Это на других
рожденных людей он все выплескивает, все, что накопилось. Вопрос только в
том, говорил ли он мне правду. Но если ты успокоишься и послушаешь меня,
то знай: для него не новость, что ты не справляешься со срочными
заданиями. Я только указал на то, что совать тебя в проект Рубина - это
растрата, и он хорошо сделает, если примирится с тем, что ты займешься
разработками в свободное время. К этому ты вполне подходишь. Я не думаю,
что я был совершенно неразумен.
- А подслушивание? - внезапно подумал Джастин и лихорадочно кинулся
перебирать в памяти все, что они произнесли. Он подал сигнал Гранту быть
осторожным, и Грант кивнул.
- Я сожалею? - сказал Грант уже спокойно. И пожелал оказаться в
каком-нибудь темном месте, чтобы спрятаться. Но Грант делал все правильно.
Грант продолжал отлично держаться, с тем достоинством, которого не хватало
Джастину. - Грант, я - просто не сдержался. Ты должен понять.
- Эй, - ответил Грант. - Я не понимаю. Я удивляюсь этому. Диапазон
уровней, на которых ты реагируешь, поистине поразителен. Количество вещей,
в которые ты веришь одновременно, невероятно. Я не понимаю этого. Мне
понадобятся дни для осознания такой реакции, И я все равно, вероятно,
упущу некоторые нюансы.
- На самом деле просто. Я ужасно напуган. Я думал, что знаю положение
вещей, как вдруг даже ты обходишь меня. Так что все категории
поворачиваются с ног на голову. Рожденные люди воистину логичны.
- Господи. Жизнь была бы так скучна без рожденных людей. Теперь мне
любопытно, какой полярности придерживался Янни во время нашего разговора.
Одного этого достаточно, чтобы измучить тебя беспокойством.
- Он держался спокойно?
- Очень.
- Тогда перед тобой был основной тип, не так ли?
- Нам просто приходилось учиться не волновать вас, людей. Я думаю,
что это приходилось вносить в самую основу ленточных структур.
Возбужденный рожденный человек переходит на тип противоположной
полярности. Каждый рожденный человек является шизоидом. И он ненавидит
свое противоположное "я". Вот и весь ключ к поведению гражданина.
- Ты не слишком далек от истины.
- Черт. Я годами изучал эндокринологию. Я действительно поражен. Я
тщательно исследую это. Должен признаться, что предпочитаю свой
естественный психотип. Мой естественный психотип, благодарю вас. Это
гораздо полезнее для желудка. Кстати, не хочешь ли сходить на ленч?
Он взглянул на Гранта, снова с поднятым забралом и с той легкой,
дразнящей улыбкой, с которой Грант бросал вызов судьбе, вселенной и
администрации Резьюн. На мгновение он ощутил и счастье, и ужас.
Как будто впервые все, что покидало его, остановилось и заколебалось
на грани собственной противоположности.
- Конечно, - сказал он. - Конечно. - Он поймал руку Гранта и вывел
его за дверь. - Раз ты добился такого успеха с Янни Шварцем, ты можешь
давать себя напрокат за почасовую оплату. Наверное каждому в крыле
понадобятся твои услуги.
- М-м-м. Нет. Я на настоящей работе, спасибо.
Прохожие оглядывались. Он отпустил руку Гранта. И понял, что,
наверное, половина крыла слышала, как он кричал на Гранта.
Они и так являлись источником сплетен по целому ряду пунктов. А
теперь появился повод еще одной.
И это тоже дойдет до Янни.
Новые вещи появлялись беспрерывно. Нелли повела Ари в магазин в
Северном крыле, и они возвратились со свертками. Это было весело. Она и
для Нелли купила подарки, и Нелли была так довольна! Ари тоже приятно
видеть Нелли в новом платье, такую хорошенькую и такую гордую.
Но Нелли - это не маман. Вначале ей нравилось, когда Нелли обнимала
ее, но Нелли всегда оставалась только Нелли, вот и все, и как-то раз ночью
она почувствовала такую опустошенность, когда Нелли это сделала. Она не
сказала Нелли об этом, потому что та рассказывала ей сказку. Но после
этого становилось все сложнее и сложнее примиряться с объятиями Нелли,
когда маман уехала. Так что она сползала и садилась на пол во время
сказок, что, по-видимому, Нелли воспринимала как нормальное.
Сили просто был никем. Иногда она дразнила Сили, но тот никогда не
смеялся. И это выглядело ужасно. Так что она оставила Сили в покое за
исключением тех случаев, когда просила его принести лимонад или печенье.
Сладостей она ела больше, чем это понравилось бы маман. Так что она
старалась быть хорошей, и не просить их лишний раз, а есть овощи и не
брать столько сахара. "Тебе это вредно", - сказала бы маман. И она
старалась вспоминать все, что говорила маман и поступать соответственно,
потому что когда она забывала что-нибудь, касающееся маман, ей казалось,
как будто она забывала саму маман. И она ела это противные овощи, и у
некоторых был ужасный вкус, и в горле собирался комок. Уф! И от этого ее
тошнило. Но она продолжала есть, из-за маман, и от этого она становилась
так печальна и так сердита, что хотелось плакать.
Но если она плакала, то уходил в свою комнату и закрывала дверь, а
потом вытирала глаза, и ополаскивала лицо прежде, чем снова выходила,
потому что не хотела, чтобы ее считали плаксой.
Она мечтала с кем-нибудь поиграть, но не с Сэмом. Сэм знал ее слишком
хорошо. Сэм знал бы о ее маман. И она стала бить его по лицу, потому что
не могла вынести того, как он смотрит на нее без всякого выражения.
Так что когда Нелли спросила ее, не хочет ли она снова ходить в
игровую школу, она сказала, что хочет, если Сэма там не будет.
- Но я не знаю, кто там есть сейчас, - возразила Нелли.
- Тогда я пойду одна, - заявила она. - Давай пойдем в гимнастический
зал. Хорошо?
И Нелли повела ее. И они кормили рыбок, и она играла в песочнице, но
в песочнице одной было неинтересно, а Нелли не умела строить. Так что они
просто кормили рыбок, и гуляли, и играли на площадке и в гимнастическом
зале.
Еще она посещала занятия по ленточному обучению. И многие взрослые
делали уроки вместе с ней. Она узнала множество вещей. Ночью она лежала в
постели, а голова ее была настолько заполнена новыми знаниями, что было
трудно думать о маман и Олли.
Дядя Дэнис оказался прав. С каждым днем боль все стихала. И это
пугало ее. Потому что когда не больно, труднее сохранять злость. Так что
она до боли кусала губу и старалась поддерживать в себе привычное
состояние.
Еще был детский праздник. Там она встретила Эми. Эми убежала и
спряталась за сиру Петерсон, и вела себя, как маленькая. Она вспомнила,
почему хотела ударить Эми. Остальные дети просто долго смотрели на нее, а
сира Петерсон сказала им, чтобы они поиграли с Ари.
Ясное дело они совсем не обрадовались этому. Там была Кейт, и Томми,
и ребенок, которого звали Пат, и Эми, которая плакала и всхлипывала в
углу. И Сэм тоже был. Сэм отошел от остальных, и сказал:
- Привет, Ари.
Один Сэм настроен дружелюбно. Так что она сказала:
- Привет, Сэм. - И подумала, что хорошо бы пойти домой, но Нелли ушла
на кухню попить чаю вместе с эйзи сиры Петерсон. Нелли приятно проводила
время.
Так что она пошла, и села, и играла в их игру, с кубиком, и фишки
передвигались по таблице, изображавшей пространство Союза. Она играла в
это, и все играли, и спорили, и смеялись, и снова дразнили друг друга.
Кроме Эми. Кроме нее все друг друга дразнили, а ее не задевали. Но все
было хорошо. Она научилась играть. Она стала получать деньги. Сэму больше
всех везло, но Сэм слишком осторожничал с деньгами, а Томми оказался
слишком безрассуден.
- Я бы продала станцию, - сказала она. И Эми купила ее, потратив
почти все, что у нее имелось. И Эми запрашивала большую цену, а Ари
запрашивала меньше. И то, что купила Эми, все равно оказалось не выгодным.
Так что Ари получила больше денег, а Эми рассердилась. И никто не хотел
торговаться за станцию Эми, а Ари предложила выкупить ее обратно, но
совсем не за ту цену, которую запрашивала Эми.
Так что Эми пришлось согласиться на это, и она купила корабли. А Ари
немного подняла свои цены.
Эми захныкала. И очень скоро снова оказалась в беде, потому что Ари
обыгрывала ее, вкладывая деньги в покупку грузов и получая доход от тех
вещей, которые могла приобрести Эми, поскольку тупая Эми продолжала
подлетать к ее станциям, вместо того, чтобы пристыковываться к станциям
Томми. Эми хотела сражения. И она его получила. Но Ари не хотела, чтобы
Эми слишком рано вышла из игры и все испортила, так что она сообщила Эми,
что ей следует сделать.
Тогда Эми всерьез рассердилась. И снова захныкала.
Но и совет не приняла.
И Ари разорила ее и забрала все корабли, кроме одного. А затем и тот
тоже. К этому времени ей уже стало ясно, что она выиграет. Но у всех
остальных был невеселый вид, и никто никого не поддразнивал. Дразнили
только Эми, которая в слезах ушла из-за стола.
Никто ничего не сказал. Все смотрели на Эми. Все смотрели на нее с
таким видом, как будто хотели спрятаться.
Ари хотела выиграть. Только Сэм не знал этого. Так что она сказала:
- Сэм, ты можешь взять мои фишки.
А сама пошла к Нелли на кухню и сказала, что хочет пойти домой. Тогда
Нелли забеспокоилась, перестала веселиться с Корри, и они пошли домой.
Она в одиночестве прохандрила остаток дня. И сердилась. Это было
прекрасно, ведь тогда она думала о маман. И скучала по Олли. И даже по
Федре.
И подумала, что вот Валери не был бы таким тупым.
- В чем дело? - спросил дядя Дэнис вечером. Он ни капельки не злился
по поводу происшедшего. - Ари, дорогая, что произошло на вечеринке? Что
они сделали?
Она могла устроить исчезновение их всех, если бы сказала, что у них
было сражение. Может быть, это и так произойдет. Она не была уверена. По
крайней мере Эми и Кейт по-прежнему оставались здесь, несмотря на их
тупость.
- Дядя Дэнис, а куда уехал Валери?
- Валери Шварц? Его маман перевели. И они уехали, вот и все. А ты все
еще помнишь Валери?
- Он может вернуться?
- Я не знаю, дорогая. Я думаю, что нет. У его маман есть работа,
которую надо выполнять. Что случилось на вечеринке?
- Мне просто стало скучно. С ними не слишком весело. Куда уехала
маман и Олли? На какую станцию?
- На Фаргон.
- Я собираюсь послать маман и Олли письмо.
Она видела почту в кабинете у маман. Ей никогда не приходило в голову
сделать это. Но она подумала, что письмо попадет в кабинет маман и в том,
другом месте. На Фаргоне.
- Очень хорошо. Я уверен, что им будет приятно.
Времени ей казалось, что маман и Олли на самом деле не находятся
нигде. Но дядя Дэнис говорил о них так, как будто они где-то все-таки
находились, и что с ними все в порядке. От этого ей становилось легче, но
это заставляло ее поинтересоваться, почему маман никогда не звонит ей по
телефону.
- Ты можешь позвонить на Фаргон?
- Нет, - ответил дядя Дэнис. - Быстрее долететь на корабле. Письмо
дойдет туда гораздо быстрее, чем телефонный звонок. За месяцы, а не за
годы.
- Почему?
- Ты скажешь привет, и потребуется двадцать лет, чтобы он долетел
туда, и они скажут привет, и ответ будет двадцать лет лететь обратно. А
затем ты произнесешь первую фразу, а они годами еще будут ждать. И для
разговора потребуются сотни лет. Поэтому письма быстрее и гораздо дешевле,
и никто не пользуется телефонами и радио для межзвездной связи. Корабли
могут перенести все, что угодно, потому что они летают быстрее света.
Вопрос, конечно, заметно сложнее, но тебе и не нужно больше ничего знать,
чтобы отправить письмо маман. Это очень далеко. А письмо - как раз
подходящая вещь.
Она никогда не представляла насколько дальним может быть "далеко".
Даже когда они перескакивали кораблями с одного места таблицы на другое. И
тогда она ощутила холод и одиночество. И пошла в свою комнату и написала
письмо.
Она хранила его разорванным, потому что не хотела, чтобы маман
переживала из-за того, как она несчастна. Она не хотела говорить: маман,
дети не любят меня, и я постоянно одна.
Она сказала: Я очень скучаю по тебе. Я скучаю по Олли. Я больше не
сержусь на Федру. Я хочу, чтобы вы с Олли вернулись. И Федра тоже. Я буду
послушной. Дядя Дэнис дает мне слишком много печенья, но я помню твои
слова и не ем слишком много. Я не хочу стать толстой. А еще я не хочу быть
выдающейся. Нелли очень хорошо ко мне относится. Дядя Дэнис дает мне свою
кредитную карточку и я покупая Нелли много вещей. Я купила космический
корабль, и машину, и головоломки, и ленты со сказками. И красную с белым
блузку и красные туфли. Я хотела черные, но Нелли говорит, что они для
эйзи, пока я не стану старше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
рожденных людей он все выплескивает, все, что накопилось. Вопрос только в
том, говорил ли он мне правду. Но если ты успокоишься и послушаешь меня,
то знай: для него не новость, что ты не справляешься со срочными
заданиями. Я только указал на то, что совать тебя в проект Рубина - это
растрата, и он хорошо сделает, если примирится с тем, что ты займешься
разработками в свободное время. К этому ты вполне подходишь. Я не думаю,
что я был совершенно неразумен.
- А подслушивание? - внезапно подумал Джастин и лихорадочно кинулся
перебирать в памяти все, что они произнесли. Он подал сигнал Гранту быть
осторожным, и Грант кивнул.
- Я сожалею? - сказал Грант уже спокойно. И пожелал оказаться в
каком-нибудь темном месте, чтобы спрятаться. Но Грант делал все правильно.
Грант продолжал отлично держаться, с тем достоинством, которого не хватало
Джастину. - Грант, я - просто не сдержался. Ты должен понять.
- Эй, - ответил Грант. - Я не понимаю. Я удивляюсь этому. Диапазон
уровней, на которых ты реагируешь, поистине поразителен. Количество вещей,
в которые ты веришь одновременно, невероятно. Я не понимаю этого. Мне
понадобятся дни для осознания такой реакции, И я все равно, вероятно,
упущу некоторые нюансы.
- На самом деле просто. Я ужасно напуган. Я думал, что знаю положение
вещей, как вдруг даже ты обходишь меня. Так что все категории
поворачиваются с ног на голову. Рожденные люди воистину логичны.
- Господи. Жизнь была бы так скучна без рожденных людей. Теперь мне
любопытно, какой полярности придерживался Янни во время нашего разговора.
Одного этого достаточно, чтобы измучить тебя беспокойством.
- Он держался спокойно?
- Очень.
- Тогда перед тобой был основной тип, не так ли?
- Нам просто приходилось учиться не волновать вас, людей. Я думаю,
что это приходилось вносить в самую основу ленточных структур.
Возбужденный рожденный человек переходит на тип противоположной
полярности. Каждый рожденный человек является шизоидом. И он ненавидит
свое противоположное "я". Вот и весь ключ к поведению гражданина.
- Ты не слишком далек от истины.
- Черт. Я годами изучал эндокринологию. Я действительно поражен. Я
тщательно исследую это. Должен признаться, что предпочитаю свой
естественный психотип. Мой естественный психотип, благодарю вас. Это
гораздо полезнее для желудка. Кстати, не хочешь ли сходить на ленч?
Он взглянул на Гранта, снова с поднятым забралом и с той легкой,
дразнящей улыбкой, с которой Грант бросал вызов судьбе, вселенной и
администрации Резьюн. На мгновение он ощутил и счастье, и ужас.
Как будто впервые все, что покидало его, остановилось и заколебалось
на грани собственной противоположности.
- Конечно, - сказал он. - Конечно. - Он поймал руку Гранта и вывел
его за дверь. - Раз ты добился такого успеха с Янни Шварцем, ты можешь
давать себя напрокат за почасовую оплату. Наверное каждому в крыле
понадобятся твои услуги.
- М-м-м. Нет. Я на настоящей работе, спасибо.
Прохожие оглядывались. Он отпустил руку Гранта. И понял, что,
наверное, половина крыла слышала, как он кричал на Гранта.
Они и так являлись источником сплетен по целому ряду пунктов. А
теперь появился повод еще одной.
И это тоже дойдет до Янни.
Новые вещи появлялись беспрерывно. Нелли повела Ари в магазин в
Северном крыле, и они возвратились со свертками. Это было весело. Она и
для Нелли купила подарки, и Нелли была так довольна! Ари тоже приятно
видеть Нелли в новом платье, такую хорошенькую и такую гордую.
Но Нелли - это не маман. Вначале ей нравилось, когда Нелли обнимала
ее, но Нелли всегда оставалась только Нелли, вот и все, и как-то раз ночью
она почувствовала такую опустошенность, когда Нелли это сделала. Она не
сказала Нелли об этом, потому что та рассказывала ей сказку. Но после
этого становилось все сложнее и сложнее примиряться с объятиями Нелли,
когда маман уехала. Так что она сползала и садилась на пол во время
сказок, что, по-видимому, Нелли воспринимала как нормальное.
Сили просто был никем. Иногда она дразнила Сили, но тот никогда не
смеялся. И это выглядело ужасно. Так что она оставила Сили в покое за
исключением тех случаев, когда просила его принести лимонад или печенье.
Сладостей она ела больше, чем это понравилось бы маман. Так что она
старалась быть хорошей, и не просить их лишний раз, а есть овощи и не
брать столько сахара. "Тебе это вредно", - сказала бы маман. И она
старалась вспоминать все, что говорила маман и поступать соответственно,
потому что когда она забывала что-нибудь, касающееся маман, ей казалось,
как будто она забывала саму маман. И она ела это противные овощи, и у
некоторых был ужасный вкус, и в горле собирался комок. Уф! И от этого ее
тошнило. Но она продолжала есть, из-за маман, и от этого она становилась
так печальна и так сердита, что хотелось плакать.
Но если она плакала, то уходил в свою комнату и закрывала дверь, а
потом вытирала глаза, и ополаскивала лицо прежде, чем снова выходила,
потому что не хотела, чтобы ее считали плаксой.
Она мечтала с кем-нибудь поиграть, но не с Сэмом. Сэм знал ее слишком
хорошо. Сэм знал бы о ее маман. И она стала бить его по лицу, потому что
не могла вынести того, как он смотрит на нее без всякого выражения.
Так что когда Нелли спросила ее, не хочет ли она снова ходить в
игровую школу, она сказала, что хочет, если Сэма там не будет.
- Но я не знаю, кто там есть сейчас, - возразила Нелли.
- Тогда я пойду одна, - заявила она. - Давай пойдем в гимнастический
зал. Хорошо?
И Нелли повела ее. И они кормили рыбок, и она играла в песочнице, но
в песочнице одной было неинтересно, а Нелли не умела строить. Так что они
просто кормили рыбок, и гуляли, и играли на площадке и в гимнастическом
зале.
Еще она посещала занятия по ленточному обучению. И многие взрослые
делали уроки вместе с ней. Она узнала множество вещей. Ночью она лежала в
постели, а голова ее была настолько заполнена новыми знаниями, что было
трудно думать о маман и Олли.
Дядя Дэнис оказался прав. С каждым днем боль все стихала. И это
пугало ее. Потому что когда не больно, труднее сохранять злость. Так что
она до боли кусала губу и старалась поддерживать в себе привычное
состояние.
Еще был детский праздник. Там она встретила Эми. Эми убежала и
спряталась за сиру Петерсон, и вела себя, как маленькая. Она вспомнила,
почему хотела ударить Эми. Остальные дети просто долго смотрели на нее, а
сира Петерсон сказала им, чтобы они поиграли с Ари.
Ясное дело они совсем не обрадовались этому. Там была Кейт, и Томми,
и ребенок, которого звали Пат, и Эми, которая плакала и всхлипывала в
углу. И Сэм тоже был. Сэм отошел от остальных, и сказал:
- Привет, Ари.
Один Сэм настроен дружелюбно. Так что она сказала:
- Привет, Сэм. - И подумала, что хорошо бы пойти домой, но Нелли ушла
на кухню попить чаю вместе с эйзи сиры Петерсон. Нелли приятно проводила
время.
Так что она пошла, и села, и играла в их игру, с кубиком, и фишки
передвигались по таблице, изображавшей пространство Союза. Она играла в
это, и все играли, и спорили, и смеялись, и снова дразнили друг друга.
Кроме Эми. Кроме нее все друг друга дразнили, а ее не задевали. Но все
было хорошо. Она научилась играть. Она стала получать деньги. Сэму больше
всех везло, но Сэм слишком осторожничал с деньгами, а Томми оказался
слишком безрассуден.
- Я бы продала станцию, - сказала она. И Эми купила ее, потратив
почти все, что у нее имелось. И Эми запрашивала большую цену, а Ари
запрашивала меньше. И то, что купила Эми, все равно оказалось не выгодным.
Так что Ари получила больше денег, а Эми рассердилась. И никто не хотел
торговаться за станцию Эми, а Ари предложила выкупить ее обратно, но
совсем не за ту цену, которую запрашивала Эми.
Так что Эми пришлось согласиться на это, и она купила корабли. А Ари
немного подняла свои цены.
Эми захныкала. И очень скоро снова оказалась в беде, потому что Ари
обыгрывала ее, вкладывая деньги в покупку грузов и получая доход от тех
вещей, которые могла приобрести Эми, поскольку тупая Эми продолжала
подлетать к ее станциям, вместо того, чтобы пристыковываться к станциям
Томми. Эми хотела сражения. И она его получила. Но Ари не хотела, чтобы
Эми слишком рано вышла из игры и все испортила, так что она сообщила Эми,
что ей следует сделать.
Тогда Эми всерьез рассердилась. И снова захныкала.
Но и совет не приняла.
И Ари разорила ее и забрала все корабли, кроме одного. А затем и тот
тоже. К этому времени ей уже стало ясно, что она выиграет. Но у всех
остальных был невеселый вид, и никто никого не поддразнивал. Дразнили
только Эми, которая в слезах ушла из-за стола.
Никто ничего не сказал. Все смотрели на Эми. Все смотрели на нее с
таким видом, как будто хотели спрятаться.
Ари хотела выиграть. Только Сэм не знал этого. Так что она сказала:
- Сэм, ты можешь взять мои фишки.
А сама пошла к Нелли на кухню и сказала, что хочет пойти домой. Тогда
Нелли забеспокоилась, перестала веселиться с Корри, и они пошли домой.
Она в одиночестве прохандрила остаток дня. И сердилась. Это было
прекрасно, ведь тогда она думала о маман. И скучала по Олли. И даже по
Федре.
И подумала, что вот Валери не был бы таким тупым.
- В чем дело? - спросил дядя Дэнис вечером. Он ни капельки не злился
по поводу происшедшего. - Ари, дорогая, что произошло на вечеринке? Что
они сделали?
Она могла устроить исчезновение их всех, если бы сказала, что у них
было сражение. Может быть, это и так произойдет. Она не была уверена. По
крайней мере Эми и Кейт по-прежнему оставались здесь, несмотря на их
тупость.
- Дядя Дэнис, а куда уехал Валери?
- Валери Шварц? Его маман перевели. И они уехали, вот и все. А ты все
еще помнишь Валери?
- Он может вернуться?
- Я не знаю, дорогая. Я думаю, что нет. У его маман есть работа,
которую надо выполнять. Что случилось на вечеринке?
- Мне просто стало скучно. С ними не слишком весело. Куда уехала
маман и Олли? На какую станцию?
- На Фаргон.
- Я собираюсь послать маман и Олли письмо.
Она видела почту в кабинете у маман. Ей никогда не приходило в голову
сделать это. Но она подумала, что письмо попадет в кабинет маман и в том,
другом месте. На Фаргоне.
- Очень хорошо. Я уверен, что им будет приятно.
Времени ей казалось, что маман и Олли на самом деле не находятся
нигде. Но дядя Дэнис говорил о них так, как будто они где-то все-таки
находились, и что с ними все в порядке. От этого ей становилось легче, но
это заставляло ее поинтересоваться, почему маман никогда не звонит ей по
телефону.
- Ты можешь позвонить на Фаргон?
- Нет, - ответил дядя Дэнис. - Быстрее долететь на корабле. Письмо
дойдет туда гораздо быстрее, чем телефонный звонок. За месяцы, а не за
годы.
- Почему?
- Ты скажешь привет, и потребуется двадцать лет, чтобы он долетел
туда, и они скажут привет, и ответ будет двадцать лет лететь обратно. А
затем ты произнесешь первую фразу, а они годами еще будут ждать. И для
разговора потребуются сотни лет. Поэтому письма быстрее и гораздо дешевле,
и никто не пользуется телефонами и радио для межзвездной связи. Корабли
могут перенести все, что угодно, потому что они летают быстрее света.
Вопрос, конечно, заметно сложнее, но тебе и не нужно больше ничего знать,
чтобы отправить письмо маман. Это очень далеко. А письмо - как раз
подходящая вещь.
Она никогда не представляла насколько дальним может быть "далеко".
Даже когда они перескакивали кораблями с одного места таблицы на другое. И
тогда она ощутила холод и одиночество. И пошла в свою комнату и написала
письмо.
Она хранила его разорванным, потому что не хотела, чтобы маман
переживала из-за того, как она несчастна. Она не хотела говорить: маман,
дети не любят меня, и я постоянно одна.
Она сказала: Я очень скучаю по тебе. Я скучаю по Олли. Я больше не
сержусь на Федру. Я хочу, чтобы вы с Олли вернулись. И Федра тоже. Я буду
послушной. Дядя Дэнис дает мне слишком много печенья, но я помню твои
слова и не ем слишком много. Я не хочу стать толстой. А еще я не хочу быть
выдающейся. Нелли очень хорошо ко мне относится. Дядя Дэнис дает мне свою
кредитную карточку и я покупая Нелли много вещей. Я купила космический
корабль, и машину, и головоломки, и ленты со сказками. И красную с белым
блузку и красные туфли. Я хотела черные, но Нелли говорит, что они для
эйзи, пока я не стану старше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61