Скучное было время. Я зевал почти целое столетие. — Он вернулся к чтению. — «Сенджи, алхимик пятнадцатого века в университете столицы империи, славился своей глупостью». — Он сделал паузу и недовольно заметил: — Эту фразу нужно изменить. Впрочем, и следующие не лучше. — Сенджи с отвращением продолжал: — «Откровенно говоря, его эксперименты чаще превращали золото в свинец, чем наоборот. Будучи разочарованным очередным опытом, Сенджи случайно превратил медную водопроводную трубу весом в полтонны в чистое золото. Сразу завязались дебаты, в которых приняли участие отдел денежного обращения, отдел приисков, факультет оздоровления, колледжи прикладной алхимии и сравнительной теологии. Их целью была организация контроля над открытием Сенджи. Лет через триста участникам диспута пришло в голову, что Сенджи не просто талантлив, но, по-видимому, бессмертен. Отделы, факультеты и колледжи пришли к выводу, что во имя науки следует попытаться убить его, дабы удостовериться в этом факте».
— Неужели они это сделали? — воскликнул Белдин.
— Еще как! — мрачно усмехнулся Сенджи. — Мельсенцы любознательны до идиотизма. Они пойдут на все ради доказательства какой-нибудь теории.
— Ну и что было дальше?
Сенджи снова ухмыльнулся — при этом его длинный нос и острый подбородок почти соприкоснулись.
— »Хорошо известному дефенестратору*note 1 было поручено выбросить старого алхимика из высокого окна одной из башен административного здания университета, — продолжил он чтение. — Эксперимент имел тройную цель: (а) узнать, действительно ли Сенджи неуязвим, (б) какие меры он предпримет, дабы спасти свою жизнь, падая на мощенный булыжниками двор, и (в) не поможет ли это раскрыть тайну умения летать, благо у него не останется альтернативы». — Косолапый алхимик оторвался от текста. — Я всегда гордился этой фразой, — сказал он. — В ней идеально соблюдены пропорции.
— Настоящий шедевр, — одобрил Белдин, хлопнув по плечу маленького человечка с такой силой, что тот едва не свалился со стола. Он взял кружку Сенджи. — Позвольте мне наполнить ее для вас. — Волшебник сосредоточенно наморщил лоб, и кружка наполнилась вновь. Сенджи сделал глоток и едва не задохнулся.
— Этот напиток варит моя надракийская знакомая, — сообщил ему Белдин. — Крепкий, не так ли?
— Очень, — хриплым голосом согласился Сенджи.
— Продолжайте вашу историю, друг мой.
Сенджи несколько раз откашлялся и снова стал читать:
— »Однако в результате эксперимента чиновники и ученые узнали лишь то, что крайне опасно угрожать жизни волшебника — даже такого неопытного, как Сенджи. Как только дефенестратор потащил Сенджи к окну, он, вследствие внезапной транслокации, оказался на расстоянии пяти миль от университета и на высоте около полутора миль над гаванью — прямо над рыбачьей флотилией. Кончина дефенестратора не вызвала особого горя, если не считать рыбаков, чьи сети были сильно повреждены его быстрым падением.
— Мастерский фрагмент, — одобрил Белдин, — но где вы узнали значение слова «транслокация»?
— Я читал старый текст о подвигах волшебника Белгарата и… — Внезапно Сенджи побледнел и уставился на деда Гариона.
— Ужасное разочарование, верно? — сказал Белдин. — Мы всегда ему говорили, что он должен выглядеть более впечатляюще.
— Чья бы корова мычала, — огрызнулся Белгарат.
— Ты важная персона, — пожал плечами горбун, — а я всего лишь шут.
— Я смотрю, ты веселишься, верно, Белдин?
— Уже много лет ничего меня так не забавляло. Подожди, пока я расскажу об этом Пол!
— Лучше держи язык за зубами, слышишь?
— Да, о могущественный Белгарат, — насмешливо отозвался Белдин.
Белгарат обернулся к Гариону.
— Теперь ты понимаешь, почему Шелк меня так раздражает, — сказал он.
— Думаю, что понимаю, дедушка.
Сенджи все еще пребывал в шоке.
— Выпейте еще, — посоветовал ему Белдин. — Этот напиток не кажется таким крепким, когда у вас одурманены мозги.
Сенджи задрожал и залпом осушил кружку, даже не кашлянув.
— Храбрый парень! — поздравил его Белдин. — Пожалуйста, читайте дальше. Ваша история просто захватывает.
Маленький алхимик, запинаясь, продолжил:
— »Охваченный праведным гневом, Сенджи приступил к наказанию деканов факультетов, посягнувших на его жизнь. В итоге только личная просьба самого императора убедила старика воздержаться от некоторых особенно экзотических наказаний. Возрадовавшись, что остались в живых, деканы факультетов больше не осмеливались мешать Сенджи.
Алхимик основал на собственные средства частную академию и объявил о приеме студентов. Хотя его ученики не стали волшебниками, равными Белгарату, Полгаре, Ктучику или Зедару, некоторым из них удалось осуществить на практике принципы, случайно открытые их учителем. Это сразу же возвысило их над жалкими колдунами и ведьмами, практиковавшими на территории университета». — Сенджи поднял взгляд. — Остальное главным образом касается моих экспериментов в области алхимии.
— Думаю, это самое важное, — сказал Белгарат. — Давайте вернемся немного назад. Что вы чувствовали в тот момент, когда превратили медь в золото?
— Раздражение. — Сенджи пожал плечами и закрыл книгу. — А может, и нечто большее. Я все тщательно рассчитал, но кусок свинца, над которым я трудился, оставался без всяких изменений. Я был взбешен. Потом я собрал всю свою волю и ощутил, как у меня внутри пробуждается какая-то мощная сила. «Превратись!» — крикнул я, обращаясь к куску свинца, но через комнату проходило несколько труб, и мое внимание слегка рассеялось.
— Вам повезло, что освобожденная Воля не затронула стены, приборы и прочее, — заметил Белдин. — А вам когда-нибудь удавалось проделывать это снова?
Сенджи покачал головой.
— Я пытался, но у меня ни разу не получилось пробудить в себе такую степень гнева.
— Вы всегда сердитесь во время подобных занятий? — спросил горбун.
— Почти всегда, — признался Сенджи. — Если я не сержусь, то не могу быть уверен в результате. Иногда это срабатывает, а иногда нет.
— Это, кажется, и есть ключ к разгадке, Белгарат, — сказал Белдин. — Гнев является элементом всего, с чем мы имеем дело.
— Насколько я помню, я был здорово раздражен, когда проделал такое в первый раз, — кивнул Белгарат.
— И я тоже, — добавил Белдин. — Очевидно, тобой.
— Почему же ты выместил свой гнев на том ни в чем не повинном дереве?
— В последнюю секунду я вспомнил, что наш Учитель очень тебя любит, и не захотел огорчать его, уничтожив тебя.
— Это, возможно, спасло твою жизнь. Если бы ты сказал «исчезни», то тебя бы здесь уже не было.
Белдин почесал живот.
— Теперь понятно, почему нам известно так мало случаев самопроизвольного волшебства, — пробормотал он. — Когда кто-то сердится на что-то, его первый импульс, как правило, — уничтожить источник своего раздражения. Такое, должно быть, происходило множество раз, но спонтанные чародеи в этот момент, очевидно, уничтожили самих себя.
Сенджи снова побледнел.
— Думаю, я кое-чего не понимаю, — сказал он.
— Первое правило, — объяснил ему Гарион, — не позволяет нам уничтожать что бы то ни было. Если мы пытаемся это сделать, то сила волшебства оборачивается против нас и в итоге исчезаем мы сами. — Он содрогнулся, вспомнив уничтожение Ктучика, и посмотрел на Белдина. — Я правильно объяснил?
— В общем, да. Конечно, все это несколько сложнее, но ты описал процесс достаточно верно.
— Не случалось ли такое с кем-то из ваших студентов? — спросил у Сенджи Белгарат. Алхимик нахмурился.
— Возможно, да, — признался он. — Некоторые из них исчезли. Я думал, что они просто куда-то уехали, но, может, это было не так.
— А сейчас вы продолжаете преподавать?
Сенджи покачал головой.
— У меня больше не хватает терпения. Только один из десяти студентов схватывает все на лету, а остальные начинают хныкать и жаловаться, что я плохо объясняю. Я вернулся к алхимии и почти никогда не прибегаю к волшебству.
— Нам говорили, что вы можете это делать, — сказал Гарион. — Я имею в виду, превращать медь или свинец в золото.
— О да, — беспечно отозвался Сенджи. — Это достаточно легко, но процесс стоит дороже, чем само золото. Теперь я как раз пытаюсь упростить процесс и заменить самые дорогие химикалии. Но мне не удается найти никого, кто бы финансировал мои эксперименты.
Гарион внезапно ощутил пульсацию у бедра и с недоумением уставился на кожаный мешочек, в котором носил Шар. В его ушах слышался сердитый звон, непохожий на обычное жужжание Шара.
— Что за странный звук? — осведомился Сенджи. Гарион развязал мешочек на поясе и заглянул внутрь. Шар сердито сверкал красным цветом.
— Зандрамас? — спросил Белгарат. Гарион покачал головой.
— Не думаю, дедушка.
— Он хочет повести тебя куда-то?
— Вроде бы да.
— Давай посмотрим куда.
Гарион взял Шар в правую руку. Камень потянул его к двери. Они вышли в коридор. Сенджи плелся рядом, на его лице было написано любопытство. Шар повел их вниз по лестнице к выходу.
— Кажется, он хочет, чтобы мы пошли к тому зданию, — заметил Гарион, указывая в сторону башни из белого мрамора.
— Это колледж сравнительной теологии, — фыркнул Сенджи. — Жалкая компания недоумков с преувеличенным мнением о своем вкладе в сокровищницу человеческих знаний.
— Пошли туда, Гарион, — велел Белгарат.
Они пересекли лужайку. Испуганные ученые рассыпались кто куда, словно испуганные птицы, при одном взгляде на лицо Белгарата.
Когда они вошли на нижний этаж башни, худой мужчина в сутане поднялся из-за стола, находившегося прямо за дверью.
— Вы не имеете отношения к этому колледжу, — возмущенно заявил он, — и не можете входить сюда!
Даже не замедляя шаг, Белгарат переместил привратника на лужайку вместе со столом.
— Все-таки от волшебства бывает толк, — заметил Сенджи. — Надо будет им подзаняться. Алхимия начинает мне надоедать.
— Что находится за этой дверью? — спросил Гарион.
— Их музей, — пожал плечами Сенджи. — Старые идолы, религиозные артефакты и тому подобное барахло.
Гарион взялся за ручку.
— Заперто.
Белдин вышиб дверь ударом ноги.
— Почему ты это сделал? — спросил Белгарат.
— А почему бы и нет? — отозвался горбун. — Не собираюсь тратить время на концентрацию воли ради обычной двери.
— Ты становишься лентяем.
Они вошли в пыльную захламленную комнату. В центре помещались ряды застекленных ящиков с экспонатами; вдоль стен громоздились причудливого вида статуи. С потолка свисали клочья паутины, в воздухе висел тяжелый, затхлый запах.
— Здесь обычно никого не бывает, — сказал Сенджи. — Они предпочитают создавать нелепые теории, а не созерцать подлинные результаты людских религиозных импульсов.
— Сюда, — сообщил Гарион, когда Шар снова потянул его. Камень становился все краснее и горячее.
Они остановились возле застекленного ящика, в котором лежала старая подушка. Больше внутри ничего не было. Шар жег пальцы Гариона, а его красное сияние наполняло всю комнату.
— Что в этом ящике? — осведомился Белгарат.
Сенджи склонился вперед, чтобы прочитать надпись на ржавой медной табличке.
— Вспомнил! — сказал он. — Они хранили здесь Ктраг-Сардиус, прежде чем его украли.
Внезапно Шар без всякого предупреждения едва не вырвался из руки Гариона, а стеклянный ящик разлетелся на тысячу осколков.
Глава 8
— Как долго он здесь пробыл? — спросил Белгарат у потрясенного Сенджи, который переводил испуганный взгляд с Шара, сердито поблескивающего в руке Гариона, на то, что осталось от ящика.
— Это то, что я думаю? — осведомился алхимик, указывая на Шар дрожащей рукой.
— Ктраг-Яска, — пояснил ему Белдин. — Если вы собираетесь играть в игру, то имеете право знать всех, кто в ней участвует. А теперь ответьте на вопрос моего брата.
— Я не… — Сенджи запнулся. — Я всегда был всего лишь алхимиком и не интересовался…
— Так не пойдет, — прервал его Белгарат. — Нравится вам или нет, но вы член избранной группы. Так что перестаньте думать о золоте и прочей чепухе и обратите внимание на то, что по-настоящему важно.
Сенджи судорожно глотнул.
— Это всегда было чем-то вроде игры, — промямлил он. — Никто не принимал меня всерьез.
— Мы принимаем, — сказал Гарион, протягивая Шар съежившемуся алхимику. — Вы имеете хоть какое-то представление о силе, на которую случайно наткнулись? — сердито продолжил он. — Хотите, чтобы я взорвал эту башню или утопил в море Мельсенские острова, чтобы доказать, насколько это серьезно?
— Вы Белгарион, не так ли?
— Да.
— Богоубийца?
— Некоторые зовут меня так.
— О боги всемогущие! — простонал Сенджи.
— Мы зря тратим время, — вмешался Белгарат. — Отвечайте! Я хочу знать, откуда появился Ктраг-Сардиус, как долго он здесь пробыл и куда исчез.
— Это длинная история, — сказал Сенджи.
— Так сократите ее, — посоветовал ему Белдин, отпихивая ногой осколки стекла. — Нас поджимает время.
— Сколько времени Сардион пробыл здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Неужели они это сделали? — воскликнул Белдин.
— Еще как! — мрачно усмехнулся Сенджи. — Мельсенцы любознательны до идиотизма. Они пойдут на все ради доказательства какой-нибудь теории.
— Ну и что было дальше?
Сенджи снова ухмыльнулся — при этом его длинный нос и острый подбородок почти соприкоснулись.
— »Хорошо известному дефенестратору*note 1 было поручено выбросить старого алхимика из высокого окна одной из башен административного здания университета, — продолжил он чтение. — Эксперимент имел тройную цель: (а) узнать, действительно ли Сенджи неуязвим, (б) какие меры он предпримет, дабы спасти свою жизнь, падая на мощенный булыжниками двор, и (в) не поможет ли это раскрыть тайну умения летать, благо у него не останется альтернативы». — Косолапый алхимик оторвался от текста. — Я всегда гордился этой фразой, — сказал он. — В ней идеально соблюдены пропорции.
— Настоящий шедевр, — одобрил Белдин, хлопнув по плечу маленького человечка с такой силой, что тот едва не свалился со стола. Он взял кружку Сенджи. — Позвольте мне наполнить ее для вас. — Волшебник сосредоточенно наморщил лоб, и кружка наполнилась вновь. Сенджи сделал глоток и едва не задохнулся.
— Этот напиток варит моя надракийская знакомая, — сообщил ему Белдин. — Крепкий, не так ли?
— Очень, — хриплым голосом согласился Сенджи.
— Продолжайте вашу историю, друг мой.
Сенджи несколько раз откашлялся и снова стал читать:
— »Однако в результате эксперимента чиновники и ученые узнали лишь то, что крайне опасно угрожать жизни волшебника — даже такого неопытного, как Сенджи. Как только дефенестратор потащил Сенджи к окну, он, вследствие внезапной транслокации, оказался на расстоянии пяти миль от университета и на высоте около полутора миль над гаванью — прямо над рыбачьей флотилией. Кончина дефенестратора не вызвала особого горя, если не считать рыбаков, чьи сети были сильно повреждены его быстрым падением.
— Мастерский фрагмент, — одобрил Белдин, — но где вы узнали значение слова «транслокация»?
— Я читал старый текст о подвигах волшебника Белгарата и… — Внезапно Сенджи побледнел и уставился на деда Гариона.
— Ужасное разочарование, верно? — сказал Белдин. — Мы всегда ему говорили, что он должен выглядеть более впечатляюще.
— Чья бы корова мычала, — огрызнулся Белгарат.
— Ты важная персона, — пожал плечами горбун, — а я всего лишь шут.
— Я смотрю, ты веселишься, верно, Белдин?
— Уже много лет ничего меня так не забавляло. Подожди, пока я расскажу об этом Пол!
— Лучше держи язык за зубами, слышишь?
— Да, о могущественный Белгарат, — насмешливо отозвался Белдин.
Белгарат обернулся к Гариону.
— Теперь ты понимаешь, почему Шелк меня так раздражает, — сказал он.
— Думаю, что понимаю, дедушка.
Сенджи все еще пребывал в шоке.
— Выпейте еще, — посоветовал ему Белдин. — Этот напиток не кажется таким крепким, когда у вас одурманены мозги.
Сенджи задрожал и залпом осушил кружку, даже не кашлянув.
— Храбрый парень! — поздравил его Белдин. — Пожалуйста, читайте дальше. Ваша история просто захватывает.
Маленький алхимик, запинаясь, продолжил:
— »Охваченный праведным гневом, Сенджи приступил к наказанию деканов факультетов, посягнувших на его жизнь. В итоге только личная просьба самого императора убедила старика воздержаться от некоторых особенно экзотических наказаний. Возрадовавшись, что остались в живых, деканы факультетов больше не осмеливались мешать Сенджи.
Алхимик основал на собственные средства частную академию и объявил о приеме студентов. Хотя его ученики не стали волшебниками, равными Белгарату, Полгаре, Ктучику или Зедару, некоторым из них удалось осуществить на практике принципы, случайно открытые их учителем. Это сразу же возвысило их над жалкими колдунами и ведьмами, практиковавшими на территории университета». — Сенджи поднял взгляд. — Остальное главным образом касается моих экспериментов в области алхимии.
— Думаю, это самое важное, — сказал Белгарат. — Давайте вернемся немного назад. Что вы чувствовали в тот момент, когда превратили медь в золото?
— Раздражение. — Сенджи пожал плечами и закрыл книгу. — А может, и нечто большее. Я все тщательно рассчитал, но кусок свинца, над которым я трудился, оставался без всяких изменений. Я был взбешен. Потом я собрал всю свою волю и ощутил, как у меня внутри пробуждается какая-то мощная сила. «Превратись!» — крикнул я, обращаясь к куску свинца, но через комнату проходило несколько труб, и мое внимание слегка рассеялось.
— Вам повезло, что освобожденная Воля не затронула стены, приборы и прочее, — заметил Белдин. — А вам когда-нибудь удавалось проделывать это снова?
Сенджи покачал головой.
— Я пытался, но у меня ни разу не получилось пробудить в себе такую степень гнева.
— Вы всегда сердитесь во время подобных занятий? — спросил горбун.
— Почти всегда, — признался Сенджи. — Если я не сержусь, то не могу быть уверен в результате. Иногда это срабатывает, а иногда нет.
— Это, кажется, и есть ключ к разгадке, Белгарат, — сказал Белдин. — Гнев является элементом всего, с чем мы имеем дело.
— Насколько я помню, я был здорово раздражен, когда проделал такое в первый раз, — кивнул Белгарат.
— И я тоже, — добавил Белдин. — Очевидно, тобой.
— Почему же ты выместил свой гнев на том ни в чем не повинном дереве?
— В последнюю секунду я вспомнил, что наш Учитель очень тебя любит, и не захотел огорчать его, уничтожив тебя.
— Это, возможно, спасло твою жизнь. Если бы ты сказал «исчезни», то тебя бы здесь уже не было.
Белдин почесал живот.
— Теперь понятно, почему нам известно так мало случаев самопроизвольного волшебства, — пробормотал он. — Когда кто-то сердится на что-то, его первый импульс, как правило, — уничтожить источник своего раздражения. Такое, должно быть, происходило множество раз, но спонтанные чародеи в этот момент, очевидно, уничтожили самих себя.
Сенджи снова побледнел.
— Думаю, я кое-чего не понимаю, — сказал он.
— Первое правило, — объяснил ему Гарион, — не позволяет нам уничтожать что бы то ни было. Если мы пытаемся это сделать, то сила волшебства оборачивается против нас и в итоге исчезаем мы сами. — Он содрогнулся, вспомнив уничтожение Ктучика, и посмотрел на Белдина. — Я правильно объяснил?
— В общем, да. Конечно, все это несколько сложнее, но ты описал процесс достаточно верно.
— Не случалось ли такое с кем-то из ваших студентов? — спросил у Сенджи Белгарат. Алхимик нахмурился.
— Возможно, да, — признался он. — Некоторые из них исчезли. Я думал, что они просто куда-то уехали, но, может, это было не так.
— А сейчас вы продолжаете преподавать?
Сенджи покачал головой.
— У меня больше не хватает терпения. Только один из десяти студентов схватывает все на лету, а остальные начинают хныкать и жаловаться, что я плохо объясняю. Я вернулся к алхимии и почти никогда не прибегаю к волшебству.
— Нам говорили, что вы можете это делать, — сказал Гарион. — Я имею в виду, превращать медь или свинец в золото.
— О да, — беспечно отозвался Сенджи. — Это достаточно легко, но процесс стоит дороже, чем само золото. Теперь я как раз пытаюсь упростить процесс и заменить самые дорогие химикалии. Но мне не удается найти никого, кто бы финансировал мои эксперименты.
Гарион внезапно ощутил пульсацию у бедра и с недоумением уставился на кожаный мешочек, в котором носил Шар. В его ушах слышался сердитый звон, непохожий на обычное жужжание Шара.
— Что за странный звук? — осведомился Сенджи. Гарион развязал мешочек на поясе и заглянул внутрь. Шар сердито сверкал красным цветом.
— Зандрамас? — спросил Белгарат. Гарион покачал головой.
— Не думаю, дедушка.
— Он хочет повести тебя куда-то?
— Вроде бы да.
— Давай посмотрим куда.
Гарион взял Шар в правую руку. Камень потянул его к двери. Они вышли в коридор. Сенджи плелся рядом, на его лице было написано любопытство. Шар повел их вниз по лестнице к выходу.
— Кажется, он хочет, чтобы мы пошли к тому зданию, — заметил Гарион, указывая в сторону башни из белого мрамора.
— Это колледж сравнительной теологии, — фыркнул Сенджи. — Жалкая компания недоумков с преувеличенным мнением о своем вкладе в сокровищницу человеческих знаний.
— Пошли туда, Гарион, — велел Белгарат.
Они пересекли лужайку. Испуганные ученые рассыпались кто куда, словно испуганные птицы, при одном взгляде на лицо Белгарата.
Когда они вошли на нижний этаж башни, худой мужчина в сутане поднялся из-за стола, находившегося прямо за дверью.
— Вы не имеете отношения к этому колледжу, — возмущенно заявил он, — и не можете входить сюда!
Даже не замедляя шаг, Белгарат переместил привратника на лужайку вместе со столом.
— Все-таки от волшебства бывает толк, — заметил Сенджи. — Надо будет им подзаняться. Алхимия начинает мне надоедать.
— Что находится за этой дверью? — спросил Гарион.
— Их музей, — пожал плечами Сенджи. — Старые идолы, религиозные артефакты и тому подобное барахло.
Гарион взялся за ручку.
— Заперто.
Белдин вышиб дверь ударом ноги.
— Почему ты это сделал? — спросил Белгарат.
— А почему бы и нет? — отозвался горбун. — Не собираюсь тратить время на концентрацию воли ради обычной двери.
— Ты становишься лентяем.
Они вошли в пыльную захламленную комнату. В центре помещались ряды застекленных ящиков с экспонатами; вдоль стен громоздились причудливого вида статуи. С потолка свисали клочья паутины, в воздухе висел тяжелый, затхлый запах.
— Здесь обычно никого не бывает, — сказал Сенджи. — Они предпочитают создавать нелепые теории, а не созерцать подлинные результаты людских религиозных импульсов.
— Сюда, — сообщил Гарион, когда Шар снова потянул его. Камень становился все краснее и горячее.
Они остановились возле застекленного ящика, в котором лежала старая подушка. Больше внутри ничего не было. Шар жег пальцы Гариона, а его красное сияние наполняло всю комнату.
— Что в этом ящике? — осведомился Белгарат.
Сенджи склонился вперед, чтобы прочитать надпись на ржавой медной табличке.
— Вспомнил! — сказал он. — Они хранили здесь Ктраг-Сардиус, прежде чем его украли.
Внезапно Шар без всякого предупреждения едва не вырвался из руки Гариона, а стеклянный ящик разлетелся на тысячу осколков.
Глава 8
— Как долго он здесь пробыл? — спросил Белгарат у потрясенного Сенджи, который переводил испуганный взгляд с Шара, сердито поблескивающего в руке Гариона, на то, что осталось от ящика.
— Это то, что я думаю? — осведомился алхимик, указывая на Шар дрожащей рукой.
— Ктраг-Яска, — пояснил ему Белдин. — Если вы собираетесь играть в игру, то имеете право знать всех, кто в ней участвует. А теперь ответьте на вопрос моего брата.
— Я не… — Сенджи запнулся. — Я всегда был всего лишь алхимиком и не интересовался…
— Так не пойдет, — прервал его Белгарат. — Нравится вам или нет, но вы член избранной группы. Так что перестаньте думать о золоте и прочей чепухе и обратите внимание на то, что по-настоящему важно.
Сенджи судорожно глотнул.
— Это всегда было чем-то вроде игры, — промямлил он. — Никто не принимал меня всерьез.
— Мы принимаем, — сказал Гарион, протягивая Шар съежившемуся алхимику. — Вы имеете хоть какое-то представление о силе, на которую случайно наткнулись? — сердито продолжил он. — Хотите, чтобы я взорвал эту башню или утопил в море Мельсенские острова, чтобы доказать, насколько это серьезно?
— Вы Белгарион, не так ли?
— Да.
— Богоубийца?
— Некоторые зовут меня так.
— О боги всемогущие! — простонал Сенджи.
— Мы зря тратим время, — вмешался Белгарат. — Отвечайте! Я хочу знать, откуда появился Ктраг-Сардиус, как долго он здесь пробыл и куда исчез.
— Это длинная история, — сказал Сенджи.
— Так сократите ее, — посоветовал ему Белдин, отпихивая ногой осколки стекла. — Нас поджимает время.
— Сколько времени Сардион пробыл здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47