Наступила долгая пауза.
– Дора, а я смогу вместо них в Ашен поехать?
– Нет! Ни в коем случае! И не думай! Тебя убьют там! Пусть они туда едут.
– А их там не убьют?
– Убьют! Обязательно убьют! Я надеюсь. Может, не всех, но кого-то точно убьют.
– Дора, они не смогут поехать в Ашен, – в голосе Рэя послышалось неподдельное облегчение. – Они твоим бабам начали одежду рвать да грудки щупать, так те осерчали, обиду затаили, а потом озоровать начали. Ну, и мне пришлось помочь. Тех троих, которые сразу не умерли, так в землю и зарыли. Говорят, так положено. Так что теперь у нас сорок шесть лошаков.
– Вы их всех убили?
– А что делать, если твои бабы за луки схватились? Утыкали стрелами, но ведь стрелы без наконечников, глубоко не втыкаются. Одному в глаз попали, двоих я на меч взял, одному Мудра палкой ноги перебила. Остальных чем попало забили. Теперь на меня дуются, разговаривать не хотят.
– Рэй, мои все целы?
– А что им будет? Выпорол слегка, чтоб за оружие не хватались, так это заживет. А они на меня обижаться вздумали. Не перестанут, вечером опять выпорю.
– Рэй, миленький, не надо их пороть. Их похвалить надо. Они мародеров побили, которые мой караван разорили.
– Они без спросу схватились за оружие. Балуешь ты их. Ладно, рабыни твои, пороть не буду. До вечера.
Выехали в самом мрачном настроении. Греб поругался с Крисом, Дора была напугана происшедшим с караваном, вдобавок с неба моросил мелкий холодный дождь. Тропа стала скользкой. Все сидели нахохлившись. Может, поэтому заметили встречный отряд только столкнувшись с ним нос к носу.
– Вы поедете с нами, – сказал один из воинов. – С вами будет говорить Всемогущий.
Воины разъехались, откружая кольцом маленький отряд Греба. Было их человек десять.
– Кто главный, – властно спросил Греб.
– Я – ответил один из воинов. – Всемогущий приглашает вас в гости. Он хочет с вами говорить.
– Именно со мной? Пусть едет сюда.
– Он говорит со всеми, кого мы встречаем. Он набирает армию и предложит вам вступить в нее. Вступить в армию Всемогущего – высокая честь для любого воина.
После этих слов все десять воинов обнажили мечи и трижды выкрикнули:
– Слава Всемогущему!
Греб слез с лошака и подошел к командиру.
– Ты почему верхом, когда я перед тобой стою? – молниеносно выхватил свой необычный меч с маленькой овальной гардой и, продолжая движение, несильным с виду ударом перерубил шею лошака у самых плеч. Голова упала на землю. Из обрубленных жил толчком выплеснулась кровь. Тело мягко завалилось на бок. Все произошло так быстро и неожиданно, что всадник даже не успел вытащить ногу из стремени. И теперь тщетно пытался вытащить ее из-под обезглавленной туши. Дора застыла с открытым ртом. Она знала, как сложно перерубить легким мечом густую гриву. Даже на бойнях редко кому удавалось отрубить голову одним ударом тяжелого мясницкого тесака. А Греб уже как ни в чем не бывало, возвращался к своему лошаку.
– Мири, ты хотела согреться. Можешь размяться, но не убивай.
– Спасибо, любимый! – весело ответила девушка и соскочила на землю. – Эй, ну что встали? Кто на меня? Давайте все разом!
Два меча в ее руках со свистом описывали восьмерки. Один воин спешился и шагнул ей навстречу, выставив перед собой меч. Мири ударила по его клинку с двух сторон, словно в ладоши собиралась хлопнуть. Раздался звон и клинок воина сломался пополам. Девушка отступила на два шага.
– Я сказала, все разом! Что я, так и буду с вами по одному возиться?
Воины спешились, обнажив мечи окружили Мириам полукругом.
– Начали! – выкрикнула девушка и бросилась в атаку. Зазвенели мечи. Кто-то покатился по траве, чей-то меч взлетел высоко в воздух. В следующую секунду Мириам перебросила через себя воина, и он сбил двух других. Тут же, ударом пятки в пах, подбросила другого воина в воздух. Бросилась на землю, и два воина столкнулись над ней, выронив мечи, а она, распрямившись как пружина, швырнула их в разные стороны. Спина девушки окрасилась алой кровью. Еще один меч, описав дугу, упал к ногам лошака Доры. Рукоять все еще сжимала рука, отрубленная у запястья. Мириам, обхватив воина за талию, раскрутив в полоборота, бросила в другого, рукоятью меча врезала по зубам третьему, высоко подпрыгнув, ударила пяткой в грудь четвертого. И замерла, широко расставив ноги. Драться больше было не с кем. На ногах осталась она одна. Остальные корчились на земле, рыча, воя и ругаясь. Дора осмотрела поле боя. Двое умирали. Один был проткнут мечом насквозь, у другого разрублена ключица. Один из воинов прижимал к животу обрубок руки.
– Я же приказал не убивать! Почему не послушалась?! – обругал девушку Греб.
– Господин, прости засранку. Но это не я, честное слово. Первого вон тот убил, а второго – этот дылда проткнул. Я не виновата. – Мириам подошла к командиру, все еще пытавшемуся вытащить ногу из-под мертвого лошака, намотала хвост на руку и оттащила тушу в сторону. Несколько раз воткнула один из мечей в землю, очищая от крови, бросила в ножны.
– А этому кто руку отрубил? – наседал Греб.
– Ну виновата. Ты же только убивать не велел. Прости пожалуйста.
– Едем, – скомандовал Греб. Мириам вскочила в седло и маленький отряд проехал мимо ошеломленного воина с обломанным клинком.
– Мири, ты не ранена? У тебя спина в крови, – спросил Греб совсем другим голосом, когда место боя исчезло из вида.
– Спина цела. На спине не моя кровь. Один гад по руке рубанул. Подальше отъедем, надо будет зашить рану, – Мириам показала глубокий порез ниже локтя на левой руке. Греб обеспокоенно осмотрел.
– Господин, ты не сердишься на Мири? – спросила Дора.
– Конечно, нет, – ответила за него сама Мириам. – Это все был спектакль. Чтоб запугать солдат. На солдат очень сильно действует, когда баба целое отделение раскидает.
– Господин, поэтому ты Мири драться заставил?
– Поэтому, поэтому, – буркнул Греб. – Это ее работа. Будут нас бояться, в следующий раз стороной обойдут. А нам вокруг орды еще долго кантоваться.
– Ну и глупо, – Дора надула губы и отвернулась.
– Что глупо? – насторожился Греб.
– Будут нас бояться, из луков издали перебьют.
– Черт! Я об этом не подумал.
– У нас же много сонных шариков, – осмелела Дора. – А ты, господин, очень нехорошо поступил. Ну просто очень нехорошо. Так никто-никто не делает.
– Не умею я так драться, как Мириам. Никто не умеет, неужели тебе непонятно?
– Я не об этом. Ты лошака убил. Лошаков нельзя убивать. Это хуже, чем маленького ребенка убить.
– Что, лучше бы я человека убил?
– Конечно! Он воин! А лошак не виноват. Он тебе ничего плохого не сделал.
Крис, до этого молчавший, вдруг резко рассмеялся. И так же резко оборвал смех.
Остановились у ручья. Мириам распаковала вьюк со своими врачебными штучками, и Греб занялся ее раной. Дора с интересом наблюдала. Во врачевании она разбиралась плохо, а кэптэн должен знать все. Греб намочил салфетку какой-то жидкостью, стер кровь. Намочил другую салфетку, раздвинул края раны и начал грубо орудовать ей прямо в ране. Обильно пошла кровь. Блеснул металл. Греб выдавил в рану густую желеобразную жидкость, которая ослабила кровотечение, приготовился зашивать.
– Стой! – воскликнула Дора – там железо внутри, осколок меча.
– Это не осколок меча. Это мои косточки железные, – грустно усмехнулась Мириам. – Помнишь, я тебе говорила, что меня сделали?
Крис подал изогнутую дугой иголку, и Греб быстро зашил рану. Смазал чем-то сверху, перебинтовал руку.
– Через два дня заживет. В полевых условиях лучше не форсировать процесс. По коням!
Все вскочили на лошаков, лишь Дора сидела на прежнем месте с изумленной застывшей физиономией.
– Дора, ты что, не выспалась?
РАБЫНЯ ВСЕМОГУЩЕГО
– Мири, у тебя на самом деле все кости железные?
– Да.
– А когда ты маленькая была…
– Я не была маленькой. Меня дракон сразу большой сделал.
– А почему Греб сказал, что убивать – твоя работа. Ты же не амазонка какая-нибудь?
– У нас у каждого своя работа. Ты – проводник. Греб – кэптэн по-вашему. Я охраняю и защищаю.
– А Крис?
– А Крис – разведка. Незаметно пройти в орду, узнать, что надо, незаметно выйти – его работа.
– Почему тогда в форт на разведку Греб Рэя послал?
– Рэй – не наш. Чужак. Мы можем обойтись и без него. К тому же, он сам напросился.
– Сами вы чужаки, – буркнула Дора. – Мири, а почему Крис говорит, что ты никогда не спишь?
– Он прав только наполовину. Считай, что я очень чутко сплю. Ночью я восстанавливаю информационное равновесие с окружающей средой.
– Госпожа, Дора ничего не поняла.
– Ну, обдумываю, что произошло за день, что увидела нового, и как я должна была поступить в соответствии с психосоматической моделью, заложенной во мне. Опять непонятно говорю? Если днем встречается много нового, к вечеру я становлюсь тормознутая. А здесь, на Сэконде, все вокруг новое, да еще сутки на восемь часов длиннее. За ночь я все перевариваю, раскладываю по полочкам, и к утру знаю, где и как должна была поступить. Кстати, вы, люди, во сне то же самое делаете. Только на уровне подсознания.
Вечером Дора решила заняться изучением медальона. Греб рано лег спать, так как не выспался накануне. Мири легла рядом с ним. Крис ушел куда-то в лес. Сказал, что вернется через час-другой. Дора сжала медальон особым образом, как делала Мириам, нажала ногтем на завитушку, и он открылся. Одна половинка изнутри была гладкая, на второй – много маленьких кнопочек. Подражая Мириам, Дора начала нажимать на них. На гладкой половинке зажглись три зеленые стрелки, указывавшие в разные стороны. Присмотревшись, Дора поняла, что стрелок не три, а четыре. Просто две почти сливались. И еще – когда она поворачивала медальон, стрелки тоже поворачивались, и показывали в ту же сторону, что и раньше. Как компас. Дора осмотрелась. Две стрелки указывали на Греба и Мириам. Остальные – на Криса и Рэя – поняла девушка. Она нажала на кнопочку, и одна стрелка засветилась красным. Рядом с ней зажглась маленькая цифра. Еще нажатие – и красным засветилась другая стрелка. Нажатие на другую кнопку – из медальона донеслось тяжелое дыхание, хруст веток под ногами и шелест листвы. Девушка поняла, что слышит, как Крис идет по лесу. Переключилась на другую стрелку. Услышала негромкое похрапывание.
Надо иметь в виду: Рэй храпит по ночам, – с улыбкой подумала она. – Зверюшки лесные, что со мной стало? Воин в нескольких дневных переходах, я его дыхание слышу, а о чем думаю? Что храпит во сне.
Девушка укрылась с головой одеялом и захихикала. Переключилась на Греба с Мириам.
– … столкнуть лбами двух драконов, – раздался из медальона голос Греба.
– Зачем тебе это? – отозвалась Мириам.
– Должна в жизни быть какая-то цель. Месть – чем не цель.
– Месть не может быть целью жизни.
– Может. Пока на мне этот браслет, я раб. Избавиться от рабства, отомстить поработителю – чем плохая цель?
– Он сделал с тобой то, что ты делал с другими. Поставил тебя лицом к зеркалу.
– Я разве спорю? Они ненавидели меня, я ненавидел дракона. Чтоб стать самим собой, я должен избавиться от браслета.
– Мрак дал слово. Ни один дракон не нарушал своего слова.
– Он дал слово, что попытается убедить Джафара снять с меня браслет. А это немного не то. А если Всемогущий – обычный гипнотизер?
– Бог с ним, со Всемогущим. Это идея Мрака. Неизвестно еще, как к ней Джафар отнесется. У тебя есть другой козырь – Дора. За эту малышку Джафар для тебя что угодно сделает.
– Ты серьезно? Такие здесь на рынке рядами стоят. Пучок за пятачок. Тоже мне – жемчужина несверленая.
– Не смейся, любимый. У девочки острый ум, активная жизненная позиция, тяга к справедливости и задатки лидера. Ей скоро тридцать, а она до сих пор не потеряла любознательности и свежести восприятия. Это драгоценный камень, который нуждается в огранке. Чем дольше я с ней нахожусь, тем больше восхищаюсь. А дракон просто с ума сойдет от такого подарка. Так что думай, чем займешься, когда избавишься от браслета.
Дора яростно захлопнула медальон.
– Предательство! Кругом предательство! – шептала она, сжимая кулаки. – Мири, как ты могла?! Я тебе верила. У тебя не кости, у тебя душа из холодного железа. В подруги набивалась. Добренькой прикидывалась! Отдать меня дракону! За какой-то браслет. – Дора закусила зубами угол одеяла.
Говорил старый кэптэн, что подслушивать плохо, – думала она. – А как не подслушивать? Любая рабыня каравана только этим и живет. Нам же никто новостей не говорит. А как еще привлечь караванщика? Только рассказав ему раньше других, что в шатре совета делается. За это, может, всю ночь любить будет. Но я же не рабыня. На меня Крис ошейник надел! Я свободная… Ага, у ручья тоже свободная была, а Рэй дубинкой по темечку, и кем я стала? Нет, Крис не отдаст меня дракону. Караван мертвецов!!! Тавия! У него же Тавия будет. Их ведь Черная Птица послала. Черная Птица все разрушит. Счастье отравит, любовь в ненависть превратит. Забудет Крис про меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21