла прямо перед ним — по-прежнему голая.
— Ты с таким же презрением относишься к этой побрякушке, как и к своему дурацкому Ордену, — бросила она.
— Изыди, исчадие Ада!
— Я уже говорила тебе, Пэрри, — тебе все-таки придется меня попробовать. — Уперев руки в бока, она пошире раздвинула ноги и томно вздохнула.
Пэрри взмахнул рукой. Однако в ней уже не было креста. Его пальцы ударились об ее лобок — мягкий и теплый. Монах никак не ожидал, что дьяволица останется на месте, и застыл от ужаса.
Тем временем Лила резко сомкнула ноги, и его голова оказалась зажата между ними.
— Вот так-то лучше, милый! Я думала, ты будешь поскромнее.
Он дернулся, однако не вырвался, а лишь притянул ее еще ближе к себе. Улыбаясь, Лила склонилась над ним — ее груди качались прямо перед его лицом.
— Будь ты проклята!
— Да, любовь моя, я уже проклята, — шепнула Лила. — И ты тоже будешь проклят, как только смиришься со мной.
Обвив его голову рукой, она ткнула его лицом прямо в свою грудь.
Однако Пэрри не настолько лишился рассудка, чтобы повторять свою прежнюю ошибку.
— Благослови тебя Господь! — воскликнул он.
Дьяволица тотчас исчезла, а Пэрри так и остался стоять, согнувшись и с вытянутой рукой.
В дверь постучали.
— Отец Скорбящий! — послышался голос монаха. — С вами ничего не случилось? Я слышал, как вы кричали.
— Мне что-то приснилось, — отозвался Пэрри, поспешно выпрямляясь. Затем он пересек комнату и поднял с полу крест.
— Каждое лживое слово все больше приближает тебя к Аду.
Пэрри окаменел, однако тут же понял, что это произнес не монах, а снова появившаяся в комнате дьяволица. И снова ее слова как будто обожгли ему сердце. Но как он мог сказать правду?
— Ну, тогда ладно, — сказал монах и ушел.
Держа перед собой крест, Пэрри двинулся к дьяволице.
— Ты действительно порождение самого Ада! — прошипел он. — Я не намерен тебя здесь терпеть.
— Пэрри, похоже, ты так еще и не понял. Меня послали, чтобы соблазнить тебя, и я это сделаю. По-моему, все идет как надо.
— Ты не в силах совратить человека, если он сам этого не пожелает!
— Верно, Пэрри. Мне определенно везет.
— Твои штучки не пройдут! Я буду гнать тебя, пока не уберешься. — Протянув руку, он вонзил в дьяволицу крест.
Та исчезла.
— Пэрри, почему бы тебе не оставить эту затею и не дать мне шанс? — спросила Лила из дальнего угла комнаты. — Порой я бываю необыкновенно хороша…
Он снова сделал выпад крестом — дьяволица пропала.
— Например, в постели, — продолжала она. Обернувшись, Пэрри увидел, что Лила уже лежит на кровати, бесстыдно раскинув ноги. — Оставь свой крест и подойди поближе — я покажу, какой могу быть милой. — Лила пробежалась по своему телу руками.
Пэрри понял, что не в состоянии смотреть на все это равнодушно. Хотя он и был монахом, он прежде всего оставался мужчиной и, как показали недавние события, не таким старым, чтобы игнорировать зов плоти. Пожалуй, и свое целомудрие он сумел сохранить только потому, что его по-настоящему не искушали… Ведь как только Джоли приняла облик земной женщины, он сразу сдался. И теперь, несмотря на попытки прогнать дьяволицу, Пэрри чувствовал, что она пробуждает в нем страсть.
— Ну что мне сделать, чтобы избавиться от тебя?! — взмолился он.
— Ты уверен, что я не отвечу на твой вопрос, но я все-таки отвечу, — довольная собой, промолвила Лила. — При условии, что ты отложишь свое оружие и будешь вести себя смирно.
— Что?
— Пэрри, ты ведь знаешь — девушкам не нравится, когда их принуждают. Вряд ли тебе пришлось бы по нраву, если бы я расспрашивала тебя, приставив к горлу меч. Почему же ты считаешь, что я от этого в восторге?
— У меня нет никакого меча!
Лила уселась — при этом ее полные груди дрогнули. Затем она протянула правую руку, и в ней тотчас появился огромный длинный меч. Спустив ноги на пол, дьяволица встала. Лезвие меча блеснуло.
— Говори, злодей, или я разрублю тебя надвое! — воскликнула она.
Пэрри выставил перед собой крест.
— Ах вот как! — огрызнулась дьяволица и метнула меч прямо в него.
Пэрри отскочил в сторону, однако меч успел раствориться в воздухе прежде, чем до него долетел. Грозное оружие оказалось призрачным и рассеялось, едва приблизилось к кресту.
— Разница в том, — между тем спокойно объясняла Лила, — что мой меч не может причинить тебе вреда, в то время как твой крест для меня просто невыносим, Так что, если хочешь со мной поговорить, сделай милость — отложи его в сторону.
Пэрри неохотно признал, что в ее доводах есть определенный смысл. Ему претило выполнять любое, пусть даже самое ничтожное, требование дьяволицы, а, с другой стороны, не терпелось поскорее от нее избавиться. К тому же до сих пор она еще ни разу его не обманула…
— Оденься хотя бы, — проговорил монах.
— Как тебе будет угодно, Пэрри. — Еще не закончив говорить, она обернулась в роскошную мантию, которая скрыла все ее прелести.
Оставив крест, Пэрри подошел к кровати и опустился на нее.
Лила присела рядом.
— Не правда ли, это более приличный способ общения? — заметила она. — Так что тебе хотелось узнать?
— Как мне от тебя избавиться?
— Ну, очень просто, Пэрри. Для этого ты должен изгнать из своего сердца зло. Тогда мне больше незачем будет сюда являться — на то, чтобы совратить тебя, я не смогу даже надеяться.
— Я как раз этого и добиваюсь!
— Нет, ты только притворяешься, а на самом деле тебе совсем не хочется избавляться ни от этого зла, ни от меня.
Пэрри недоуменно уставился на нее:
— Что ты такое говоришь?
— Я говорю правду. Ведь я порождение зла и потому созвучна злу, которое внутри тебя. Его еще немного, однако оно прочно засело в твоем сердце. Его семена уже пускают ростки и со временем дадут свои плоды.
Пэрри так и не смог ее опровергнуть:
— Нельзя ли поточнее?
— Позаимствовав земную плоть, твоя призрачная подруга напомнила тебе о том, что тебе не хватало. Желание запало в твой мозг. Но ты знаешь — теперь, когда ты уже не в дальних странах, тебе не так-то просто снова воспользоваться телом какой-нибудь женщины. Она, чего доброго, может и донести… Выходит, что, пока ты хранишь верность умершей жене, ты не можешь предаться плотскому удовольствию. Однако страсть все равно требует удовлетворения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47