Задач такого типа он еще не
решал. Он должен был не только приспособиться к тому, что его глаза
существуют отдельно от его тела, но и вычислить по очень скудным
признакам, где именно они находятся.
Крыса наверняка пряталась где-то под кипами белковых растений, но,
вспомнив, как быстро она исчезла, когда он погнался за ней в камбузе,
Теллон понял, что передвигать кипы бессмысленно. Он решил установить
неопасную для жизни крысы ловушку.
Есть старая уловка - переворачиваешь ящик, подпираешь его с одного
бока короткой палочкой и резко выдергиваешь подпорку, когда жертва
оказывается под ящиком. Он раздумал использовать такую ловушку, вспомнив
свой давний мальчишеский эксперимент: тогда мышь пала жертвой своей прыти
и была раздавлена краем ящика. В нынешних обстоятельствах крыса,
забравшаяся на корабль, вероятно, на Паране, была дороже увенчанной всеми
лаврами скаковой лошади.
Теллон взял с камбуза немного хлеба, рассыпал его вокруг кип груза,
присел невдалеке и притворился спящим. Минута тянулась за минутой, и он
поймал себя на том, что действительно клюет носом. Какое-то время он
решительно боролся со сном, потом стал замечать, что постепенно становится
светлее. Мелькали тусклые плоскости, из тьмы выплывали рваные серые пятна,
за ними появился неровный яркий кружок, похожий на выход из пещеры. Мимо
проковыляло что-то до ужаса огромное, сверкнули красные глаза - холодные и
изучающие. Теллон заставлял себя дышать ровно. Он понял, что, двигаясь к
выходу из логовища, его крыса просто обогнала другую крысу.
Совершенно неожиданно он увидел перед собой блестящие металлические
плиты, которые тянулись к темным горизонтам, как безжизненная пустыня. Над
головой было странное небо, наводящее на мысли о просторных пещерах.
Интерьер трюма, увиденный глазами крысы, представлял собой чужой,
неприветливый мир, в котором природный инстинкт советовал скрываться от
опасности в темных углах и искать помощи у красноглазых сородичей в
мрачных лабиринтах.
Теллон задумался, не является ли электроглаз более эффективным
приемником, чем он предполагал. А что если существует мостик между
сигналами, поступающими в зрительную зону коры головного мозга, и другими
мыслительными процессами данного животного или человека - что-то вроде
перепонки между слоями психики? Может быть, если он подключится к быку,
который смотрит на развевающуюся красную тряпку, то поймает скрытые тона
гнева? Может быть, использование глаз Черкасского превращало его в
безжалостного убийцу, в орудие, которое дикие инстинкты коротышки
повернули против него самого? Это был бы славный образчик романтического
воздаяния. А что, в таком случае, дарили ему глаза Хелен? Любовь?
Увлеченный своей идеей, Теллон едва заметил, как в поле зрения
появился небольшой хлебный холмик - крыса приближалась. Холмик становился
все ближе, превратился в изрытую ущельями гору еды; потом на угрожающем
горизонте замаячило его собственное гигантское, бородатое лицо.
Изображение надолго застыло, и Теллон приказал себе не шевелиться. В конце
концов крыса снова двинулась вперед. Теллон прыгнул лишь тогда, когда
блестящая ячеистая поверхность хлеба оказалась прямо перед носом. Глазами
крысы эта попытка изловить ее выглядела почти смехотворной.
При первом же движении толстых, как древесные стволы, пальцев спящего
великана все расплылось, и он вновь оказался в полумраке еле видимых
контуров. Он сделал еще три попытки, с тем же результатом, пока не
признал, что придется найти способ получше. Что будет, подумал он, если я
не смогу ее поймать? Ситуация становилась еще смешней. В металлическом
пузыре, наполненном светом и воздухом, бегает на четвереньках человек с
пластмассовыми глазами, но его бесконечная погоня за неким грызуном
обречена на неудачу, потому что он может видеть его только тогда, когда
сам грызун его видит...
- Если хороший фехтовальщик вызывает вас на дуэль, - сказал Теллон
вслух, - вы должны настоять, что поединок будет на пистолетах.
Звук его голоса в безлюдной тиши корабля напомнил ему, что он, в
конце концов, человек, представитель вида, чьим особым оружием является
мысль. Об этом до ужаса легко забыть, когда твои глаза прячутся во тьме
под тюками.
Он подобрал хлеб и пошел с ним на нос, разбросав его по полу возле
рубки. Он зашел на минутку на камбуз, потом прошел в рубку и сел. На этот
раз Теллон сделал свой ход лишь тогда, когда крыса зарылась носом в гору
еды.
Он отключил искусственную гравитацию.
Когда бьющаяся и визжащая крыса воспарила в воздух, Теллон поплыл к
ней, держа наготове взятую с камбуза банку из прозрачной пластмассы. При
виде его крыса обезумела. Она билась всем телом о воздух, как выброшенная
на берег рыба, задав Теллону (который видел свою летающую фигуру лишь
урывками и по кусочкам) мудреную баллистическую задачу. Со второй попытки
он сгреб в банку бьющегося зверька, неплотно закрыл банку крышкой и,
слегка улыбаясь, снова двинулся в рубку с вибрирующим пластмассовым
сосудом в руке.
Первое, что сделал Теллон с помощью своих новых глаз, - это приказал
"Лайл-стар" определить, где он находится.
Астронавигационному комплексу потребовалось лишь несколько секунд,
чтобы приблизительно вычислить его местоположение по остальным семнадцати
галактикам местной системы, а потом уточнить и подтвердить свои выводы с
помощью квазаров. Корабль находился примерно в 10.000 световых лет от
центра Галактики и примерно в 35.000 световых лет от Земли. Теллон был
закаленным звездным бродягой, но сияющие цифры, висящие в воздухе над
компьютером, вызывали в нем ощущение ледяного ужаса. Расстояние, которое
он тщился преодолеть, было слишком велико не только для корабля, но и для
света Солнца: по дороге этот свет поглотила межзвездная пыль. Но если бы
пыли не было, а он располагал бы безгранично мощным телескопом с
неограниченной разрешающей способностью, он мог бы взглянуть на родную
планету и увидеть людей верхнего палеолита, начинавших устанавливать свое
господство над лесами Земли, при помощи только что усовершенствованного
кремневого оружия.
Теллон попробовал мысленно увидеть себя, успешно пересекающего эту
невообразимую пустоту: вот он сидит в огромном кресле, пластмассовые
глаза-пуговки слепы к пролетающим мимо звездным пейзажам, пленная крыса
злобно щурится в пластмассовой банке на коленях... Что двигает им? Лишь
идея, рожденная его ослепшим мозгом и обреченная на бесконечное кружение
по мозговым извилинам компьютера...
Какой бы фантастической ни была эта картина, он должен сделать
попытку и шагнуть вперед.
Чтобы построить свою модель космических дорог, Теллон перенес
абсолютные координаты всех ворот в оперативную память компьютера и выразил
их через координаты "Лайл-стар". Это отняло некоторое время, но подарило
ему карту, которая была нормальнопространственным эквивалентом уже
имеющейся у него карты нуль-пространства. Тогда он ввел модуль с этими
данными назад в центральный суперкомпьютер и запрограммировал его на поиск
соответствий между картами, если таковые имеют место. Была также
вероятность, что истинное соответствие настолько слабо выражено, что его
может найти лишь гигантская всепланетная компьютерная сеть, вроде
существующих на Земле, но эту мысль он прогнал.
Спустя час компьютер сыграл нежную мелодию, и из воздуха над ним
соткался набор уравнений. Сияющие цифры безмолвно висели над проектором.
Теллону не было необходимости вникать в уравнения - астронавигационный
комплекс мог самостоятельно усваивать информацию и действовать на ее
основе - но у него было естественное желание увидеть своими глазами то,
что вполне может оказаться философским камнем, который превратит свинец
нуль-пространства в золото пространства нормального.
Сначала уравнения казались совершенно непостижимыми, как будто он
воспринимал их не только крысиными глазами, но и крысиным мозгом. Он
разглядывал символы, держа перед ним пластмассовую банку; внезапно они как
бы переместились в фокус - это заработали его дремавшие математические
способности. Теллон узнал соотношения для четырехмерного волнового фронта
и внезапно понял, что смотрит на преобразованное уравнение поверхности
Куммера. Это означало, что нуль-пространство подобно сингулярной
поверхности второго порядка, то есть многообразию с шестнадцатью особыми
точками и таким же количеством двусторонних касательных плоскостей.
Неудивительно, что при малом числе контрольных точек годы работы над
астронавигацией нуль-пространства не принесли никаких плодов.
Теллон улыбнулся. Если он выкарабкается из этой заварушки и окажется,
что немецкий математик девятнадцатого века Эрнст Куммер был лютеранином,
это будет великолепным образчиком иронии судьбы.
Теллон вновь подключил к астронавигационному комплексу
нуль-пространственный двигатель и ввел в машину координаты и длительность
прыжка, который, как он надеялся, будет первым управляемым перелетом в
истории межзвездных путешествий. Он снял электроглаз, чтобы не видеть
длительного светового взрыва, и швырнул корабль в нуль-пространство на
восемь секунд, предписанных новыми уравнениями.
Снова надев электроглаз, он с минуту просидел, обливаясь потом, пока
не решился поднять крысу туда, откуда она могла увидеть рассчитанные
астронавигационным комплексом абсолютные координаты корабля. Это была
длинная цепочка чисел. Теллон слишком нервничал, чтобы разбираться в ней.
Он приказал компьютеру ограничить информацию лишь парой чисел -
характеристиками геодезической линии от "Лайл-стар" до Земли.
Новый ответ гласил, что до Земли осталось сто световых лет. Если
только это не было случайной удачей, он означал, что недолет составляет
всего одну треть процента от общего расстояния. Слегка дрожа - что не к
лицу покорителю нуль-пространства - Теллон рассчитал следующий прыжок и
совершил его. На этот раз, когда он надел электроглаз, впереди засияла
яркая колючая звезда. Компьютер сказал: "Меньше половины светового года".
Теллон, не стесняясь, закричал "ура!" и сжал пластмассовую банку,
жалея, что не может сообщить ее бестолковой обитательнице, что сверкающий
бриллиант перед ними - это Солнце, осветившее их общим предкам путь на
сушу из моря, и что их дышащие тела были сотворены из его энергии, что оно
- это Дом. Ну да ладно, подумал он, наверняка и ты, и другая крыса там
внизу, думаете о вещах, которые я тоже никогда не смогу понять.
Он совершил еще один прыжок, возможно, последний перед переходом на
ионные двигатели. Когда прыжок завершился, Теллон взял в руки электроглаз,
зная, что должен находиться уже в Солнечной системе, и, возможно, увидит
сейчас Землю.
Прежде чем он успел водрузить электроглаз на переносицу, рубку сотряс
хриплый сигнал тревоги.
- Немедленно назовите себя, - раздался из репродуктора системы
внешней связи резкий, дребезжащий голос. - Отвечайте без промедления, или
вы будете уничтожены ракетами, которые уже выпущены в вашу сторону, -
голос продолжал говорить, повторяя свою угрозу на других основных языках
империи.
Теллон устало вздохнул. Он пересек полгалактики; и вот теперь он
узнал совершенно точно, что добрался до дома.
23
- Это наше последнее предупреждение. Немедленно назовите себя.
Теллон включил систему связи:
- Давайте в виде исключения поступим немного по-другому, - сказал он.
- Почему бы вам самим себя не назвать?
Воцарилась пауза, а когда голос раздался вновь, в нем послышалось еле
заметное раздражение:
- Повторяю это предупреждение в последний раз: в вашу сторону уже
выпущены ракеты.
- Зря угробите их, глядишь, они бы вам еще пригодились, - небрежно
проговорил Теллон, держа пальцы на кнопке прыжка в нуль-пространство. -
Они не смогут меня задеть. А я повторяю: хотелось бы узнать ваше имя и
звание.
Опять пауза. Теллон откинулся на спинку огромного кресла. Он знал,
что проявляет ненужную сварливость, но эти 35.000 световых лет выкачали из
него остатки терпимости к милитаристскому обществу, в котором он провел
большую часть своей жизни. Ожидая ответа, он между тем составлял для
"Лайл-стар" программу прыжка через нуль-пространство всего на полмиллиона
миль, которую пока держал в резерве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
решал. Он должен был не только приспособиться к тому, что его глаза
существуют отдельно от его тела, но и вычислить по очень скудным
признакам, где именно они находятся.
Крыса наверняка пряталась где-то под кипами белковых растений, но,
вспомнив, как быстро она исчезла, когда он погнался за ней в камбузе,
Теллон понял, что передвигать кипы бессмысленно. Он решил установить
неопасную для жизни крысы ловушку.
Есть старая уловка - переворачиваешь ящик, подпираешь его с одного
бока короткой палочкой и резко выдергиваешь подпорку, когда жертва
оказывается под ящиком. Он раздумал использовать такую ловушку, вспомнив
свой давний мальчишеский эксперимент: тогда мышь пала жертвой своей прыти
и была раздавлена краем ящика. В нынешних обстоятельствах крыса,
забравшаяся на корабль, вероятно, на Паране, была дороже увенчанной всеми
лаврами скаковой лошади.
Теллон взял с камбуза немного хлеба, рассыпал его вокруг кип груза,
присел невдалеке и притворился спящим. Минута тянулась за минутой, и он
поймал себя на том, что действительно клюет носом. Какое-то время он
решительно боролся со сном, потом стал замечать, что постепенно становится
светлее. Мелькали тусклые плоскости, из тьмы выплывали рваные серые пятна,
за ними появился неровный яркий кружок, похожий на выход из пещеры. Мимо
проковыляло что-то до ужаса огромное, сверкнули красные глаза - холодные и
изучающие. Теллон заставлял себя дышать ровно. Он понял, что, двигаясь к
выходу из логовища, его крыса просто обогнала другую крысу.
Совершенно неожиданно он увидел перед собой блестящие металлические
плиты, которые тянулись к темным горизонтам, как безжизненная пустыня. Над
головой было странное небо, наводящее на мысли о просторных пещерах.
Интерьер трюма, увиденный глазами крысы, представлял собой чужой,
неприветливый мир, в котором природный инстинкт советовал скрываться от
опасности в темных углах и искать помощи у красноглазых сородичей в
мрачных лабиринтах.
Теллон задумался, не является ли электроглаз более эффективным
приемником, чем он предполагал. А что если существует мостик между
сигналами, поступающими в зрительную зону коры головного мозга, и другими
мыслительными процессами данного животного или человека - что-то вроде
перепонки между слоями психики? Может быть, если он подключится к быку,
который смотрит на развевающуюся красную тряпку, то поймает скрытые тона
гнева? Может быть, использование глаз Черкасского превращало его в
безжалостного убийцу, в орудие, которое дикие инстинкты коротышки
повернули против него самого? Это был бы славный образчик романтического
воздаяния. А что, в таком случае, дарили ему глаза Хелен? Любовь?
Увлеченный своей идеей, Теллон едва заметил, как в поле зрения
появился небольшой хлебный холмик - крыса приближалась. Холмик становился
все ближе, превратился в изрытую ущельями гору еды; потом на угрожающем
горизонте замаячило его собственное гигантское, бородатое лицо.
Изображение надолго застыло, и Теллон приказал себе не шевелиться. В конце
концов крыса снова двинулась вперед. Теллон прыгнул лишь тогда, когда
блестящая ячеистая поверхность хлеба оказалась прямо перед носом. Глазами
крысы эта попытка изловить ее выглядела почти смехотворной.
При первом же движении толстых, как древесные стволы, пальцев спящего
великана все расплылось, и он вновь оказался в полумраке еле видимых
контуров. Он сделал еще три попытки, с тем же результатом, пока не
признал, что придется найти способ получше. Что будет, подумал он, если я
не смогу ее поймать? Ситуация становилась еще смешней. В металлическом
пузыре, наполненном светом и воздухом, бегает на четвереньках человек с
пластмассовыми глазами, но его бесконечная погоня за неким грызуном
обречена на неудачу, потому что он может видеть его только тогда, когда
сам грызун его видит...
- Если хороший фехтовальщик вызывает вас на дуэль, - сказал Теллон
вслух, - вы должны настоять, что поединок будет на пистолетах.
Звук его голоса в безлюдной тиши корабля напомнил ему, что он, в
конце концов, человек, представитель вида, чьим особым оружием является
мысль. Об этом до ужаса легко забыть, когда твои глаза прячутся во тьме
под тюками.
Он подобрал хлеб и пошел с ним на нос, разбросав его по полу возле
рубки. Он зашел на минутку на камбуз, потом прошел в рубку и сел. На этот
раз Теллон сделал свой ход лишь тогда, когда крыса зарылась носом в гору
еды.
Он отключил искусственную гравитацию.
Когда бьющаяся и визжащая крыса воспарила в воздух, Теллон поплыл к
ней, держа наготове взятую с камбуза банку из прозрачной пластмассы. При
виде его крыса обезумела. Она билась всем телом о воздух, как выброшенная
на берег рыба, задав Теллону (который видел свою летающую фигуру лишь
урывками и по кусочкам) мудреную баллистическую задачу. Со второй попытки
он сгреб в банку бьющегося зверька, неплотно закрыл банку крышкой и,
слегка улыбаясь, снова двинулся в рубку с вибрирующим пластмассовым
сосудом в руке.
Первое, что сделал Теллон с помощью своих новых глаз, - это приказал
"Лайл-стар" определить, где он находится.
Астронавигационному комплексу потребовалось лишь несколько секунд,
чтобы приблизительно вычислить его местоположение по остальным семнадцати
галактикам местной системы, а потом уточнить и подтвердить свои выводы с
помощью квазаров. Корабль находился примерно в 10.000 световых лет от
центра Галактики и примерно в 35.000 световых лет от Земли. Теллон был
закаленным звездным бродягой, но сияющие цифры, висящие в воздухе над
компьютером, вызывали в нем ощущение ледяного ужаса. Расстояние, которое
он тщился преодолеть, было слишком велико не только для корабля, но и для
света Солнца: по дороге этот свет поглотила межзвездная пыль. Но если бы
пыли не было, а он располагал бы безгранично мощным телескопом с
неограниченной разрешающей способностью, он мог бы взглянуть на родную
планету и увидеть людей верхнего палеолита, начинавших устанавливать свое
господство над лесами Земли, при помощи только что усовершенствованного
кремневого оружия.
Теллон попробовал мысленно увидеть себя, успешно пересекающего эту
невообразимую пустоту: вот он сидит в огромном кресле, пластмассовые
глаза-пуговки слепы к пролетающим мимо звездным пейзажам, пленная крыса
злобно щурится в пластмассовой банке на коленях... Что двигает им? Лишь
идея, рожденная его ослепшим мозгом и обреченная на бесконечное кружение
по мозговым извилинам компьютера...
Какой бы фантастической ни была эта картина, он должен сделать
попытку и шагнуть вперед.
Чтобы построить свою модель космических дорог, Теллон перенес
абсолютные координаты всех ворот в оперативную память компьютера и выразил
их через координаты "Лайл-стар". Это отняло некоторое время, но подарило
ему карту, которая была нормальнопространственным эквивалентом уже
имеющейся у него карты нуль-пространства. Тогда он ввел модуль с этими
данными назад в центральный суперкомпьютер и запрограммировал его на поиск
соответствий между картами, если таковые имеют место. Была также
вероятность, что истинное соответствие настолько слабо выражено, что его
может найти лишь гигантская всепланетная компьютерная сеть, вроде
существующих на Земле, но эту мысль он прогнал.
Спустя час компьютер сыграл нежную мелодию, и из воздуха над ним
соткался набор уравнений. Сияющие цифры безмолвно висели над проектором.
Теллону не было необходимости вникать в уравнения - астронавигационный
комплекс мог самостоятельно усваивать информацию и действовать на ее
основе - но у него было естественное желание увидеть своими глазами то,
что вполне может оказаться философским камнем, который превратит свинец
нуль-пространства в золото пространства нормального.
Сначала уравнения казались совершенно непостижимыми, как будто он
воспринимал их не только крысиными глазами, но и крысиным мозгом. Он
разглядывал символы, держа перед ним пластмассовую банку; внезапно они как
бы переместились в фокус - это заработали его дремавшие математические
способности. Теллон узнал соотношения для четырехмерного волнового фронта
и внезапно понял, что смотрит на преобразованное уравнение поверхности
Куммера. Это означало, что нуль-пространство подобно сингулярной
поверхности второго порядка, то есть многообразию с шестнадцатью особыми
точками и таким же количеством двусторонних касательных плоскостей.
Неудивительно, что при малом числе контрольных точек годы работы над
астронавигацией нуль-пространства не принесли никаких плодов.
Теллон улыбнулся. Если он выкарабкается из этой заварушки и окажется,
что немецкий математик девятнадцатого века Эрнст Куммер был лютеранином,
это будет великолепным образчиком иронии судьбы.
Теллон вновь подключил к астронавигационному комплексу
нуль-пространственный двигатель и ввел в машину координаты и длительность
прыжка, который, как он надеялся, будет первым управляемым перелетом в
истории межзвездных путешествий. Он снял электроглаз, чтобы не видеть
длительного светового взрыва, и швырнул корабль в нуль-пространство на
восемь секунд, предписанных новыми уравнениями.
Снова надев электроглаз, он с минуту просидел, обливаясь потом, пока
не решился поднять крысу туда, откуда она могла увидеть рассчитанные
астронавигационным комплексом абсолютные координаты корабля. Это была
длинная цепочка чисел. Теллон слишком нервничал, чтобы разбираться в ней.
Он приказал компьютеру ограничить информацию лишь парой чисел -
характеристиками геодезической линии от "Лайл-стар" до Земли.
Новый ответ гласил, что до Земли осталось сто световых лет. Если
только это не было случайной удачей, он означал, что недолет составляет
всего одну треть процента от общего расстояния. Слегка дрожа - что не к
лицу покорителю нуль-пространства - Теллон рассчитал следующий прыжок и
совершил его. На этот раз, когда он надел электроглаз, впереди засияла
яркая колючая звезда. Компьютер сказал: "Меньше половины светового года".
Теллон, не стесняясь, закричал "ура!" и сжал пластмассовую банку,
жалея, что не может сообщить ее бестолковой обитательнице, что сверкающий
бриллиант перед ними - это Солнце, осветившее их общим предкам путь на
сушу из моря, и что их дышащие тела были сотворены из его энергии, что оно
- это Дом. Ну да ладно, подумал он, наверняка и ты, и другая крыса там
внизу, думаете о вещах, которые я тоже никогда не смогу понять.
Он совершил еще один прыжок, возможно, последний перед переходом на
ионные двигатели. Когда прыжок завершился, Теллон взял в руки электроглаз,
зная, что должен находиться уже в Солнечной системе, и, возможно, увидит
сейчас Землю.
Прежде чем он успел водрузить электроглаз на переносицу, рубку сотряс
хриплый сигнал тревоги.
- Немедленно назовите себя, - раздался из репродуктора системы
внешней связи резкий, дребезжащий голос. - Отвечайте без промедления, или
вы будете уничтожены ракетами, которые уже выпущены в вашу сторону, -
голос продолжал говорить, повторяя свою угрозу на других основных языках
империи.
Теллон устало вздохнул. Он пересек полгалактики; и вот теперь он
узнал совершенно точно, что добрался до дома.
23
- Это наше последнее предупреждение. Немедленно назовите себя.
Теллон включил систему связи:
- Давайте в виде исключения поступим немного по-другому, - сказал он.
- Почему бы вам самим себя не назвать?
Воцарилась пауза, а когда голос раздался вновь, в нем послышалось еле
заметное раздражение:
- Повторяю это предупреждение в последний раз: в вашу сторону уже
выпущены ракеты.
- Зря угробите их, глядишь, они бы вам еще пригодились, - небрежно
проговорил Теллон, держа пальцы на кнопке прыжка в нуль-пространство. -
Они не смогут меня задеть. А я повторяю: хотелось бы узнать ваше имя и
звание.
Опять пауза. Теллон откинулся на спинку огромного кресла. Он знал,
что проявляет ненужную сварливость, но эти 35.000 световых лет выкачали из
него остатки терпимости к милитаристскому обществу, в котором он провел
большую часть своей жизни. Ожидая ответа, он между тем составлял для
"Лайл-стар" программу прыжка через нуль-пространство всего на полмиллиона
миль, которую пока держал в резерве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29